Малышей нигде не было видно. Я боялась, что произошло что-то непоправимое, и крикнула: «Пиппа!» Гепард молнией бросился к Мулике, прыжком перелетел на другую сторону и скрылся. Тут-то я начала догадываться, что это была Мбили — Пиппа ни за что не стала бы так себя вести. Я очень обрадовалась, что Мбили прекрасно выглядит после восьми с половиной месяцев самостоятельной жизни. Она оказалась на территории Пиппы, но это можно было понять: как раз на границе ее владений работала многолюдная бригада; видимо, она испугалась и перешла на чужую территорию.Некоторое время спустя мы нашли наше семейство в полном здравии в полумиле от этого места. Здесь было много дичи, и Пиппа все время старалась подкрасться к стаду газелей Гранта, но ей так и не удалось подобраться поближе — ведь трава сгорела и спрятаться было негде. Я снова подумала, что же будет, если ей встретится Мбили. На следующее утро я нашла семейство около того места, где скрылась Мбили; все они то и дело озирались, словно ожидая чего-то.Это место было в шести милях от лагеря и недалеко от дороги, так что на следующий день мы приехали на машине и оставили ее примерно в четырехстах ярдах от дороги, увидев, что к нам несется стадо газелей Гранта. Вскоре показалось и наше семейство. Пока мы готовили еду, Пиппа исчезла, но приказала малышам не трогаться с места, и они беспрекословно подчинились, поэтому нам пришлось тащить к ним мясо, хотя они отлично видели, как мы режем его на кусочки. Когда они начали есть, Пиппа вернулась, села под кустом ярдах в пятидесяти от них и негромко позвала к себе детей. Я принесла к ней мясо и заметила, что она тяжело дышит, а правая передняя лапа и пасть у нее в крови. Она была очень возбуждена и не позволила мне осмотреть окровавленную лапу, а к мясу даже не притронулась. Она не сводила глаз с дороги и вскоре перешла поближе к ней и уселась. Тем временем я послала своих помощников на розыски ее добычи, но они ничего не нашли. Тогда я понесла Пиппе молоко. Теперь ее поведение объяснилось — я увидела, что она сторожит молодую газель Гранта, которую только что задушила. Лишь тогда я поняла, что она старалась по-своему объяснить мне, в чем дело: она бросила добычу и пошла за мной, нельзя же оставлять тушу возле дороги! А мне-то это было невдомек! Потом я перенесла добычу подальше от дороги, чтобы гепарды могли есть, не пугаясь шума машин.Как только малыши увидели добычу, они принялись в восторге отплясывать вокруг нее, и Пиппа долго не вмешивалась в их игру. Но увидев, что они никак не могут справиться со шкурой, она продемонстрировала им наилучший способ начинать еду — вспорола нежную кожу между задними ногами, где нет никаких костей.Я с огромным интересом наблюдала за поведением Сомбы. Когда я попыталась подойти к добыче, Сомба бросилась на меня еще яростнее, чем раньше: опустив голову, она шипела, а потом старалась ударить сразу обеими передними лапами. Тихонько, шаг за шагом, я отступала назад, а Сомба преследовала меня, продолжая царапаться. Но тут она увидела, что братья принялись за еду, помчалась к туше защищать свою долю и в мгновение ока прогнала их прочь. Чтобы восстановить справедливость, мы дали малышам мяса. Но как бы не так: Сомба немедленно явилась за своей порцией и даже взяла мясо прямо у меня из рук. Стоило мне сделать шаг в сторону добычи — и Сомба едва не уронила мясо, бросившись на меня, чтобы я не смела приближаться к добыче. Так она вела себя целый день до самого нашего ухода. Я от души сочувствовала бедной Сомбе: ну как тут было не запутаться? С одной стороны, я была для нее другом, достойным доверия, я каждый день приносила ей хорошее мясо, но внезапно все ее дикие инстинкты восставали, и она бросалась защищать от меня законную добычу. И вот, раздираемая столь противоречивыми побуждениями, она мгновенно преображалась, и вместо мирного животного, которое брало пищу прямо из моих рук, передо мной оказывался дикий и весьма опасный гепард. И ведь она не только была самочкой — у самок инстинкт охраны добычи сильнее, чем у самцов, — нет, она еще и прекрасно знала, что уступает братьям в силе, и поэтому все время была настороже, чтобы не остаться в стороне, когда им что-нибудь перепадало. Поэтому она и казалась такой невероятной жадиной. Но я не хотела, чтобы она становилась чересчур агрессивной, и с этих пор нарочно кормила ее в первую очередь, отдавая те куски, которые ей больше нравились.Да, у Пиппы можно было поучиться обращению с маленькими гепардами.Она принимала во внимание несхожие характеры своих детей и умела с необычайным тактом добиться их послушания. За последнее время Сомба объявила войну не только мне, но, кажется, и всему собственному семейству. Она становилась такой опасной, что мне иногда приходила в голову мысль избавиться от нее; но, глядя, как Пиппа управляется со своей буйной дочерью, как ей всегда удается усмирить и развеселить ее, я поняла, что не имею никакого права вмешиваться.Чем глубже я узнавала Пиппу, тем больше любила ее. Ее чудесный характер проявился по-настоящему только после того, как она стала матерью. Я с восхищением наблюдала, как она справляется со всеми выходками детей, неизменно сохраняя присущую ей неприступность и спокойствие.На следующее утро мы подъехали к тому же месту, где гепарды были вчера, и я стала сигналить — они теперь уже знали: гудки в определенном ритме означают, что привезли еду. К нам со всех ног бежали два взрослых гепарда и три маленьких; малыши остались возле машины, а взрослые пронеслись мимо к сухому руслу в 400 ярдах от нас и скрылись в зарослях. Я поняла, что Пиппа преследует свою дочь Мбили, хотя территория принадлежала как раз Мбили. Должно быть, Пиппа услышала знакомый сигнал и, ничего не подозревая, пошла к машине, но по дороге столкнулась с Мбили, а Мбили теперь считала ее соперницей.Мне было жалко Мбили, но я надеялась, что, как только погода улучшится, мать вернется в собственные охотничьи угодья.Когда возвратилась запыхавшаяся Пиппа (ей удалось прогнать Мбили), мы скормили гепардам остатки газели Гранта. И вот что интересно: на этот раз Сомба разрешала мне держать мясо в руках, пока она ела; видимо, для нее разрезанное на куски и не совсем свежее мясо уже не было естественной «добычей».Потом мы попробовали пойти по следу Мбили, но ничего не вышло: возле зарослей была сплошная жидкая грязь. Мы назвали это сухое русло Канавой Ганса — по имени одного из помощников Джорджа, которому как-то пришлось здесь заночевать в своем маленьком автомобильчике, увязшем в грязи. Всю ночь напролет его держал в осаде прайд львов, жалили мириады комаров, и в довершение всего на рассвете ему пришлось брести пешком за помощью, чтобы вытащить машину из канавы.В Канаве Ганса вода появлялась только в сезон дождей, но отдельные лужицы не просыхали круглый год. Сейчас единственные относительно сухие места располагались по обе стороны русла, а кругом было сплошное болото. Поэтому здесь скопилось множество животных, в том числе и хищники, которым было очень удобно укрываться в густых зарослях. Мне оставалось надеяться, что у Пиппы хватит хитрости и ума, чтобы уберечь детей от опасности.Вечером я видела Мбили на термитнике, примерно в полумиле от того места, где утром потеряла ее из виду. Она спокойно смотрела на меня, подпустила к себе совсем близко, и только когда я могла уже прикоснуться к ней, оскалилась, но не тронулась с места. Я стала тихонько говорить с ней, как бывало, и обошла ее кругом. Уже почти девять месяцев она жила совершенно самостоятельно, и прошло четыре месяца (не считая случайной встречи несколько дней назад) с тех пор, как я видела ее в последний раз. Разве можно было ждать еще большего — ведь она до сих пор доверяла мне, видела во мне друга, несмотря на то что ей уже ничего не было от меня нужно.Дожди так разбушевались, что ездить на машине стало невозможно.Как-то под вечер, возвращаясь от гепардов, мы переезжали Мулику, как вдруг прямо посреди бешеного потока что-то захлюпало, и мотор заглох.Вода стремительно поднималась, и мы, промокшие до ниточки, все же обливались потом битых два часа, толкая лендровер дюйм за дюймом к дороге. Тем временем стало темно, как в преисподней… Пара львов рычала где-то очень близко, и мне казалось, что им просто приятно видеть наши мучения.Бедным гепардам дождей перепало в избытке — они почти не просыхали.Понятно, что частенько у них портилось настроение. Много раз мы видели, как они сбиваются в кучку под хлещущим ливнем, стараясь устроиться спиной к ветру. Но когда проходил самый сильный ливень, малыши снова начинали веселиться и, носясь друг за другом по лужам, окатывали нас водой с ног до головы. После очередной ненастной ночи мы нашли гепардов в полумиле от лагеря. Это значило, что они переплыли разлившуюся, полную крокодилов Васоронги. Я не могла себе представить, как им это удалось: перепрыгнуть через речку теперь было невозможно.Мы сами, попытавшись незадолго до того перейти ее вброд, оказались по пояс в воде, и как мы ни цеплялись за нависающие ветки, стремительное течение едва не сбило нас с ног. Пришлось вернуться назад.Мне было непонятно, почему Пиппа не хочет идти в лагерь, где, как она прекрасно знала, ее ждет мясо. Вместо этого она повернула в другую сторону, чтобы самой добывать пропитание. Через несколько дней мы опять нашли ее возле Канавы Ганса — она подкрадывалась к газели Гранта, несмотря на проливной дождь. Но охота сорвалась, и Пиппа устроилась на одном из немногих сухих островков, окруженных водой.Правда, здесь было неглубоко, каких-нибудь несколько дюймов, но нам понадобилось четыре часа, чтобы добраться до гепардов. Шесть миль мы шли вброд, скользя в грязи под тяжестью ноши; я хотела быть спокойной за гепардов и знать, что они не погибнут от голода за эти тяжкие несколько недель.Наевшись мяса, малыши забрались на скользкий ствол дерева, и, как всегда, Тайни проявил удивительную ловкость. Он часто забирался повыше — с этих высоких стволов можно было высматривать добычу, да и лапы как-никак были в сухом месте. Сомба тоже отлично замечала малейшее движение, и только Биг-Бой был чересчур ленив и не желал себя утруждать, но зато у него был самый спокойный характер. Пиппа, бедняга, теперь частенько бывала сама на себя не похожа и становилась сварливой от усталости — надо было охотиться и к тому же заботиться о безопасности детей. Она то и дело зевала — верный признак переутомления, и даже играть с малышами у нее не хватало сил.Но не только гепардам приходилось плохо во время этого потопа.Однажды привлеченные грифами, мы нашли новорожденного буйволенка. Он лежал в воде на глубине не больше пяти дюймов; должно быть, он родился во время ливня и тут же утонул. Вся жизнь животных переменилась, когда начались дожди. Я и не знала, что даже скорпионы умеют плавать, пока не увидела, как скорпион переплывает лужу. Вездесущих цесарок, попадавшихся нам в любое время и в любом месте, сменили европейские аисты и марабу, которые охотились в болотах за лягушками и головастиками. Даже дикобразам пришлось покинуть свои надежные убежища. Мы как-то вспугнули пару дикобразов под скалистым карнизом, таким узким, что им негде было спрятаться от врагов, хотя они и приложили все усилия, чтобы отпугнуть нас, гремя своими иглами. Я совсем не обрадовалась, обнаружив, что ко мне в гости пожаловала рыжая плюющая кобра; она выбрала местечко посуше, свернувшись в уголке за дверью в моей столовой. Я заметила ее, когда закрывала дверь. Три дня она упрямо лежала на месте, как я ни старалась выдворить ее оттуда длинной палкой, оберегая глаза от ее ядовитых плевков.В довершение всего моему повару надоели дожди, и он попросту удрал.Мне было трудно винить его — ведь Васоронги, которая всегда текла на шесть футов ниже моего лагеря, теперь поднялась до самых хижин и не заливала их, как в прошлый раз, только потому, что мои помощники расчистили берега от густых зарослей, которые тогда задерживали воду.При полном отсутствии средств передвижения достать нового повара было невозможно, и мне приходилось терять драгоценное время на возню по хозяйству. А это было теперь особенно трудно — ведь у нас уходил почти целый день на то, чтобы за семь миль доставить еду гепардам к Канаве Ганса. Наше маленькое стадо коз в опустевшем Кенмер-Лодже таяло с непостижимой быстротой, а мясо так быстро портилось в этой сырости, что нельзя было рисковать, таская его с собой целый день, — оно бы пропало, не найди мы гепардов. Так что мне приходилось сначала вместе с Локалем отыскивать гепардов, а потом он возвращался в лагерь за мясом и приносил его вдвоем со Стенли. Пиппа и Мбили встречаются вновь Однажды утром, когда мы переезжали Мулику, наше внимание привлекла оживленная болтовня обезьян верветок. Немного спустя мы увидели, как из травы примерно в ста ярдах от дороги выглянул гепард. Это была Мбили как раз на границе своих владений. Боясь, что из-за непрерывных дождей она сильно изголодалась, я взяла ногу козы, подошла и положила ее на землю в двух ярдах от Мбили. Она тут же утащила ногу к ближайшему дереву, а я пошла за ней следом и смотрела, как она уничтожает мясо до последнего волоконца. Оказалось, что она отлично умеет раскалывать даже трубчатые кости, — вот как она была голодна. Но выглядела она прекрасно — ее шерсть настолько потемнела, что поначалу я едва не спутала ее с Тату. Мне нужно было всегда безошибочно различать детей Пиппы, и я сфотографировала их всех сзади, чтобы ясно были видны пятнышки вокруг основания хвоста — иногда они составляли непрерывное кольцо, в которое входило до восьми пятен. Рисунок был строго индивидуальным и никогда не менялся, так что по этому признаку я сумела бы различить всех наших гепардов даже много лет спустя, когда и внешность, и поведение у них могли измениться.Мы поехали дальше, на равнину Ганса, и нашли там Пиппу. Семейство резвилось на солнышке — им выпало редкое развлечение среди затяжного ненастья. Когда они наелись, я собрала все остатки, на всякий случай — а вдруг мы снова встретим Мбили, ведь она, может быть, уже ждет прибавления семейства.Подъезжая к тому месту, где мы встретили ее утром, я позвала ее, и в ответ на мой зов голова гепарда высунулась из травы ярдах в пятистах от нас. Мы с Локалем стали потихоньку подходить и тут заметили второго гепарда рядом с первым — это были Уайти и Тату! Тату сразу же кинулась на нас, и я поспешно бросила мясо — это отвлекло ее внимание на некоторое время. Когда Уайти тоже пошла к мясу, я увидела, что она на сносях и вот-вот должна родить. Вдруг, откуда ни возьмись примчался третий гепард, и — «прр-прр» — Мбили вне себя от радости бросилась к сестрам. Но только Тату встретила ее приветливо — они лизали друг дружку, мурлыкали и носились вокруг нас. Уайти держалась в сторонке и свирепо рычала на Мбили, когда та пыталась подойти поближе. Но отделаться от Мбили было не так-то просто: она применяла все свои уловки, чтобы смягчить Уайти, — и нежно мяукала, и перекатывалась на спину, приглашая поиграть, но все напрасно. Мбили изо всех сил старалась завоевать любовь своей сестрицы, а та с не меньшим упорством продолжала ее отгонять. Каждая хотела поставить на своем: постепенно, поглощенные этим соревнованием, они прошли ярдов сто до одинокого дерева, и там запыхавшаяся Уайти наконец уселась на землю. Очень трогательно было смотреть на Мбили: она призвала на помощь всю свою проницательность, весь такт и, передвигаясь ползком, почти незаметно, наконец подобралась к Уайти на расстояние около двух ярдов и села рядом. А пока происходили все эти маневры, Тату съела остатки мяса, не оставив сестрам ни крошки, и тоже устроилась отдыхать неподалеку от нас.Все это время мы с Локалем стояли совершенно неподвижно и только увидев, что сестры успокоились, стали потихоньку пятиться обратно к дороге — мы не хотели мешать им вновь подружиться. Но Мбили провожала нас до самой Мулики, пока мы не перешли на ту сторону, за пределы ее территории.Все три сестры теперь оказались на территории Мбили, и Пиппа тоже: ее отделяла от взрослых детей только затопленная Канава Ганса. В последний раз я встречала всех трех сестер девять месяцев и двадцать дней назад, у въезда в заповедник со стороны Муреры — это было в четырнадцати милях отсюда. С тех пор Уайти и Тату несколько раз видели вместе возле холма Мугвонго, примерно в двенадцати милях в противоположную сторону. Мбили всегда бродила одна между Пятой милей и Скалой Леопарда. Теперь все они стали гораздо крупнее матери и были в превосходном состоянии.Не только по внешнему виду Уайти, но и по той ярости, с какой она встречала все заигрывания Мбили, я поняла, что она принесет котят в ближайшие двое суток. Но теперь я знала, что все три сестры сумели прекрасно перенести даже суровый период дождей, и поэтому сказала Локалю и Стенли, что кормить их мы больше не будем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23