Здесь выложена электронная книга Хождение за три мира автора по имени Абрамов Сергей Александрович. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Абрамов Сергей Александрович - Хождение за три мира.
Размер архива с книгой Хождение за три мира равняется 240.19 KB
Хождение за три мира - Абрамов Сергей Александрович => скачать бесплатную электронную книгу
Сергей Александрович Абрамов Александр Иванович Абрамов
Хождение за три мира
Александр Абрамов, Сергей Абрамов
Хождение за три мира
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
СТРАННАЯ ИСТОРИЯ ДОКТОРА ДЖЕКИЛЯ И МИСТЕРА ГАЙДА, РАССКАЗАННАЯ ПО-НОВОМУ
«…нет, это был другой господин Голядкин, совершенно другой, но вместе с тем и совершенно похожий на первого…»
Ф. М. Достоевский, «Двойник»
Nil admirari! – Ничему не удивляться!
Положение, заимствованное из философии Пифагора
КТО Я?
Я возвращался домой от Никитских ворот по Тверскому бульвару. Было что-то около пяти часов вечера, но обычная в это время уличная субботняя сутолока обходила бульвар, и на его боковых аллеях, как и утром, было пустынно и тихо. Сентябрьское, вдруг совсем безоблачное небо не предвещало близкой осени, ни один желтый лист не зашуршал под ногами, и даже поблекшая к концу лета трава меж деревьями после вчерашнего ночного дождя казалась по-майскому похорошевшей.
Я не спеша шагал по боковой дорожке, лениво прицеливаясь к каждой скамейке: не присесть ли? Наконец присел, вытянув ноги, и в ту же секунду почувствовал, как все окружающее уплывает куда-то, тускнея и завихряясь. Обычно я не страдаю головокружениями, но тут даже вцепился в спинку скамейки, чтобы не упасть: вся противоположная сторона бульвара – деревья и прохожие – вдруг растаяла в лиловатой дымке, точь-в-точь как в горах, когда облака подползают к ногам и все вокруг дробится и тает в густых, мокрых хлопьях. Но дождя не было, туман налетел сухой и чистый, слизнул всю зелень бульвара и исчез.
Именно исчез. В одно мгновение деревья и кусты вновь возникли, как повторный кадр в цветном кинофильме: широкая скамейка напротив вернулась на свое прежнее место и пропавшая было девушка в голубом пыльнике опять сидела на ней с книжкой в руках. Все выглядело как будто по-прежнему, но только как будто: кто-то во мне тотчас же усомнился в этом. Я даже оглянулся, пытаясь проверить впечатление, и удовлетворенно подумал: «Чепуха, все так и было. Именно так». – «Нет, не так», – подумал кто-то другой.
Другой ли? Я спорил с самим собой, но сознание как бы раздваивалось, и спор походил на диалог двух совсем неидентичных и даже непохожих «я». Возникавшая мысль тотчас же опровергалась другой, откуда-то вторгшейся или кем-то внушенной, но агрессивной и подавляющей.
«И скамейка та же».
«Не та. На Пушкинском зеленые, а не желтые».
«И дорожки те».
«Эти уже. И где гранитный бордюр?»
«Какой бордюр?»
«А лужайки нет».
«Какой лужайки?»
«У корта. Здесь был теннисный корт».
«Где?»
Но я уже оглядывался с чувством нарастающей тревоги. Раздвоение исчезло. Я вдруг осознал себя в новом, странно изменившемся мире. Когда вы идете по улице, где все вам привычно и все примелькалось глазу, вы не обращаете внимания на мелочи, на детали. Но стоит им внезапно исчезнуть, и вы остановитесь, охваченный чувством недоумения и тревоги. Пейзаж был только похожим, но совсем не тем, какой я знал, проходя по этим тысячи раз исхоженным бульварным дорожкам. И деревья, казалось, росли по-другому, и кусты были не те, и самый бульвар я почему-то называл не Тверским, а Пушкинским.
По привычке я взглянул на часы, а рука так и повисла в воздухе. И пиджак был совсем другой, не тот, какой я надел с утра, и вообще не мой пиджак, и часы были не мои, а под ремешком от часов кривился шрам, которого, может быть, только минуту назад не было вовсе. А сейчас это был застарелый, давно заживший шрам, след пули или осколка. Я посмотрел на ноги – и туфли были не мои, чужие, с нелепой пряжкой на боку.
«А вдруг и внешность у меня не та, и возраст не тот, и вообще я – это не я?» – обожгла мысль. Я вскочил и не пошел, а побежал по дорожке к театру.
Театр стоял на том же месте, но это был другой театр, с другим входом и другими афишами. На его репертуарном табло я не нашел ни одного знакомого названия. Только в темных, не освещенных изнутри дверных стеклах отразилось знакомое лицо. Это было мое лицо. Пока оно было единственным, что было моим в этом мире.
Только теперь я почувствовал, как у меня болит голова. Помассировал виски – боль не проходила. Вспомнилось, что где-то поблизости, кажется на площади, была аптека. Может быть, она уцелела, на мое счастье? Площадь уже виднелась в мелькании пересекающих проезд автомашин, и я поспешил вперед, продолжая недоуменно и тревожно оглядываться. Домов по проезду Пушкинского бульвара я точно не помнил, но эти как будто не отличались от них – только не было привычных, бросающихся в глаза фонарей над подъездами, да и номерные знаки были другие.
У выхода на площадь, куда вливалась зеленая река бульвара, я буквально остолбенел: устье ее было пусто. Пушкина не было. На мгновение мне показалось, что у меня остановилось сердце. Голая каменная плешь на месте памятника уже не тревожила, а пугала. Я закрыл глаза в надежде, что наваждение исчезнет. В этот момент кто-то проходивший мимо толкнул меня, может быть и нечаянно, но так сильно, что я невольно повернулся на каблуках. Наваждение действительно исчезло: я увидал памятник.
Он стоял в глубине площади все такой же задумчивый и строгий, в небрежно накинутой на плечи крылатке – дорогой с детства образ. Пусть на другом месте, но он! Даже дышать стало легче, хотя позади памятника виднелось совсем незнакомое здание современной конструкции с огромными буквами по фасаду: «Россия». Гостиница или кино? Вчера еще на его месте стоял шестнадцатиэтажный жилой дом, в первом этаже которого помещался ресторан «Космос». Все было похоже и не похоже, знакомо до мелочей, но именно мелочи больше всего и видоизменяли знакомый облик. Аптеку, например, я нашел на том же месте, и продавщицы стояли за прилавками в таких же белых халатах, и такая же очередь толпилась у кассы, а в оптическом отделении продавались очки в такой же безвкусной и неудобной оправе. Но когда я спросил у продавщицы пирабутан от головной боли, она недоуменно скривилась:
– Что?
– Пирабутан.
– Не знаю такого.
– Ну, от головной боли.
– Пирамидон?
– Нет, – растерянно пробормотал я, – пирабутан.
– Нет такого лекарства.
Мой глупо-удрученный вид вызвал у нее улыбку сочувствия.
– Возьмите тройчатку. – И она бросила на прилавок пакетик в невиданной мной упаковке. – Двадцать четыре копейки.
В брючном кармане я обнаружил горсть серебряной мелочи, – монетки почти не отличались от наших. Потом уже, сидя на скамейке у памятника Пушкину, я тщательно обследовал все карманы доставшегося мне по прихоти судьбы чужого костюма. Содержимое их поставило бы в тупик любого следователя. Помимо мелочи, я нашел несколько рублевых и трехрублевых бумажек, совсем непохожих на наши, скомканный трамвайный билет, хорошую авторучку я почти целый блокнот с отрывными листами. Никаких документов, удостоверявших личность моего двойника, не было.
Страха я уже не чувствовал, оставалось лишь острое, беспокойное любопытство. Как долго продлится мое вторжение в этот мир и чем оно окончится – об этом я старался не думать: здесь можно было предположить все, даже самое страшное. Но что делать в пределах выданной мне путевки в неведомое? В гостиницу меня, конечно, не пустят. Где я буду ночевать, если путевка надолго? Может быть, дома или у друзей – ведь где-то живет же обладатель этого пиджака и друзья, наверно, у него есть, и самое смешное будет, если это и мои друзья; А вдруг все это сон? Я с размаху хлопнул рукой по скамейке – больно! Значит, не сон.
На какой-то миг мне показалось, что я увидел знакомое лицо. Мимо неторопливо прошествовал широкоплечий крепыш с кинокамерой. Я узнал и хохолок на лбу, и массив плеч, и чугунный затылок. Неужели Евстафьев из пятой квартиры? Но почему он с кинокамерой? Ведь он и фотоаппарата в руках не держал.
Я вскочил и побежал за ним.
– Простите… – остановил я его, вглядываясь в знакомые черты. – Женька?.. Евгений Григорьевич?
– Вы ошиблись.
Я растерянно моргал глазами: сходство было абсолютным. Даже тембр голоса был тот же.
– А что, похож? – усмехнулся он.
– Поразительно.
– Бывает, – пожал он плечами и прошествовал дальше, оставив меня в состоянии полной душевной смятенности.
Мне все еще казалось, что это розыгрыш, мистификация. Сейчас Женька вернется, и мы будем хохотать вместе. Но он не вернулся.
Когда я потом вспоминал этот день, прежде всего приходило на память это чувство растерянности и смятения и, пожалуй, еще – невыносимого одиночества в городе, в котором каждый камень был знаком с детства и который изменился всего за несколько секунд дурноты. Я мучительно вглядывался в лица прохожих с тщетной надеждой встретить близкого человека. Зачем? Вероятно, он не узнал бы меня, как близнец Евстафьева, а тому, кто узнал бы, что бы я мог ответить?..
Именно это и случилось.
– Сережка! Сергей Николаевич! – окликнул меня невысокий седой человек в замшевой курточке на «молниях». (Этого человека я никогда раньше не видел.) – Поди-ка на минутку.
Я поднялся: меня действительно звали и Сережкой, и Сергеем Николаевичем.
– Есть новость. – Он доверительно взял меня под руку и тихо сказал: – Обалдеешь: Сычук остался.
– Какой Сычук? – удивился я. – Мишка?
– Какой же еще? Один у нас Сычук. Увы!
Мишку Сычука я знал с фронта. Сейчас он работал не то фотографом, не то фотокорреспондентом. Мы не дружили и не встречались.
– Что значит «остался»?
– Как остаются? Он же на «Украине» поехал вокруг Европы. Знаешь ведь…
Я ничего не знал. Но, учитывая ситуацию, изобразил удивление.
– В последнем заграничном порту, подонок, остался. Не то в Турции, не то в Германии: не знаю, как они ехали – в Одессу или из Одессы.
– Подлец, – сказал я.
– Будут неприятности.
– Кому?
– Ну, тем, кто ручался, и так далее, – усмехнулся человек в замше. – Фомич землю роет, к начальству помчался. Ты-то ни при чем, конечно.
– Еще бы, – сказал я.
Незнакомец освободил мою руку и дружелюбно стукнул по спине.
– Ты что-то прокис, Сережка. Или, может, я помешал?
– Чему?
– Творишь… или ждешь кого? А почему ты не в редакции?
Ни к одной редакции я не имел отношения. Разговор надо было заканчивать: в нем накопилось слишком много горючего.
– Дела, – сказал я неопределенно.
– Хитришь, старик, – подмигнул он. – Ну, пока.
И так же исчез из моей жизни, как и в ней появился. Как человек, впервые брошенный в воду, постепенно приобретает навыки пловца, так и я начинал ориентироваться в незнаемом. Любопытство подавляло страх и тревогу. Что я уже знал? Что и здесь у меня та же внешность и то же имя. Что Москва есть Москва, только чуть-чуть другая в деталях. Что есть Одесса, Турция и Германия. Что пароход «Украина», как и у нас, совершает рейсы вокруг Европы. Что я связан с какой-то редакцией и что в этом мире Мишка Сычук тоже оказался подонком.
Поэтому я ничуть не удивился, когда, спустившись к кинотеатру «Россия» – здание это, как я и предполагал, оказалось кинотеатром, – я встретил Лену. Я должен был кого-нибудь встретить, кто знал меня и там и здесь.
Лена шла, как всегда элегантная и, как обычно, рассеянная, но узнала меня сразу и даже, как мне показалось, смутилась.
– Ты? Откуда?
– От верблюда. Ну, что там?
– Где? – удивилась она.
– В больнице, конечно. Ты давно ушла?
Она удивилась еще больше:
– Я не понимаю тебя, Сережа. Ты о чем? Я только три дня в Москве.
Я видел ее сегодня утром у главврача, когда звонил в Институт мозга. До этого мы виделись каждый день или почти каждый день, когда я бывал в терапевтическом. Поэтому я замолчал, мучительно подыскивая выход из явно критической ситуации. Дорога в незнаемое изобиловала ухабами.
– Извини, Леночка, я стал ужасно рассеянным. И потом… такая неожиданная встреча…
– Как живешь? – спросила она, как мне показалось, с какой-то металлической ноткой.
– Да так, – ответил я бодренько, – живем, хлеб жуем.
Она долго молчала, пристально рассматривая меня. Наконец произнесла совсем сухо:
– Странный у нас разговор с тобой. Очень странный.
Я понимал, что она сейчас уйдет и исчезнет единственный шанс закрепиться здесь хотя бы на сутки: едва ли мое вторжение продлится дольше. Надо было на что-то решаться. И я решился.
– Мне надо поговорить с тобой, Леночка. Просто необходимо. Произошло одно событие…
– Какое? – Ее глаза подозрительно сузились.
– Не могу же я говорить на улице… – Я торопливо подыскивал слова. – Ты где… живешь?
Она помедлила с ответом, видимо что-то взвешивая.
– Пока у Галки.
– Это где?
– Ты же знаешь.
Я ничего не знал. Я даже не спросил, у какой Галки. Но мне нужно было, чтобы она согласилась. Мой последний шанс!
– Прошу тебя, Леночка…
– Неудобно, Сережа.
– Боже мой, какой вздор! – сказал я, думая о Лене, которую я знал.
Но это была совсем другая Лена, глядевшая на меня настороженно, совсем не дружески».
– Ну что ж… пойдем, – наконец сказала она.
ВТОРОЙ ШАГ В НЕЗНАЕМОЕ
Мы шли молча, почти не разговаривая. Она, видимо, волновалась, но старалась не показать этого, сдерживалась, может быть даже сожалея о своем согласии. Время от времени я ловил ее обращенный на меня испытующий, подозрительный взгляд. Что она подозревала и чего боялась?
Дом в Старо-Пименовском переулке я узнал сразу. Здесь когда-то жила моя жена, еще до того, как мы познакомились. Кстати, ее тоже звали Галиной.
У меня противно задрожали колени.
– Ты что так смотришь? – спросила она.
Я продолжал молча оглядывать комнату. Как и все здесь, она была та и не та. Похожа и не похожа. Или, может быть, я просто забыл.
– Чья это комната, Лена?
– Галкина, конечно. Странные вопросы ты задаешь, Сережка. Разве ты не был здесь?
Я с трудом проглотил слюну. Сейчас я задам ей еще один странный вопрос:
– Разве она… не переехала?
Лена взглянула на меня как-то испуганно, даже отстранилась немножко, словно я сказал какую-то чудовищную нелепость.
– Вы разве не встречаетесь?
– Почему? – неопределенно ответил я. – Встречаемся.
– Когда ты ее видел в последний раз?
Я засмеялся и брякнул:
– Сегодня утром. За завтраком.
И тут же пожалел о сказанном.
– Не лги. Зачем ты лжешь? Она со вчерашнего дня в институте. И ночью работала. Еще не возвращалась.
– Уж и пошутить нельзя, – глупо сказал я, понимая, что все больше и больше запутываюсь.
– Странные шутки.
– Может быть, мы о разных людях говорим? – попробовал я исправить положение.
Она даже не рассердилась, только нахмурилась, как врач, который видит, но еще не понимает симптомы наблюдаемой им болезни.
– Я говорю о Гале Новосельцевой.
– Почему Новосельцевой? – удивился я.
На меня смотрели холодные, профессионально заинтересованные глаза врача.
– Ты потерял память, Сережа. Они расписались еще в начале войны. Что с тобой?
– Ничего, – пробормотал я, вытирая вспотевший лоб. – Я только думал…
– Почему я здесь, у разлучницы, да? – засмеялась она, на какое-то мгновение утратив выражение профессионально-врачебного любопытства. – Я и тогда не обижалась, Сережа. Подумаешь беда – парня увели. А теперь… смешно даже. Так давно это было… И другое после этого было – сам знаешь… – Она вздохнула. – Не везет мне в любви, Сережа.
Трудно рассчитывать каждый шаг в незнаемом. И я опять не рассчитал, забыв о том, где я и кто я.
– А кто тебе сейчас мешает с Олегом?
– Сережа!
И столько ужаса было в этом вскрике, что я невольно закрыл глаза.
– У тебя что-то с памятью, Сережа. Такие вещи не забывают. Галка получила похоронную еще в сорок четвертом году. Ты не мог не знать.
Что я знал и чего не знал? Разве я мог сказать ей об этом?
– Ты или притворяешься, или болен. По-моему, болен.
– А ты спроси меня: какое сегодня число, какой год и так далее.
– Я еще не знаю, что надо спросить.
– Так ставь диагноз, – озлился я. – С ума сошел, и все!
– Это не медицинский термин. Есть разные виды психических расстройств… Ты о чем хотел говорить со мной?
Теперь я уже не хотел. Если бы я сказал ей правду, она меня тут же отправила бы в психиатрическую больницу. Надо было выкручиваться.
– Понимаешь, какое дело… – начал я свою поспешную импровизацию, – произошло одно прискорбное событие… Весьма прискорбное…
– Ты уже говорил. Какое?
– В общем, я ушел из дому. От жены. О причинах говорить не буду. Но мне необходимо убежище. Хотя бы на сутки. Ночлегус вульгарно…
Я замолчал. Она тоже молчала, разглядывая кончики пальцев.
– Разве у тебя нет друзей?
– К одним нельзя, к другим неудобно. Знаешь, как иногда бывает… – Я старался не смотреть ей в лицо.
– А если бы ты меня не встретил?
– Но я тебя встретил.
Она все еще колебалась:
– Это неудобно, Сережа.
– Почему?
– Неужели ты сам не понимаешь?
– Знаешь что? – опять озлился я. – Вызывай психиатра. Ночлег мне, во всяком случае, будет обеспечен.
Я посмотрел ей в глаза: врач-профессионал исчез, осталась просто испуганная женщина.
Хождение за три мира - Абрамов Сергей Александрович => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Хождение за три мира автора Абрамов Сергей Александрович дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Хождение за три мира у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Хождение за три мира своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Абрамов Сергей Александрович - Хождение за три мира.
Если после завершения чтения книги Хождение за три мира вы захотите почитать и другие книги Абрамов Сергей Александрович, тогда зайдите на страницу писателя Абрамов Сергей Александрович - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Хождение за три мира, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Абрамов Сергей Александрович, написавшего книгу Хождение за три мира, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Хождение за три мира; Абрамов Сергей Александрович, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн