Может быть, ему удастся вернуть ее из безумия в нормальную жизнь? В одном он был уверен – нужно попробовать. До встречи со своим «цветком» Джандер лишь влачил жалкое существование, время от времени подпитывая себя кровью животных. Он возился в своем ночном саду, радуясь этой работе на земле, наблюдал, как растут цветы. С тех пор как он стал вампиром, он был лишен вещей, к которым привык, живя эльфом.
Но это его бессмертие казалось забытым, когда он видел эту загадочную узницу приюта. Всегда казалось, что она рада ему, хотя с ее губ слетали лишь обрывки слов, которые он никак не мог разобрать. За те недели, что он приходил сюда, Джандеру удалось заставить ее съедать то, что он приносил, и она, похоже, начала набирать вес.
Однажды ночью, уже перед самым рассветом, они сидели рядом. Внезапно она сжалась, вырвалась из его объятий, задрожала.
– В чем дело? – спросил Джандер.
Девушка, казалось, не услышала его. Она резко вскочила, будто полностью поглощенная тем, что происходило внутри нее. Обеспокоенный Джандер схватил ее за одежду. Девушка вскрикнула, ей тут же откликнулись вопли остальных узниц, отчего начался нарастающий невыносимый гвалт. Она начала заламывать руки, все мускулы ее худенького тела напряглись, окаменели в непонятном ужасе. Безумная отчаянно оглянулась по сторонам, как будто пытаясь отыскать убежище. Она глухо застонала, как загнанное животное, бросалась на стену, царапая грубые камни ногтями, а потом в отчаянии стала биться о непробиваемую твердь стены. – Нет! – вскричал Джандер.
Он мгновенно оказался рядом с ней, принялся оттаскивать ее назад. Его сильные золотые руки плотно сжали ее талию. Несколько минут она пыталась бороться с ним, жалобно вскрикивая, а потом бросилась ему на грудь. На каменной стене остались кровавые следы ее ладоней, теплую влагу почувствовали его длинные пальцы. Она глубоко порезала руки, ладони, и запястья были липкими от крови.
Джандер облизнул губы, ощутив приступ голода, его серебряные глаза сверкнули красным в свете факелов. Потом он вновь взглянул девушке в лицо. То, что он увидел в ее глазах, потрясло его. Что-то сверкнуло, как пламя свечи. Лишь краткое мгновение он с трудом верил, что видел это, но это все-таки произошло. Вспышка разума, чистая и яркая, как блик солнца на воде, – явилась и пропала.
– Ох, моя маленькая, – тяжело вздохнул Джандер. – Что же случилось с тобой?
Так в первый раз он увидел ее загадочное помешательство – но не в последний. Разительный контраст между отчаянием женщины и обычной ее безмятежностью больно поражал эльфа. Она могла оставаться спокойна целыми днями, даже неделями и месяцами. И вдруг, без всяких видимых причин, без признаков надвигающегося приступа ее внутреннее спокойствие пропадало, и она снова пыталась изо всех сил пробиться сквозь каменную кладку, отчаянно стараясь скрыться от некой ужасной угрозы, существовавшей лишь в ее больном рассудке.
Джандер делал что мог, чтобы защитить ее от боли, которую она сама себе причиняла, сжимал ее руки, прижимал ей локти к бокам, так плотно держал ее, что она не могла и пошевелиться. Так же внезапно она успокаивалась и вновь становилась безмятежным цветком, каким была обычно. После одного из таких припадков Джандер крепко обнимал ее, чувствуя, как постепенно расслабляется ее тело. Он позволил себе опустить голову на ее волосы, чтобы она перестала вырываться. Она немного откинулась назад, взглянула на него, и ее губы вновь беззвучно шевельнулись. Джандер замер. Она положила ладонь себе на грудь и издала какие-то непонятные звуки. Он замотал головой, ничего не понимая. Снова бессмысленный лепет, и вдруг она отчетливо произнесла:
– Анна.
Джандер был ошеломлен:
– Это твое имя? Анна? Она кивнула, глаза ее сияли.
– Я – Джандер, – сказал он и был удивлен тем, насколько ему хотелось, чтобы его имя произнесли эти розовые губки.
Анна снова погрузилась в себя, и чудесные глаза затуманились. Больше в ту ночь она не пыталась говорить. Джандер не отчаивался. Впереди еще много ночей – он был уверен – когда он сможет завоевать доверие Анны и вернуть ей рассудок. Зима была тяжелым временем для обитателей сумасшедшего дома. Джандер украл несколько одеял и все время старался получше укутать Анну. Он хотел бы просто оставить ей одеяла, но стражники наверняка бы заметили их и заинтересовались их появлением. Следующую победу он не смог одержать раньше весны.
Джандер возник в камере сразу после того, как сумерки сменились полной тьмой. Его ночной сад был в полном цвету и он собрал для Анны маленький букетик. Возможно, эти цветы служили причиной для той открытой улыбки, которой она наградила его. Лишь когда облачко тумана приняло его очертания, она узнала его, отчего лицо ее просветлело и стало уже совершенно нормальным. Она бросилась к нему, как ребенок к любящему отцу, которого не было слишком долго.
Он вложил в ее хрупкие пальцы свой скромный подарок.
– Это тебе, дорогая, – нежно произнес он.
Анна прижала цветы к лицу, потом подняла на него большие кроткие глаза.
– Господин! – счастливо воскликнула она, уронила цветы на камень и бросилась ему на шею.
Он с радостью обнял ее. Когда он держал ее в объятиях, его вдруг обеспокоило, как изменилось его отношение к ней. До этой минуты он думал о ней как о раненом зверьке, молодом, диком, которому необходимы ласка и уход. Он так и относился к ней, не принимая той правды, что сейчас обрушилась на него. Хотел он того или нет, но Джандер накрепко влюбился. Как будто почувствовав эту перемену, Анна еще плотнее приникла к нему, маленькой ладонью огладила эльфа по золотым волосам. Чувства, доселе глубоко похороненные, вдруг заставили его тело обратиться к новой жизни. Страсть перемешалась с голодом вампира – он не мог выдержать аромата ее крови. Джандер уже не в силах был сдерживать переполнявшие его чувства; со стоном он поцеловал Анну в шею, и тут же выросли его клыки – быстро и целеустремленно. Он все еще был ласков, когда его острые зубы прокусили белую плоть ее шеи, это было объятие любовника, а не хищника. И даже если вначале она тихо вскрикнула при первых быстрых его глотках, то потом уже не пыталась высвободиться.
* * *
Джандер уже почти был готов материализоваться в стенах приюта, как вдруг услышал голоса. Он приник к двери серо-голубой тенью и прислушался к разговору.
– Такая красавица, – сказал первый голос – ласковый и теплый.
– Да, точно, – согласился второй. Джандер узнал голос одного из стражников. – Она не меняется уже больше сотни лет. Мой дед часто бывал здесь, убирал эту камеру, так вот она ни капли не изменилась с тех пор.
– Неужто? Ох, бедняжка. Смотри! Похоже, она понимает, что я говорю.
– Да брось. Это только кажется. Ничего она не понимает. Сто лет ничего не соображает.
– Да, ты говорил, – первый голос был теперь гораздо сдержаннее.
Джандер про себя ухмыльнулся. Любой защитник Анны был ему другом. Он передвинулся, приложил острое ухо к камню.
То, что сказал стражник, взволновало его. Неужели она томится здесь, не меняясь уже больше века? Он припомнил свою первую встречу с ней. Время ничего не значило для вампира, но он был сражен, обнаружив, что, оказывается, навещает Анну уже больше десяти лет.
Добрый голос продолжал:
– Латандер – бог надежды, а надежда заново рождается каждое утро, когда приходит заря. Не забывай об этом, сын мой. Отчего так страдает эта женщина?
– Мы думаем, что колдовство, заклинание, господин. Никто так долго не может оставаться в этом виде без вмешательства колдуна.
Джандер сжался, его руки непроизвольно сжались в кулаки. Колдовство! Это многое объясняет. Он постарался успокоить закипевший внутри при упоминании тайных искусств гнев.
Эльф и вампир, он ненавидел колдовство. Когда-то оно было частью его натуры. И даже теперь он все еще обладал остатками волшебства эльфов – его работа с землей была тому подтверждением. Однако в течение множества лет колдовство не могло помочь ему в самом главном. И теперь он не доверял даже силе волшебства добрых рук. Услышав, что Анна, скорее всего, пала жертвой чьего-то заклинания, он разъярился. Он с трудом смог успокоиться и продолжать подслушивать.
– Кто-нибудь пытался снять заклинание?
– Нет. У нее нет семьи, родных, платить некому.
Джандер прикусил губу. Если служитель Латандера попытается снять заклинание, из-за которого все эти годы она остается жива, тем самым он вполне может убить ее. Похоже, что священник подумал о том же.
– Я могу попробовать, но все же опасаюсь. Стражник хрипло рассмеялся:
– Что за жизнь у нее сейчас? Смерть, пожалуй, будет даже лучше.
Глаза Джандера сузились от ярости.
– Может быть, – раздался вновь голос священника, на этот раз сухой и жесткий, – если ты будешь лучше выполнять свой долг, это место перестанет быть хлевом. Я поговорю с твоим начальником.
Вампир услышал, как отворяется дверь камеры, и вновь обратился в тень. Он смотрел, как служитель Латандера вышел на улицу, полной грудью вдохнул свежий воздух. Человек был молод, лет тридцати с небольшим, и двигался с уверенным, спокойным изяществом. Длинные каштановые волосы, одежды, красиво раскрашенные оттенками золотого и розового, были просты. Его манеры и то, что он сказал в приюте, возвысили священника в глазах Джандера. Кроме того, эльф всегда благосклонно относился к учению о Латандере – Повелителе Зари, златокожем боге Рассвета и Начала – по крайней мере, до тех пор, пока великий мрак не опустился на него и он больше уже никогда не мог встретить рассвет.
Когда стражник вернулся на свой пост перед женской камерой, Джандер превратился в туман и проник внутрь. Он сразу же бросился к Анне, обнял ее, крепко прижал к себе.
– Колдовство. Это колдовство, ох, Анна…
Внезапно потеряв голову от ее близости, он взял ее за виски обеими ладонями и глубоко поцеловал – и отдернулся назад, пораженный, дотронулся золотым пальцем до своей прокушенной губы.
Анна, вновь охваченная приступом помешательства, вскрикивала и билась головой о стену. Как всегда, Джандер был позади нее, пытаясь успокоить. Когда припадок прошел, она обернулась к нему и глаза ее были полны сожаления. Джандер порывисто обнял ее, облегченно вздохнул, позабыв о нанесенной ею ране.
Он больше не пытался поцеловать ее. Его поцелуй неожиданно вызвал какой-то ужасный образ в ее памяти.
– Кто сделал это с тобой, любимая? – прошептал он, крепко обнимая ее и не надеясь услышать ответ.
Она совершенно отчетливо произнесла:
– Баровия.
И больше ничего.
Баровия. Слово показалось вампиру угрожающим, когда он несколько раз произнес его. Это было чье-то имя или название местности – слово на ее странном наречии. Быть может, оно означало действие или стремление? Он знал лишь, что кто-то или что-то, связанное со словом «Баровия», повинно в том, что Анна безумна.
Он должен узнать – кто или что.
Глава 2
Дни и ночи проходили в Уотердипе своим чередом. Прошел год, потом еще один, но время ничего не значило для бессмертного существования заколдованной женщины. Были некоторые перемены к лучшему, но совсем небольшие. Джандер, однако, обладал нечеловеческим терпением. Он радовался всякой одержанной победе, сколь бы мала она не была.
Но в середине зимы примерно через тридцать лет после того, как эльф впервые увидел Анну, время пошло по-другому.
Он возник в приюте, как только ночная тень пала на землю, нагруженный едой и одеялами. Она лежала в углу у стены и не приветствовала его своей обычной теплой улыбкой.
– Анна?
Она не повернулась на звук его голоса. Внезапно испугавшись, Джандер бросился к ней, осторожно провел ладонью по темным волосам:
– Анна, дорогая, что случилось? Он осторожно перевернул ее, и сердце его упало.
– О боги, – выдохнул он.
Лицо Анны, обычно бледное из-за пребывания взаперти без солнца, теперь раскраснелось. Он потрогал ее лоб – кожа была горячей и сухой. Она быстро и мелко дышала, глаза ее неестественно ярко горели.
Джандер ощутил ледяную хватку страха. Он так давно не сталкивался с болезнями, что почти забыл, что нужно делать в таких случаях. Жар. Что делать, если наступает жар? Вампир задрожал, но, разозлившись, быстро взял себя в руки. Потом вампир аккуратно завернул любимую в одеяло и всю ночь держал ее на руках, она же продолжала дрожать и стонала.
Последующие четыре дня он так же просидел с ней, вливая воду между сухих губ и разговаривая с ней до тех пор, пока у него самого не пересыхало в горле. Весь вес, который она набрала за то время, когда он ухаживал за ней, вновь сошел, но жар не кончался. Джандер принял решение.
Всей его любви не хватает, чтобы излечить ее. Он должен найти кого-то, кто знает медицину. Понятно, что смотрителям этого приюта нет никакого дела до заболевшей сумасшедшей. Джандер решил, что знает того, кто сможет попытаться вылечить ее.
Он спешил по пустынным улицам Уотердипа, уже не стараясь держаться в тени в этот поздний час. Он миновал грязные припортовые кварталы и шел уже по более богатым улицам вблизи замка. Людское население увеличивалось, город существенно разросся с тех пор, как Джандер в последний раз бывал в этом районе. Некоторые новые здания ненадолго привели его в замешательство, но наконец он отыскал нужный дом.
Купол Утра по-прежнему оставался красивым зданием. Дом был совсем новым, Джандер впервые побывал в нем лет сто назад, и с тех пор вполне благополучно сохранился. Здание было построено из камня, деревянную дверь украшала богатая резьба, изображавшая Латандера Повелителя Зари. Бог представал прекрасным юношей в летящих одеждах, и за его спиной восходило солнце. Джандер поколебался и настойчиво постучал. Никто не ответил. Он нетерпеливо ударил в дверь снова. Над ним кто-то открыл ставень и, высунувшись из окна, посмотрел на него. Джандер не мог видеть говорившего, но раздавшийся голос был полон сонного спокойствия:
– Не нужно выламывать дверь, друг мой. Она открыта всем входящим. Заходи!
Джандер никоим образом не мог войти в святой дом, даже если его приглашали.
– Я не могу, – задрав голову, ответил он, – у меня слишком срочное дело. В приюте больные. Ты придешь?
Священник, не задумываясь, отвечал:
– Конечно. Подожди всего…
Джандер уже исчез, он мчался обратно к сумасшедшему дому. Священник явился через полчаса с разными травами и святыми символами. Джандер узнал в нем того молодого человека, разговор которого со стражником он подслушал тридцать лет назад. Теперь тому было за шестьдесят, но он по-прежнему был приятным мужчиной. Голова его побелела, но волосы были столь же густыми и длинными, как запомнил эльф, лицо, хотя и осунулось, так же было исполнено участия и доброты.
Джандер впустил его внутрь.
– Здесь, – сказал он священнику в розовых одеждах. – В углу. У нее жар.
Седовласый священник опустился на колени рядом с девушкой и принялся осторожно осматривать ее. Его карие глаза смотрели очень озабоченно.
– Сколько времени она в таком состоянии?
– Четыре дня.
– Почему меня не позвали раньше?
– Я не знаю.
Священник свирепо взглянул на него:
– Ты один из стражников – ты был должен…
– Нет, я не стражник. Я просто…, друг. Ты можешь помочь ей?
Священник, похоже, хотел сказать что-то еще, но, приглядевшись к выражению лица Джандера, сказал лишь:
– Я попробую.
Часы ползли еле-еле. Священник молился и пел псалмы, давал травы и кропил девушку святой водой – ничего не помогало. Наконец, уставший и разочарованный, он покачал головой и принялся складывать свои вещи.
– Мне вправду очень жаль. Она теперь в руках богов. Я сделал все что мог.
Джандер непонимающе замотал головой:
– Нет. Ты ведь священник. Ты должен что-то сделать.
– Я не Повелитель Зари, – возразил священник, горько улыбнувшись, – хотя ты можешь быть им. Всякий раз, когда я вижу солнечного эльфа, у меня перехватывает дыхание. Разве твой народ не ближе к богам, чем мы – простые смертные. Вы ведь так похожи на них.
– Я слышал это, – бросил Джандер, – но если бы я был богом, ты думаешь, я позволил бы ей умереть?
Священник не стал спорить, лишь с сожалением смотрел на эльфа:
– Эту болезнь я не могу вылечить. Я думаю, это колдовской недуг. Возможно, это как-то связано с ее прежним состоянием. Я попробую сделать больше, но тогда могу погубить ее.
Джандер никогда не чувствовал себя таким беспомощным. Он смотрел на Анну, и глаза его наполняла боль.
– Колдовство, – прошептал он. – Будь проклято все колдовство.
– Пойдем, сын мой, – мягко сказал священник, положив руку Джандеру на плечо и подталкивая его к двери. – Ты сам можешь заболеть. Тебя уже знобит. Золотой вампир сбросил его ладонь:
– Нет, – сказал он, – я остаюсь.
– Но…
Джандер в упор посмотрел на старика серебряными глазами.
– Что ж, может, ты и прав, – промолвил священник, – я уверен, это облегчит ее страдания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Но это его бессмертие казалось забытым, когда он видел эту загадочную узницу приюта. Всегда казалось, что она рада ему, хотя с ее губ слетали лишь обрывки слов, которые он никак не мог разобрать. За те недели, что он приходил сюда, Джандеру удалось заставить ее съедать то, что он приносил, и она, похоже, начала набирать вес.
Однажды ночью, уже перед самым рассветом, они сидели рядом. Внезапно она сжалась, вырвалась из его объятий, задрожала.
– В чем дело? – спросил Джандер.
Девушка, казалось, не услышала его. Она резко вскочила, будто полностью поглощенная тем, что происходило внутри нее. Обеспокоенный Джандер схватил ее за одежду. Девушка вскрикнула, ей тут же откликнулись вопли остальных узниц, отчего начался нарастающий невыносимый гвалт. Она начала заламывать руки, все мускулы ее худенького тела напряглись, окаменели в непонятном ужасе. Безумная отчаянно оглянулась по сторонам, как будто пытаясь отыскать убежище. Она глухо застонала, как загнанное животное, бросалась на стену, царапая грубые камни ногтями, а потом в отчаянии стала биться о непробиваемую твердь стены. – Нет! – вскричал Джандер.
Он мгновенно оказался рядом с ней, принялся оттаскивать ее назад. Его сильные золотые руки плотно сжали ее талию. Несколько минут она пыталась бороться с ним, жалобно вскрикивая, а потом бросилась ему на грудь. На каменной стене остались кровавые следы ее ладоней, теплую влагу почувствовали его длинные пальцы. Она глубоко порезала руки, ладони, и запястья были липкими от крови.
Джандер облизнул губы, ощутив приступ голода, его серебряные глаза сверкнули красным в свете факелов. Потом он вновь взглянул девушке в лицо. То, что он увидел в ее глазах, потрясло его. Что-то сверкнуло, как пламя свечи. Лишь краткое мгновение он с трудом верил, что видел это, но это все-таки произошло. Вспышка разума, чистая и яркая, как блик солнца на воде, – явилась и пропала.
– Ох, моя маленькая, – тяжело вздохнул Джандер. – Что же случилось с тобой?
Так в первый раз он увидел ее загадочное помешательство – но не в последний. Разительный контраст между отчаянием женщины и обычной ее безмятежностью больно поражал эльфа. Она могла оставаться спокойна целыми днями, даже неделями и месяцами. И вдруг, без всяких видимых причин, без признаков надвигающегося приступа ее внутреннее спокойствие пропадало, и она снова пыталась изо всех сил пробиться сквозь каменную кладку, отчаянно стараясь скрыться от некой ужасной угрозы, существовавшей лишь в ее больном рассудке.
Джандер делал что мог, чтобы защитить ее от боли, которую она сама себе причиняла, сжимал ее руки, прижимал ей локти к бокам, так плотно держал ее, что она не могла и пошевелиться. Так же внезапно она успокаивалась и вновь становилась безмятежным цветком, каким была обычно. После одного из таких припадков Джандер крепко обнимал ее, чувствуя, как постепенно расслабляется ее тело. Он позволил себе опустить голову на ее волосы, чтобы она перестала вырываться. Она немного откинулась назад, взглянула на него, и ее губы вновь беззвучно шевельнулись. Джандер замер. Она положила ладонь себе на грудь и издала какие-то непонятные звуки. Он замотал головой, ничего не понимая. Снова бессмысленный лепет, и вдруг она отчетливо произнесла:
– Анна.
Джандер был ошеломлен:
– Это твое имя? Анна? Она кивнула, глаза ее сияли.
– Я – Джандер, – сказал он и был удивлен тем, насколько ему хотелось, чтобы его имя произнесли эти розовые губки.
Анна снова погрузилась в себя, и чудесные глаза затуманились. Больше в ту ночь она не пыталась говорить. Джандер не отчаивался. Впереди еще много ночей – он был уверен – когда он сможет завоевать доверие Анны и вернуть ей рассудок. Зима была тяжелым временем для обитателей сумасшедшего дома. Джандер украл несколько одеял и все время старался получше укутать Анну. Он хотел бы просто оставить ей одеяла, но стражники наверняка бы заметили их и заинтересовались их появлением. Следующую победу он не смог одержать раньше весны.
Джандер возник в камере сразу после того, как сумерки сменились полной тьмой. Его ночной сад был в полном цвету и он собрал для Анны маленький букетик. Возможно, эти цветы служили причиной для той открытой улыбки, которой она наградила его. Лишь когда облачко тумана приняло его очертания, она узнала его, отчего лицо ее просветлело и стало уже совершенно нормальным. Она бросилась к нему, как ребенок к любящему отцу, которого не было слишком долго.
Он вложил в ее хрупкие пальцы свой скромный подарок.
– Это тебе, дорогая, – нежно произнес он.
Анна прижала цветы к лицу, потом подняла на него большие кроткие глаза.
– Господин! – счастливо воскликнула она, уронила цветы на камень и бросилась ему на шею.
Он с радостью обнял ее. Когда он держал ее в объятиях, его вдруг обеспокоило, как изменилось его отношение к ней. До этой минуты он думал о ней как о раненом зверьке, молодом, диком, которому необходимы ласка и уход. Он так и относился к ней, не принимая той правды, что сейчас обрушилась на него. Хотел он того или нет, но Джандер накрепко влюбился. Как будто почувствовав эту перемену, Анна еще плотнее приникла к нему, маленькой ладонью огладила эльфа по золотым волосам. Чувства, доселе глубоко похороненные, вдруг заставили его тело обратиться к новой жизни. Страсть перемешалась с голодом вампира – он не мог выдержать аромата ее крови. Джандер уже не в силах был сдерживать переполнявшие его чувства; со стоном он поцеловал Анну в шею, и тут же выросли его клыки – быстро и целеустремленно. Он все еще был ласков, когда его острые зубы прокусили белую плоть ее шеи, это было объятие любовника, а не хищника. И даже если вначале она тихо вскрикнула при первых быстрых его глотках, то потом уже не пыталась высвободиться.
* * *
Джандер уже почти был готов материализоваться в стенах приюта, как вдруг услышал голоса. Он приник к двери серо-голубой тенью и прислушался к разговору.
– Такая красавица, – сказал первый голос – ласковый и теплый.
– Да, точно, – согласился второй. Джандер узнал голос одного из стражников. – Она не меняется уже больше сотни лет. Мой дед часто бывал здесь, убирал эту камеру, так вот она ни капли не изменилась с тех пор.
– Неужто? Ох, бедняжка. Смотри! Похоже, она понимает, что я говорю.
– Да брось. Это только кажется. Ничего она не понимает. Сто лет ничего не соображает.
– Да, ты говорил, – первый голос был теперь гораздо сдержаннее.
Джандер про себя ухмыльнулся. Любой защитник Анны был ему другом. Он передвинулся, приложил острое ухо к камню.
То, что сказал стражник, взволновало его. Неужели она томится здесь, не меняясь уже больше века? Он припомнил свою первую встречу с ней. Время ничего не значило для вампира, но он был сражен, обнаружив, что, оказывается, навещает Анну уже больше десяти лет.
Добрый голос продолжал:
– Латандер – бог надежды, а надежда заново рождается каждое утро, когда приходит заря. Не забывай об этом, сын мой. Отчего так страдает эта женщина?
– Мы думаем, что колдовство, заклинание, господин. Никто так долго не может оставаться в этом виде без вмешательства колдуна.
Джандер сжался, его руки непроизвольно сжались в кулаки. Колдовство! Это многое объясняет. Он постарался успокоить закипевший внутри при упоминании тайных искусств гнев.
Эльф и вампир, он ненавидел колдовство. Когда-то оно было частью его натуры. И даже теперь он все еще обладал остатками волшебства эльфов – его работа с землей была тому подтверждением. Однако в течение множества лет колдовство не могло помочь ему в самом главном. И теперь он не доверял даже силе волшебства добрых рук. Услышав, что Анна, скорее всего, пала жертвой чьего-то заклинания, он разъярился. Он с трудом смог успокоиться и продолжать подслушивать.
– Кто-нибудь пытался снять заклинание?
– Нет. У нее нет семьи, родных, платить некому.
Джандер прикусил губу. Если служитель Латандера попытается снять заклинание, из-за которого все эти годы она остается жива, тем самым он вполне может убить ее. Похоже, что священник подумал о том же.
– Я могу попробовать, но все же опасаюсь. Стражник хрипло рассмеялся:
– Что за жизнь у нее сейчас? Смерть, пожалуй, будет даже лучше.
Глаза Джандера сузились от ярости.
– Может быть, – раздался вновь голос священника, на этот раз сухой и жесткий, – если ты будешь лучше выполнять свой долг, это место перестанет быть хлевом. Я поговорю с твоим начальником.
Вампир услышал, как отворяется дверь камеры, и вновь обратился в тень. Он смотрел, как служитель Латандера вышел на улицу, полной грудью вдохнул свежий воздух. Человек был молод, лет тридцати с небольшим, и двигался с уверенным, спокойным изяществом. Длинные каштановые волосы, одежды, красиво раскрашенные оттенками золотого и розового, были просты. Его манеры и то, что он сказал в приюте, возвысили священника в глазах Джандера. Кроме того, эльф всегда благосклонно относился к учению о Латандере – Повелителе Зари, златокожем боге Рассвета и Начала – по крайней мере, до тех пор, пока великий мрак не опустился на него и он больше уже никогда не мог встретить рассвет.
Когда стражник вернулся на свой пост перед женской камерой, Джандер превратился в туман и проник внутрь. Он сразу же бросился к Анне, обнял ее, крепко прижал к себе.
– Колдовство. Это колдовство, ох, Анна…
Внезапно потеряв голову от ее близости, он взял ее за виски обеими ладонями и глубоко поцеловал – и отдернулся назад, пораженный, дотронулся золотым пальцем до своей прокушенной губы.
Анна, вновь охваченная приступом помешательства, вскрикивала и билась головой о стену. Как всегда, Джандер был позади нее, пытаясь успокоить. Когда припадок прошел, она обернулась к нему и глаза ее были полны сожаления. Джандер порывисто обнял ее, облегченно вздохнул, позабыв о нанесенной ею ране.
Он больше не пытался поцеловать ее. Его поцелуй неожиданно вызвал какой-то ужасный образ в ее памяти.
– Кто сделал это с тобой, любимая? – прошептал он, крепко обнимая ее и не надеясь услышать ответ.
Она совершенно отчетливо произнесла:
– Баровия.
И больше ничего.
Баровия. Слово показалось вампиру угрожающим, когда он несколько раз произнес его. Это было чье-то имя или название местности – слово на ее странном наречии. Быть может, оно означало действие или стремление? Он знал лишь, что кто-то или что-то, связанное со словом «Баровия», повинно в том, что Анна безумна.
Он должен узнать – кто или что.
Глава 2
Дни и ночи проходили в Уотердипе своим чередом. Прошел год, потом еще один, но время ничего не значило для бессмертного существования заколдованной женщины. Были некоторые перемены к лучшему, но совсем небольшие. Джандер, однако, обладал нечеловеческим терпением. Он радовался всякой одержанной победе, сколь бы мала она не была.
Но в середине зимы примерно через тридцать лет после того, как эльф впервые увидел Анну, время пошло по-другому.
Он возник в приюте, как только ночная тень пала на землю, нагруженный едой и одеялами. Она лежала в углу у стены и не приветствовала его своей обычной теплой улыбкой.
– Анна?
Она не повернулась на звук его голоса. Внезапно испугавшись, Джандер бросился к ней, осторожно провел ладонью по темным волосам:
– Анна, дорогая, что случилось? Он осторожно перевернул ее, и сердце его упало.
– О боги, – выдохнул он.
Лицо Анны, обычно бледное из-за пребывания взаперти без солнца, теперь раскраснелось. Он потрогал ее лоб – кожа была горячей и сухой. Она быстро и мелко дышала, глаза ее неестественно ярко горели.
Джандер ощутил ледяную хватку страха. Он так давно не сталкивался с болезнями, что почти забыл, что нужно делать в таких случаях. Жар. Что делать, если наступает жар? Вампир задрожал, но, разозлившись, быстро взял себя в руки. Потом вампир аккуратно завернул любимую в одеяло и всю ночь держал ее на руках, она же продолжала дрожать и стонала.
Последующие четыре дня он так же просидел с ней, вливая воду между сухих губ и разговаривая с ней до тех пор, пока у него самого не пересыхало в горле. Весь вес, который она набрала за то время, когда он ухаживал за ней, вновь сошел, но жар не кончался. Джандер принял решение.
Всей его любви не хватает, чтобы излечить ее. Он должен найти кого-то, кто знает медицину. Понятно, что смотрителям этого приюта нет никакого дела до заболевшей сумасшедшей. Джандер решил, что знает того, кто сможет попытаться вылечить ее.
Он спешил по пустынным улицам Уотердипа, уже не стараясь держаться в тени в этот поздний час. Он миновал грязные припортовые кварталы и шел уже по более богатым улицам вблизи замка. Людское население увеличивалось, город существенно разросся с тех пор, как Джандер в последний раз бывал в этом районе. Некоторые новые здания ненадолго привели его в замешательство, но наконец он отыскал нужный дом.
Купол Утра по-прежнему оставался красивым зданием. Дом был совсем новым, Джандер впервые побывал в нем лет сто назад, и с тех пор вполне благополучно сохранился. Здание было построено из камня, деревянную дверь украшала богатая резьба, изображавшая Латандера Повелителя Зари. Бог представал прекрасным юношей в летящих одеждах, и за его спиной восходило солнце. Джандер поколебался и настойчиво постучал. Никто не ответил. Он нетерпеливо ударил в дверь снова. Над ним кто-то открыл ставень и, высунувшись из окна, посмотрел на него. Джандер не мог видеть говорившего, но раздавшийся голос был полон сонного спокойствия:
– Не нужно выламывать дверь, друг мой. Она открыта всем входящим. Заходи!
Джандер никоим образом не мог войти в святой дом, даже если его приглашали.
– Я не могу, – задрав голову, ответил он, – у меня слишком срочное дело. В приюте больные. Ты придешь?
Священник, не задумываясь, отвечал:
– Конечно. Подожди всего…
Джандер уже исчез, он мчался обратно к сумасшедшему дому. Священник явился через полчаса с разными травами и святыми символами. Джандер узнал в нем того молодого человека, разговор которого со стражником он подслушал тридцать лет назад. Теперь тому было за шестьдесят, но он по-прежнему был приятным мужчиной. Голова его побелела, но волосы были столь же густыми и длинными, как запомнил эльф, лицо, хотя и осунулось, так же было исполнено участия и доброты.
Джандер впустил его внутрь.
– Здесь, – сказал он священнику в розовых одеждах. – В углу. У нее жар.
Седовласый священник опустился на колени рядом с девушкой и принялся осторожно осматривать ее. Его карие глаза смотрели очень озабоченно.
– Сколько времени она в таком состоянии?
– Четыре дня.
– Почему меня не позвали раньше?
– Я не знаю.
Священник свирепо взглянул на него:
– Ты один из стражников – ты был должен…
– Нет, я не стражник. Я просто…, друг. Ты можешь помочь ей?
Священник, похоже, хотел сказать что-то еще, но, приглядевшись к выражению лица Джандера, сказал лишь:
– Я попробую.
Часы ползли еле-еле. Священник молился и пел псалмы, давал травы и кропил девушку святой водой – ничего не помогало. Наконец, уставший и разочарованный, он покачал головой и принялся складывать свои вещи.
– Мне вправду очень жаль. Она теперь в руках богов. Я сделал все что мог.
Джандер непонимающе замотал головой:
– Нет. Ты ведь священник. Ты должен что-то сделать.
– Я не Повелитель Зари, – возразил священник, горько улыбнувшись, – хотя ты можешь быть им. Всякий раз, когда я вижу солнечного эльфа, у меня перехватывает дыхание. Разве твой народ не ближе к богам, чем мы – простые смертные. Вы ведь так похожи на них.
– Я слышал это, – бросил Джандер, – но если бы я был богом, ты думаешь, я позволил бы ей умереть?
Священник не стал спорить, лишь с сожалением смотрел на эльфа:
– Эту болезнь я не могу вылечить. Я думаю, это колдовской недуг. Возможно, это как-то связано с ее прежним состоянием. Я попробую сделать больше, но тогда могу погубить ее.
Джандер никогда не чувствовал себя таким беспомощным. Он смотрел на Анну, и глаза его наполняла боль.
– Колдовство, – прошептал он. – Будь проклято все колдовство.
– Пойдем, сын мой, – мягко сказал священник, положив руку Джандеру на плечо и подталкивая его к двери. – Ты сам можешь заболеть. Тебя уже знобит. Золотой вампир сбросил его ладонь:
– Нет, – сказал он, – я остаюсь.
– Но…
Джандер в упор посмотрел на старика серебряными глазами.
– Что ж, может, ты и прав, – промолвил священник, – я уверен, это облегчит ее страдания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36