Gregoire. La «conversion» de Constantin… p. 231—232; H. von Schoenebeck. Beitrage zur Religionspolitik des Maxentius und Constantin. Leipzig, 1939, SS. 1—5, 14, 22, 27.
.Нельзя совершенно оставлять без внимания и его политические планы; последние также должны были сыграть роль в его отношениях к христианству, которое во многом могло ему помочь. Но, во всяком случае, не политические планы явились причиной обращения Константина; последний обратился к христианству в силу внутреннего убеждения, возникшего и окрепшего не под влиянием политики. В том-то и заключается гениальность Константина, что он, сам искренне сочувствуя христианству, понял, что в будущем оно будет главным объединяющим элементом разноплеменной Империи. «Он хотел, — как пишет кн. Е. Трубецкой, — скрепить единое государство посредством единой церкви» Е. Трубецкой. Религиозные и общественные идеалы западного христианства в пятом веке. М., 1892, т. 1, с. 2.
.Обращение Константина связывается с известным рассказом о явлении на небе креста во время борьбы Константина с Максенцием, т.е. для объяснения причин обращения вводится элемент чуда. Однако источники об этом вызывают большие несогласия. Древнейшее свидетельство о чудесном знамении принадлежит христианскому современнику Константина Лактанцию, который в своем сочинении «О смерти гонителей» (De mortibus persecutorum) говорит лишь о полученном Константином во время сна вразумлении, чтобы он изобразил на щитах небесное знамение Христа (coeleste signum Dei) Lact. De mortibus persecutorum, 44.
. О действительном же небесном знамении, которое будто бы видел Константин, у Лактанция не говорится ни слова.Другой современник Константина, Евсевий Кесарийский, дважды говорит о победе его над Максенцием. В более раннем произведении, в «Церковной истории», Евсевий лишь замечает, что Константин, идя на защиту Рима, «призвал в молитве в союзники Бога небесного и Его Слово, Спасителя всех, Иисуса Христа» Euseb. Hist. eccl, IX, 9, 2.
. Как видно, ни о сне, ни о каких знаках на щитах здесь не говорится. Наконец, тот же Евсевий в другом своем произведении, написанном лет двадцать пять после победы над Максенцием, а именно в «Жизнеописании Константина», дает, со слов самого императора, клятвенно подтвердившего свое сообщение, известный рассказ о том, будто Константин во время похода увидел над солнцем знамение креста с надписью: «сим побеждай» (τουτω νικα). Ужас объял его и войско. В ближайшую ночь явившийся Константину во сне Христос с крестом повелел сделать подобие его и с таким знамением выступить против врагов. Утром император рассказал о чудесном сновидений, призвал мастеров и, описав им вид явленного знамения, приказал приготовить подобное знамя Euseb. Vita Constantini, 1, 38—40.
, известное под названием labarum Загадка происхождения этого слова была разрешена Грегуаром — L'etymologie de «Labarum». — Byzantion, vol. IV, 1929, pp. 477—482. Это латинское слово laureum в значении signum или vexlilum. См. также в Byzantion, vol. XI, 1937 (указание страниц отсутствует. — Науч. ред.), и Byzantion, vol. XIII, 1939, р. 583. Этимология Грегуара выдвигалась также Валезием (H. Valois) в семнадцатом веке.
.Лабарум представлял собой продолговатый крест, с поперечной реи которого спускался вышитый золотом и украшенный драгоценными камнями кусок шелковой ткани с изображениями Константина и его сыновей; на вершине креста был прикреплен золотой венок, внутри которого была монограмма Христа Изображение «лабарума» можно видеть на монетах эпохи Константина. См.: J. Maurice. Numismatique Constantinienne. Paris, 1908, vol. I, p. 2, а также tab. IX.
. Со времени Константина labarum сделался знаменем Византийской империи. Упоминания о явившемся Константину «богознамении» или о виденных на небе войсках, посланных Богом ему на помощь, можно найти и у других писателей. Известия по данному вопросу настолько сбивчивы и противоречивы, что не могут быть в должной мере исторически оценены. Некоторые даже думают, что рассказанное событие имело место не во время похода против Максенция, а еще до выступления Константина из Галлии.Так называемый Миланский эдикт. Во время Константина Великого христианство получило законное право на существование и дальнейшее развитие. Первый указ в пользу христианства вышел из рук одного из самых свирепых его гонителей, а именно Галерия. Последний в 311 году издал указ, на основании которого христиане, получая прощение за свое прежнее упорство в борьбе с правительственными распоряжениями, имевшими целью вернуть христиан к язычеству, вместе с тем признавались имеющими законное право на существование. Указ Галерия объявлял: «Пусть снова будут христиане, пусть они составляют свои собрания, лишь бы не нарушали порядка! За эту нашу милость они должны молить своего Бога о благоденствии нашем, нашего государства и о своем собственном» Lact. De mortibus persecutorum, 34, 4—5; Euseb. Hist. eccl VIII 17, 9—10.
.Через два года, после победы над Максенцием, Константин и вступивший с ним в соглашение Лициний сошлись в Милане и, обсудив положение дел в Империи, издали интереснейший документ, который, может быть не совсем правильно, называется Миланским эдиктом. Сам текст документа до нас не дошел. Но он сохранился у христианского писателя Лактанция в форме написанного по-латыни рескрипта Лициния, данного на имя префекта Никомедии. Греческий же перевод латинского оригинала помещен Евсевием в его «Церковной истории».На основании этого указа христианам и всем другим предоставлялась полная свобода следовать той вере, какой кто пожелает; всякие мероприятия, направленные против христиан, устранялись. «Отныне, — объявляет указ, — всякий, кто хочет соблюдать христианскую веру, пусть соблюдает ее свободно и искренно, без всякого беспокойства и затруднения. Мы заблагорассудили объявить это твоей попечительности (т.е. префекту Никомедии) как можно обстоятельнее, чтобы ты знал, что мы предоставили христианам полное и неограниченное право почитать свою веру. Если это мы разрешили им, то твоей светлости должно быть понятно, что вместе с этим и для других предоставляется открытое и свободное право, ради спокойствия нашего времен, соблюдать свои обычаи и свою веру, чтобы всякий пользовался свободой почитать то, что избрал. Так определено нами с той целью, чтобы не казалось, будто мы хотим унизить чье-либо достоинство или веру» Lact. Op. cit., 48, 4—8; Euseb. Hist. eccl., X, 6, 6—9.
.Этот же указ повелевал возвратить христианам, безвозмездно и беспрекословно, отобранные у них частные здания и церкви.В 1891 г. немецкий ученый О. Зеек выдвинул теорию, что Миланский эдикт никогда не существовал. Единственный эдикт, который когда-либо появлялся, — утверждал он, — эдикт о веротерпимости Галерия от 311 г. O. Seek. Das sogennante Edikt von Mailand. — Zeitschrift fur Kirchengeschichte, Bd. XII, 1891, SS. 381—386. См. также его же: Geschithte des Untergangs der Antiken Welt. Berlin, 1897, Bd. 1, 2. Aufl., S. 495.
Долгое время большинство историков отказывалось признавать эту точку зрения. В 1913 г. тысячешестисотлетие Миланского эдикта торжественно отмечалось во многих странах и появилось большое количество литературы по этому запросу. На деле, конечно, цитированный выше эдикт, провозглашенный Лицинием в 313 г. в Никомедии, был подтверждением эдикта Галерия, который, совершенно очевидно, соблюдался недостаточно. Документ, подписанный в марте 313 г. в Милане Константином и Лицинием, был не эдиктом, а письмом, адресованным главам провинциальных администраций Малой Азии и Востока в целом с объяснением и указанием, как следует поступать с христианами Я приведу лишь несколько комментариев исследователей: «7. Knlpflng. Des Angebliche Mailander Edikt von J. 313 im Lichte der neueren Forschung. — Zeitschrift fur Kirchengeschichte, Bd. XL, 1922, S. 218: «Следует отрицать существование так называемого Миланского эдикта»; N. Baynes. Journal of Roman Studies, vol. XVIII, 1928, p. 228: «Мы теперь знаем, что не было никакого „Миланского эдикта“»; E. Caspar. Geschichte des Papstum. Tubingen, 1930, Bd. I, S. 105, Anm. 3: «„Миланский эдикт“ следует исключить из истории»; H. Gregoire. La «conversion» de Constantin… p. 263: «Эдикт о веротерпимости от марта 313 г., подписанный Константином в Милане, это не эдикт, а рескрипт или письмо наместникам провинций Азии и Востока».
.На основании данного текста Миланского эдикта надо прийти к заключению, что Константин признал христианство религией, равноправной с другими религиями, а значит, и с язычеством. Для времени Константина о торжестве христианства говорить еще нельзя; его лишь можно предчувствовать. Христианство казалось Константину совместимым с язычеством. Великое значение акта Константина заключается в том, что он позволил христианству не только жить, но и взял его под защиту государства. Это был важнейший момент в истории раннего христианства. Никомедийский эдикт (The Edict of Nicomedia), таким образом, не дает права творить, как утверждают некоторые историки, о том, что при Константине христианство было поставлено во главе всех других религий, которые признавались лишь терпимыми А. Лебедев. Эпоха гонений на христианство, 3-е изд. СПб., 1904, c. 300—301
, и что Миланский эдикт установил не толерантность, а провозгласил господство христианства Н. Гроссу. Миланский эдикт. — Труды Киевской Духовной академии. Киев, 1913, с. 29—30.
.Когда поднимается вопрос о господстве или равных правах христианства с язычеством, решение должно быть в пользу равных прав. Как бы там ни было, значение Никомедийского эдикта (the Edict of Nicomedia) велико. Как сказал А.И. Бриллиантов [науч.ред.10] [науч.ред.10]
В английской версии работы (р. 52) сказано безлично: «as one historian has said». Здесь имя А.И. Бриллиантова появляется только в сноске. В соответствующем месте русской версии (с. 53) имя А.И. Бриллиантова стоит в тексте, что и позволило в данном случае последовать тексту 1917 года.
, «в действительности, и без ненужного преувеличения, остается несомненным важное значение Миланского эдикта, как акта, положившего решительный конец бесправному положению христиан в Империи и вместе с этим, через объявление полной религиозной свободы, низведшего язычество de jure из прежнего положения единой государственной религии в ряд всех других религий» А.И. Бриллиантов. Император Константин Великий и Миланский эдикт. Пг., 1916, с. 167. Ср.: M.A. Huttman. The Establishment of Christianity and the Proscription of Paganism. New York, 1914, p. 123: «Тогда как мы можем рассматривать Константина как первого христианского императора и первого императора, который поставил христианство в равные условия с язычеством, он не был первым, кто стремился сделать христианство легальным, ибо Галерий осуществил это в 311 г.». Впечатляющие свидетельства свободного сосуществования христианства с язычеством дают монеты. См.: Maurice. Numismatique Constantinienne. Paris, 1910, vol. II, p. IV.
.Но Константин не удовольствовался лишь дарованием христианству равноправия, как определенному религиозному учению.Духовенство (clerici) освобождалось при нем, подобно языческим жрецам, от несения государственных податей и повинностей, от всякого занятия должностей, которые могли бы отвлекать клириков от выполнения их духовных обязанностей (право иммунитета). Каждый человек имел право делать завещание в пользу церкви, за которой этим самым признавалось пассивное наследственное право. Таким образом, одновременно с объявлением религиозной свободы христианские общины стали признаваться за юридические лица, а последнее обстоятельство создавало для христианства совершенно новое положение в юридическом отношении.Очень важные привилегии были даны епископским судам. Всякий человек имел право, по соглашению с противной стороной, переносить любое гражданское дело на епископский суд, хотя бы дело в гражданском суде и было уже начато. В конце правления Константина компетенция епископских судов была еще более расширена: 1) решения епископов должны были признаваться окончательными по делам лиц всякого возраста; 2) всякое гражданское дело могло быть перенесено в епископский суд в любой стадии процесса и даже при нежелании противной стороны; 3) приговоры епископских судов должны утверждаться светскими судьями. Подобные судебные привилегии епископов, возвышая их авторитет в глазах общества, в то же время являлись для них тяжелым бременем, так как создавали немало осложнений; претерпевшая сторона в силу безапелляционности епископского приговора, который не всегда мог быть и правильным, сохраняла в себе чувство раздражения и недовольства. К тому же привлечение епископов к исполнению светских функций вносило в их среду чрезвычайно много мирских интересов.Кроме этого, церковь пользовалась богатыми приношениями из государственных средств, в виде земельных участков, денежных и хлебных выдач. Христиане не могли быть принуждаемы к участию в языческих празднествах. Под влиянием христианства были введены некоторые смягчения в наказаниях.В добавление ко всему этому имя Константина связывается с возведением многих церквей во всех частях его огромной Империи. Базилика Св. Петра, как и Латеранская в Риме, приписываются ему. Особенно он был заинтересован в Палестине, где его мать, Елена, нашла, как предполагают, истинный Крест. В Иерусалиме, на месте, где был похоронен Христос, был возведен храм Гроба Господня, на Оливковой горе Константин возвел церковь Вознесения и в Вифлееме — церковь Рождества. Новая столица, Константинополь, и его пригороды также были украшены многочисленными церквами. Самая известная — церковь Апостолов и церковь Св. Ирины; возможно, Константин заложил фундамент Св. Софии, который был завершен его преемником Констанцием. Много церквей строилось во время царствования Константина в других местах — в Антиохии, Никомедии и Северной Африке См., например, по поводу Никомедии: J. Solch. Historischgeographische Siedlungen: Nikomedia, Nizaa, Prusa. — Byzantinisch-neugriechische Jahrbucher, Bd. 1, 1920, SS. 267—268; по поводу Африки см.: D. Gsell. Les monuments antiques de l'Algerie. Paris, 1901, vol. II, p. 239.
.После царствования Константина образовалось три важных центра христианства — ранний христианский Рим в Италии, хотя языческие симпатии и продолжали существовать некоторое время; христианский Константинополь, который очень скоро стал вторым Римом в глазах христиан востока; и, наконец, христианский Иерусалим. После разрушения Иерусалима Титом в 70 г. н.э. и основания на его месте римской колонии Элии Капитолины, во время царствования Адриана во II веке н.э., старый Иерусалим потерял свое значение, хотя и оставался церковью-матерью христианства (mother church of Christendom), и центром первой апостольской проповеди. Христианский Иерусалим возродился к новой жизни во времена Константина. В политическом смысле город Цезарея, а не Элия, был столицей провинции. Церкви, построенные во время данного периода в этих трех центрах, стали символами триумфа Христианской Церкви на земле. Эта Церковь скоро стала государственной. Новая идея царства земного была прямо противоположной первичной христианской концепции «царства небесного» [науч.ред.11] [науч.ред.11]
Буквально у А.А. Васильева в английском тексте (р. 54) сказано: «not of this world» — «не этого мира».
и скорого приближения конца света В.В. Бартольд в «Записках Коллегии востоковедов при Азиатском музее РАН». Л., 1925, т. 1, с. 463.
. Арианство и первый Вселенский собор При создавшихся новых условиях церковной жизни в начале IV века христианская церковь переживала время напряженной деятельности, которая особенно ярко выражается в области догматики. Догматическими вопросами в IV веке занимались уже не отдельные лица, как то было в III веке, например Тертулиан или Ориген, но целые многочисленные по составу партии, прекрасно организованные.Соборы в IV веке становятся обычным явлением, и в них усматривается единственное средство для разрешений спорных церковных вопросов. Но уже в соборном движении IV века замечается новая, в высшей степени важная, черта для всей последующей истории отношений между духовной и светской властью, между церковью и государством. Начиная с Константина Великого, государственная власть вмешивается в догматические движения и направляет их по своему усмотрению. В последнем случае далеко не всегда государственные интересы совпадали с интересами церковными.Уже давно главным культурным центром Востока была египетская Александрия, где интеллектуальная жизнь била могучим ключом. Совершенно естественно, что и новые догматические движения развились в той же Александрии, которая с конца II века «сделалась, — по словам проф. А. Спасского, — центром богословского развития Востока и приобрела в христианском мире особую славу — славу церкви философской, в которой никогда не ослабевали интересы к изучению высших вопросов веры и знания» А. Спасский. История догматических движений времени первых Вселенских Соборов. Сергиев Посад, 1906, с. 137.
.Однако именно александрийским священником был Арий, который дал свое имя наиболее значительному «еретическому» учению времени Константина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
.Нельзя совершенно оставлять без внимания и его политические планы; последние также должны были сыграть роль в его отношениях к христианству, которое во многом могло ему помочь. Но, во всяком случае, не политические планы явились причиной обращения Константина; последний обратился к христианству в силу внутреннего убеждения, возникшего и окрепшего не под влиянием политики. В том-то и заключается гениальность Константина, что он, сам искренне сочувствуя христианству, понял, что в будущем оно будет главным объединяющим элементом разноплеменной Империи. «Он хотел, — как пишет кн. Е. Трубецкой, — скрепить единое государство посредством единой церкви» Е. Трубецкой. Религиозные и общественные идеалы западного христианства в пятом веке. М., 1892, т. 1, с. 2.
.Обращение Константина связывается с известным рассказом о явлении на небе креста во время борьбы Константина с Максенцием, т.е. для объяснения причин обращения вводится элемент чуда. Однако источники об этом вызывают большие несогласия. Древнейшее свидетельство о чудесном знамении принадлежит христианскому современнику Константина Лактанцию, который в своем сочинении «О смерти гонителей» (De mortibus persecutorum) говорит лишь о полученном Константином во время сна вразумлении, чтобы он изобразил на щитах небесное знамение Христа (coeleste signum Dei) Lact. De mortibus persecutorum, 44.
. О действительном же небесном знамении, которое будто бы видел Константин, у Лактанция не говорится ни слова.Другой современник Константина, Евсевий Кесарийский, дважды говорит о победе его над Максенцием. В более раннем произведении, в «Церковной истории», Евсевий лишь замечает, что Константин, идя на защиту Рима, «призвал в молитве в союзники Бога небесного и Его Слово, Спасителя всех, Иисуса Христа» Euseb. Hist. eccl, IX, 9, 2.
. Как видно, ни о сне, ни о каких знаках на щитах здесь не говорится. Наконец, тот же Евсевий в другом своем произведении, написанном лет двадцать пять после победы над Максенцием, а именно в «Жизнеописании Константина», дает, со слов самого императора, клятвенно подтвердившего свое сообщение, известный рассказ о том, будто Константин во время похода увидел над солнцем знамение креста с надписью: «сим побеждай» (τουτω νικα). Ужас объял его и войско. В ближайшую ночь явившийся Константину во сне Христос с крестом повелел сделать подобие его и с таким знамением выступить против врагов. Утром император рассказал о чудесном сновидений, призвал мастеров и, описав им вид явленного знамения, приказал приготовить подобное знамя Euseb. Vita Constantini, 1, 38—40.
, известное под названием labarum Загадка происхождения этого слова была разрешена Грегуаром — L'etymologie de «Labarum». — Byzantion, vol. IV, 1929, pp. 477—482. Это латинское слово laureum в значении signum или vexlilum. См. также в Byzantion, vol. XI, 1937 (указание страниц отсутствует. — Науч. ред.), и Byzantion, vol. XIII, 1939, р. 583. Этимология Грегуара выдвигалась также Валезием (H. Valois) в семнадцатом веке.
.Лабарум представлял собой продолговатый крест, с поперечной реи которого спускался вышитый золотом и украшенный драгоценными камнями кусок шелковой ткани с изображениями Константина и его сыновей; на вершине креста был прикреплен золотой венок, внутри которого была монограмма Христа Изображение «лабарума» можно видеть на монетах эпохи Константина. См.: J. Maurice. Numismatique Constantinienne. Paris, 1908, vol. I, p. 2, а также tab. IX.
. Со времени Константина labarum сделался знаменем Византийской империи. Упоминания о явившемся Константину «богознамении» или о виденных на небе войсках, посланных Богом ему на помощь, можно найти и у других писателей. Известия по данному вопросу настолько сбивчивы и противоречивы, что не могут быть в должной мере исторически оценены. Некоторые даже думают, что рассказанное событие имело место не во время похода против Максенция, а еще до выступления Константина из Галлии.Так называемый Миланский эдикт. Во время Константина Великого христианство получило законное право на существование и дальнейшее развитие. Первый указ в пользу христианства вышел из рук одного из самых свирепых его гонителей, а именно Галерия. Последний в 311 году издал указ, на основании которого христиане, получая прощение за свое прежнее упорство в борьбе с правительственными распоряжениями, имевшими целью вернуть христиан к язычеству, вместе с тем признавались имеющими законное право на существование. Указ Галерия объявлял: «Пусть снова будут христиане, пусть они составляют свои собрания, лишь бы не нарушали порядка! За эту нашу милость они должны молить своего Бога о благоденствии нашем, нашего государства и о своем собственном» Lact. De mortibus persecutorum, 34, 4—5; Euseb. Hist. eccl VIII 17, 9—10.
.Через два года, после победы над Максенцием, Константин и вступивший с ним в соглашение Лициний сошлись в Милане и, обсудив положение дел в Империи, издали интереснейший документ, который, может быть не совсем правильно, называется Миланским эдиктом. Сам текст документа до нас не дошел. Но он сохранился у христианского писателя Лактанция в форме написанного по-латыни рескрипта Лициния, данного на имя префекта Никомедии. Греческий же перевод латинского оригинала помещен Евсевием в его «Церковной истории».На основании этого указа христианам и всем другим предоставлялась полная свобода следовать той вере, какой кто пожелает; всякие мероприятия, направленные против христиан, устранялись. «Отныне, — объявляет указ, — всякий, кто хочет соблюдать христианскую веру, пусть соблюдает ее свободно и искренно, без всякого беспокойства и затруднения. Мы заблагорассудили объявить это твоей попечительности (т.е. префекту Никомедии) как можно обстоятельнее, чтобы ты знал, что мы предоставили христианам полное и неограниченное право почитать свою веру. Если это мы разрешили им, то твоей светлости должно быть понятно, что вместе с этим и для других предоставляется открытое и свободное право, ради спокойствия нашего времен, соблюдать свои обычаи и свою веру, чтобы всякий пользовался свободой почитать то, что избрал. Так определено нами с той целью, чтобы не казалось, будто мы хотим унизить чье-либо достоинство или веру» Lact. Op. cit., 48, 4—8; Euseb. Hist. eccl., X, 6, 6—9.
.Этот же указ повелевал возвратить христианам, безвозмездно и беспрекословно, отобранные у них частные здания и церкви.В 1891 г. немецкий ученый О. Зеек выдвинул теорию, что Миланский эдикт никогда не существовал. Единственный эдикт, который когда-либо появлялся, — утверждал он, — эдикт о веротерпимости Галерия от 311 г. O. Seek. Das sogennante Edikt von Mailand. — Zeitschrift fur Kirchengeschichte, Bd. XII, 1891, SS. 381—386. См. также его же: Geschithte des Untergangs der Antiken Welt. Berlin, 1897, Bd. 1, 2. Aufl., S. 495.
Долгое время большинство историков отказывалось признавать эту точку зрения. В 1913 г. тысячешестисотлетие Миланского эдикта торжественно отмечалось во многих странах и появилось большое количество литературы по этому запросу. На деле, конечно, цитированный выше эдикт, провозглашенный Лицинием в 313 г. в Никомедии, был подтверждением эдикта Галерия, который, совершенно очевидно, соблюдался недостаточно. Документ, подписанный в марте 313 г. в Милане Константином и Лицинием, был не эдиктом, а письмом, адресованным главам провинциальных администраций Малой Азии и Востока в целом с объяснением и указанием, как следует поступать с христианами Я приведу лишь несколько комментариев исследователей: «7. Knlpflng. Des Angebliche Mailander Edikt von J. 313 im Lichte der neueren Forschung. — Zeitschrift fur Kirchengeschichte, Bd. XL, 1922, S. 218: «Следует отрицать существование так называемого Миланского эдикта»; N. Baynes. Journal of Roman Studies, vol. XVIII, 1928, p. 228: «Мы теперь знаем, что не было никакого „Миланского эдикта“»; E. Caspar. Geschichte des Papstum. Tubingen, 1930, Bd. I, S. 105, Anm. 3: «„Миланский эдикт“ следует исключить из истории»; H. Gregoire. La «conversion» de Constantin… p. 263: «Эдикт о веротерпимости от марта 313 г., подписанный Константином в Милане, это не эдикт, а рескрипт или письмо наместникам провинций Азии и Востока».
.На основании данного текста Миланского эдикта надо прийти к заключению, что Константин признал христианство религией, равноправной с другими религиями, а значит, и с язычеством. Для времени Константина о торжестве христианства говорить еще нельзя; его лишь можно предчувствовать. Христианство казалось Константину совместимым с язычеством. Великое значение акта Константина заключается в том, что он позволил христианству не только жить, но и взял его под защиту государства. Это был важнейший момент в истории раннего христианства. Никомедийский эдикт (The Edict of Nicomedia), таким образом, не дает права творить, как утверждают некоторые историки, о том, что при Константине христианство было поставлено во главе всех других религий, которые признавались лишь терпимыми А. Лебедев. Эпоха гонений на христианство, 3-е изд. СПб., 1904, c. 300—301
, и что Миланский эдикт установил не толерантность, а провозгласил господство христианства Н. Гроссу. Миланский эдикт. — Труды Киевской Духовной академии. Киев, 1913, с. 29—30.
.Когда поднимается вопрос о господстве или равных правах христианства с язычеством, решение должно быть в пользу равных прав. Как бы там ни было, значение Никомедийского эдикта (the Edict of Nicomedia) велико. Как сказал А.И. Бриллиантов [науч.ред.10] [науч.ред.10]
В английской версии работы (р. 52) сказано безлично: «as one historian has said». Здесь имя А.И. Бриллиантова появляется только в сноске. В соответствующем месте русской версии (с. 53) имя А.И. Бриллиантова стоит в тексте, что и позволило в данном случае последовать тексту 1917 года.
, «в действительности, и без ненужного преувеличения, остается несомненным важное значение Миланского эдикта, как акта, положившего решительный конец бесправному положению христиан в Империи и вместе с этим, через объявление полной религиозной свободы, низведшего язычество de jure из прежнего положения единой государственной религии в ряд всех других религий» А.И. Бриллиантов. Император Константин Великий и Миланский эдикт. Пг., 1916, с. 167. Ср.: M.A. Huttman. The Establishment of Christianity and the Proscription of Paganism. New York, 1914, p. 123: «Тогда как мы можем рассматривать Константина как первого христианского императора и первого императора, который поставил христианство в равные условия с язычеством, он не был первым, кто стремился сделать христианство легальным, ибо Галерий осуществил это в 311 г.». Впечатляющие свидетельства свободного сосуществования христианства с язычеством дают монеты. См.: Maurice. Numismatique Constantinienne. Paris, 1910, vol. II, p. IV.
.Но Константин не удовольствовался лишь дарованием христианству равноправия, как определенному религиозному учению.Духовенство (clerici) освобождалось при нем, подобно языческим жрецам, от несения государственных податей и повинностей, от всякого занятия должностей, которые могли бы отвлекать клириков от выполнения их духовных обязанностей (право иммунитета). Каждый человек имел право делать завещание в пользу церкви, за которой этим самым признавалось пассивное наследственное право. Таким образом, одновременно с объявлением религиозной свободы христианские общины стали признаваться за юридические лица, а последнее обстоятельство создавало для христианства совершенно новое положение в юридическом отношении.Очень важные привилегии были даны епископским судам. Всякий человек имел право, по соглашению с противной стороной, переносить любое гражданское дело на епископский суд, хотя бы дело в гражданском суде и было уже начато. В конце правления Константина компетенция епископских судов была еще более расширена: 1) решения епископов должны были признаваться окончательными по делам лиц всякого возраста; 2) всякое гражданское дело могло быть перенесено в епископский суд в любой стадии процесса и даже при нежелании противной стороны; 3) приговоры епископских судов должны утверждаться светскими судьями. Подобные судебные привилегии епископов, возвышая их авторитет в глазах общества, в то же время являлись для них тяжелым бременем, так как создавали немало осложнений; претерпевшая сторона в силу безапелляционности епископского приговора, который не всегда мог быть и правильным, сохраняла в себе чувство раздражения и недовольства. К тому же привлечение епископов к исполнению светских функций вносило в их среду чрезвычайно много мирских интересов.Кроме этого, церковь пользовалась богатыми приношениями из государственных средств, в виде земельных участков, денежных и хлебных выдач. Христиане не могли быть принуждаемы к участию в языческих празднествах. Под влиянием христианства были введены некоторые смягчения в наказаниях.В добавление ко всему этому имя Константина связывается с возведением многих церквей во всех частях его огромной Империи. Базилика Св. Петра, как и Латеранская в Риме, приписываются ему. Особенно он был заинтересован в Палестине, где его мать, Елена, нашла, как предполагают, истинный Крест. В Иерусалиме, на месте, где был похоронен Христос, был возведен храм Гроба Господня, на Оливковой горе Константин возвел церковь Вознесения и в Вифлееме — церковь Рождества. Новая столица, Константинополь, и его пригороды также были украшены многочисленными церквами. Самая известная — церковь Апостолов и церковь Св. Ирины; возможно, Константин заложил фундамент Св. Софии, который был завершен его преемником Констанцием. Много церквей строилось во время царствования Константина в других местах — в Антиохии, Никомедии и Северной Африке См., например, по поводу Никомедии: J. Solch. Historischgeographische Siedlungen: Nikomedia, Nizaa, Prusa. — Byzantinisch-neugriechische Jahrbucher, Bd. 1, 1920, SS. 267—268; по поводу Африки см.: D. Gsell. Les monuments antiques de l'Algerie. Paris, 1901, vol. II, p. 239.
.После царствования Константина образовалось три важных центра христианства — ранний христианский Рим в Италии, хотя языческие симпатии и продолжали существовать некоторое время; христианский Константинополь, который очень скоро стал вторым Римом в глазах христиан востока; и, наконец, христианский Иерусалим. После разрушения Иерусалима Титом в 70 г. н.э. и основания на его месте римской колонии Элии Капитолины, во время царствования Адриана во II веке н.э., старый Иерусалим потерял свое значение, хотя и оставался церковью-матерью христианства (mother church of Christendom), и центром первой апостольской проповеди. Христианский Иерусалим возродился к новой жизни во времена Константина. В политическом смысле город Цезарея, а не Элия, был столицей провинции. Церкви, построенные во время данного периода в этих трех центрах, стали символами триумфа Христианской Церкви на земле. Эта Церковь скоро стала государственной. Новая идея царства земного была прямо противоположной первичной христианской концепции «царства небесного» [науч.ред.11] [науч.ред.11]
Буквально у А.А. Васильева в английском тексте (р. 54) сказано: «not of this world» — «не этого мира».
и скорого приближения конца света В.В. Бартольд в «Записках Коллегии востоковедов при Азиатском музее РАН». Л., 1925, т. 1, с. 463.
. Арианство и первый Вселенский собор При создавшихся новых условиях церковной жизни в начале IV века христианская церковь переживала время напряженной деятельности, которая особенно ярко выражается в области догматики. Догматическими вопросами в IV веке занимались уже не отдельные лица, как то было в III веке, например Тертулиан или Ориген, но целые многочисленные по составу партии, прекрасно организованные.Соборы в IV веке становятся обычным явлением, и в них усматривается единственное средство для разрешений спорных церковных вопросов. Но уже в соборном движении IV века замечается новая, в высшей степени важная, черта для всей последующей истории отношений между духовной и светской властью, между церковью и государством. Начиная с Константина Великого, государственная власть вмешивается в догматические движения и направляет их по своему усмотрению. В последнем случае далеко не всегда государственные интересы совпадали с интересами церковными.Уже давно главным культурным центром Востока была египетская Александрия, где интеллектуальная жизнь била могучим ключом. Совершенно естественно, что и новые догматические движения развились в той же Александрии, которая с конца II века «сделалась, — по словам проф. А. Спасского, — центром богословского развития Востока и приобрела в христианском мире особую славу — славу церкви философской, в которой никогда не ослабевали интересы к изучению высших вопросов веры и знания» А. Спасский. История догматических движений времени первых Вселенских Соборов. Сергиев Посад, 1906, с. 137.
.Однако именно александрийским священником был Арий, который дал свое имя наиболее значительному «еретическому» учению времени Константина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11