– Вы очень добры, мистер Тиббс, но боюсь, дела обстоят не совсем так. Вы хорошо знакомы с нашим Югом?
– Я бываю тут только по необходимости, – ответил Тиббс. – Здесь живет моя мать. Мне хотелось бы уговорить ее переехать в Калифорнию, где я смогу лучше устроить ее жизнь, но она уже очень стара, и потом здесь, на Восточном побережье, у нее есть и другие дети.
– Понимаю, – кивнул пастор, и его густой голос заполнил почти все уголки маленькой комнаты. – Некоторым из наших соплеменников, которые провели здесь всю жизнь, очень трудно акклиматизироваться в другом месте.
Тиббс продолжал:
– Как вы, должно быть, знаете, двое суток назад тут убили одного человека. Я расследую это убийство, разумеется, в законном порядке. В данный момент мне нужно выяснить две вещи – место, где было совершено преступление, и, если удастся, орудие убийства.
Преподобный Уайтберн весь подался вперед, и кресло заскрипело под его тяжестью.
– Насколько мне известно, бедняга встретил свою судьбу на шоссе.
– Вовсе нет, – сказал Тиббс.
Пастор задумчиво потер массивный подбородок.
– Вы можете что-нибудь прибавить? – спросил он.
– Этот разговор носит официальный характер, – предупредил Тиббс, – и должен остаться между нами.
– Он и останется, – степенно пообещал пастор.
– Маэстро Мантоли убили в вашем районе или где-то на окраине.
Пастор подался еще ближе в своем неудобном кресле.
– Как вы это обнаружили? – перебил он.
– Осмотр тела плюс трезвые умозаключения, вот и весь секрет.
Пастор поколебался, а потом заговорил, тщательно подбирая слова:
– Мистер Тиббс, подозревается ли в этом преступлении – либо прямо, либо косвенно – кто-нибудь из моих прихожан?
– Насколько я знаю, – так же осторожно ответил Тиббс, – никто не выдвинул предположения, что убийство совершил непременно негр.
– Это уже само по себе маленькое чудо, – сказал пастор. – Но я прервал вас, пожалуйста, продолжайте.
Тиббс испытующе всмотрелся в пастора, похожего на бывшего боксера-тяжеловеса, и наконец решился:
– Мантоли убили обрубком дерева, скорее всего, сосновым обрубком, но я не хочу утверждать, пока не получу заключения лаборатории лесного хозяйства. Я отослал им щепку, которую извлек из черепа убитого. Теперь мне нужно найти сам обрубок. Браться за это одному просто немыслимо. И вот я пришел к вам – мне говорили, что вы уделяете много внимания подрастающему поколению.
Преподобный Уайтберн наморщил лоб в глубоком раздумье. Потом сжал и развел пальцы.
– Если обрубком можно было внезапно ударить, значит, он не слишком велик. Это должно быть что-то вроде дубинки.
– Наверное, фута два или что-нибудь вроде этого.
– Хм. Похоже на полено. – Он вновь погрузился в молчание, а Тиббс терпеливо ждал. Через несколько секунд пастор заговорил:
– Знаете ли, как, мне думается, лучше всего к этому подойти, мистер Тиббс?.. Я скажу нашим молодым людям – я имею в виду мальчиков и девочек из здешнего клуба подростков, – что хочу запастись топливом для церкви. Я разошлю их искать подходящие дрова, но потребую, чтобы они не брали из поленниц, даже если им станут предлагать. Мы превратим это в игру. И когда они притащат свой улов, а он наверняка окажется крупным, я попытаюсь отыскать то, что вам нужно, если только у меня будут какие-нибудь приметы.
– На полене должно быть коричневое пятно засохшей крови. Но это уже не похоже на кровь, во всяком случае, дети ничего не поймут. И к тому же маловероятно, что оно найдется.
Для преподобного Уайтберна вопрос был решенным.
– Мы примемся за это немедленно. Разумеется, я не могу гарантировать результата, но зато мы изрядно очистим округу, а детям и не придет в голову истинная цель нашего предприятия.
– Такие, как вы, очень пригодились бы нам в Калифорнии, – восхищенно произнес Тиббс.
– Я нужен здесь, – просто ответил пастор.

***

В ответ на телефонный звонок Билл Гиллспи коротко рявкнул в трубку:
– Да?
– Билл, если тебе не трудно оторваться на несколько минут, я бы хотел тебя видеть. У меня здесь несколько членов совета, и тебе не мешало бы зайти.
Без каких-либо объяснений Гиллспи узнал мэра.
– Иду, Фрэнк, – сказал он и положил трубку.
Выходя из здания, он пронизывающе посмотрел на дежурного и, будто невзначай оглянувшись, с чувством тайного удовлетворения заметил в его глазах легкий трепет. Настроение Гиллспи заметно улучшилось, и он ступил на яркий солнечный свет, размышляя о том, что, если Фрэнк Шуберт и готовит какую-нибудь неожиданность, он в состоянии управиться с ней без труда.
Но все оказалось не так-то просто. Шуберт пригласил его пройти в кабинет и жестом обвел троих сидящих мужчин.
– Вы уже знакомы, Билл, – мистер Деннис, мистер Шуби и мистер Уоткинс.
– Разумеется. Добрый день, джентльмены. – Гиллспи уселся с видом высокопоставленного руководителя, вызванного на заседание совета. По крайней мере ему хотелось добиться подобного впечатления. И он намеревался оставаться таким же спокойным и вежливым, как бы ни развивалась беседа, – ведь четыре человека, которые здесь присутствовали, располагали в совете достаточным количеством голосов, чтобы в любой момент уволить его со службы.
– Билл, ребята попросили, чтобы я пригласил тебя потолковать об убийстве Мантоли. Ясное дело, мы все встревожены этим.
– Чтобы не тянуть, мистер Гиллспи, – вмешался Уоткинс, – нам хочется знать, что делается и что вообще происходит.
– Разве это не одно и то же? – спросил Гиллспи.
– Мы хотим знать, что делается для раскрытия убийства и что происходит у вас в полиции, как понимать все эти слухи насчет вашего черномазого сыщика? Вот что я имею в виду.
Гиллспи расправил плечи:
– Я отвечу на ваши вопросы в обратном порядке, мистер Уоткинс. Один из наших людей слишком переусердствовал и задержал на вокзале этого черного. При нем оказалась куча денег, и поэтому его доставили ко мне.
– И правильно, – обрубил Уоткинс.
– На опросе он заявил, что служит в полиции в Калифорнии. Я, конечно, проверил, и это подтвердилось.
– Здесь не Калифорния, – внес свою лепту Шуби.
– Знаю, – огрызнулся Гиллспи и тут же спохватился:
– Прошу прощения, но мысли об этом черномазом просто выбивают меня из колеи. – Он взглянул на Шуби и понял, что тот счел объяснение удовлетворительным. – Ну, как бы там ни было, Джордж Эндикотт стал лить воду на его мельницу. Я не хочу казаться недостаточно уважительным к члену совета, но вряд ли ему известно, как вести дела полицейского управления. Итак, мистер Эндикотт справился у шефа полиции, в которой работает этот черномазый, и узнал, что он специалист по расследованию убийств. Ну, вот ему и загорелось одолжить Вирджила нам в помощь.
– То есть этого ниггера, – уточнил Уоткинс.
– Этого самого, – подхватил Гиллспи. – Я не хочу ни на кого сваливать ответственность, но взять его к себе мне приказал мистер Шуберт, а он – хозяин, мое дело – подчиняться.
– Да, мне все это совсем не нравится! – воскликнул Уоткинс и даже привстал. – Мне лично ни к чему, чтобы какой-то ниггер болтался по городу, расспрашивал о белых людях и воображал, будто он что-то собой представляет. В обед он лез с разговорами к моему бармену Ральфу, но тот его и в дверь не пустил, а еще он был в банке и вел себя словно белый. Кое-кто из ребят собирается проучить его, чтобы он знал свое место, и они так и сделают, если вы его вовремя не спровадите.
Гиллспи посмотрел на Фрэнка Шуберта, ожидая, когда мэр вступит в игру. Обнаружив себя в центре внимания, Шуберт полез в стол и достал небольшую пачку газет.
– Если говорить по большому счету, Мантоли не был заметной фигурой, но, когда его убили, это расшевелило газеты. А когда выяснилось, что в расследовании принимает участие цветной сыщик, – и того больше. Стоит только просмотреть все это, и вы лучше представите, как обстоят дела. Да будет вам известно, мы привлекли внимание прессы. И пока что это шло нам на пользу – мы получили массу бесплатной рекламы для нашего фестиваля.
В разговор вмешался Деннис.
– Вот уж дерьмо собачье, – сказал он.
Взгляд, которым наградил его Шуберт, словно говорил: он старается быть спокойным, но сами видите – ему становится все труднее и труднее.
– Люк, я знаю, ты все время был против нашей музыкально-фестивальной затеи, что ж, твое право. Но нравится нам или нет, мы уже ввязались в нее и надо довести дело до конца. Если все лопнет, значит, ты прав. Тут уж не поспоришь. Но если дело выгорит, может, к нам в город притекут кое-какие денежки, и тогда мы все заживем повеселее.
– Может, и так, – уступил Деннис.
Шуберт вернулся к газетам.
– Джентльмены, за несколько минут до вашего прихода мне позвонили из «Ньюсуик». Их интересовало, чем у нас занят Тиббс, – самые подробные сведения. Если они сделают все, что собираются, мы получим паблисити в национальных масштабах.
– А как к этому отнесутся в нашем собственном городе, выходит, черт с ним? – спросил Уоткинс.
– Уилл, что тут изменишь? Нам придется путаться с этим негром до той самой минуты, пока мы не сможем его сплавить. Или пока Билл не покончит с делом. – Шуберт взглянул на Гиллспи:
– Ты не подумай, будто я хочу намазать тебе задницу скипидаром, но все-таки скоро вы там собираетесь вытащить нас из этой истории? Вот и все, что мне хотелось бы знать.
В голосе Гиллспи послышалось недовольство:
– Для такого рода дел существует обычный порядок расследования, и он дает свои результаты. Вот мы его и придерживаемся, а вдобавок я лично предпринимаю кое-какие шаги. Я не хочу обещать, джентльмены, когда именно преступник будет сидеть под замком, но могу сообщить, что у нас уже есть ощутимые результаты. Ну а кроме того, я все время смотрю за Вирджилом и, если он хоть на дюйм отступит от принятого здесь поведения, тут же поставлю его на место. Мне известно, что он заходил в банк, но его обращение было вполне уважительным, и вообще, пока он не сделал ничего такого, за что бы мне пришлось его поприжать.
– И все равно мне это не нравится, – настойчиво повторил Уоткинс. – Не каким-то там нью-йоркским журналам, управляемым скопом негритянских обожателей, указывать нам, что делать в нашем собственном городе. Тут живем мы, и мы сами себе хозяева.
Фрэнк Шуберт с силой хлопнул ладонью по столу.
– Уилл! Все мы чувствуем то же, что и ты. Тут и говорить не о чем. Но будь благоразумен. Гиллспи держит этого козла на привязи, а насчет «Ньюсуик» – мне не известно, кто им управляет, и, честно говоря, в высшей степени наплевать. Журнал мне по вкусу, вот я его и выписываю. А теперь взгляни на дело трезво. Пусть себе пишут, мы как-нибудь перезимуем, а городу это сулит большие перспективы.
– Да мне-то все одно, – отпарировал Уоткинс. – Только я хочу избавиться от этого ниггера, пока ребята вконец не потеряли терпение и не разделали его под орех. Вот уж тогда мы получим рекламу! К нам не то что «Ньюсуик», а ФБР заявится.
Шуберт вновь стукнул по столу:
– Верно, верно. Ну, вот что. Всем нам одинаково хочется покончить с делом Мантоли и избавиться от этой лакированной рожи. Билл тут сказал, что он за всем следит, а если он говорит, значит, так и есть. – Мэр повернулся к Гиллспи:
– Мы с тобой, Билл, ты знаешь. Делай свое дело, но только не давай этому чересчур затягиваться. Когда у тебя будет порядок, все само собой разрешится и жизнь войдет в норму.
– Нет, не войдет, – подлил уксусу Деннис. – Сперва нам придется расхлебываться с этим музыкальным фестивалем и вечерами сторожить своих женщин, пока туристы не отвалят из города. Нечего сказать, хороши делишки: все, что у нас есть, – это бревна вместо стульев и труп дирижера. Ну, а потом, когда мы с этим развяжемся, может, нам и удастся вернуться к нормальной жизни.
Казалось, Шуберт вот-вот взорвется, но он все же сдержался.
– Так мы ни до чего не договоримся, – твердо произнес он. – Думаю, все мы друг друга поняли, и Биллу пора возвращаться к работе. Да и мне тоже. Мы будем держать вас в курсе, и спасибо, что пришли.
Совещание закончилось в полном молчании.
На обратном пути в управление Билл Гиллспи то и дело стискивал кулаки. Ведь должен же существовать отлаженный порядок расследования убийств, он докопается до него и заведет у себя. У него целый штат служащих, и теперь он посмотрит, на что они способны.
Вечером, когда Сэм Вуд без четверти двенадцать явился на работу и увидел Вирджила Тиббса, который спокойно сидел в дежурке, это его удивило. Но, узнав, что Вирджилу нужен именно он, Сэм удивился еще больше.
Тиббс подождал, пока Сэм отметится у дежурного, а потом подошел и заговорил с ним:
– Если вы не имеете ничего против, мне бы хотелось поехать сегодня вместе с вами.
Такая просьба поставила Сэма в тупик. Брать или не брать Вирджила? И для того и для другого должны быть свои основания.
– Ты имеешь в виду до утра? – спросил он.
Тиббс кивнул.
– Не знаю, как посмотрит на это Гиллспи.
– Он разрешил мне делать все, что я сочту нужным. А мне надо бы поехать с вами.
– Ну что ж, пойдем.
Перспектива провести восемь часов в компании Тиббса была не по душе Сэму, но тут ему пришло в голову, что ничего в общем-то не произойдет, если за три долгих года одиноких ночных объездов он разок прихватит с собой спутника. Может, сегодня и в самом деле не помешает, чтобы кто-нибудь был рядом. С легкими угрызениями совести он вспомнил, до чего ему было не по себе прошедшей ночью. И к тому же, если он откажется взять Тиббса, ему может достаться от Гиллспи. Ведь Тиббс сослался на благословение шефа, и дежурный прекрасно это слышал. Сэм решил выбрать из двух зол меньшее и двинулся к патрульной машине.
Едва Сэм уселся за руль, Тиббс безмятежно открыл противоположную дверцу и расположился рядом. Сэм крепко стиснул баранку и подумал, стоит ли кипятиться – ведь они уже сидели вот так, бок о бок, на пути к Эндикоттам. Ну что ж, он может потерпеть еще разок. Он завел мотор и задним ходом вывел машину с полицейской стоянки.
– Ну, и куда теперь? – спросил Сэм, как только они отъехали.
– Если это не слишком вас затруднит, – сказал Тиббс, – мне бы хотелось, чтобы вы все делали точно так, как в ту ночь, когда был убит Мантоли, насколько это возможно, конечно. Попытайтесь следовать тем же маршрутом и с той же скоростью. По-вашему, это выполнимо?
– Я могу повторить все секунда в секунду, считая и те пять минут, в которые обычно составляю рапорт.
– Это очень поможет расследованию. Мне лучше воздержаться от разговоров, чтобы не мешать вам?
– Разговаривай сколько хочешь, – отозвался Сэм. – Ты мне не помешаешь.
Тем не менее какое-то время они ехали молча. И то, что он способен вести машину в точности по следам своей прежней поездки, все больше и больше наполняло Сэма профессиональной гордостью. Он сверился с часами.
– Ну как, что-нибудь подмечаешь? – спросил он.
– Я хочу узнать, до чего жарко может быть в ваших краях даже глубокой ночью, – ответил Тиббс.
– Мне казалось, у тебя был случай это выяснить, – напомнил ему Сэм.
– Туше, – сказал Тиббс.
– Что это за словечко? – спросил Сэм.
– Фехтовальный термин. Если противник заденет вас, вы должны подтвердить укол. Туше буквально значит «коснулся».
– На каком языке?
– На французском.
– Чего-чего, а знаний у тебя хватает, Вирджил, надо отдать тебе должное. – Сэм умолк, свернул за угол и взглянул на часы.
– Я не умею так же классно водить машину, как вы, – сказал Тиббс. – Мне вообще не приходилось встречать человека, у которого это получалось бы лучше.
Сэм был невольно польщен. Ему и самому было прекрасно известно, что если он и способен на что-то, так это водить машину. Но ему было приятно, что это заметно и со стороны. Несмотря на все его воспитание, Сэму начинал нравиться Тиббс своими внутренними качествами.
– Мне вот о чем хотелось спросить у тебя, Вирджил. Я как-то читал об одном человеке, который однажды испытал, что такое настоящий страх. Он просто прогуливался ночью, и вдруг у него появилось чувство, будто кто-то хочет на него наброситься, – опасность душила его, висела в воздухе, словно… Ну, в общем, в книжке для этого было какое-то слово, я его не могу припомнить, но оно начинается с "м"… Что-то вроде мяуканья. Помнится, я еще посмотрел в словаре.
– Гм. Дайте подумать… Может быть, «миазмы»? – спросил Тиббс.
– Оно самое! – воскликнул Сэм. – Это словечко меня замучило. Редкое словцо! Откуда ты его знаешь?
– Тоже встречал в книжке. Но только не раз и не два, вот оно и осело у меня в памяти. Так что это просто совпадение.
– Жаль, что мне пришлось рано уйти из школы, – сказал Сэм, сам удивляясь этой внезапной вспышке откровенности. – Я закончил восьмой, чуть-чуть поучился дальше, а потом устроился в гараж. Там я и работал, пока не получил эту должность.
– Но вы окончили школу ФБР?
– Нет, не представилось случая. Слушай, это как раз мне напомнило: я хотел у тебя кое-что спросить.
Тиббс выждал секунду-другую, а потом сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19