Когда он растерянно бродил по той его части, которая прилегала к задней стене замка, перед ним, в слабом свете, замаячило что-то вроде духа луны. Так назвал бы это виденье беспристрастный судья; но лорд Эмсворт беспристрастным не был. Победная поступь цивилизации одарила современных племянниц словарем и интонациями, которых не знали их бабушки. Лорд Эмсворт предпочел бы встретить бабушку Анджелы.— Это ты? — нервно спросил он.— Да.— Я тебя не видел за обедом.— Какие обеды! Я не могу есть.— Точно то же самое с ней! — оживился лорд Эмсворт. — Белфорд сказал…Тут оживилась и Анджела.— Вы его видели? Что он говорил?— Никак не могу вспомнить. Вроде бы «свинья», но…— Нет, не о вас, потом. Он не собирается приехать?— Вроде бы нет.— Вы не слушали. У вас вообще такая привычка, дядя Кларенс. Просто сил нет! Вот за это вас и не любят. А про меня он не говорил?— Да, да, кажется!— Что же именно?— Не помню.В темноте что-то щелкнуло (то были зубы), потом раздался крик. Становилось ясно, что почтение, которое обычно испытывают к дяде, приближалось к нулю.— Пожалуйста, не надо! — сказал лорд Эмсворт.— Чего не надо?— Таких… звуков.— Какие хочу, такие делаю. Сами знаете, что вы мокрица.— Кто?— Мокрица, — холодно сказала она. — Это очень низкое существо. Не какой-нибудь приличный слизняк, вроде этих, садовых, а самое что ни на есть мерзкое…— Ты бы лучше зашла в дом, — сказал лорд Эмсворт. — Тут прохладно.— Не зайду. Я думаю о Джимми. А вы зачем вышли?— Я тоже думаю. Императрица два дня не ест, а твой Белфорд сказал, что надо ее позвать. Мало того, он меня научил — но я никак не вспомню…— Поразительно! И у вас хватило духу спрашивать Джимми про свиней, это после всего!— Но я…— Вот что: если вспомните, и она поест, вам будет стыдно!— Дорогая моя, — торжественно сказал граф, — если она поест, я не откажу ему ни в чем.— Честное слово?— Самое честное.— Не испугаетесь тети Конни?Лорд Эмсворт весь подобрался.— Конечно, нет, — гордо сказал он. — Я всегда готов выслушать ее мнение, но есть слишком важные вещи. — Он помолчал. — Вроде бы «сви-и…»Откуда-то послышалась музыка — кончив дневные труды, прислуга незаконно пользовалась хозяйским граммофоном. Лорду Эмсворту это мешало, он музыки не любил, а главное — слыша такие мелодии, вспоминал о своем младшем сыне Фредерике, который пел и в ванне, и так.— Именно, «сви-и»…— Кто-о-о… Кто-оу-оу-оу…Лорд Эмсворт подскочил на месте.— … кто сердце мое украл? — надрывался граммофон. — Кто-оу-оу-оу…Покой летней ночи нарушила радостная трель:— Сви-и-и-оу-оу!..Открылось окно. Появилась крупная лысая голова. Солидный голос спросил:— В чем дело?— Бидж! — вскричал лорд Эмсворт. — Идите сюда!— Сейчас, милорд.Красоту ночи умножило явление дворецкого.— Бидж, слушайте!— Да, милорд?— Сви-и-и-оу-оу..эй!— Превосходно, милорд.— А теперь вы.— Я, милорд?— Да. Так зовут свиней.— Я не зову свиней, милорд.— Зачем вам еще Бидж? — спросила Анджела.— Если мы оба заучим, тогда неважно, забуду я или нет.— И то правда! Ну-ка, Бидж! Вы не знаете, а речь идет о жизни и смерти. Молодец! Так, так, так…Бидж как раз собирался сказать, что служит в замке восемнадцать лет, но в его обязанности не входят вопли при луне. Если бы не Анджела, он бы это и сказал.Но он был рыцарь, мало того — он был ей когда-то вроде няни, изображая бегемота, и нежно ее любил. Что перед этим какие-то вопли?— Хорошо, милорд, — глухо сказал он, бледнея в лунном свете. — Постараюсь. Если разрешите, милорд, нам бы надо пройти подальше от гостиной для прислуги. Если меня услышат, мне будет труднее вести дом.— Какие же мы идиоты! — вдохновенно воскликнула Анджела. — У стойла, вот где надо кричать. У свинарника. Тут же увидим, действует или нет.— Анджела, — сказал ее дядя, — ты очень умная девушка. Прямо не знаю, почему. У нас в роду этого нет.Обиталище Императрицы казалось особенно уютным при луне; но под покровом красоты всегда обнаружится печаль. Ее олицетворяла длинная кормушка, полная желудей и сочного месива. Судя по всему, пост не кончился.— Начали! — сказал граф.Звуки, взмывшие в ночи, согнали с веток всех, кто там сидел. Звонче всего было чистое сопрано Анджелы, ему вторил дребезжащий тенор, а басовые ноты вели понизу, пугая птиц.Когда звуки смолкли, в будуаре Императрицы заворочалось тяжелое тело. Вопросительно хрюкнув, благородная свинья отодвинула мешковину.— Раз, два, три! — сказал лорд Эмсворт.Мелодичный вопль снова огласил тьму. Императрица стояла недвижимо и глядела куда угодно, кроме кормушки, из которой давно должна бы есть. Удивление гордого графа сменилось горьким гневом.— Так я и знал, — сказал он. — Твой Джимми надо мной посмеялся.— Ничего подобного! — вскричала Анджела. — Правда, Бидж?— Простите, мисс, я не знаю обстоятельств.— А почему она не ест?— Подождите! Она же вышла, да? Теперь думает. Давайте еще разок. Когда я крикну «Взяли!». Да, дядя Кларенс, не войте вы. Любая свинья испугается. Мягко, плавно, нежно… Взя-ли!Когда умолкло эхо, раздался чей-то голос:— У вас спевка?— Джимми! — вскричала Анджела.— Привет, Анджела. Привет, лорд Эмсворт. Привет, Бидж.— Добрый вечер, сэр. Рад вас видеть.— Спасибо. Приехал вот к отцу на несколько дней. Пятичасовым поездом.Лорд Эмсворт безжалостно прервал пустые разговоры.— Молодой человек, — сказал он, — что вы имели в виду? Свинья не ест.— Значит, вы не так пели.— Точно так, как вы. Мало того, со мной пели Бидж и Анджела.— Послушаем.Лорд Эмсворт прокашлялся.— Сви-и-и-оу-оу…Джеймс Белфорд покачал головой.— Ничего общего, — сказал он. — Начните в миноре с верхнего «до»… Вот так.— Господи! — сказал лорд Эмсворт. — Я не смогу.— Джимми сможет, — сказала Анджела. — Теперь, когда мы помолвлены, он — член семьи. Может кричать хоть каждый день.Джеймс Белфорд кивнул.— Да, так лучше всего. Видимо, любителю этого не вытянуть. Практиковаться надо в прериях, заглушая всякие торнадо. Тут нужен мужской, глубокий голос, и сильный, и звонкий. Вот такой.Положив руки на перильца, Джеймс Белфорд раздулся прямо на глазах, как молодой шар. Скулы его напряглись, лоб наморщился, уши встали. И ночь огласила рулада:— Сви-и-И-Оу-Оу-Оу-Оу-Оу-оу-оу-оу-Оу-Оу-эй! Они смотрели на него в немом почтении. Звуки медленно затихали в долинах и холмах, сменяясь сочным, смачным, густым, прекрасным и хрюкающим звуком, словно тысяча бодрых обжор ест суп в иностранном ресторане. Лорд Эмсворт закричал от радости. Императрица ела .

1 2