У девушки закружилась голова, и она прислонилась к перилам веранды.
– Крупные дела? – спросила она. – Какие же, если не секрет?
О'Хара усмехнулся:
– Кое-какие операции с собственностью, строительство и… «распределение» – назовем это так. Здесь, в этом владении, никто не будет мешать мне заниматься тем, чем я захочу заняться. – О'Хара подмигнул Мисси, а потом неожиданно нахмурился: лицо девушки было белым, как полотно, она едва держалась на ногах.
– Что с тобой, Мисси? – обеспокоенно спросил О'Хара, обнимая девушку за плечи. – Тебе плохо? Неужели это я во всем виноват – со всей этой болтовней о своих грандиозных планах? Не бойся, девочка, я не собираюсь предпринимать ничего незаконного. Побалансирую немножко на грани дозволенного. Подумаешь, мои предки в Ирландии занимались этим на протяжении веков. Клянусь тебе, во всем этом нет ничего опасного. А потом на вырученные деньги я начну строить дома. Ты только подумай, как много в городах молодых супружеских пар, которые только и мечтают, как бы поскорее поселиться в собственном домике на лоне природы. Я дам им красивые и вместе с тем дешевые дома. Вот увидишь: стоит начать – и на покупку моих домов целая очередь выстроится. Не волнуйся, Мисси, мои партнеры – надежные люди.
– Партнеры?
– Да, Джорджо и Энрико Ориконне – хозяева того самого ресторанчика, в котором мы сегодня обедали. Тебе надо обязательно познакомиться с ними, Мисси – такие милые ребята! Итальянцы так любят детей. Видела, как обращались официанты с Азали? Но этим ребятам просто необходим такой человек, как я. Ты только не подумай, что я буду у них на побегушках, нет—я тоже вложил в это дело немало средств. Вот увидишь, Мисси, я скоро разбогатею! Все! Надоело таскать кружки с пивом с утра до ночи! Отныне я – бизнесмен.
О'Хара немного помолчал и спокойным тоном продолжил:
– Я поклялся, что моя жена не будет жить в этих паршивых комнатушках за пивной. Увы, матери моей так и не суждено было выбраться оттуда… И теперь со всей ответственностью я хочу сказать, что купил этот дом для тебя, Мисси, для тебя и Азали, для вас и наших детей. Ответь же мне: согласна ли ты стать моей женой?
Мисси в растерянности покачала головой; какая добрая душа скрывалась за грубой внешностью О'Хары! Он был так благороден, так щедр и, вместе с тем, так наивен. Мисси закрыла глаза и представила себе, что будет, если она ответит сейчас согласием на предложение этого человека. Да, все это будет принадлежать ей – и просторный дом, и десятки акров земли. Она обставит комнаты новой мебелью, развесит по стенам картины, расставит всюду вазы с живыми цветами. Да, Мисси могла представить себе, что этот дом перейдет в ее собственность, более того – она могла даже вообразить саму себя, сидящую на террасе возле колыбели младенца, еще одного ребенка. Но в этой картине не было места О'Харе – в памяти Мисси встала безрадостная картина семейной жизни Розы Перельман, и она снова покачала головой. По щекам ее потекли слезы, и О'Хара осторожно вытер их ладонью…
– Что же, – проговорил он. – Можешь ничего не говорить: и так все ясно. Но знай, Мисси О'Брайен, никогда– слышишь, никогда – Шемас О'Хара не согласится впустить в этот дом другую девушку. Я буду ждать, Мисси, и, видит Бог, дождусь дня, когда ты надумаешь сказать «да». И, когда этот день наступит, Шемас О'Хара станет самым счастливым человеком в Нью-Джерси.
Обратно ехали молча… О'Хара не смеялся, не балагурил – все веселье с него как рукой сняло, и Мисси думала, что в этом виновата она. Ей не хотелось обижать этого человека, но разве давала она ему хоть один повод считать, что она станет его женой? На горизонте появились очертания Манхэттена; Мисси смотрела вдаль и думала, что жизнь ее только начинается, что впереди наверняка будет что-то большое и настоящее… Но тут она вспомнила, что через несколько недель салун О'Хары закроется, и она останется на улице без каких бы то ни было средств к существованию.
ГЛАВА 21
Стоял холодный февральский день. Зев сидел у окна своего ломбарда и смотрел на прохожих – подняв воротники, кутаясь в теплые шарфы, они спешили по Ривингтон-стрит. Была пятница, и клиенты ломбарда пришли к Зеву, чтобы взять на время—до утра понедельника – сданные под залог воскресные наряды. Зев говорил в шутку, что его заведение похоже, скорее, на гардероб, чем на ломбард – большую часть времени праздничная одежда жителей Нижнего Ист-Сайда проводила в шкафах Зева Абрамски, а не на вешалках ее владельцев.
Зев еще раз взглянул на часы – Мисси запаздывала. Она приходила к нему каждую неделю, возвращая по частям занятую сумму – то по одному доллару, то по два. Зеву очень не хотелось брать с нее эти деньги. Он прекрасно понимал, что она едва сводит концы с концами, но девушка настаивала. Если бы он попытался отговорить ее возвращать эти доллары или повременить с возвратом долга, она бы, наверное, очень обиделась.
Зев сидел у окна и радовался, что у него есть хотя бы такая возможность видеть Мисси – пусть только раз в неделю, пусть всего на несколько минут, пусть беседа ограничивалась несколькими общими фразами: «Добрый вечер, Мисси», «Как у вас дела?» – Абрамски был рад и этому. Он напряженно вглядывался в фигуры прохожих, ища в толпе девушку, о которой мечтал все вечера за фортепиано. Стоило ему чуть прикрыть глаза – и в памяти всплывала ее стройная фигура, каштановые волосы с золотистым отливом, глядящие в душу фиалковые глаза, нежный рот…
Абрамски глубоко вздохнул и поправил свой новый галстук. Он пытался убедить сам себя, что принарядился по случаю субботы, но на самом деле причиной этой траты – галстук был куплен в одном из самых дорогих магазинов—было не столько благоговение перед Днем Седьмым, а тот трепет, который испытывал молодой еврей при виде этой девушки.
Зазвонил звонок. На пороге появилась миссис Липкин с Кэнел-стрит; она пришла в ломбард за субботней скатертью.
– Что-то вы сегодня припозднились, миссис Липкин, – протянул Зев, отдавая женщине скатерть и пряча в ящик конторки принесенные ею деньги. Как хотелось ему, чтобы она ушла поскорее – пока в ломбард не пришла Мисси.
– Вы тоже, смотрю, засиделись допоздна, мистер Абрамски, – ответила миссис Липкин. – Что касается меня, то я ждала сына. Как только он пришел и принес мне денег, я отправилась к вам… Время уже позднее, мистер Абрамски, скоро четыре. Не пора ли закрываться? Ведь наступает суббота.
– Знаю, знаю, миссис Липкин, – недовольно процедил Зев.
Удивленная женщина поспешила к выходу. Она ни разу не видела Абрамски, обычно такого вежливого и учтивого молодого человека, в таком настроении.
Большие стенные часы показывали без одной минуты четыре. Зев с тревогой посмотрел в окно. Темнело. По всем правилам он был обязан прекращать работу и закрывать ломбард. Но вдруг она где-нибудь задержалась, вдруг она уже бежит по Ривингтон-стрит, чтобы вернуть ему очередной доллар? Абрамски решил подождать еще немножко.
В десять минут пятого он запер входную дверь на ключ, повесил табличку «Закрыто» и с понурым видом поплелся в свою комнатушку. За все эти месяцы Мисси еще ни разу не опаздывала. Зев понял, что она просто не смогла прийти. Но что же случилось? Ему было известно, что на прошлой неделе О'Хара закрыл свой салун – значит, Мисси осталась без работы, у нее просто нет денег…
Надев черное пальто и шляпу, Зев вышел на улицу и поспешил к синагоге. В эту субботу он не стал долго задерживаться в обществе празднично одетых единоверцев и вскоре вернулся домой.
Зайдя в свою комнату, Абрамски зажег субботние свечи в тех самых серебряных подсвечниках, что были привезены из России, и сел за стол, думая о Мисси. Она уже успела отдать ему восемнадцать из тех пятидесяти долларов, и Зев знал, что тот день, когда она отдаст долг, будет днем, когда он увидит эту девушку в последний раз.
Неожиданно для самого себя Зев резко встал, надел пальто, шляпу и, заперев за собой дверь, вышел на улицу. Ривингтон-стрит была завалена мусором, в воздухе кружились обрывки, служившие уличным торговцам оберточной бумагой.
Бездомные собаки и кошки, отчаянно визжа и лая, дрались за остатки некондиционных товаров – за рыбьи хвосты, кости, потроха.
Зев хорошо знал тот дом, в котором жила Мисси; он часто проходил мимо него, чуть замедлял шаг и поднимал голову, надеясь, что девушка появится в окне. На этот раз он не стал ждать – перейдя улицу, он зашел в подъезд.
Подъезд был завален всевозможным хламом, сломанными стульями, ящиками из-под яблок, пустыми бутылками, старыми газетами, в воздухе пахло мусором и мочой. Из-за обшарпанной двери на первом этаже доносились звуки ругани и женского плача. Откуда-то сверху был слышен детский плач, смех подгулявших мужчин и музыка.
Брезгливо зажав нос, Зев стал подниматься по лестнице, стараясь не касаться перил, за которые каждый день хватались десятки немытых рук.
– Как она может жить в таких условиях? – подумал он. – Такая барышня…
Закашлявшись от волнения, Зев постучал в дверь и стал ждать.
Виктор громко залаял; зевая и протирая руками глаза, Азали крикнула:
– Матушка, стучат.
– Стучат? – удивленно переспросила Мисси, отходя от умывальника. – Интересно, кто это к нам пожаловал?
– Вот уж не знаю, – рассмеялась Азали.
Мисси задумалась. Она не ждала гостей. Действительно, кому понадобилось приходить к ней в такой час? У Розы Перельман своих забот хватало, с домовладельцем она рассчиталась сегодня утром. Поправив волосы, Мисси подошла к двери.
– Извините за беспокойство, – проговорил Зев, учтиво кланяясь и снимая шляпу, – но сегодня вы не пришли ко мне…
– Простите меня ради Бога, мистер Абрамски, – с виноватым видом произнесла Мисси, – но сегодня я никак не могла прийти. У меня просто не было денег. Видите ли… у меня… у меня нет больше работы… Не будете ли вы так любезны подождать до следующей недели? Я обязательно раздобуду за это время несколько долларов.
По ее испуганному виду Зев понял – девушка решила, что он пришел потребовать с нее деньги.
– Что вы, что вы, – стал оправдываться он. – Пожалуйста, не беспокойтесь… Конечно, я готов подождать. Я… я… мне просто очень хотелось увидеть вас.
При виде его нежного взгляда Мисси невольно сделала шаг назад. Потом, опомнившись, она улыбнулась и произнесла:
– Да, да, конечно, мистер Абрамски… пожалуйста, проходите.
Виктор встревоженно зарычал: в доме появился чужой. Азали, сверкая улыбкой, вышла навстречу гостю.
– Привет, – сказала она. – Меня зовут Азали. А ты кто такой?
– Абрамски, Зев Абрамски, – представился ростовщик. – Я живу на углу Ривингтон– и Орчард-стрит.
– Орчард-стрит? – переспросила Азали. – Там живет моя подружка Рэчел Коэн.
– Что же вы стоите, мистер Абрамски? – проговорила Мисси. – Садитесь, пожалуйста.
Зев со смущенным видом присел на простой деревянный стул и окинул взглядом комнату. Это был ее дом. Как здесь было чисто: белоснежная скатерть, свежевыстиранные занавески на окнах. На гвозде висело скромное пальтецо и шляпка с искусственными цветами. Кровати не было видно – ее скрывала деревянная ширма. На одной из стен, прямо над раковиной, висело маленькое квадратное зеркало. Вот и все убранство этого скромного жилища. Да, обстановка была очень бедной, но здесь было так уютно, так хорошо: живые цветы на столе, запах дешевого мыла, самодельная настольная лампа с куском розовой ткани вместо абажура. Впервые после отъезда из России Зеву показалось, что он пришел в обжитой, уютный уголок.
Мисси села за стол напротив Абрамски:
– Извините, пожалуйста, мистер Абрамски, – сказала она. – Я не ждала гостей. Не хотите ли чашечку чаю?
– Благодарю вас, не стоит, – покачал головой Зев. – Я пришел, чтобы задать вам один вопрос: не согласитесь ли вы отужинать со мной? Я понимаю, что сегодня уже поздно, но, может быть, в другой день?
Пальцы Абрамски нервно сжимали поля шляпы, от волнения он стал кашлять. Ошеломленная предложением ростовщика, Мисси молча смотрела на него: ей казалось, что она видит этого человека впервые в жизни. Дрожащей рукой Зев поправил галстук.
– Конечно, мистер Абрамски, – улыбнулась девушка. – Я с удовольствием составлю вам компанию.
На лице молодого еврея засияла блаженная улыбка.
– Вы согласны? Замечательно! Вас устроит воскресенье? – Не дожидаясь ответа, он поспешно добавил: – Значит, договорились? Я зайду к вам в шесть вечера.
– В шесть? – Мисси кивнула головой. – Хорошо, буду вас ждать.
В воскресенье, в половине шестого вечера, Мисси отвела Азали к Розе. Потом она аккуратно расчесала волосы, завязала их в пучок, потерла ладонями щеки, наводя румянец, и, надевая шляпку, в десятый раз спросила себя, зачем она приняла предложение Зева Абрамски. Она практически не знала этого человека, хуже того– у нее были с ним деловые отношения: Зев дал ей взаймы пятьдесят долларов, она была перед ним в долгу. Что понадобилось ему от бедной девушки? Зачем он пригласил ее на ужин?
Ровно в шесть раздался стук в дверь. Поспешно набросив серое пальтишко, Мисси побежала к двери. Ей не хотелось впускать его в дом, когда не было Азали, мало ли что начнут говорить соседи?
Они вышли на темную улицу. Мисси в своем стареньком, но чистом пальто и Зев, одетый в лучшую субботнюю одежду.
– Я знаю одно хорошее кафе на Бродвее, – сказал Абрамски, когда они дошли до угла. – К сожалению, в отличие от О'Хары, у меня нет автомобиля. Надеюсь, вы согласитесь прогуляться пешком?
– Да, да, конечно, мистер Абрамски, – кивнула Мисси. Они пошли по тротуару, причем Мисси обратила внимание, что Абрамски держится от нее на почтительном расстоянии, казалось, он боится случайно дотронуться до девушки.
Зев и Мисси прошли целый квартал, не сказав ни слова. Молчание становилось тягостным, и Мисси попыталась нарушить его.
– Как ваши дела, мистер Абрамски? – спросила она.
– Спасибо, у меня все в порядке, – отвечал Зев.
Снова воцарилось молчание. Краем глаза Зев посматривал на Мисси, с трудом веря своим глазам: наконец-то сбылась его заветная мечта. Мисси О'Брайен шла рядом с ним… У них был впереди целый вечер, а Зев так и не решался заговорить с ней.
Наконец они дошли до Бродвея.
– Вот то самое украинское кафе, в которое я хотел вас пригласить, – робко проговорил Зев. – Надеюсь, вам здесь понравится.
В этот час в кафе было много посетителей. До Мисси донеслись обрывки русской речи, звон гитар и балалаек. Где-то в глубине зала красивый женский голос пел знакомый цыганский романс. В углу стойки весело булькал самовар, в нос Мисси ударил аппетитный запах бубликов с маком, пирожков, кренделей и соленых огурцов.
– Как мне здесь нравится, мистер Абрамски, – сказала Мисси, усаживаясь за маленький столик возле самого окна. – Это место напоминает мне один цыганский ресторанчик в Петербурге, куда я так любила захаживать.
Мисси рассмеялась и стала подпевать невидимой цыганской певице. Хозяин кафе, дородный усатый украинец, подошел к их столику и высказал восхищение голосом Мисси – он говорил по-русски.
Зев с удивлением смотрел на Мисси. До сих пор он знал бедную, уставшую от работы женщину; сейчас перед ним сидела настоящая юная красавица.
Абрамски заказал борщ и стал с удовлетворением наблюдать, как девушка набросилась на это блюдо. Она съела несколько ложек, но потом неожиданно помрачнела и проговорила:
– Извините, мистер Абрамски, но, наверное, мне не следовало принимать ваше приглашение… Я и так задолжала вам много денег… зачем же вы тратитесь на эти угощения?
– Но вам ведь нравится этот борщ? – спросил Зев.
– Конечно, нравится. Еще бы, я не ела его уже несколько лет… Это было… это было… это было очень давно. – Мисси испугалась, что сейчас наговорит лишнего, и запнулась.
Зев с облегчением вздохнул. Подозвав официанта, он заказал бутылку красного вина. Как хорошо ему было сидеть в этом кафе за одним столиком с этой девушкой. Он так долго мечтал об этом. Абрамски сделал глоток вина и, не сводя глаз с Мисси, стал слушать музыку. Снова воцарилось молчание.
Мисси все время прятала глаза, не зная, что сказать в такой ситуации. Но и молчать все время было невыносимо тягостно. Она отхлебнула вино и проговорила:
– Пожалуйста, расскажите что-нибудь о себе, мистер Абрамски.
– О себе? – удивленно переспросил Зев. – Неужели это может быть кому-нибудь интересно?
– Да, мистер Абрамски, это интересно мне. Например, вы счастливы?
Снова наступила пауза. Зев уставился в тарелку с борщом, вопрос Мисси поставил его в тупик. Наконец он собрался с силами и проговорил:
– Да, сейчас я счастлив… Мне с вами очень хорошо.
– Спасибо, мистер Абрамски, – сказала Мисси. – Но я имела в виду не это… Можете ли вы сказать, что вы счастливый человек? Понимаете, когда я была маленькая, я думала, что все люди счастливы, но вот сейчас мне стало казаться, что все не так – ведь по-настоящему счастливых людей на свете очень мало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
– Крупные дела? – спросила она. – Какие же, если не секрет?
О'Хара усмехнулся:
– Кое-какие операции с собственностью, строительство и… «распределение» – назовем это так. Здесь, в этом владении, никто не будет мешать мне заниматься тем, чем я захочу заняться. – О'Хара подмигнул Мисси, а потом неожиданно нахмурился: лицо девушки было белым, как полотно, она едва держалась на ногах.
– Что с тобой, Мисси? – обеспокоенно спросил О'Хара, обнимая девушку за плечи. – Тебе плохо? Неужели это я во всем виноват – со всей этой болтовней о своих грандиозных планах? Не бойся, девочка, я не собираюсь предпринимать ничего незаконного. Побалансирую немножко на грани дозволенного. Подумаешь, мои предки в Ирландии занимались этим на протяжении веков. Клянусь тебе, во всем этом нет ничего опасного. А потом на вырученные деньги я начну строить дома. Ты только подумай, как много в городах молодых супружеских пар, которые только и мечтают, как бы поскорее поселиться в собственном домике на лоне природы. Я дам им красивые и вместе с тем дешевые дома. Вот увидишь: стоит начать – и на покупку моих домов целая очередь выстроится. Не волнуйся, Мисси, мои партнеры – надежные люди.
– Партнеры?
– Да, Джорджо и Энрико Ориконне – хозяева того самого ресторанчика, в котором мы сегодня обедали. Тебе надо обязательно познакомиться с ними, Мисси – такие милые ребята! Итальянцы так любят детей. Видела, как обращались официанты с Азали? Но этим ребятам просто необходим такой человек, как я. Ты только не подумай, что я буду у них на побегушках, нет—я тоже вложил в это дело немало средств. Вот увидишь, Мисси, я скоро разбогатею! Все! Надоело таскать кружки с пивом с утра до ночи! Отныне я – бизнесмен.
О'Хара немного помолчал и спокойным тоном продолжил:
– Я поклялся, что моя жена не будет жить в этих паршивых комнатушках за пивной. Увы, матери моей так и не суждено было выбраться оттуда… И теперь со всей ответственностью я хочу сказать, что купил этот дом для тебя, Мисси, для тебя и Азали, для вас и наших детей. Ответь же мне: согласна ли ты стать моей женой?
Мисси в растерянности покачала головой; какая добрая душа скрывалась за грубой внешностью О'Хары! Он был так благороден, так щедр и, вместе с тем, так наивен. Мисси закрыла глаза и представила себе, что будет, если она ответит сейчас согласием на предложение этого человека. Да, все это будет принадлежать ей – и просторный дом, и десятки акров земли. Она обставит комнаты новой мебелью, развесит по стенам картины, расставит всюду вазы с живыми цветами. Да, Мисси могла представить себе, что этот дом перейдет в ее собственность, более того – она могла даже вообразить саму себя, сидящую на террасе возле колыбели младенца, еще одного ребенка. Но в этой картине не было места О'Харе – в памяти Мисси встала безрадостная картина семейной жизни Розы Перельман, и она снова покачала головой. По щекам ее потекли слезы, и О'Хара осторожно вытер их ладонью…
– Что же, – проговорил он. – Можешь ничего не говорить: и так все ясно. Но знай, Мисси О'Брайен, никогда– слышишь, никогда – Шемас О'Хара не согласится впустить в этот дом другую девушку. Я буду ждать, Мисси, и, видит Бог, дождусь дня, когда ты надумаешь сказать «да». И, когда этот день наступит, Шемас О'Хара станет самым счастливым человеком в Нью-Джерси.
Обратно ехали молча… О'Хара не смеялся, не балагурил – все веселье с него как рукой сняло, и Мисси думала, что в этом виновата она. Ей не хотелось обижать этого человека, но разве давала она ему хоть один повод считать, что она станет его женой? На горизонте появились очертания Манхэттена; Мисси смотрела вдаль и думала, что жизнь ее только начинается, что впереди наверняка будет что-то большое и настоящее… Но тут она вспомнила, что через несколько недель салун О'Хары закроется, и она останется на улице без каких бы то ни было средств к существованию.
ГЛАВА 21
Стоял холодный февральский день. Зев сидел у окна своего ломбарда и смотрел на прохожих – подняв воротники, кутаясь в теплые шарфы, они спешили по Ривингтон-стрит. Была пятница, и клиенты ломбарда пришли к Зеву, чтобы взять на время—до утра понедельника – сданные под залог воскресные наряды. Зев говорил в шутку, что его заведение похоже, скорее, на гардероб, чем на ломбард – большую часть времени праздничная одежда жителей Нижнего Ист-Сайда проводила в шкафах Зева Абрамски, а не на вешалках ее владельцев.
Зев еще раз взглянул на часы – Мисси запаздывала. Она приходила к нему каждую неделю, возвращая по частям занятую сумму – то по одному доллару, то по два. Зеву очень не хотелось брать с нее эти деньги. Он прекрасно понимал, что она едва сводит концы с концами, но девушка настаивала. Если бы он попытался отговорить ее возвращать эти доллары или повременить с возвратом долга, она бы, наверное, очень обиделась.
Зев сидел у окна и радовался, что у него есть хотя бы такая возможность видеть Мисси – пусть только раз в неделю, пусть всего на несколько минут, пусть беседа ограничивалась несколькими общими фразами: «Добрый вечер, Мисси», «Как у вас дела?» – Абрамски был рад и этому. Он напряженно вглядывался в фигуры прохожих, ища в толпе девушку, о которой мечтал все вечера за фортепиано. Стоило ему чуть прикрыть глаза – и в памяти всплывала ее стройная фигура, каштановые волосы с золотистым отливом, глядящие в душу фиалковые глаза, нежный рот…
Абрамски глубоко вздохнул и поправил свой новый галстук. Он пытался убедить сам себя, что принарядился по случаю субботы, но на самом деле причиной этой траты – галстук был куплен в одном из самых дорогих магазинов—было не столько благоговение перед Днем Седьмым, а тот трепет, который испытывал молодой еврей при виде этой девушки.
Зазвонил звонок. На пороге появилась миссис Липкин с Кэнел-стрит; она пришла в ломбард за субботней скатертью.
– Что-то вы сегодня припозднились, миссис Липкин, – протянул Зев, отдавая женщине скатерть и пряча в ящик конторки принесенные ею деньги. Как хотелось ему, чтобы она ушла поскорее – пока в ломбард не пришла Мисси.
– Вы тоже, смотрю, засиделись допоздна, мистер Абрамски, – ответила миссис Липкин. – Что касается меня, то я ждала сына. Как только он пришел и принес мне денег, я отправилась к вам… Время уже позднее, мистер Абрамски, скоро четыре. Не пора ли закрываться? Ведь наступает суббота.
– Знаю, знаю, миссис Липкин, – недовольно процедил Зев.
Удивленная женщина поспешила к выходу. Она ни разу не видела Абрамски, обычно такого вежливого и учтивого молодого человека, в таком настроении.
Большие стенные часы показывали без одной минуты четыре. Зев с тревогой посмотрел в окно. Темнело. По всем правилам он был обязан прекращать работу и закрывать ломбард. Но вдруг она где-нибудь задержалась, вдруг она уже бежит по Ривингтон-стрит, чтобы вернуть ему очередной доллар? Абрамски решил подождать еще немножко.
В десять минут пятого он запер входную дверь на ключ, повесил табличку «Закрыто» и с понурым видом поплелся в свою комнатушку. За все эти месяцы Мисси еще ни разу не опаздывала. Зев понял, что она просто не смогла прийти. Но что же случилось? Ему было известно, что на прошлой неделе О'Хара закрыл свой салун – значит, Мисси осталась без работы, у нее просто нет денег…
Надев черное пальто и шляпу, Зев вышел на улицу и поспешил к синагоге. В эту субботу он не стал долго задерживаться в обществе празднично одетых единоверцев и вскоре вернулся домой.
Зайдя в свою комнату, Абрамски зажег субботние свечи в тех самых серебряных подсвечниках, что были привезены из России, и сел за стол, думая о Мисси. Она уже успела отдать ему восемнадцать из тех пятидесяти долларов, и Зев знал, что тот день, когда она отдаст долг, будет днем, когда он увидит эту девушку в последний раз.
Неожиданно для самого себя Зев резко встал, надел пальто, шляпу и, заперев за собой дверь, вышел на улицу. Ривингтон-стрит была завалена мусором, в воздухе кружились обрывки, служившие уличным торговцам оберточной бумагой.
Бездомные собаки и кошки, отчаянно визжа и лая, дрались за остатки некондиционных товаров – за рыбьи хвосты, кости, потроха.
Зев хорошо знал тот дом, в котором жила Мисси; он часто проходил мимо него, чуть замедлял шаг и поднимал голову, надеясь, что девушка появится в окне. На этот раз он не стал ждать – перейдя улицу, он зашел в подъезд.
Подъезд был завален всевозможным хламом, сломанными стульями, ящиками из-под яблок, пустыми бутылками, старыми газетами, в воздухе пахло мусором и мочой. Из-за обшарпанной двери на первом этаже доносились звуки ругани и женского плача. Откуда-то сверху был слышен детский плач, смех подгулявших мужчин и музыка.
Брезгливо зажав нос, Зев стал подниматься по лестнице, стараясь не касаться перил, за которые каждый день хватались десятки немытых рук.
– Как она может жить в таких условиях? – подумал он. – Такая барышня…
Закашлявшись от волнения, Зев постучал в дверь и стал ждать.
Виктор громко залаял; зевая и протирая руками глаза, Азали крикнула:
– Матушка, стучат.
– Стучат? – удивленно переспросила Мисси, отходя от умывальника. – Интересно, кто это к нам пожаловал?
– Вот уж не знаю, – рассмеялась Азали.
Мисси задумалась. Она не ждала гостей. Действительно, кому понадобилось приходить к ней в такой час? У Розы Перельман своих забот хватало, с домовладельцем она рассчиталась сегодня утром. Поправив волосы, Мисси подошла к двери.
– Извините за беспокойство, – проговорил Зев, учтиво кланяясь и снимая шляпу, – но сегодня вы не пришли ко мне…
– Простите меня ради Бога, мистер Абрамски, – с виноватым видом произнесла Мисси, – но сегодня я никак не могла прийти. У меня просто не было денег. Видите ли… у меня… у меня нет больше работы… Не будете ли вы так любезны подождать до следующей недели? Я обязательно раздобуду за это время несколько долларов.
По ее испуганному виду Зев понял – девушка решила, что он пришел потребовать с нее деньги.
– Что вы, что вы, – стал оправдываться он. – Пожалуйста, не беспокойтесь… Конечно, я готов подождать. Я… я… мне просто очень хотелось увидеть вас.
При виде его нежного взгляда Мисси невольно сделала шаг назад. Потом, опомнившись, она улыбнулась и произнесла:
– Да, да, конечно, мистер Абрамски… пожалуйста, проходите.
Виктор встревоженно зарычал: в доме появился чужой. Азали, сверкая улыбкой, вышла навстречу гостю.
– Привет, – сказала она. – Меня зовут Азали. А ты кто такой?
– Абрамски, Зев Абрамски, – представился ростовщик. – Я живу на углу Ривингтон– и Орчард-стрит.
– Орчард-стрит? – переспросила Азали. – Там живет моя подружка Рэчел Коэн.
– Что же вы стоите, мистер Абрамски? – проговорила Мисси. – Садитесь, пожалуйста.
Зев со смущенным видом присел на простой деревянный стул и окинул взглядом комнату. Это был ее дом. Как здесь было чисто: белоснежная скатерть, свежевыстиранные занавески на окнах. На гвозде висело скромное пальтецо и шляпка с искусственными цветами. Кровати не было видно – ее скрывала деревянная ширма. На одной из стен, прямо над раковиной, висело маленькое квадратное зеркало. Вот и все убранство этого скромного жилища. Да, обстановка была очень бедной, но здесь было так уютно, так хорошо: живые цветы на столе, запах дешевого мыла, самодельная настольная лампа с куском розовой ткани вместо абажура. Впервые после отъезда из России Зеву показалось, что он пришел в обжитой, уютный уголок.
Мисси села за стол напротив Абрамски:
– Извините, пожалуйста, мистер Абрамски, – сказала она. – Я не ждала гостей. Не хотите ли чашечку чаю?
– Благодарю вас, не стоит, – покачал головой Зев. – Я пришел, чтобы задать вам один вопрос: не согласитесь ли вы отужинать со мной? Я понимаю, что сегодня уже поздно, но, может быть, в другой день?
Пальцы Абрамски нервно сжимали поля шляпы, от волнения он стал кашлять. Ошеломленная предложением ростовщика, Мисси молча смотрела на него: ей казалось, что она видит этого человека впервые в жизни. Дрожащей рукой Зев поправил галстук.
– Конечно, мистер Абрамски, – улыбнулась девушка. – Я с удовольствием составлю вам компанию.
На лице молодого еврея засияла блаженная улыбка.
– Вы согласны? Замечательно! Вас устроит воскресенье? – Не дожидаясь ответа, он поспешно добавил: – Значит, договорились? Я зайду к вам в шесть вечера.
– В шесть? – Мисси кивнула головой. – Хорошо, буду вас ждать.
В воскресенье, в половине шестого вечера, Мисси отвела Азали к Розе. Потом она аккуратно расчесала волосы, завязала их в пучок, потерла ладонями щеки, наводя румянец, и, надевая шляпку, в десятый раз спросила себя, зачем она приняла предложение Зева Абрамски. Она практически не знала этого человека, хуже того– у нее были с ним деловые отношения: Зев дал ей взаймы пятьдесят долларов, она была перед ним в долгу. Что понадобилось ему от бедной девушки? Зачем он пригласил ее на ужин?
Ровно в шесть раздался стук в дверь. Поспешно набросив серое пальтишко, Мисси побежала к двери. Ей не хотелось впускать его в дом, когда не было Азали, мало ли что начнут говорить соседи?
Они вышли на темную улицу. Мисси в своем стареньком, но чистом пальто и Зев, одетый в лучшую субботнюю одежду.
– Я знаю одно хорошее кафе на Бродвее, – сказал Абрамски, когда они дошли до угла. – К сожалению, в отличие от О'Хары, у меня нет автомобиля. Надеюсь, вы согласитесь прогуляться пешком?
– Да, да, конечно, мистер Абрамски, – кивнула Мисси. Они пошли по тротуару, причем Мисси обратила внимание, что Абрамски держится от нее на почтительном расстоянии, казалось, он боится случайно дотронуться до девушки.
Зев и Мисси прошли целый квартал, не сказав ни слова. Молчание становилось тягостным, и Мисси попыталась нарушить его.
– Как ваши дела, мистер Абрамски? – спросила она.
– Спасибо, у меня все в порядке, – отвечал Зев.
Снова воцарилось молчание. Краем глаза Зев посматривал на Мисси, с трудом веря своим глазам: наконец-то сбылась его заветная мечта. Мисси О'Брайен шла рядом с ним… У них был впереди целый вечер, а Зев так и не решался заговорить с ней.
Наконец они дошли до Бродвея.
– Вот то самое украинское кафе, в которое я хотел вас пригласить, – робко проговорил Зев. – Надеюсь, вам здесь понравится.
В этот час в кафе было много посетителей. До Мисси донеслись обрывки русской речи, звон гитар и балалаек. Где-то в глубине зала красивый женский голос пел знакомый цыганский романс. В углу стойки весело булькал самовар, в нос Мисси ударил аппетитный запах бубликов с маком, пирожков, кренделей и соленых огурцов.
– Как мне здесь нравится, мистер Абрамски, – сказала Мисси, усаживаясь за маленький столик возле самого окна. – Это место напоминает мне один цыганский ресторанчик в Петербурге, куда я так любила захаживать.
Мисси рассмеялась и стала подпевать невидимой цыганской певице. Хозяин кафе, дородный усатый украинец, подошел к их столику и высказал восхищение голосом Мисси – он говорил по-русски.
Зев с удивлением смотрел на Мисси. До сих пор он знал бедную, уставшую от работы женщину; сейчас перед ним сидела настоящая юная красавица.
Абрамски заказал борщ и стал с удовлетворением наблюдать, как девушка набросилась на это блюдо. Она съела несколько ложек, но потом неожиданно помрачнела и проговорила:
– Извините, мистер Абрамски, но, наверное, мне не следовало принимать ваше приглашение… Я и так задолжала вам много денег… зачем же вы тратитесь на эти угощения?
– Но вам ведь нравится этот борщ? – спросил Зев.
– Конечно, нравится. Еще бы, я не ела его уже несколько лет… Это было… это было… это было очень давно. – Мисси испугалась, что сейчас наговорит лишнего, и запнулась.
Зев с облегчением вздохнул. Подозвав официанта, он заказал бутылку красного вина. Как хорошо ему было сидеть в этом кафе за одним столиком с этой девушкой. Он так долго мечтал об этом. Абрамски сделал глоток вина и, не сводя глаз с Мисси, стал слушать музыку. Снова воцарилось молчание.
Мисси все время прятала глаза, не зная, что сказать в такой ситуации. Но и молчать все время было невыносимо тягостно. Она отхлебнула вино и проговорила:
– Пожалуйста, расскажите что-нибудь о себе, мистер Абрамски.
– О себе? – удивленно переспросил Зев. – Неужели это может быть кому-нибудь интересно?
– Да, мистер Абрамски, это интересно мне. Например, вы счастливы?
Снова наступила пауза. Зев уставился в тарелку с борщом, вопрос Мисси поставил его в тупик. Наконец он собрался с силами и проговорил:
– Да, сейчас я счастлив… Мне с вами очень хорошо.
– Спасибо, мистер Абрамски, – сказала Мисси. – Но я имела в виду не это… Можете ли вы сказать, что вы счастливый человек? Понимаете, когда я была маленькая, я думала, что все люди счастливы, но вот сейчас мне стало казаться, что все не так – ведь по-настоящему счастливых людей на свете очень мало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67