.. Ки слишком выдохлась, чтобы вздрогнуть от неожиданности. Она только посторонилась, пропуская старуху вовнутрь. И неуклюже соскочила наземь с подножки. К замученным коням уже спешили конюхи с сухими чистыми тряпками. Ки открыла было рот, чтобы предупредить – к норовистому Сигурду мало кто, кроме нее, мог подойти безнаказанно, – однако злой конь стоял смирно, не думая противиться заботливым рукам слуг.
– Вот уж воистину чудеса так чудеса, – пробормотала Ки себе под нос. Дверь дома была приоткрыта. Ки подошла к порогу и оглянулась на свой фургон. Там уже копошились неведомо откуда взявшиеся слуги; они как раз доставали из кабинки своего расчлененного господина, а Глазки-Бусинки строго за ними надзирала. В обычное время Ки пришла бы в неописуемую ярость при виде каких-то чужаков, роющихся в ее фургоне, как в своем кармане. Теперь она чувствовала лишь облегчение.
Сквозь приоткрытую дверь был виден большой камин, в котором горело жаркое, такое гостеприимное пламя. Ки вступила в прохладную полутьму прихожей, а потом, сквозь еще одну дверь, – в уютный и теплый чертог. Там обнаружился низкий стол, сплошь заставленный едой и питьем, а вокруг лежали мягкие подушки и роскошные, прихотливо окрашенные шкуры. Ки почувствовала, что эта благодать притягивает ее, как свеча притягивает мотылька. Она без сил опустилась на подушки и налила себе вина в бокал, вырезанный из цельного куска хрусталя. От первого же глотка по телу разбежалось чудесное тепло. Сколько времени минуло с тех пор, как она последний раз спала?.. Ки решила на минуточку закрыть глаза и опустила голову на подушку…
– …так и дрыхнет прямо здесь, господин, точно грязная шавка, посреди лучших покоев! Со вчерашнего вечера!.. Она вела себя, господин, прямо как…
Ответ прозвучал невнятно, и Ки его не расслышала. Открыв глаза, она приподняла отяжелевшую голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как исчезают за углом обширные черные юбки. Дреш стоял в дверях. Он показался ей необычно высоким… ну да, ведь его голова снова была там, где ей и полагалось находиться. Насмешливо улыбнувшись Ки, он поднял руки, слегка потер запястья, пошевелил пальцами и сказал:
– Все в порядке, все действует!
– Вижу, – отозвалась Ки. Приподнявшись, она села и попыталась собраться с мыслями. – Как там моя упряжка?..
Дреш слегка нахмурился, как если бы забота о ничтожных четвероногих каким-то образом не соответствовала торжественности момента. Все-таки он ответил:
– Они отдыхают и набираются сил не с меньшими удобствами, чем ты. Нет, нет, не бойся, они не пострадали. Я весьма сожалею, что пришлось заставить их скакать так долго и так быстро. Но, уверяю тебя, на их здоровье это никоим образом не отразится.
– Я так и подозревала, что за их необыкновенную резвость следовало благодарить в основном тебя, – сказала Ки. – Что же до их здоровья… – Тут она запоздало вспомнила о хороших манерах и убавила тон: – Большое спасибо за гостеприимство, оказанное моей упряжке и мне.
– Большое пожалуйста. Ну так как, я был прав?
– Насчет чего?..
– Насчет того, что я недурен собой и хорошо сложен. В собранном виде, я имею в виду.
Он говорил доверительным тоном. И заразительно улыбался, – теперь, когда его голова сидела на отведенном ей месте, улыбка определенно его красила. Ки неожиданно осознала, что он на самом деле был куда как хорош. Кожаная, расшитая золотыми узорами безрукавка выгодно подчеркивала гладкую оливково-смуглую кожу его рук. Дрешу не было нужды, как другим мужчинам, втискиваться в корсет или втягивать брюхо – живот у него и так был мускулистый и плоский. Сильные плечи, узкие бедра…
– Не хуже многих моих знакомых, – Ки постаралась выговорить это небрежно.
– Весьма польщен! – ответствовал он невозмутимо. Легким шагом пересек комнату и уселся рядом с Ки на подушки. Он облокотился на низенький стол, и его серые глаза вплотную придвинулись к ее зеленым. – Там, наверху, – сказал он, – есть уютная маленькая комнатка, а посередине ее стоит лохань горячей воды. Еще там весьма богатый выбор ароматических масел для притирания, а также два сундука нежнейших одежд всех мыслимых цветов, обшитых керугийскими кружевами. Вымойся, переоденься, а потом спустишься сюда, и пообедаем вместе.
Ки завороженно следила за тем, как, говоря, он откусывал мелкими ровными зубами от полоски сыра, взятого с блюдечка на столе. Горячая ванна!.. Какое искушение. Ки выспалась, но усталость еще не до конца покинула ее тело. Горячая вода поистине исцелила бы и утешила все ее синяки и перетруженные мышцы. Да уж, после всех трудов и неприятностей нескольких минувших дней (сколько времени на самом деле минуло? неужели всего лишь несколько дней?..) она более чем заслужила немного блаженства…
– Я бы с радостью, Дреш, но у меня назначена встреча, – запоздало спохватилась она. – Я должна кое с кем свидеться. В Обманной Гавани. Завтра или послезавтра…
– А пускай он подождет, – предложил Дреш. – Тем более что ты и так уже опоздала. Что? Ты действительно не представляешь, сколько времени заняла наша маленькая прогулка?.. Я полагаю, твой Вандиен не далее как сегодня вечером будет бродить по уши в воде, разыскивая свой сундук. У меня, откровенно говоря, нет ни малейшей надежды, что у него хоть что-то получится. Когда-то это было даже забавно… впрочем, как знать, вдруг…
Ки привстала с подушек. Ее замутило от страха.
– Каким образом ты замешан во всем этом деле с Вандиеном и Обманной Гаванью?..
– Я? – Дреш самодовольно заулыбался. – Ну как же, а кто, по-твоему, ненавязчиво направил к нему Зролан? Кто, кроме старины Дреша, мог шепнуть ей на ушко, на какую приманку он скорее всего клюнет? Да мне было один раз на него посмотреть, чтобы понять: этот парень все на свете отдаст, только чтобы избавиться от уродливого шрама на роже. То есть ясно, как дважды два, но сама она нипочем бы не догадалась… – Ки молчала, глядя на него во все глаза, и Дреш усмехнулся, очень довольный, что сумел потрясти ее до глубины души. – Ага, вижу, что и ты нипочем бы не догадалась. Боги, что за слепота!.. Ну неужели ни разу не видела, как он сидит, держа руку вот так?..
И Дреш принял позу, которую Ки мгновенно узнала. Вандиен часто сидел именно так, уткнув большой палец в угол челюсти, а указательный вытянув вдоль носа до середины лба и держа сомкнутый кулак возле рта. Так он сидел, когда приходилось напряженно размышлять или просто наваливалась усталость; другие люди в подобных случаях подпирали подбородок кулаками. Ки как-то не приходило в голову, что его рука при этом еще и закрывала большую часть шрама. Теперь она поняла все. И не смогла вынести хитрой улыбочки, с которой Дреш дразнил ее этим жестом.
– Прекрати! – зарычала она.
Дреш откинулся на подушки и захохотал:
– Лично мне все было до боли в глазах ясно с первого же взгляда. Я засек его тотчас, как только он явился в Дайял, и сразу понял, что скоро подоспеешь и ты. Я ведь, как бы это выразиться, до некоторой степени споспешествовал твоему появлению в этом городе. Ты спросишь, зачем? Видишь ли, некий друг рекомендовал тебя мне, отзываясь в превосходных степенях о твоем благоразумии. Он называл тебя истинным воплощением честности. Он упоминал о некоей запечатанной книге, которую ты доставила ему несколько лет назад при очень даже непростых обстоятельствах. Ну, а дальше все было просто. Кое-кто кое-кому был кое-что должен, и в результате возчица Ки отправилась в Дайял с грузом бобов. Оставалось только отделаться от Вандиена. Он, видишь ли, в Моем уравнении играл роль неизвестного фактора. Мог ли я с подобным смириться? Вдруг окажется вором или еще чем похуже. Вот я и придумал ему занятие на стороне, а заодно устроил так, чтобы тебя весьма заинтересовало непомерное вознаграждение за относительно нетрудную перевозку. Видишь ли, Ки, половина, если не больше, моего волшебного искусства состоит в том, чтобы направлять поступки людей в соответствии с моими потребностями и пожеланиями и чтобы они при этом всю дорогу верили, что сами делают выбор и сами принимают решения. Ну и, пока мы с тобой развлекались путешествиями по иным мирам, Вандиен направил свои стопы в Обманную Гавань, влекомый трепетной надеждой избавиться от рубца. Не сомневаюсь, что он из шкуры выскочит, раскапывая таинственный сундук. Но нам-то с тобой что до него? Давай… Ки! Ки, постой!
Ибо Ки рывком вскочила на ноги. Слезы жгли ей глаза, сердце колотилось о ребра. Отчаяние, стиснувшее сердце, отзывалось физической болью в груди. Так вот, значит, о чем он никак не хотел ей рассказывать там, в Дайяле. Вот что влекло его сильнее всяких наград. Вот что подвигло его договариваться о ее упряжке, попирая тем самым тщательно обозначенные границы их взаимной независимости в дружбе. Ки внезапно прониклась глубочайшим отвращением к себе самой за то, что вообще выдумала эти границы, все эти строго расписанные «твое» и «мое». Он ведь и шрам-то свой получил, заслоняя ее от когтей гарпии. Он небось не задумался, имеет ли он право вторгаться в ее жизнь, не стал прикидывать, стоит ли ее жизнь его красоты. Он отдал все, спасая чужого, в общем-то, человека. А когда дающей стороной выпало быть ей…
Ки задохнулась. Не сказать ей ни слова!.. Это было солью на раны. Тысяча проклятий ему за те невысказанные слова, которые этот мерзавец спрятал за своей кривой ухмылкой. А ей – десять тысяч проклятий за то, что не сразу въехала, какими помоями поливает ее маленький засранец чародей. Она круто повернулась к Дрешу:
– У меня назначена встреча, волшебник. Мне пора!
Голос противно дрожал. Ки прокляла себя еще и за это.
– Пускай подождет, – повторил Дреш. – Мы с тобой еще полностью не разочлись.
– Плевать! – проворчала она. Припасы в фургоне были почти нетронуты, а о деньгах можно побеспокоиться позже.
– Вот уж нет. – Дреш по-прежнему улыбался. – Наряды могут подождать, обед тоже; даже ванна не к спеху. Но рассчитаться с тобой я хочу прямо теперь.
Дверь за спиной Ки затворилась неожиданно и бесшумно. И Ки, еще не коснувшись ее, поняла, что та не поддастся, сколько в нее ни ломись. Она яростно оглянулась на Дреша:
– Хватит с меня твоих колдовских штучек. Открой дверь!
Улыбка Дреша сделалась еще шире:
– Пожалуйста.
Дверь открылась. Ки шагнула к ней… и дверь снова захлопнулась.
– Да чтоб тебя, Дреш! Я с тобой не в игрушки играю!
– Правда? – Он засмеялся.
Ки захотелось сбить эту улыбку с его физиономии здоровенной затрещиной. Такой, чтобы губы нескоро опять выучились ухмыляться. Ей, однако, пришлось проглотить свою ярость.
– Чего ты от меня хочешь? – спросила она сквозь зубы.
– Рассчитаться, – объяснил он совершенно невозмутимо. – Только и всего. Если ты соблаговолишь сесть и послушать…
– Я лучше постою.
– Знаменитое ромнийское упрямство, – вздохнул Дреш. – Что ж, Ки, слушай. Слушай хорошенько. ИДИ СЮДА, КИ!
Собственное имя показалось Ки незнакомым. Она шагнула к нему, потом нахмурилась и решила остановиться. Но не смогла. Единственное, что ей удалось, это направить свое шагающее тело мимо него по кругу. Дреш потешался, наблюдая за ней. Как она ни старалась, круг постепенно делался уже. Сердце Ки колотилось у горла. Она сказала бы что-нибудь, но что тут говорить? Почему она раньше не замечала, какой у него взгляд? Бездушный, пустой. Она как могла пыталась замедлить шаги, упереться, шарахнуться в сторону… Ничего не вышло. Спустя какое-то время она стояла точно против него. И смотрела сверху вниз в его лицо, улыбавшееся холодной улыбкой.
– Вот так-то оно лучше. Сядь со мной, Ки, – последовал негромкий приказ.
Ноги Ки задрожали и сами собой подломились в коленках. Не ее, его воля двигала ее телом. Ей оставалось только пытаться сохранить равновесие, валясь подле него на подушки. Между тем ее тело уже льнуло к нему, падая в его распахнутые объятия. Разум Ки брыкался, словно необъезженный жеребенок, впервые почувствовавший узду, а губы уже приникали к его узким губам… Омерзительно!.. Ки ощущала запах бальзамических трав, которыми умащивают покойных. Рот у Дреша был холодный и мокрый. Отвращение и ярость воспламеняли рассудок Ки, а руки-предательницы знай ласкали его плечи…
– Ты не имеешь права! – сквозь зубы прорычала она.
Дреш запустил пальцы в ее волосы и отвел ее голову слегка прочь – достаточно, чтобы она смогла разглядеть его издевательскую улыбку.
– В самом деле? – сказал он. – Я же сказал, наши взаимные расчеты еще не закончены. А что, у тебя есть иные соображения по выплате оговоренной части аванса? Я же отлично знаю, что в карманах у тебя нынче ветер свищет. Вспомни-ка: благодаря нашей милой маленькой прогулке ты на целые сутки запоздала с доставкой порученного тебе груза. Причем доставлен он был, мягко говоря, не в самой лучшей кондиции. Так каким образом прикажешь взыскивать с тебя должок?
Ки почувствовала, как мышцы на руках заработали, притягивая ее поближе к нему. Дреш устроил ее голову у себя на груди.
– Погоди, я еще убью тебя, – от всего сердца пообещала Ки.
– И что радости в победе, если она не приправлена сопротивлением и борьбой? – радостно изумился волшебник.
Он опрокинул Ки на подушки. Ее пальцы порхали по его спине, проникали под одежду, ощущая тепло тела. Ки лишь внутренне содрогалась. Ее ум лихорадочно трудился, ища хоть какой-нибудь путь к избавлению. Каким оружием сражаться с подобным мерзавцем?.. Безысходное отчаяние придало ей красноречия:
– Ты и с Рибеке так поступал, Дреш? Уж не из-за этого ли она сбежала от тебя в Заклинательницы? Она, небось, тоже была для тебя игрушкой… куклой… хуже животного! Наверное, ты все приручал ее… унижал… Ничего удивительного, что она от тебя удрала! Удивительно другое: с какой бы стати ей посылать нам на выручку свой ветер и защищать нас, пока мы не добрались до Карн-Холла… Да, тот теплый вихрь точно пахнул ветреницами, Дреш!
…Ки отшвырнуло на подушки по другую сторону стола: колдун отринул ее с такой же легкостью, с какой только что тянул к себе. Гнев и боль были написаны у него на лице. Ки поняла, что зашла слишком далеко.
– Она сделала это только для того, чтобы меня попрекнуть! Чтобы унизить меня своим милосердием! Потому что она знала…
Его губы силились произнести непроизносимое, потом резко побелели.
– Ты уверен, Дреш? – торопливо поднимаясь, поинтересовалась Ки. – Как по-твоему, что сейчас учиняют над ней Заклинательницы Ветров, пока ты тут развлекаешься? Напряги воображение, Дреш. Может, перечень ее мук еще больше приправит твою победу надо мной, а?
Дреш молчал, не в состоянии выдавить ни звука. Если судить по глазам, он в один миг постарел на целую тысячу лет. И в то же время его взгляд был взглядом наказанного ребенка. Потом, однако, он справился с собой и в один миг натянул привычную маску холодного насмешника. Поднявшись, он одернул кожаную безрукавку, пожал плечами и язвительно засмеялся.
– Какое разочарование, – проговорил он. – Я-то надеялся, ты чинно-благородно ответишь на мои невинные поползновения. И уж во всяком случае соизволишь предварительно вымыться… Да, а ведь в самом деле могли бы роскошно провести часок-другой. Ты много потеряла, Ки. Могла бы столькому научиться… Что ж! Есть куколки и покрасивее чумазой возчицы-ромни.
Дверь стояла приоткрытой: Дреш про нее позабыл.
– Несомненно, есть куда как покрасивее, – бесстрашно ответила Ки. – Да только дело в том, что куколки никогда не принесут тебе удовлетворения, Дреш.
Говоря так, она понемногу пятилась к двери.
– Это одна из последних моих маленьких слабостей, – небрежно согласился Дреш. Ки очень не понравилась улыбочка, с которой он наблюдал за ее отступлением. – Когда я сумею окончательно истребить ее в себе, тогда-то и настанет час моего истинного могущества. Ах, это глупое уважение к человеческому духу, это идиотское сопереживание…
– Это последнее, благодаря чему ты еще остаешься человеком, Дреш. И ты, и Рибеке. И лучше бы ты держался за эту свою слабость, Дреш!
Нащупав позади себя дверную ручку, Ки молниеносным движением рванула ее, прыжком бросилась вон – и была такова. Наружная дверь Карн-Холла оказалась туговата для ее рук. Яростное усилие – и Ки вылетела во двор, залитый ослепительным утренним солнцем. И со всех ног помчалась по запыленной каменной мостовой.
…Позади нее громыхнула тяжелая дверь. Ки вертанулась, оглядываясь, не устояла и шлепнулась в пыль. Страх сковал ее, а сердце колотилось так, что сотрясалось все тело. Потом напряженные плечи обмякли и озадаченно опустились.
Погони не было. Дверь, оказывается, просто захлопнулась.
Еще одно чудо состояло в том, что фургон уже ждал ее в полной готовности и серые были запряжены. Вид у них был усталый, но отнюдь не загнанный. Ки нахмурилась. Значит, Дреш предвидел, что она захочет отбыть, и загодя приготовил фургон. Вот и изволь после этого понимать волшебников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Вот уж воистину чудеса так чудеса, – пробормотала Ки себе под нос. Дверь дома была приоткрыта. Ки подошла к порогу и оглянулась на свой фургон. Там уже копошились неведомо откуда взявшиеся слуги; они как раз доставали из кабинки своего расчлененного господина, а Глазки-Бусинки строго за ними надзирала. В обычное время Ки пришла бы в неописуемую ярость при виде каких-то чужаков, роющихся в ее фургоне, как в своем кармане. Теперь она чувствовала лишь облегчение.
Сквозь приоткрытую дверь был виден большой камин, в котором горело жаркое, такое гостеприимное пламя. Ки вступила в прохладную полутьму прихожей, а потом, сквозь еще одну дверь, – в уютный и теплый чертог. Там обнаружился низкий стол, сплошь заставленный едой и питьем, а вокруг лежали мягкие подушки и роскошные, прихотливо окрашенные шкуры. Ки почувствовала, что эта благодать притягивает ее, как свеча притягивает мотылька. Она без сил опустилась на подушки и налила себе вина в бокал, вырезанный из цельного куска хрусталя. От первого же глотка по телу разбежалось чудесное тепло. Сколько времени минуло с тех пор, как она последний раз спала?.. Ки решила на минуточку закрыть глаза и опустила голову на подушку…
– …так и дрыхнет прямо здесь, господин, точно грязная шавка, посреди лучших покоев! Со вчерашнего вечера!.. Она вела себя, господин, прямо как…
Ответ прозвучал невнятно, и Ки его не расслышала. Открыв глаза, она приподняла отяжелевшую голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как исчезают за углом обширные черные юбки. Дреш стоял в дверях. Он показался ей необычно высоким… ну да, ведь его голова снова была там, где ей и полагалось находиться. Насмешливо улыбнувшись Ки, он поднял руки, слегка потер запястья, пошевелил пальцами и сказал:
– Все в порядке, все действует!
– Вижу, – отозвалась Ки. Приподнявшись, она села и попыталась собраться с мыслями. – Как там моя упряжка?..
Дреш слегка нахмурился, как если бы забота о ничтожных четвероногих каким-то образом не соответствовала торжественности момента. Все-таки он ответил:
– Они отдыхают и набираются сил не с меньшими удобствами, чем ты. Нет, нет, не бойся, они не пострадали. Я весьма сожалею, что пришлось заставить их скакать так долго и так быстро. Но, уверяю тебя, на их здоровье это никоим образом не отразится.
– Я так и подозревала, что за их необыкновенную резвость следовало благодарить в основном тебя, – сказала Ки. – Что же до их здоровья… – Тут она запоздало вспомнила о хороших манерах и убавила тон: – Большое спасибо за гостеприимство, оказанное моей упряжке и мне.
– Большое пожалуйста. Ну так как, я был прав?
– Насчет чего?..
– Насчет того, что я недурен собой и хорошо сложен. В собранном виде, я имею в виду.
Он говорил доверительным тоном. И заразительно улыбался, – теперь, когда его голова сидела на отведенном ей месте, улыбка определенно его красила. Ки неожиданно осознала, что он на самом деле был куда как хорош. Кожаная, расшитая золотыми узорами безрукавка выгодно подчеркивала гладкую оливково-смуглую кожу его рук. Дрешу не было нужды, как другим мужчинам, втискиваться в корсет или втягивать брюхо – живот у него и так был мускулистый и плоский. Сильные плечи, узкие бедра…
– Не хуже многих моих знакомых, – Ки постаралась выговорить это небрежно.
– Весьма польщен! – ответствовал он невозмутимо. Легким шагом пересек комнату и уселся рядом с Ки на подушки. Он облокотился на низенький стол, и его серые глаза вплотную придвинулись к ее зеленым. – Там, наверху, – сказал он, – есть уютная маленькая комнатка, а посередине ее стоит лохань горячей воды. Еще там весьма богатый выбор ароматических масел для притирания, а также два сундука нежнейших одежд всех мыслимых цветов, обшитых керугийскими кружевами. Вымойся, переоденься, а потом спустишься сюда, и пообедаем вместе.
Ки завороженно следила за тем, как, говоря, он откусывал мелкими ровными зубами от полоски сыра, взятого с блюдечка на столе. Горячая ванна!.. Какое искушение. Ки выспалась, но усталость еще не до конца покинула ее тело. Горячая вода поистине исцелила бы и утешила все ее синяки и перетруженные мышцы. Да уж, после всех трудов и неприятностей нескольких минувших дней (сколько времени на самом деле минуло? неужели всего лишь несколько дней?..) она более чем заслужила немного блаженства…
– Я бы с радостью, Дреш, но у меня назначена встреча, – запоздало спохватилась она. – Я должна кое с кем свидеться. В Обманной Гавани. Завтра или послезавтра…
– А пускай он подождет, – предложил Дреш. – Тем более что ты и так уже опоздала. Что? Ты действительно не представляешь, сколько времени заняла наша маленькая прогулка?.. Я полагаю, твой Вандиен не далее как сегодня вечером будет бродить по уши в воде, разыскивая свой сундук. У меня, откровенно говоря, нет ни малейшей надежды, что у него хоть что-то получится. Когда-то это было даже забавно… впрочем, как знать, вдруг…
Ки привстала с подушек. Ее замутило от страха.
– Каким образом ты замешан во всем этом деле с Вандиеном и Обманной Гаванью?..
– Я? – Дреш самодовольно заулыбался. – Ну как же, а кто, по-твоему, ненавязчиво направил к нему Зролан? Кто, кроме старины Дреша, мог шепнуть ей на ушко, на какую приманку он скорее всего клюнет? Да мне было один раз на него посмотреть, чтобы понять: этот парень все на свете отдаст, только чтобы избавиться от уродливого шрама на роже. То есть ясно, как дважды два, но сама она нипочем бы не догадалась… – Ки молчала, глядя на него во все глаза, и Дреш усмехнулся, очень довольный, что сумел потрясти ее до глубины души. – Ага, вижу, что и ты нипочем бы не догадалась. Боги, что за слепота!.. Ну неужели ни разу не видела, как он сидит, держа руку вот так?..
И Дреш принял позу, которую Ки мгновенно узнала. Вандиен часто сидел именно так, уткнув большой палец в угол челюсти, а указательный вытянув вдоль носа до середины лба и держа сомкнутый кулак возле рта. Так он сидел, когда приходилось напряженно размышлять или просто наваливалась усталость; другие люди в подобных случаях подпирали подбородок кулаками. Ки как-то не приходило в голову, что его рука при этом еще и закрывала большую часть шрама. Теперь она поняла все. И не смогла вынести хитрой улыбочки, с которой Дреш дразнил ее этим жестом.
– Прекрати! – зарычала она.
Дреш откинулся на подушки и захохотал:
– Лично мне все было до боли в глазах ясно с первого же взгляда. Я засек его тотчас, как только он явился в Дайял, и сразу понял, что скоро подоспеешь и ты. Я ведь, как бы это выразиться, до некоторой степени споспешествовал твоему появлению в этом городе. Ты спросишь, зачем? Видишь ли, некий друг рекомендовал тебя мне, отзываясь в превосходных степенях о твоем благоразумии. Он называл тебя истинным воплощением честности. Он упоминал о некоей запечатанной книге, которую ты доставила ему несколько лет назад при очень даже непростых обстоятельствах. Ну, а дальше все было просто. Кое-кто кое-кому был кое-что должен, и в результате возчица Ки отправилась в Дайял с грузом бобов. Оставалось только отделаться от Вандиена. Он, видишь ли, в Моем уравнении играл роль неизвестного фактора. Мог ли я с подобным смириться? Вдруг окажется вором или еще чем похуже. Вот я и придумал ему занятие на стороне, а заодно устроил так, чтобы тебя весьма заинтересовало непомерное вознаграждение за относительно нетрудную перевозку. Видишь ли, Ки, половина, если не больше, моего волшебного искусства состоит в том, чтобы направлять поступки людей в соответствии с моими потребностями и пожеланиями и чтобы они при этом всю дорогу верили, что сами делают выбор и сами принимают решения. Ну и, пока мы с тобой развлекались путешествиями по иным мирам, Вандиен направил свои стопы в Обманную Гавань, влекомый трепетной надеждой избавиться от рубца. Не сомневаюсь, что он из шкуры выскочит, раскапывая таинственный сундук. Но нам-то с тобой что до него? Давай… Ки! Ки, постой!
Ибо Ки рывком вскочила на ноги. Слезы жгли ей глаза, сердце колотилось о ребра. Отчаяние, стиснувшее сердце, отзывалось физической болью в груди. Так вот, значит, о чем он никак не хотел ей рассказывать там, в Дайяле. Вот что влекло его сильнее всяких наград. Вот что подвигло его договариваться о ее упряжке, попирая тем самым тщательно обозначенные границы их взаимной независимости в дружбе. Ки внезапно прониклась глубочайшим отвращением к себе самой за то, что вообще выдумала эти границы, все эти строго расписанные «твое» и «мое». Он ведь и шрам-то свой получил, заслоняя ее от когтей гарпии. Он небось не задумался, имеет ли он право вторгаться в ее жизнь, не стал прикидывать, стоит ли ее жизнь его красоты. Он отдал все, спасая чужого, в общем-то, человека. А когда дающей стороной выпало быть ей…
Ки задохнулась. Не сказать ей ни слова!.. Это было солью на раны. Тысяча проклятий ему за те невысказанные слова, которые этот мерзавец спрятал за своей кривой ухмылкой. А ей – десять тысяч проклятий за то, что не сразу въехала, какими помоями поливает ее маленький засранец чародей. Она круто повернулась к Дрешу:
– У меня назначена встреча, волшебник. Мне пора!
Голос противно дрожал. Ки прокляла себя еще и за это.
– Пускай подождет, – повторил Дреш. – Мы с тобой еще полностью не разочлись.
– Плевать! – проворчала она. Припасы в фургоне были почти нетронуты, а о деньгах можно побеспокоиться позже.
– Вот уж нет. – Дреш по-прежнему улыбался. – Наряды могут подождать, обед тоже; даже ванна не к спеху. Но рассчитаться с тобой я хочу прямо теперь.
Дверь за спиной Ки затворилась неожиданно и бесшумно. И Ки, еще не коснувшись ее, поняла, что та не поддастся, сколько в нее ни ломись. Она яростно оглянулась на Дреша:
– Хватит с меня твоих колдовских штучек. Открой дверь!
Улыбка Дреша сделалась еще шире:
– Пожалуйста.
Дверь открылась. Ки шагнула к ней… и дверь снова захлопнулась.
– Да чтоб тебя, Дреш! Я с тобой не в игрушки играю!
– Правда? – Он засмеялся.
Ки захотелось сбить эту улыбку с его физиономии здоровенной затрещиной. Такой, чтобы губы нескоро опять выучились ухмыляться. Ей, однако, пришлось проглотить свою ярость.
– Чего ты от меня хочешь? – спросила она сквозь зубы.
– Рассчитаться, – объяснил он совершенно невозмутимо. – Только и всего. Если ты соблаговолишь сесть и послушать…
– Я лучше постою.
– Знаменитое ромнийское упрямство, – вздохнул Дреш. – Что ж, Ки, слушай. Слушай хорошенько. ИДИ СЮДА, КИ!
Собственное имя показалось Ки незнакомым. Она шагнула к нему, потом нахмурилась и решила остановиться. Но не смогла. Единственное, что ей удалось, это направить свое шагающее тело мимо него по кругу. Дреш потешался, наблюдая за ней. Как она ни старалась, круг постепенно делался уже. Сердце Ки колотилось у горла. Она сказала бы что-нибудь, но что тут говорить? Почему она раньше не замечала, какой у него взгляд? Бездушный, пустой. Она как могла пыталась замедлить шаги, упереться, шарахнуться в сторону… Ничего не вышло. Спустя какое-то время она стояла точно против него. И смотрела сверху вниз в его лицо, улыбавшееся холодной улыбкой.
– Вот так-то оно лучше. Сядь со мной, Ки, – последовал негромкий приказ.
Ноги Ки задрожали и сами собой подломились в коленках. Не ее, его воля двигала ее телом. Ей оставалось только пытаться сохранить равновесие, валясь подле него на подушки. Между тем ее тело уже льнуло к нему, падая в его распахнутые объятия. Разум Ки брыкался, словно необъезженный жеребенок, впервые почувствовавший узду, а губы уже приникали к его узким губам… Омерзительно!.. Ки ощущала запах бальзамических трав, которыми умащивают покойных. Рот у Дреша был холодный и мокрый. Отвращение и ярость воспламеняли рассудок Ки, а руки-предательницы знай ласкали его плечи…
– Ты не имеешь права! – сквозь зубы прорычала она.
Дреш запустил пальцы в ее волосы и отвел ее голову слегка прочь – достаточно, чтобы она смогла разглядеть его издевательскую улыбку.
– В самом деле? – сказал он. – Я же сказал, наши взаимные расчеты еще не закончены. А что, у тебя есть иные соображения по выплате оговоренной части аванса? Я же отлично знаю, что в карманах у тебя нынче ветер свищет. Вспомни-ка: благодаря нашей милой маленькой прогулке ты на целые сутки запоздала с доставкой порученного тебе груза. Причем доставлен он был, мягко говоря, не в самой лучшей кондиции. Так каким образом прикажешь взыскивать с тебя должок?
Ки почувствовала, как мышцы на руках заработали, притягивая ее поближе к нему. Дреш устроил ее голову у себя на груди.
– Погоди, я еще убью тебя, – от всего сердца пообещала Ки.
– И что радости в победе, если она не приправлена сопротивлением и борьбой? – радостно изумился волшебник.
Он опрокинул Ки на подушки. Ее пальцы порхали по его спине, проникали под одежду, ощущая тепло тела. Ки лишь внутренне содрогалась. Ее ум лихорадочно трудился, ища хоть какой-нибудь путь к избавлению. Каким оружием сражаться с подобным мерзавцем?.. Безысходное отчаяние придало ей красноречия:
– Ты и с Рибеке так поступал, Дреш? Уж не из-за этого ли она сбежала от тебя в Заклинательницы? Она, небось, тоже была для тебя игрушкой… куклой… хуже животного! Наверное, ты все приручал ее… унижал… Ничего удивительного, что она от тебя удрала! Удивительно другое: с какой бы стати ей посылать нам на выручку свой ветер и защищать нас, пока мы не добрались до Карн-Холла… Да, тот теплый вихрь точно пахнул ветреницами, Дреш!
…Ки отшвырнуло на подушки по другую сторону стола: колдун отринул ее с такой же легкостью, с какой только что тянул к себе. Гнев и боль были написаны у него на лице. Ки поняла, что зашла слишком далеко.
– Она сделала это только для того, чтобы меня попрекнуть! Чтобы унизить меня своим милосердием! Потому что она знала…
Его губы силились произнести непроизносимое, потом резко побелели.
– Ты уверен, Дреш? – торопливо поднимаясь, поинтересовалась Ки. – Как по-твоему, что сейчас учиняют над ней Заклинательницы Ветров, пока ты тут развлекаешься? Напряги воображение, Дреш. Может, перечень ее мук еще больше приправит твою победу надо мной, а?
Дреш молчал, не в состоянии выдавить ни звука. Если судить по глазам, он в один миг постарел на целую тысячу лет. И в то же время его взгляд был взглядом наказанного ребенка. Потом, однако, он справился с собой и в один миг натянул привычную маску холодного насмешника. Поднявшись, он одернул кожаную безрукавку, пожал плечами и язвительно засмеялся.
– Какое разочарование, – проговорил он. – Я-то надеялся, ты чинно-благородно ответишь на мои невинные поползновения. И уж во всяком случае соизволишь предварительно вымыться… Да, а ведь в самом деле могли бы роскошно провести часок-другой. Ты много потеряла, Ки. Могла бы столькому научиться… Что ж! Есть куколки и покрасивее чумазой возчицы-ромни.
Дверь стояла приоткрытой: Дреш про нее позабыл.
– Несомненно, есть куда как покрасивее, – бесстрашно ответила Ки. – Да только дело в том, что куколки никогда не принесут тебе удовлетворения, Дреш.
Говоря так, она понемногу пятилась к двери.
– Это одна из последних моих маленьких слабостей, – небрежно согласился Дреш. Ки очень не понравилась улыбочка, с которой он наблюдал за ее отступлением. – Когда я сумею окончательно истребить ее в себе, тогда-то и настанет час моего истинного могущества. Ах, это глупое уважение к человеческому духу, это идиотское сопереживание…
– Это последнее, благодаря чему ты еще остаешься человеком, Дреш. И ты, и Рибеке. И лучше бы ты держался за эту свою слабость, Дреш!
Нащупав позади себя дверную ручку, Ки молниеносным движением рванула ее, прыжком бросилась вон – и была такова. Наружная дверь Карн-Холла оказалась туговата для ее рук. Яростное усилие – и Ки вылетела во двор, залитый ослепительным утренним солнцем. И со всех ног помчалась по запыленной каменной мостовой.
…Позади нее громыхнула тяжелая дверь. Ки вертанулась, оглядываясь, не устояла и шлепнулась в пыль. Страх сковал ее, а сердце колотилось так, что сотрясалось все тело. Потом напряженные плечи обмякли и озадаченно опустились.
Погони не было. Дверь, оказывается, просто захлопнулась.
Еще одно чудо состояло в том, что фургон уже ждал ее в полной готовности и серые были запряжены. Вид у них был усталый, но отнюдь не загнанный. Ки нахмурилась. Значит, Дреш предвидел, что она захочет отбыть, и загодя приготовил фургон. Вот и изволь после этого понимать волшебников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40