Но Джессика, когда пыталась добиться своего, не умела вовремя остановиться:
– Нет, правда, фиолетовый тебе всегда очень шел. К тому же в последнее время ты экономила свои карманные деньги и, наверное, скопила уже целый триллион долларов!
Действительно, Элизабет откладывала карманные деньги, и даже на школьных завтраках экономила. Но не ради фиолетовой блузки. Во-первых, фиолетовый был самым нелюбимым цветом Элизабет, во-вторых, она не хотела, чтобы кто-нибудь из одноклассников ненароком принял ее за одну из Единорогов.
– Джес, мы опаздываем на десять минут. Ты слишком долго возилась со своей прической. И не соблазняй меня этим дурацким фиолетовым цветом. Если я потрачу хоть цент на этой неделе, мне не накопить на сережки.
Джессика была вместе с Элизабет, когда та увидела в магазине на главной улице города золотые сережки в виде колец. Мама обожала большие серьги, и лучшего подарка было не придумать. Но до дня рождения миссис Уэйкфилд еще целый месяц, а до концерта – всего четыре дня.
Даже когда девочки вихрем неслись по холлу школы, Джессика продолжала строить планы. Прозвенел первый звонок. Они бросились в раздевалку – оставить куртки и книги в своих ящиках. Потом Элизабет побежала в класс.
Джессику же интересовали вещи поважнее школьных звонков. Она посмотрелась в маленькое зеркальце, которое хранилось у нее в ящике. Волосы все-таки лежали не так, как надо, лучше завязать их в узел, как у балерины. И тут она увидела: по коридору шло решение всех ее проблем.
– Эми Саттон! Мне ужасно нужно с тобой поговорить. Где ты пропадала? – Джессика кинулась навстречу высокой голубоглазой девочке с прямыми светлыми волосами, которая остановилась у соседнего ящика и, удерживая на колене стопку книг, пыталась справиться с цифровым замком.
Та посмотрела на Джессику с нескрываемым изумлением. Эми дружила с Элизабет, а вот ее гордая сестра почти не обращала на нее внимания. Для таких, как она, Эми была слишком уж проста.
– Как дела, Джессика? – Эми наконец удалось открыть ящик. Она бросила книги на дно и стянула джинсовую куртку. – Будет сегодня после школы собрание команды болельщиц? – Ловкая, спортивная, Эми недавно вступила в команду.
– Собрание-то будет. Но не в школе. – Стоя рядом с Эми, Джессика обняла ее за плечи и к своей радости обнаружила, что они почти одного роста. – Не устроить ли нам с тобой маленький праздник у меня дома?
Эми выбрала нужную для первого урока папку и захлопнула ящик.
– Ты хочешь сказать, что приглашаешь меня к себе домой? – Она не переставала удивляться.
Еще недавно Джессика ужасно на нее злилась: мол, зачем баллотировалась в команду болельщиц. Хотя Эми лучше всех умела крутить жезл, она чувствовала, что сестра Элизабет презирает ее, и всегда робела в ее присутствии.
– Конечно, почему бы и нет? – улыбка Джессики была ласковой.
Эми поверила, что на самом деле нравится Джессике. Хотя они такие разные, может быть, им все-таки удастся подружиться.
Именно это она сообщила Элизабет за завтраком.
– Ты только подумай, – восторженно говорила она, – уже сегодня мы можем пойти домой втроем. Здорово, правда?
Элизабет обрадовалась, что сестра наконец-то поняла, какая Эми замечательная. Только вот отчего такая внезапная перемена?
– Это прекрасно, – сказала она подруге, – но нам придется пойти втроем в следующий раз. Кабинет литературы освободится только после уроков, а нам нужно выпускать газету. Скажи Джес, я приду попозже.
Элизабет казалось, что в тот день возня с копировальной машиной никогда не кончится. А тут еще кофе мистера Боумена вылился на целую стопку вторых страниц и степлер Элизабет рвала страницы вместо того, чтобы их скреплять. Только в половине пятого все двести копий газеты „Пятиклассник Ласковой Долины" были готовы к раздаче, и Элизабет поспешила домой.
Когда она открыла калитку в красивый и ухоженный, расположенный террасами сад Уэйкфилдов, из комнаты Джессики на втором этаже донесся громкий смех. Элизабет поднялась наверх и была неприятно поражена, увидев Эми, стоящую перед огромным зеркалом в той самой фиолетовой блузке. Которая, кстати, была ей велика не меньше, чем на три размера.
– Смотрится просто потрясающе! – ворковала Джессика.
На ее лице было такое выражение, словно она видела перед собой платье от лучшего парижского модельера.
– Я хочу сказать, она просто создана для тебя! Это твой стиль.
Эми заметила отражение Элизабет в зеркале и повернулась в ее сторону. Из выреза фиолетовой блузки торчало худенькое плечо.
– По-моему, она мне немножко велика, – робко заметила она. – А ты как думаешь, Лиз?
Элизабет надеялась, что по выражению ее лица нельзя догадаться, о чем она думает. А думала она о том, что ее сестра, конечно, не погнушается ничем ради достижения своей цели – увидеть Джонни Бакса. Но то, что она делала сейчас, было уже слишком. При виде Эми в нелепо болтающейся на ней блузке Элизабет стало ужасно стыдно, и она не на шутку рассердилась на сестру.
– Мы уже договорились, Лиззи, – промурлыкала Джессика. – Эми покупает мою блузку. Она так здорово на ней смотрится.
Элизабет слишком сильно любила сестру, чтобы раскрыть перед Эми ее коварный план. Однако она не могла позволить своей доверчивой подруге купить этот фиолетовый балахон.
– По-моему, ты права, Эми, – медленно сказала Элизабет. – Блузка на тебе немного болтается. Но ведь распродажа в „Кендаллз" еще не кончилась. Ты наверняка найдешь такую же своего размера, хотя бы и другого цвета. – Она взглянула Джессике прямо в глаза и обняла Эми. – Если у всех Единорогов плохо со зрением, это не значит, что и остальные должны быть такими же.
Эми еще раз посмотрелась в зеркало. Да, кажется, блузка и вправду велика, хотя из-за неумеренных похвал Джессики она уже готова была не верить собственным глазам…
– Все-таки она очень красивая. Завтра же после школы пойду в „Кендаллз" и куплю себе такую. Пойдемте все втроем?
– А… я, кажется, не смогу. – Джессика быстро отвела взгляд. – Единороги встречаются в „Дэйри Берджер". К тому же, – прибавила она, бросив обиженный взгляд на сестру, – я буду занята. Я буду думать, как мне заработать побольше денег, и побыстрее.
Еще долго после ухода Эми Джессика дулась. За обедом ее трагическое лицо и сердитое молчание убедили бы всякого, что это Элизабет, а не она, пыталась обмануть Эми.
– Надеюсь, ты довольна? – простонала она, когда сестры загружали посудомоечную машину. – Теперь все пропало. Я никогда не увижу Джонни.
Элизабет, погрузив руки в мыльную воду, скребла форму для пирога.
– Есть много способов заработать деньги, – ее голос слегка дрожал, – не обязательно кого-то облапошивать.
Элизабет было очень стыдно за сестру.
А у той вдруг резко изменилось настроение. Она повернулась к Элизабет и произнесла примирительным тоном:
– Ты права, сестричка.
Она не выносила, когда Элизабет сердилась на нее. В конце концов, сестра была ее лучшим другом, – весь „Клуб Единорогов" не смог бы ее заменить.
– Давай объявим перемирие, Лиззи. Я больше не буду ходить на распродажи в магазины одежды. А ты не будешь думать, что я плохая.
– Ладно, – рассмеялась Элизабет. – И почему бы нам не скрепить договор коктейлями в „Кейзи"?
Девочки обожали старомодное кафе-мороженое с круглыми мраморными столиками. Список сортов мороженого там тянулся от одного конца прилавка до другого. Не потребовалось долгих уговоров, чтобы убедить мистера и миссис Уэйкфилд, что семье необходим отдых.
Все залезли в бордовый фургон Уэйкфилдов и помчались к главной улице города. В „Кейзи", как всегда, было полно народу, и близнецы вызвались стоять в очереди. Остальные заняли единственный свободный столик. Вскоре Стивен передал сестрам заказ от родителей – две порции крем-брюле с орехами. Джессика и Элизабет не спрашивали, что предпочитает брат. Он всегда заказывал фирменное мороженое „Кейзи": четыре шарика на шоколадном пирожном с орехами, со взбитыми сливками, шоколадом и засахаренной вишней. Очередь двигалась медленно, и Джессика принялась рассеянно смотреть по сторонам. Она увидела справа доску объявлений и стала изучать приколотые листочки. Несколько объявлений о продаже машин. Несколько – об уроках игры на фортепиано. Джессика, к своему разочарованию, поняла, что не ей одной нужны деньги. Догадайся она повесить свое объявление неделю назад, может быть, она и смогла бы заработать на билет. А сейчас это безнадежная затея, слишком поздно.
Вдруг ей на глаза попалось объявление, висевшее в стороне от других. Оно было написано на голубой бумаге очень твердым, элегантным почерком. Едва Джессика поняла, о чем в нем говорится, она сорвала его с доски.
– Вот оно! Вот оно! – Джессика так и заплясала от радости, не смущаясь теснотой очереди. – Лиз, я все тебе прощаю. Все будет хорошо. Точнее, все будет просто великолепно!
– Что это, Джес? – спросила Элизабет. – Что написано на этом листочке?
Джессика осторожно сложила голубую бумажку и сунула в карман джинсов.
– Ничего особенного. Просто это ответ на все мои мольбы.
3
Как только Уэйкфилды вернулись из „Кейзи", Элизабет и Стивен, тяжело вздохнув, принялись за уроки. Джессика же не могла думать ни о чем, кроме объявления.
– Лиз, – тихо позвала она, открывая дверь из ванной в комнату сестры, – ты можешь на минутку вытащить нос из своих скучных книжек?
Повернувшись на зов, Элизабет увидела, что Джессика улыбается довольной улыбкой, которая обычно означала – готовится какой-то заговор. Она не могла не улыбнуться в ответ.
– Ты хочешь рассказать мне про таинственную голубую бумажку?
– Я от тебя никогда ничего не скрываю. И потом, мне нужен кто-то – стоять на страже, пока я звоню по очень-очень серьезному делу.
И Джессика, чуть не лопаясь от важности, вытащила из кармана объявление и развернула на столе. Вверху выведенный аккуратным, изящным почерком заголовок:
„ЛЮБИТЕЛЮ ЖИВОТНЫХ".
Дальше шли слова, пробудившие в Джессике столько надежд.
Требуется няня для нежного, заботливого ухода
за хорошо воспитанной собакой в течение трех дней.
25 долларов
Телефон: 555-9721
К. Брэмбл
– Но, Джес, – запротестовала Элизабет, – ты же не выносишь собак. Когда Хендерсоны пришли на папину вечеринку со своей чи-хуахуа, ты готова была улететь на Луну.
Действительно, с тех пор как Джессика себя помнила, она терпеть не могла всех и всяческих собак. Точнее, хотя она и не призналась бы в этом даже самой себе, она их смертельно боялась. А они каким-то образом всегда это чувствовали.
– Верно. Мне хочется, чтобы это было какое-нибудь другое животное, – призналась она. – Ласковая тихая кошечка или золотая рыбка. Даже попугай – не так страшно. В общем, все, что угодно, лишь бы оно не лезло на колени своими грязными лапами и не облизывало своим вонючим языком.
Тем не менее, ради Джонни Бакса Джессика была готова на все. Представив себе, как красивое лицо Доллара приближается к ней, как он расписывается на кепке, она схватила сестру за руку и потащила в холл, к телефону. Элизабет смотрела, не идет ли кто-нибудь, а Джессика набирала номер. Выяснилось, что К. Брэмбл – это Кэтрин Брэмбл, пожилая, судя по голосу, женщина. Обитала она поблизости, в маленьком домике на Тенистой Аллее. Она сообщила, что место собачьей няни еще не занято и что удобнее всего встретиться и обговорить детали завтра после школы. Джессика повесила трубку, на лице ее сияла победная улыбка. Она бросилась обнимать Элизабет, потом сделала три пируэта вдоль холла.
– Готово! Ты только подумай, завтра в это же время я буду на двадцать пять долларов богаче и в тысячу раз счастливее! – Вдруг ее сияющее лицо омрачилось. – Это если я получу работу. О, Лиззи, понравлюсь ли я ей? Ты должна пойти со мной. Ты всегда знаешь, что сказать.
– Джес, это твоя затея, и я не собираюсь в ней участвовать.
– Но, Лиз, а как же собака? Если миссис Брэмбл захочет, чтобы я ее погладила? Я умру. Просто умру. Я сказала, что зайду к ней прямо после школы, это займет минуту или две. Ты же знаешь, старушки и всякие животные тебя обожают. Ты произведешь самое лучшее впечатление.
– Разве ты забыла, что завтра после школы у нас танцкласс с мадам Андре. Ты была ее лучшей ученицей, пока не вступила в команду болельщиц. Как будто участвовать в группе поддержки – важнее, чем танцевать. В общем, если ты прогуляешь еще один урок, я чувствую, она просто лопнет от злости.
Обе девочки хихикнули, представив, как их величественная учительница танцев приходит в бешенство.
– Ладно, я пойду на собеседование одна, если ты уладишь дело с мадам Андре. Скажи ей, что я лежу с воспалением легких и мечтаю о танцах. Скажи, что я сломала обе ноги, но приду через неделю. Или что я утонула в океане, и мысочки у меня при этом были оттянуты. – Джессика схватилась за горло и с шумом рухнула на пол.
– Мне очень жаль, мадам Андре, – объявила Элизабет шутливо-торжественным голосом, – но моя сестра покинула нас. Я горжусь тем, что ее последние слова были: „Плечи назад, живот подтянут".
Вошел Стивен. Он обнаружил сестер лежащими друг на дружке в припадке истерического смеха.
– Странные вы какие-то, – заметил он.
Это мнение Стивен не изменил и на следующее утро, за завтраком, когда услышал, как Элизабет дает Джессике какие-то непонятные наставления.
– Запомни, – говорила она, – для знакомства ты должна вытянуть руку. Тебе ее оближут, а потом почешешь за ушами.
– Я всегда думал, что уж в тебе-то есть хоть капля соображения, – сказал он Элизабет, направляясь к двери. – Но если у вас в классе принято так заводить знакомство, то я рад, что учусь не с вами.
Когда дверь за Стивеном захлопнулась, Элизабет от души посмеялась. Но Джессика от волнения не могла даже улыбнуться. По дороге в школу она не могла думать ни о чем, кроме предстоящего свидания с миссис Брэмбл. А за обедом даже не поиздевалась над толстенькой Лоис Уоллер, что у той, как всегда, из-за тефтелей не было видно спагетти. Джессика сидела очень тихо, выслушивая наставления сестры по уходу за животными и собачьему рациону.
В половине четвертого, уже на грани нервного срыва, она стояла у дверей дома № 152 по Тенистой Аллее.
С первых же слов Джессика с облегчением поняла, что миссис Брэмбл – очень дружелюбная женщина. Она ласково улыбалась, и девочка вскоре почувствовала себя как дома. А самое главное, вокруг не было никаких следов присутствия собаки. От аккуратно застеленной ковром гостиной до открытой кухни и спальни не было видно ничего похожего на забытую кость или собачью игрушку.
Утопая в мягком диване, расслабившаяся Джессика грызла печенье и вполуха слушала, как миссис Брэмбл рассказывает про свое путешествие. Она собирается погостить у родственников к югу от Сан-Франциско. Уезжает всего на несколько дней, возвращается в субботу. Концерт Джонни Бакса был в субботу вечером. На секунду Джессика испугалась, что работа помешает ей пойти на концерт, но как только миссис Брэмбл сказала, что непременно вернется домой до обеда, она пустила в ход все Уэйкфилдовское обаяние. Через несколько минут миссис Брэмбл уверилась, что никогда в жизни не встречала большей любительницы собак, чем ее юная гостья.
А та щебетала без умолку, рассказывая о бесчисленных собаках в ее жизни.
– Моя семья их обожает так же, как и я, – уверяла она свою будущую хозяйку. – Я прекрасно знаю, что если приведу ее домой, они там все из-за нее передерутся.
– Дорогая моя, я рада это слышать! – заулыбалась миссис Брэмбл. – Так мы и сделаем.
Джессика, которая уже собиралась перечислить все фонды помощи животным, в которых состояли ее родители, запнулась на полуслове.
– Как сделаем?
– Сейчас объясню. Честно говоря, я не собиралась поручать это дело школьнице. За моей Салли нужно присматривать весь день, поэтому я хотела попросить кого-нибудь пожить у меня дома. – Миссис Брэмбл взглянула на Джессику так, будто вопрос был уже решен. – Но если ты любишь собак и твоя семья не против, пускай Салли просто переселится на несколько дней к вам. Твоя мама не будет возражать?
Джессика на миг призадумалась. Она слишком хорошо помнила случай с соседским пуделем, который съел у них бегонии, рассаженные в горшочках вокруг бассейна. Когда скулящего преступника с позором изгоняли на свой двор, миссис Уэйкфилд трудно было заподозрить в особо нежных чувствах к собакам.
– Возражать? Конечно, нет! – голос Джессики звучал чуть менее уверенно, чем раньше. – Все так удивятся!
„Еще бы, – мрачно добавила она про себя. – Как объяснить родителям?"
– Тогда все в порядке. Ты можешь забрать Салли завтра вечером: мой автобус отходит рано утром в четверг. Отличная новость, Салли! Ты тоже едешь на каникулы!
Джессика чуть не подавилась печеньем. Может быть, это воображаемая собака? Она еще раз оглядела комнату, но опять не заметила никаких признаков присутствия животного.
1 2 3 4 5 6 7 8