Он достаточно своеобразно и бегло говорил на классическом земном языке, почти так же, как некоторые говорили в XXI веке на английском. Со временем я стала более спокойно вспоминать станцию и Билла. Когда прибудут инвиди, я попрошу их отправить меня обратно. Все встанет на свои места и будет просто замечательно. Тогда мы с Мердоком вернемся к моему эксперименту и обязательно выясним, в чем же именно оказалась допущена ошибка.
Я часто вспоминала Билла. Последнее время он давал понять, что хочет большего, нежели просто дружба. Как-то мы даже целовались… К тому времени, когда в результате злополучного эксперимента я оказалась на Земле в XXI веке, мы так и не решили вопрос о наших дальнейших отношениях. Порой, когда позволяли наши рабочие графики, мы вместе ужинали или гуляли в парке. Я проработала вместе с этим человеком почти пять лет и втайне надеялась, что по возвращении застану его там же, на Иокасте. Я убеждала себя, что все будет хорошо и жизнь вернется на круги своя, однако иногда вдруг наступало отчаяние и страх больше никогда не вернуться домой и… к Мердоку. А вдруг к тому времени, когда я вернусь, Билл уже покинет станцию? Может, он не захочет ждать моего возвращения и решит перевестись на другой космический объект? Ну почему, почему я так и не сказала ему, что…
Много ночей я провела в раздумьях над тем, чего же все-таки я так и не сказала Мердоку. Да, теперь у меня много времени, чтобы обдумать массу вещей. Часто, лежа в темноте и слушая, как где-то вдалеке ревут моторы проезжающих по эстакаде машин, скребутся крысы и стонет от наслаждения занимающаяся сексом в соседней хижине пара, я думала о том, как, когда все это закончится, изменится мое мировоззрение.
Если честно, я даже не знала, из какого района Сиднея был родом Билл. Вернее, не был, а есть. Или будет? Господи, я уже запуталась в этих временах! Однажды, идя по улице, мне показалось, что я его видела. Высокий широкоплечий мужчина со спины удивительно напоминал Билла, однако, когда он повернулся лицом, я поняла, что ошиблась. Наверное, мое больное воображение постепенно начинает рисовать несуществующие картины. Только галлюцинаций не хватало! Конечно, это смешно! Да и каким образом мог здесь очутиться Мердок? Билл – всего лишь человек, и, чтобы совершить переход во времени, ему необходим корабль со специальным оборудованием. К тому же как представителю одного из нижестоящих «Девяти Миров» доступ к таким космическим кораблям для него закрыт. Четверо сильнейших – цивилизации кчеров, инвиди, мелотов и бендарлов – охраняли свои права на использование этих технологий так же рьяно, как жители Большого Сиднея свой город и привилегии от живущих в трущобах беженцев. Девяти нижестоящим мирам воспрещалось под страхом страшного наказания использовать корабли, способные пересекать гиперпространство и время. Такие летательные аппараты создавались и управлялись только народами «Четырех Миров». Интересно, что произошло на Иокасте после того, как «Четверо» обнаружили, что я использовала корабль, способный на преодоление времени? Я всей душой надеялась, что троим техникам, работавшим со мной над экспериментом, не пришлось отвечать за внезапное исчезновение своего руководителя. Когда исследования только-только начинались, я предупредила их, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств они взвалили всю вину на меня. Конечно, никто из нас не предполагал каких-либо существенных отклонений от намеченного плана, однако, как еще раз подтверждает жизнь, все может случиться. Наверное, следовало отложить эксперимент до того, как будет окончательно принят наш нейтралитет…
Наша межзвездная станция, как и вся звездная система Абеляра, в которой мы жили, являлась одним из первых кандидатов на получение нейтралитета от Конфедерации. Совет Конфедерации Миров, в числе которого находились представители всех тринадцати цивилизаций, должен голосовать по этому вопросу в ближайшем будущем. Жители Иокасты пошли на такой шаг, чтобы избавиться наконец от ига инвиди и их трех союзников. Желание выйти из состава Конфедерации вызвано множеством причин. В том числе и тем, что в ходе шестимесячной осады серыми кораблями сэрасов станция и все ее обитатели остались наедине со своей бедой. Конфедерация вспомнила о нас, только когда все уже было позади.
Возможно, нейтралитет уже приняли, ведь к моменту моего исчезновения прошло почти полгода с тех пор, как мы сообщили Главному Совету о своих намерениях. Трудно представить, что произошло за долгие пять месяцев дома, пока я нахожусь на Земле?! Вернее, произойдет… О Боже, эти времена!..
Погрузившись во все эти грустные и тревожные мысли, я столкнулась с кем-то в темноте.
– Смотри, куда идешь! – закричал массивный незнакомец, дыхнув мне прямо в нос сильным алкогольным перегаром.
Он прав: надо прекращать раздумья и сконцентрироваться на дороге. На улице достаточно темно, а так недолго и заблудиться.
Где-то рядом залаяла собака, неистово бросаясь на железный забор. Звук удара когтей о решетку оказался настолько резким и громким, что я едва не вскрикнула от неожиданности. Оставив позади взбесившегося пса, я свернула в очередной переулок. Здесь не виднелось даже редких отблесков от керосиновых лампочек. Лишь где-то в конце дороги горел костер, доносились крики и смех. Яркими точками темноту прорезали сигареты подвыпивших бродяг.
Моя хижина находилась на полпути отсюда. Стены ее представляли собой вкопанные в землю деревянные столбы, обтянутые старым брезентом. Крышей служил лист тонкого железа. Стена, выходившая на улицу, была дополнительно укреплена снаружи старой фанерой, которая хоть и защищала с горем пополам от некоторого шума, но безветренными ночами лишь усугубляла духоту.
Стоявшие вплотную хижины образовывали нечто вроде внутреннего дворика, устланного кусками разбитых бетонных плит. На этой маленькой, огороженной от остальной улицы территории находились общий душ и уборная. В центре небольшой площадки в старом пластиковом мусорном баке каким-то чудом росло большое лимонное дерево, согнувшееся, словно от нелегкой судьбы. Между ветками, которые переплелись между собой хитрыми узлами, висели бельевые веревки, на них сушилась одежда. В проржавевших от времени бочках росли скудные овощи.
Наконец я оказалась у себя в лачуге. Открыть тонкую, обернутую тканью фанерную дверь не составляло труда: она даже не закрывалась. Мебель в моем «доме» полностью отсутствовала. Большая старая корзина, привязанная к деревянному шесту в центре хижины, использовалась в качестве стола и шкафа одновременно. Шест в свою очередь служил в качестве опоры для потолка. Я включила маленькую электрическую лампочку, работавшую на аккумуляторах. Раз в неделю я заряжала их с помощью солнечного генератора в Ассамблее. Тусклый свет озарил мои «апартаменты». Кроме корзины-шкафа, у меня также имелись два старых матраса, поцарапанный зеленый пластиковый стул и маленький буфет. В отличие от Грейс я не могла спать на матрасе. Когда мы жили вместе, она как-то раз перевернула свой матрас и принялась обрабатывать его инсектицидным средством, вследствие чего все обитавшие в нем насекомые разбежались во все стороны, словно крысы с тонущего корабля. Это было ужасно! Помню, как, содрогаясь от отвращения, я сказала ей, что мне в качестве постели хватит и простыни. Грейс лишь посмеялась над моей брезгливостью, однако настаивать не стала.
Ты должна быть благодарна за все! – печально сказала я самой себе, устало опускаясь на стул. Такими унылыми вечерами ничего не оставалось, как сидеть и молча смотреть в землю. Та часть хижины, где спали Грейс и дети, до сих пор оставалась отгорожена шестью небольшими кусками разбитого бетона. Мне во многом повезло, что на моем пути встретилась Грейс. Если бы не она, страшно представить, какая незавидная участь могла меня постигнуть! В конце концов, никто, кроме меня одной, не виноват в том, что я здесь оказалась. Если бы не спешка с этим экспериментом!..
– Мария! – послышался тонкий голосок за дверью.
Смахнув незаметно нахлынувшие от грустных мыслей слезы, я запретила себе дальнейшее самоистязание и подбежала к двери.
– Уилл, что ты здесь делаешь?
Младший отпрыск Грейс, гибкий, как обезьянка, и такой же неугомонный, быстро юркнул в хижину.
– Захотел увидеть тебя.
Я вытерла все еще влажные глаза.
– Но мы ведь вчера виделись!
Вчера Уилл вновь сбежал с уроков, на что директор школы не преминула пожаловаться матери озорника. Днем, зайдя в офис Ассамблеи, Грейс хотела пожаловаться на поведение сына, однако, встретив Уилла у меня на работе, устроила ему грандиозный скандал и оттащила обратно в школу. Тихая Флоренс, ставшая невольным свидетелем столь бурной сцены, была потрясена увиденным.
Уилл сел на стул и принялся болтать ногами.
– Когда станут известны результаты?
– Я же говорила – в середине мая.
– А можно я буду приходить к тебе на работу и проверять?
– Посмотрим, это зависит от твоего поведения.
Когда мы жили вместе, я часто помогала мальчику со школьными уроками. Иногда я брала его в офис Ассамблеи, где мы садились за компьютер и занимались какими-нибудь поисками в глобальной информационной сети. Однажды, когда у ребенка в очередной раз пошла кругом голова от школьных задачек, я решила отвлечь его, и мы приняли участие в Интернет-конкурсе по проектированию космического корабля. А может, я подсознательно выбрала именно этот конкурс, рассчитывая на то, что, если инвиди не прилетят или – еще хуже – откажутся вернуть меня обратно, появится неплохой шанс начать карьеру в космической сфере. Наверное, это был некий вызов: я решила осторожно использовать некоторые принесенные из XXII века знания, хотя в мои планы вовсе не входило знакомить человечество с секретами технологий будущего.
– А ты сообщила им, что мы переехали к Левину? Они знают, по какому адресу прислать мой приз? – спросил Уилл, продолжая ритмично выстукивать дробь по стулу.
– Да. Однако не забывай, пожалуйста, что мы еще не выиграли!
Если сотрудники компании, организовавшей конкурс, хоть немного смыслят в технике, они, безусловно, отдадут приз именно нам. Не заметить такой гениальный проект способен только глупец. Для участия в конкурсе мне пришлось использовать идентификационную карту мальчика. Если мы выиграем, приз в размере десяти тысяч долларов достанется Грейс и ее детям. Для нищих беженцев это баснословная сумма. Иного пути отблагодарить женщину за все, что она сделала для меня, я не видела.
Конечно же, она и не подозревала о конкурсе, а если бы узнала, наверняка выступила бы против. Грейс вообще не нравилось, что я учу Уилла вещам, выходящим за рамки школьной программы. Развитие талантов и поиски скрытых способностей она считала бесполезным делом.
– Я хочу, чтобы он рос просто обычным ребенком, понимаешь? Надеюсь, он получит хоть какое-то образование и найдет приличную работу, поэтому не забивай ему голову, в которой и без того ветер гуляет, всякими дурацкими штуками, ладно? С меня хватит капризов его старшего брата! – объясняла она свою позицию.
– Мама знает, что ты здесь? – спросила я, вспомнив слова Винса.
Мальчик продолжил стучать ногами по стулу. Тук-тук, тук-тук.
– Уилл, ответь на вопрос, пожалуйста!
– Она опять там с Левиным. Ненавижу, когда они возятся вдвоем! Да, я сказал миссис Левин , что приду сюда, – резко бросил он, словно обороняясь от нападок.
– Что ты имеешь в виду под словом «возятся»?
– Ну… там всякие поцелуи и все такое…
– Знаешь, Винс искал тебя днем. Ты заходил домой?
– Это не мой дом, а Левина!
Я понимала, что ничего не могу возразить ребенку. По той же причине я тогда не переехала с Грейс. «Ты тоже можешь перебраться ко мне», – сказал в тот день ее бой-френд своим притворно дружелюбным тоном. Однако глаза его говорили совсем обратное. Такой откровенно враждебный взгляд скорее мог принадлежать озлобленному юнцу, чем взрослому тридцатилетнему мужчине.
– Хочу есть, – сказал ребенок, посмотрев на маленький, стоявший на камнях в углу хижины буфет, который я накрыла от мышей небольшим листом фанеры.
– Прости, милый, но у меня нет еды. Ты совсем не обедал?
Я принялась ощупывать карманы брюк в надежде отыскать завалявшуюся монету, однако…
– Мама дала мне пять долларов. Можем взять картофельных котлет.
– Лучше фруктов, – посоветовала я.
Через дворик от нас жила семья, которая зарабатывала выращиванием на продажу овощей и фруктов на небольшом участке земли около реки. У них всегда можно было что-нибудь купить. В данный момент мой желудок сможет принять лишь что-то свежее, к тому же совсем не хотелось заниматься приготовлением ужина на открытом воздухе, да еще на грязном дворе. Да я и не умею толком готовить: в XXII веке это было не обязательно.
– Я мигом! – весело сказал мальчик и, спрыгнув со стула, быстро умчался во двор.
Глава 3
Не успели мы с Уиллом в полной мере насладиться ужином из мандаринов и буханки хлеба, как открылась входная дверь. В хижину вошли Грейс и Левин.
– Господи, ты испытываешь мое терпение! – закричала с порога Грейс и, решительно подойдя к ребенку, шлепнула его по руке.
Я встала со своего спального места, которое с трудом можно было назвать кроватью.
– Привет! – обратилась я к ночным гостям.
– Здравствуй, Мария! – повернулась ко мне Грейс.
Она была примерно моего возраста, с недоверчивым взглядом, круглолицая и склонная к полноте. Потеряв работу, она стала все больше округляться.
Левин, долговязый мужчина с короткими темными волосами и постоянной щетиной на лице, как всегда, проигнорировал приветствие. Он подошел к Уиллу и сел напротив него на мою «кровать» с таким видом, будто хижина принадлежит ему. Широко расставив ноги, он костлявыми руками потрогал угол фанерной доски, на которой я спала, и с надменным видом принялся рассматривать помещение. Я терпеть не могла эти противные руки, которые он практически постоянно сжимал в кулаки.
– Мальчик уже давно должен быть дома! Дети его возраста не должны разгуливать по улицам в такое время суток, – сказала, обращаясь ко мне, Грейс.
– Конечно, но он сам пришел.
– А почему Винсу разрешали в восемь лет гулять одному? Помнишь, ты сама мне рассказывала? – обратился Уилл к матери.
– Винс – это Винс, а ты совсем другой человек. К тому же в данный момент я разговариваю с Марией, а не с тобой! Не вмешивайся в разговоры взрослых!
– Грейс, если не хочешь, чтобы я присматривала за ребенком, – так и скажи, ладно? И, пожалуйста, не вини меня в том, что Уилл решил зайти ко мне. Это несправедливо.
– Я не ребенок! – опять запротестовал Уилл.
– Уилл, ты же понимаешь, что я имею в виду, так что…
– Не потворствуй его капризам!
– Грейс, ты не права, – вступилась я.
– Немедленно потребуй от него вернуться домой!
– Послушай, но ведь это нонсенс! Как я могу выпроводить ребенка одного на улицу среди ночи?
Тут раздался едкий смешок сидевшего на «кровати» Левина.
– Мария, а ты, оказывается, любительница истории? – заметил он, взмахнув печатными листками, которые, обернув старым полотенцем, я использовала в качестве подушки.
– «В тот памятный день в 2017 году никто и подумать не мог, что невысокая полная женщина, обыкновенный мэр одного из маленьких населенных пунктов, войдет в историю как мученица зарождающегося движения „Земля-Юг“! Свернула бы она с пути, зная, что ждет ее в будущем?» – шутливо-торжественным тоном прочитал Левин.
Перелистывая страницы далее, он зачитывал заголовки статей:
– «Марлена Альварес: правда о женщине-легенде», «Марлена Альварес дает интервью „Ле Монд“, „Где родилось движение „Земля-Юг“?“, „Мендоса против Альварес“…
– Положи на место, пожалуйста! – попросила я.
Левин не прореагировал на мою просьбу, и я выхватила у него листы, едва сдерживая гнев.
– Ты просто теряешь попусту время, собирая эту макулатуру. Впрочем, ты вообще любишь терять время зря… Например, просиживая целыми днями в дурацкой Ассамблее. Вашему движению «Земля-Юг» давно наступил конец, и теперь уже ничто не возродит его, – ехидно заметил он, небрежно кинув на пол несколько страниц.
– Я так не думаю. Взять хотя бы, к примеру, успешно созданные Альварес международные организации. Благодаря движению «Земля-Юг» произошли различные реформы почти во всех сферах жизни общества, во многих странах вновь появилось понятие «свобода личности».
– Ерунда! Возможно, Альварес могла бы со временем стать мировым лидером, однако без нее движение пришло в упадок и никогда больше не возвратит былого влияния.
Я чувствовала, как начинаю медленно краснеть от злости. Марлену Альварес подло убили, а какой-то наглый, заносчивый бандит смеет критиковать дело ее жизни и смеяться над всем, за что боролась эта женщина!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Я часто вспоминала Билла. Последнее время он давал понять, что хочет большего, нежели просто дружба. Как-то мы даже целовались… К тому времени, когда в результате злополучного эксперимента я оказалась на Земле в XXI веке, мы так и не решили вопрос о наших дальнейших отношениях. Порой, когда позволяли наши рабочие графики, мы вместе ужинали или гуляли в парке. Я проработала вместе с этим человеком почти пять лет и втайне надеялась, что по возвращении застану его там же, на Иокасте. Я убеждала себя, что все будет хорошо и жизнь вернется на круги своя, однако иногда вдруг наступало отчаяние и страх больше никогда не вернуться домой и… к Мердоку. А вдруг к тому времени, когда я вернусь, Билл уже покинет станцию? Может, он не захочет ждать моего возвращения и решит перевестись на другой космический объект? Ну почему, почему я так и не сказала ему, что…
Много ночей я провела в раздумьях над тем, чего же все-таки я так и не сказала Мердоку. Да, теперь у меня много времени, чтобы обдумать массу вещей. Часто, лежа в темноте и слушая, как где-то вдалеке ревут моторы проезжающих по эстакаде машин, скребутся крысы и стонет от наслаждения занимающаяся сексом в соседней хижине пара, я думала о том, как, когда все это закончится, изменится мое мировоззрение.
Если честно, я даже не знала, из какого района Сиднея был родом Билл. Вернее, не был, а есть. Или будет? Господи, я уже запуталась в этих временах! Однажды, идя по улице, мне показалось, что я его видела. Высокий широкоплечий мужчина со спины удивительно напоминал Билла, однако, когда он повернулся лицом, я поняла, что ошиблась. Наверное, мое больное воображение постепенно начинает рисовать несуществующие картины. Только галлюцинаций не хватало! Конечно, это смешно! Да и каким образом мог здесь очутиться Мердок? Билл – всего лишь человек, и, чтобы совершить переход во времени, ему необходим корабль со специальным оборудованием. К тому же как представителю одного из нижестоящих «Девяти Миров» доступ к таким космическим кораблям для него закрыт. Четверо сильнейших – цивилизации кчеров, инвиди, мелотов и бендарлов – охраняли свои права на использование этих технологий так же рьяно, как жители Большого Сиднея свой город и привилегии от живущих в трущобах беженцев. Девяти нижестоящим мирам воспрещалось под страхом страшного наказания использовать корабли, способные пересекать гиперпространство и время. Такие летательные аппараты создавались и управлялись только народами «Четырех Миров». Интересно, что произошло на Иокасте после того, как «Четверо» обнаружили, что я использовала корабль, способный на преодоление времени? Я всей душой надеялась, что троим техникам, работавшим со мной над экспериментом, не пришлось отвечать за внезапное исчезновение своего руководителя. Когда исследования только-только начинались, я предупредила их, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств они взвалили всю вину на меня. Конечно, никто из нас не предполагал каких-либо существенных отклонений от намеченного плана, однако, как еще раз подтверждает жизнь, все может случиться. Наверное, следовало отложить эксперимент до того, как будет окончательно принят наш нейтралитет…
Наша межзвездная станция, как и вся звездная система Абеляра, в которой мы жили, являлась одним из первых кандидатов на получение нейтралитета от Конфедерации. Совет Конфедерации Миров, в числе которого находились представители всех тринадцати цивилизаций, должен голосовать по этому вопросу в ближайшем будущем. Жители Иокасты пошли на такой шаг, чтобы избавиться наконец от ига инвиди и их трех союзников. Желание выйти из состава Конфедерации вызвано множеством причин. В том числе и тем, что в ходе шестимесячной осады серыми кораблями сэрасов станция и все ее обитатели остались наедине со своей бедой. Конфедерация вспомнила о нас, только когда все уже было позади.
Возможно, нейтралитет уже приняли, ведь к моменту моего исчезновения прошло почти полгода с тех пор, как мы сообщили Главному Совету о своих намерениях. Трудно представить, что произошло за долгие пять месяцев дома, пока я нахожусь на Земле?! Вернее, произойдет… О Боже, эти времена!..
Погрузившись во все эти грустные и тревожные мысли, я столкнулась с кем-то в темноте.
– Смотри, куда идешь! – закричал массивный незнакомец, дыхнув мне прямо в нос сильным алкогольным перегаром.
Он прав: надо прекращать раздумья и сконцентрироваться на дороге. На улице достаточно темно, а так недолго и заблудиться.
Где-то рядом залаяла собака, неистово бросаясь на железный забор. Звук удара когтей о решетку оказался настолько резким и громким, что я едва не вскрикнула от неожиданности. Оставив позади взбесившегося пса, я свернула в очередной переулок. Здесь не виднелось даже редких отблесков от керосиновых лампочек. Лишь где-то в конце дороги горел костер, доносились крики и смех. Яркими точками темноту прорезали сигареты подвыпивших бродяг.
Моя хижина находилась на полпути отсюда. Стены ее представляли собой вкопанные в землю деревянные столбы, обтянутые старым брезентом. Крышей служил лист тонкого железа. Стена, выходившая на улицу, была дополнительно укреплена снаружи старой фанерой, которая хоть и защищала с горем пополам от некоторого шума, но безветренными ночами лишь усугубляла духоту.
Стоявшие вплотную хижины образовывали нечто вроде внутреннего дворика, устланного кусками разбитых бетонных плит. На этой маленькой, огороженной от остальной улицы территории находились общий душ и уборная. В центре небольшой площадки в старом пластиковом мусорном баке каким-то чудом росло большое лимонное дерево, согнувшееся, словно от нелегкой судьбы. Между ветками, которые переплелись между собой хитрыми узлами, висели бельевые веревки, на них сушилась одежда. В проржавевших от времени бочках росли скудные овощи.
Наконец я оказалась у себя в лачуге. Открыть тонкую, обернутую тканью фанерную дверь не составляло труда: она даже не закрывалась. Мебель в моем «доме» полностью отсутствовала. Большая старая корзина, привязанная к деревянному шесту в центре хижины, использовалась в качестве стола и шкафа одновременно. Шест в свою очередь служил в качестве опоры для потолка. Я включила маленькую электрическую лампочку, работавшую на аккумуляторах. Раз в неделю я заряжала их с помощью солнечного генератора в Ассамблее. Тусклый свет озарил мои «апартаменты». Кроме корзины-шкафа, у меня также имелись два старых матраса, поцарапанный зеленый пластиковый стул и маленький буфет. В отличие от Грейс я не могла спать на матрасе. Когда мы жили вместе, она как-то раз перевернула свой матрас и принялась обрабатывать его инсектицидным средством, вследствие чего все обитавшие в нем насекомые разбежались во все стороны, словно крысы с тонущего корабля. Это было ужасно! Помню, как, содрогаясь от отвращения, я сказала ей, что мне в качестве постели хватит и простыни. Грейс лишь посмеялась над моей брезгливостью, однако настаивать не стала.
Ты должна быть благодарна за все! – печально сказала я самой себе, устало опускаясь на стул. Такими унылыми вечерами ничего не оставалось, как сидеть и молча смотреть в землю. Та часть хижины, где спали Грейс и дети, до сих пор оставалась отгорожена шестью небольшими кусками разбитого бетона. Мне во многом повезло, что на моем пути встретилась Грейс. Если бы не она, страшно представить, какая незавидная участь могла меня постигнуть! В конце концов, никто, кроме меня одной, не виноват в том, что я здесь оказалась. Если бы не спешка с этим экспериментом!..
– Мария! – послышался тонкий голосок за дверью.
Смахнув незаметно нахлынувшие от грустных мыслей слезы, я запретила себе дальнейшее самоистязание и подбежала к двери.
– Уилл, что ты здесь делаешь?
Младший отпрыск Грейс, гибкий, как обезьянка, и такой же неугомонный, быстро юркнул в хижину.
– Захотел увидеть тебя.
Я вытерла все еще влажные глаза.
– Но мы ведь вчера виделись!
Вчера Уилл вновь сбежал с уроков, на что директор школы не преминула пожаловаться матери озорника. Днем, зайдя в офис Ассамблеи, Грейс хотела пожаловаться на поведение сына, однако, встретив Уилла у меня на работе, устроила ему грандиозный скандал и оттащила обратно в школу. Тихая Флоренс, ставшая невольным свидетелем столь бурной сцены, была потрясена увиденным.
Уилл сел на стул и принялся болтать ногами.
– Когда станут известны результаты?
– Я же говорила – в середине мая.
– А можно я буду приходить к тебе на работу и проверять?
– Посмотрим, это зависит от твоего поведения.
Когда мы жили вместе, я часто помогала мальчику со школьными уроками. Иногда я брала его в офис Ассамблеи, где мы садились за компьютер и занимались какими-нибудь поисками в глобальной информационной сети. Однажды, когда у ребенка в очередной раз пошла кругом голова от школьных задачек, я решила отвлечь его, и мы приняли участие в Интернет-конкурсе по проектированию космического корабля. А может, я подсознательно выбрала именно этот конкурс, рассчитывая на то, что, если инвиди не прилетят или – еще хуже – откажутся вернуть меня обратно, появится неплохой шанс начать карьеру в космической сфере. Наверное, это был некий вызов: я решила осторожно использовать некоторые принесенные из XXII века знания, хотя в мои планы вовсе не входило знакомить человечество с секретами технологий будущего.
– А ты сообщила им, что мы переехали к Левину? Они знают, по какому адресу прислать мой приз? – спросил Уилл, продолжая ритмично выстукивать дробь по стулу.
– Да. Однако не забывай, пожалуйста, что мы еще не выиграли!
Если сотрудники компании, организовавшей конкурс, хоть немного смыслят в технике, они, безусловно, отдадут приз именно нам. Не заметить такой гениальный проект способен только глупец. Для участия в конкурсе мне пришлось использовать идентификационную карту мальчика. Если мы выиграем, приз в размере десяти тысяч долларов достанется Грейс и ее детям. Для нищих беженцев это баснословная сумма. Иного пути отблагодарить женщину за все, что она сделала для меня, я не видела.
Конечно же, она и не подозревала о конкурсе, а если бы узнала, наверняка выступила бы против. Грейс вообще не нравилось, что я учу Уилла вещам, выходящим за рамки школьной программы. Развитие талантов и поиски скрытых способностей она считала бесполезным делом.
– Я хочу, чтобы он рос просто обычным ребенком, понимаешь? Надеюсь, он получит хоть какое-то образование и найдет приличную работу, поэтому не забивай ему голову, в которой и без того ветер гуляет, всякими дурацкими штуками, ладно? С меня хватит капризов его старшего брата! – объясняла она свою позицию.
– Мама знает, что ты здесь? – спросила я, вспомнив слова Винса.
Мальчик продолжил стучать ногами по стулу. Тук-тук, тук-тук.
– Уилл, ответь на вопрос, пожалуйста!
– Она опять там с Левиным. Ненавижу, когда они возятся вдвоем! Да, я сказал миссис Левин , что приду сюда, – резко бросил он, словно обороняясь от нападок.
– Что ты имеешь в виду под словом «возятся»?
– Ну… там всякие поцелуи и все такое…
– Знаешь, Винс искал тебя днем. Ты заходил домой?
– Это не мой дом, а Левина!
Я понимала, что ничего не могу возразить ребенку. По той же причине я тогда не переехала с Грейс. «Ты тоже можешь перебраться ко мне», – сказал в тот день ее бой-френд своим притворно дружелюбным тоном. Однако глаза его говорили совсем обратное. Такой откровенно враждебный взгляд скорее мог принадлежать озлобленному юнцу, чем взрослому тридцатилетнему мужчине.
– Хочу есть, – сказал ребенок, посмотрев на маленький, стоявший на камнях в углу хижины буфет, который я накрыла от мышей небольшим листом фанеры.
– Прости, милый, но у меня нет еды. Ты совсем не обедал?
Я принялась ощупывать карманы брюк в надежде отыскать завалявшуюся монету, однако…
– Мама дала мне пять долларов. Можем взять картофельных котлет.
– Лучше фруктов, – посоветовала я.
Через дворик от нас жила семья, которая зарабатывала выращиванием на продажу овощей и фруктов на небольшом участке земли около реки. У них всегда можно было что-нибудь купить. В данный момент мой желудок сможет принять лишь что-то свежее, к тому же совсем не хотелось заниматься приготовлением ужина на открытом воздухе, да еще на грязном дворе. Да я и не умею толком готовить: в XXII веке это было не обязательно.
– Я мигом! – весело сказал мальчик и, спрыгнув со стула, быстро умчался во двор.
Глава 3
Не успели мы с Уиллом в полной мере насладиться ужином из мандаринов и буханки хлеба, как открылась входная дверь. В хижину вошли Грейс и Левин.
– Господи, ты испытываешь мое терпение! – закричала с порога Грейс и, решительно подойдя к ребенку, шлепнула его по руке.
Я встала со своего спального места, которое с трудом можно было назвать кроватью.
– Привет! – обратилась я к ночным гостям.
– Здравствуй, Мария! – повернулась ко мне Грейс.
Она была примерно моего возраста, с недоверчивым взглядом, круглолицая и склонная к полноте. Потеряв работу, она стала все больше округляться.
Левин, долговязый мужчина с короткими темными волосами и постоянной щетиной на лице, как всегда, проигнорировал приветствие. Он подошел к Уиллу и сел напротив него на мою «кровать» с таким видом, будто хижина принадлежит ему. Широко расставив ноги, он костлявыми руками потрогал угол фанерной доски, на которой я спала, и с надменным видом принялся рассматривать помещение. Я терпеть не могла эти противные руки, которые он практически постоянно сжимал в кулаки.
– Мальчик уже давно должен быть дома! Дети его возраста не должны разгуливать по улицам в такое время суток, – сказала, обращаясь ко мне, Грейс.
– Конечно, но он сам пришел.
– А почему Винсу разрешали в восемь лет гулять одному? Помнишь, ты сама мне рассказывала? – обратился Уилл к матери.
– Винс – это Винс, а ты совсем другой человек. К тому же в данный момент я разговариваю с Марией, а не с тобой! Не вмешивайся в разговоры взрослых!
– Грейс, если не хочешь, чтобы я присматривала за ребенком, – так и скажи, ладно? И, пожалуйста, не вини меня в том, что Уилл решил зайти ко мне. Это несправедливо.
– Я не ребенок! – опять запротестовал Уилл.
– Уилл, ты же понимаешь, что я имею в виду, так что…
– Не потворствуй его капризам!
– Грейс, ты не права, – вступилась я.
– Немедленно потребуй от него вернуться домой!
– Послушай, но ведь это нонсенс! Как я могу выпроводить ребенка одного на улицу среди ночи?
Тут раздался едкий смешок сидевшего на «кровати» Левина.
– Мария, а ты, оказывается, любительница истории? – заметил он, взмахнув печатными листками, которые, обернув старым полотенцем, я использовала в качестве подушки.
– «В тот памятный день в 2017 году никто и подумать не мог, что невысокая полная женщина, обыкновенный мэр одного из маленьких населенных пунктов, войдет в историю как мученица зарождающегося движения „Земля-Юг“! Свернула бы она с пути, зная, что ждет ее в будущем?» – шутливо-торжественным тоном прочитал Левин.
Перелистывая страницы далее, он зачитывал заголовки статей:
– «Марлена Альварес: правда о женщине-легенде», «Марлена Альварес дает интервью „Ле Монд“, „Где родилось движение „Земля-Юг“?“, „Мендоса против Альварес“…
– Положи на место, пожалуйста! – попросила я.
Левин не прореагировал на мою просьбу, и я выхватила у него листы, едва сдерживая гнев.
– Ты просто теряешь попусту время, собирая эту макулатуру. Впрочем, ты вообще любишь терять время зря… Например, просиживая целыми днями в дурацкой Ассамблее. Вашему движению «Земля-Юг» давно наступил конец, и теперь уже ничто не возродит его, – ехидно заметил он, небрежно кинув на пол несколько страниц.
– Я так не думаю. Взять хотя бы, к примеру, успешно созданные Альварес международные организации. Благодаря движению «Земля-Юг» произошли различные реформы почти во всех сферах жизни общества, во многих странах вновь появилось понятие «свобода личности».
– Ерунда! Возможно, Альварес могла бы со временем стать мировым лидером, однако без нее движение пришло в упадок и никогда больше не возвратит былого влияния.
Я чувствовала, как начинаю медленно краснеть от злости. Марлену Альварес подло убили, а какой-то наглый, заносчивый бандит смеет критиковать дело ее жизни и смеяться над всем, за что боролась эта женщина!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57