Здесь выложена электронная книга Зимой в Афганистане автора по имени Ермаков Олег Николаевич. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Ермаков Олег Николаевич - Зимой в Афганистане.
Размер архива с книгой Зимой в Афганистане равняется 134.19 KB
Зимой в Афганистане - Ермаков Олег Николаевич => скачать бесплатную электронную книгу
Олег Николаевич Ермаков
Зимой в Афганистане (Рассказы)
Олег Ермаков
Зимой в Афганистане (рассказы)
КРЕЩЕНИЕ
Разведрота выехала из полка ночью. БМП с выключенными фарами покатили на север. Огни полка скоро исчезли, и беспредельная теплая весенняя ночь проглотила колонну.
Солдаты сидели на верху гусеничных машин и смотрели на тяжелые цепи созвездий. Костомыгин тоже глядел на сияющие цепи и думал, что рокот моторов слышен в самых дальних кишлаках на самом краю этой степи, если, конечно, у нее есть край...
Спустя полчаса низко над степью появилась тусклая луна. Луна медлительно всходила, ночь светлела, и глазам открывались холмистые мохнатые черно-белые пространства.
Впереди забелели стены и башни. Колонна стремительно приближалась к кишлаку.
«Эй, не спите!» – сказал ротный, прижав ларингофоны к горлу, и все командиры БМП услышали его и по очереди отрапортовали: номер такой-то вас понял. Пушки развернулись влево и вправо, солдаты зашевелились и взялись за автоматы.
Колонна, не сбавляя скорости, промчалась сквозь кишлак, и ничего не случилось.
Костомыгин успел увидеть темные оконца башен, дома с плоскими крышами, густые сады за дувалами, ушастый силуэт осла возле сарая.
За кишлаком дорога – теперь она была отлично видна – пошла под уклон и внизу уткнулась в мерцающую реку. Все на той же скорости машины форсировали мелкую широкую реку и поехали дальше.
В кишлаке с цветущими садами Костомыгин наглотался душистого воздуха, и теперь во рту у него было сладко. Он подставлял лицо теплому ветру, ощущал тяжесть подсумка на боку, чувствовал, как туго зашнурованы полусапожки и как свободен и легок масккостюм, – и ему все это нравилось: эта луна, эта страшная степь, и цветочная сладость во рту, и удобная форма, и оружие на груди, и этот бег могучих машин по нескончаемой черно-белой равнине под чужими яркими созвездиями.
* * *
Возле гряды низких холмов колонна остановилась. Солдаты соскакивали с машин, разминали ноги.
Рота построилась в колонну по двое и зашагала по дороге. Водители-механики остались в машинах.
Рота двигалась вдоль холмов. Все молчали и угрюмо поглядывали на макушки холмов, отчетливо проступавших на фоне звездного неба. Луна переплыла на западный край неба, стала бронзовой и светила уже не так ярко.
Костомыгин услышал, как шедший следом Опарин, как и он, зеленый «сынок», звякнул пряжкой ремня и открутил крышку фляжки. Тут же раздался глухой удар, и Опарин налетел на Костомыгина. Костомыгин обернулся. Опарин, вобрав голову в плечи, продолжал шагать, торопливо надевая фляжку на ремень. Позади него крупно вышагивал высокий, длинноногий сержант Шварев.
«Надо быть начеку», – подумал Костомыгин, отворачиваясь.
«Чижи», то есть ребята, отслужившие шесть месяцев, предупреждали «сынов», что они должны быть настороже и делать только то, что скажут; говорили, что все оплошности «сынов» на операции по возвращении в полк будут «разбираться» старослужащими, разведрота – это вам не артбатарея, и не хозвзвод, и не пехота, и всё должно быть «от и до», не хуже, чем у всяких там «беретов». За месяц службы в роте Костомыгин достаточно насмотрелся на дедовские суды, и на предстоящем «разборе» ему совсем не хотелось быть в числе обвиняемых. А Опарин вот уже и попал в это черное число. Надо ухо востро держать.
Луна скрылась, и степь снова стала черной, и звезды засветились ярче. Рота мерно шагала вдоль холмов.
Посвежело. В степи свистнула птица.
Впереди послышался топот.
– Бегом! – приказал громким шепотом Шварев, и Костомыгин побежал. «Опаздываем», – сообразил он.
Они долго бежали, потея и глотая пыль.
Костомыгин придерживал одной рукой автомат, другой – флягу. Но подсумок с магазинами больно колотил по другому боку, и он отпустил автомат и начал придерживать подсумок. Автомат, ударяясь о грудь, причинял еще большую боль, и он снова схватился за него.
Они бежали так быстро и долго, что у Костомыгина в груди расхрипелось, и он поклялся не притрагиваться отныне к сигаретам, отныне и во веки веков.
Наконец они добежали до крайнего холма и увидели в степи силуэты башен, домов и дувалов. Ветер дул от кишлака, и Костомыгин уловил все тот же ласковый аромат цветения. Ветер подул сильнее, мощная цветочная волна окатила запыленных, тяжело дышащих людей в мокрой, терпко пахнущей одежде.
Под последним холмом была развилка: одна дорога, та, по которой они бежали, вела в кишлак, а другая уходила в степь. Два взвода во главе с лейтенантами ротный послал к кишлаку, остальные залегли на холме, укрывшись за валунами и направив стволы ручных пулеметов и автоматов на развилку.
Костомыгин тщательно прижимался к камням и чувствовал, как они влажны и как приятно холодят живот и грудь. Он сплевывал пыльную, вязкую слюну и думал: ну, теперь можно глотнуть из фляги или еще нет? Оглянулся по сторонам, осторожно расстегнул ремень, подтянул, не снимая с ремня, фляжку к груди, открутил крышку, пригнул голову, приложился вытянутыми губами к горлышку и насосал полный рот воды. Прополоскав рот, он проглотил воду, пожалев выплюнуть. Еще раз присосался к фляжке, а потом закрутил крышку, застегнул ремень, вытер губы и подумал: покурить бы.
В небе осталась одна звезда – Венера. Дорога посветлела, кишлак приблизился. Дорога была пуста. Все смотрели на нее, и Костомыгин смотрел, думая о том, что все это бессмысленно: никто здесь не появится, и никакой стрельбы не будет, – просто взойдет солнце, и они вернутся в полк. Это была его первая операция, и он не верил, что она будет настоящей, одной из тех, о которых так живописно рассказывали ротные ветераны.
Ему стало лень глядеть на дорогу, по которой никто не пойдет, он зевнул и прикрыл глаза, чтобы дать им отдых... Он проспал не дольше минуты и очнулся, вздрогнув. «Не расслабляйся», – сказал он себе и снова принялся истово таращиться на дорогу.
Рассвело, и в кишлачных садах защелкали соловьи, и петух несколько раз подряд покрыл картавой бранью их ласковые трели. А когда покраснел восток и покраснела степь на востоке, над кишлаком разнесся резкий призывный вопль. С Костомыгина вмиг слетела сонливость, он взялся за автомат и, вытянув шею, заглянул за камни. Вопль повторился, и у Костомыгина сжалось сердце: вот она, война!.. Но лежавшие рядом солдаты были спокойны. Он покосился на них, помялся и все же решил тихо спросить у «чижа» Медведева, что это там такое. Медведев хмыкнул и прошептал, что это ихний поп орет.
Взошло солнце. Степь зеленела до горизонта, в кишлаке кричали петухи, мычали коровы, ревел ишак, и небо было полно светозарной голубизны, – какая еще к черту война!..
Ротный встал, отряхнулся и сказал:
– Курите.
Солдаты поднимались, шумно зевали, переговаривались, чиркали спичками и затягивались сигаретным дымом, прикрывая глаза.
Ротный хмуро глядел на кишлак.
– Саныч, – сказал он радисту, – давай отзывай наших от кишлака и ямщикам передай – пусть гонят сюда телеги.
– Товарищ капитан, а может, караван уже прошел в кишлак? – предположил Шварев.
Капитан покачал головой.
– Нет. По расчетам, от гор сюда им идти как раз ночь. Пока не стемнеет, они никуда не могут тронуться, – значит, они отошли от гор вчера поздно вечером и к утру должны были подойти сюда.
– Нет, ну а вдруг?
– Ну, если у них верблюды реактивные, – нехотя откликнулся ротный.
Радист запрашивал взводы, залегшие в степи вокруг кишлака. Затем вызывал на связь водителей-механиков.
Ротный сел на камень, снял панаму, достал расческу и начал не спеша причесываться. Шварев слонялся вокруг него, поддавал ногой мелкие камни и печально посвистывал.
– Ну что ты ёрзаешь, Шварев? – недовольно окликнул его ротный.
– Товарищ капитан, а может, они как-нибудь умудрились просочиться в кишлак?
– Ну а наши ребята там зря, что ли, полночи валялись? Если только, конечно, они там не дрыхли...
– А может, товарищ капитан, прошмонаем кишлачок? Вдруг он набит оружием и духами?
Капитан задумчиво продул расческу, аккуратно вложил ее в футляр и спрятал. Шварев выжидательно смотрел на него.
– Сколько у тебя там меток, Шварев? – устало спросил капитан.
– Каких меток?
– На прикладе, на прикладе, Шварев. Что я, не знаю, где вы метки ставите? Все знаю, Шварев. И когда-нибудь за порчу оружия три шкуры спущу.
– Разве это порча? Мы легонько. Маленькие царапинки, и все, – сказал с улыбкой стройный сероглазый Салихов.
– А ты зачем на прикладе метки ставишь?
Салихов покраснел и пожал плечами:
– Где же отмечать?
– Тебе? На пятках и кулаках.
Все засмеялись.
«У всех лица бурые, а у него – млечное. Что он, специально бережется от солнца?» – вдруг подумалось Костомыгину, глядевшему на удлиненное ласковое лицо Салихова.
Салихов был любимцем роты. У него был мелодичный голос, и на гитаре он играл отлично. Он никогда ни с кем не ругался, не трогал «сынов» и не кричал на них. Все свободное время он проводил на спортплощадке вместе с земляком из пехотной роты, – их тренировки собирали много зевак. Если же погода была скверная, лежал на кровати с книгой. В миру его ждала большеглазая, черноволосая девушка с таким же нежно-млечным лицом, как и у него; ее большая фотография хранилась в тумбочке, и ротные бабники иногда тайком вынимали ее и сладострастно рассматривали. Салихов очень часто получал от своей девушки пухлые конверты, и все завидовали ему. На шее у него висела кожаная ладанка с прядью ее волос, – и все завидовали Салихову. Костомыгину хотелось сойтись с ним поближе. Он отводил душу в письмах старшему брату, но что письма? Совсем другое дело – живой разговор с умным собеседником. Он думал, что Салихов тоже, наверное, измучился жить без родственной души, но стеснялся подойти к нему и завести речь о серьезных книгах и всем таком прочем. Он надеялся, что Салихов как-нибудь сам заговорит с ним. Но Салихов не заговаривал и вообще почти не замечал «сынов».
– Так сколько у тебя царапин на прикладе, Шварев? – спросил капитан, наблюдая за возвращающимися от кишлака взводами.
– Шесть.
– И все мало тебе?
– Мало.
– Ты настоящий Дракула, Шварев.
Все засмеялись.
– А что вы ржете? – с усмешкой спросил ротный. – Вы знаете, кто такой Дракула?
– Нет, – откликнулся кто-то.
– Ну так и нечего.
– А кто он такой, товарищ капитан? – угодливо спросил «чиж» Медведев. – Он что, тоже меточки ставил?
– Нет, – ответил капитан. – Он княжил в пятнадцатом веке и прибивал гвоздями шапки...
– К головам? – догадался Медведев.
Капитан кивнул, и все захохотали так, будто он бог весть как остроумно пошутил.
– Ну, я до этого еще не докатился, – с довольной улыбкой сказал Шварев. – Так что какой я Дракула?
– Да, – согласился капитан. – Разница есть. Он был не сержант, а князь.
Подъехали БМП. Солдаты разделились на экипажи, достали сухие пайки: консервированный свиной фарш, консервированный сыр, сахар и хлеб – и приступили к завтраку, рассевшись на земле вокруг машин. Шварев вмиг опустошил банку с фаршем, прикрывая глаза от удовольствия, съел нежный желтый сыр, похрумкал весь сахар, выдул полфляжки воды, замер, к чему-то прислушиваясь, и вздохнул:
– Только раздраконил.
– Да! – откликнулся водитель Мамедов. – У тебя там ба-а-льшой дракон! – Он ткнул пальцем в поджарый живот Шварева и засмеялся. – Все хаваешь и хаваешь, а мяса нэ нарастишь никак. Тэбя дэвушки лубит нэ будут. Они упитанных лубят.
– Ну-у, – Шварев расправил плечи, – ну-у, Мамед, у вас, может, животами бабочек и удовлетворяют, а наших матрешек... им надо что-нибудь посущественней! – Он взглянул на Опарина и прикрикнул: – Что лыбишься! Жри быстрей, на операции все быстро нужно делать: жрать, с...
Опарин перестал улыбаться, запустил ложку в розовую мякоть и вдруг сказал:
– Товарищ сержант, хотите? Мне что-то не лезет, я вон лучше сырку пожую.
Костомыгин взглянул на Опарина и отвернулся.
Все-таки порядочная скотина этот Опарин. Старается во всем угождать «старикам», надеясь, что они благосклоннее к нему будут и перестанут каждую минуту оскорблять и угнетать. Он единственный из «сынов», кто стирает носки и одежду старослужащим. Остальные наотрез отказались и были биты жестоко, но зато теперь с этим никто к ним не пристает, а Опарин обстирывает всех «дедов» и поныне.
«Кто гнется, того и гнут», – предупреждал старший брат, и Костомыгин, послужив немного в армии, убедился, что это так. Только он прибавил бы теперь к сказанному братом вот что: но нужно всему знать меру. Вон Крылов, он не знал этого, его строптивости не было предела, он отказывался выполнять даже самые необидные и мелкие поручения «дедов», и ему устроили «жизнь по уставу». Ни один человек в армии не живет по уставу; ежедневно и еженощно неукоснительно выполнять уставные требования и предписания – это выше человеческих сил, и ни рядовым, ни генералам, ни маршалам это не под силу, и самый бравый вояка взвоет в первый же день «жизни по уставу». И Крылов не выдержал и написал домой мрачное и правдивое письмо. Родные отослали это письмо в Министерство обороны, и вскоре в полк прикатила гремящая «телега», начались расследования. Крылов призывал «сынов» рассказать всю правду, но никому не хотелось рассказывать правду; «сыны» трезво рассудили, что всех «стариков» в дисбат не упекут, наказать могут одного-двоих, а с остальными придется как-то сосуществовать, – и Крылов оказался в одиночестве. В ходе расследования выяснилось, что его кантовали законно – по уставу, и дело прикрыли, а Крылова отправили служить в подсобное хозяйство – на свинарник. Костомыгин часто видел его возле столовых: грязный, небритый Крылов выносил баки с объедками и опрокидывал их, обливая жижей руки и сапоги, в железную столитровую бочку на колесах, – эту «двуколку» таскал белый трофейный ослик Дух.
Нет, всему нужно знать меру. Меры не знал Крылов, меры не знает Опарин, – даже если он и впрямь не хочет есть, мог бы предложить фарш кому-нибудь из своих, хотя бы и ему, Костомыгину. Да, вот два полюса: Опарин и Крылов, и нужно ни туда, ни сюда не скатиться. «Напишу брату, что он скажет на это?» – подумал Костомыгин.
– Слушай! – резко сказал Шварев. – А ежели, к примеру, зимой мне будет холодно, отдашь свою шинель? Знаешь, какие тут зимы? У-у!
– Э, да ты зимой будэшь мамкины блыны хавать, – напомнил Мамедов.
– Погоди, Мамед, – отмахнулся Шварев. – Ну, Опарыш, отдашь?
Опарин испуганно поглядел на него.
– Отвечай.
– Если очень нужно будет... – пробормотал Опарин и умолк.
– А если бы у тебя баба тут была, уступил бы бабу?
– Ну, вы скажете, товарищ сержант, – застенчиво улыбнулся Опарин.
– Нет, но предположим. Отвечай.
Опарин растерянно заморгал.
– Отвэчай, чморына болотная, – процедил сквозь зубы Мамедов, улыбаясь глазами.
Опарин вздрогнул и сказал едва слышно:
– Это слишком...
– Что-о? – вскричал Шварев.
– Слишком фантастический пример, – добавил Опарин.
– А, жук! Тварь скользкая. Какой ты разведчик? Тебя нужно гнать вслед за Крыловым. Жри свой
фарш. Не хочется ему. На операции надо жрать через силу.
– Как похаваешь, так и повоюешь, – вставил Мамедов.
– Ясно? – спросил Шварев. – Это уже вторая ошибка. Помнишь первую?
– Помню, – уныло ответил Опарин, принимаясь за фарш.
Шварев закурил и взглянул рассеянно на Костомыгина.
– Костыль, а ты что отвернулся? Гордый, да?
– Просто смотрю на кишлак, – откликнулся Костомыгин.
– Нэ-э-т, – сказал Мамедов, – нэ просто. Он прэзирает Опарыша.
– Ты презираешь Опарыша? – спросил Шварев.
– Нет, – соврал Костомыгин.
– Ну, а то гляди, в два счета превратишься в Опарыша.
– Вообще-то сыны припухли, – заметил Мамедов, прихлебывая из фляжки. – Я вчэра потрэбовал цивыльную сигарэту, а Костыль нэ принес.
– Серьезно? – Шварев, сощурившись, уставился на Костомыгина.
– Надо, надо подкрутыт им гайки. Мы всё Опарыша воспытываем, а про остальных забыли.
– Так, – сказал Шварев. – Вернемся в полк, Костыль, и мы с Мамедом увидим пачку «Явы», Опарыш сосчитает до ста, и мы увидим пачку «Явы». Понял?
– Понял, – отозвался Костомыгин.
– Что?
– Так точно, – поправился Костомыгин.
– Эх! эх! прыпухли! – покачал головой Мамедов.
Позавтракав, все уселись на верху машин, и колонна тронулась в обратный путь.
Возле кишлака на берегу той реки, что так красиво мерцала под луной минувшей ночью, колонна нагнала старенькую желтую открытую «тойоту», набитую вооруженными людьми в разноцветных чалмах и просторных одеждах. Рядом с шофером сидел худощавый усач в форме офицера царандоя. Он вышел из машины и, улыбаясь, направился к БМП ротного.
– Мондана бощи хуб ести! – поприветствовал он ротного.
Ротный наклонился с машины и пожал его смуглую руку.
– Как дела, Акбар?
– Хуб, командир, – ответил офицер, выискивая среди солдат на БМП кого-то. Увидев таджика Кучечкарова, он махнул ему рукой:
Зимой в Афганистане - Ермаков Олег Николаевич => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Зимой в Афганистане автора Ермаков Олег Николаевич дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Зимой в Афганистане у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Зимой в Афганистане своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Ермаков Олег Николаевич - Зимой в Афганистане.
Если после завершения чтения книги Зимой в Афганистане вы захотите почитать и другие книги Ермаков Олег Николаевич, тогда зайдите на страницу писателя Ермаков Олег Николаевич - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Зимой в Афганистане, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Ермаков Олег Николаевич, написавшего книгу Зимой в Афганистане, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Зимой в Афганистане; Ермаков Олег Николаевич, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн