Но с другой стороны, она супруга Майлза. И если в письме действительно что-то очень важное…
Вздохнув, Виктория взяла письмо. Будет лучше, если она его откроет. Минуту спустя печать была сломана.
Письмо оказалось коротким — всего несколько слов. Девушка пробежала их глазами.
«Тебя очень долго нет. Я ужасно скучаю по тебе. Пожалуйста, пожалуйста, приезжай домой. С любовью, Хитер».
Сдавленный стон вырвался из груди Виктории.
Эти слова были написаны аккуратным, летящим… и, безусловно, женским почерком.
«С любовью, Хитер». У Виктории остановилось сердце. «С любовью, Хитер».
— Как он мог так поступить? — прошептала графиня.
В голове пронеслось воспоминание о ночи любви. Господи, Майлз был таким милым. Таким нежным. Она была почти уверена, что не безразлична ему — далеко не безразлична. Что, возможно, он даже полюбил ее…
Что он ей говорил? Что любит? Что хочет быть с ней? Что она нужна ему? Все это ложь. Ложь.
Хуже этого могло быть только одно — она бы себя ужасно унизила, если бы сказала Майлзу, что любит его. Потому что она действительно его любит. Только теперь Виктория поняла, как сильно она его любит… Но она не могла вынести его предательства. Это было чересчур для ее израненной души. И Виктория приказала упаковать свои вещи и поехала домой к отцу.
Маркиз Норкастл был изумлен, когда его дочь с чемоданами появилась на пороге:
— Виктория! Боже мой, девочка, что это значит?
Виктория бросилась к отцу и залилась слезами. Постепенно он узнал всю историю. Как она влюбилась в своего мужа. Как только что обнаружила, что в его жизни есть другая женщина.
У юной графини дрожали губы.
— Глупо было надеяться, что у него, кроме меня, никого нет. Он даже говорил, что… — ее голос прервался, — что он любит меня. Папа, я поверила ему! А теперь, теперь я оказалась в глупом положении!
Маркиз вздохнул и погладил дочь по голове.
— Виктория, — медленно произнес он. — Я всегда учил тебя судить обо всем справедливо и без пристрастия, не так ли?
Виктория кивнула. Ее лицо еще хранило следы слез.
— В таком случае я прошу тебя быть сейчас справедливой, дитя. Пусть Майлз тебе все объяснит. Виктория отстранилась.
— Папа, не может быть! Ты… ты его защищаешь? Ты на его стороне?
Маркиз сделал неопределенный жест.
— Нет, конечно, нет! Но ты помнишь ту ночь, когда вы обвенчались? Я сказал тебе, что граф не такой бессердечный, как ты считала. Я был прав, да?
Виктория с горечью произнесла:
— Вчера я бы согласилась, папа. Но сегодня… все изменилось. Я считаю, что Майлз беспредельно жесток. Он держал меня в своих объятиях. И знал, что эта… Хитер ждет его в Ланкашире! Одно из Двух: или она его любовница, или, может быть, та женщина, на которой он собирался жениться. С самого начала он говорил мне, что хочет расторгнуть наш брак. Только ждал подходящего момента. — Глаза Виктории засверкали. — Мне… Мне все равно. Я придумаю, как от него избавиться! Маркиз нахмурился.
— Не пытайся никого обмануть, тем более себя. Ты любишь графа. Ты его любишь, иначе все это не имело бы для тебя никакого значения. — Норкастл внимательно смотрел на дочь. — Все, может быть, совсем не так, как тебе кажется, Виктория.
— Но зачем мне… — начала графиня и внезапно умолкла. Она прищурилась. — Что-то ты слишком его защищаешь! По-моему, тебе известно больше, чем мне.
— Нет. Я очень мало знаю. Хочу сказать только, что никогда бы не доверил свою дочь негодяю. w — И ты думаешь, что Майлз не негодяй?
— Да.
— Папа, ты предатель! Маркиз и бровью не повел.
— Нет, дочка, я не предатель. Большего я тебе сказать не могу. — Он вздохнул. — Ты должна на время забыть о своих сомнениях, Виктория. Только Майлз может их рассеять. Поезжай домой. Поезжай домой и жди возвращения своего мужа.
— Но я не хочу возвращаться к нему! — воскликнула Виктория. — Я не хочу его видеть. Я… я хочу остаться дома!
Слезы текли по ее щекам. Маркиз говорил тихо и убежденно:
— Нет, Виктория. Это больше не твой дом. Ты — графиня Стоунхерст, и теперь твой дом там, где живет твой супруг. Сначала объяснись с ним. Но знай, дочка, если твои подозрения окажутся верными, я сделаю все, что в моих силах, чтобы расторгнуть этот брак. Потому что я не смог бы видеть тебя несчастной. Но сначала тебе нужно узнать правду.
У Виктории опустились плечи. Ее гнев угас так же внезапно, как и вспыхнул. Папа прав. Но от этого было ничуть не легче. Она поцеловала отца и вернулась на Гросвенор-сквер. И снова целая процессия слуг шествовала по дому с чемоданами в руках.
В ту ночь Виктория не могла заснуть. Ворочалась, обдумывая слова отца. К утру она уже знала, как поступит.
Папа посоветовал ей подождать Майлза. Ну и прекрасно. Ее муж очень неохотно рассказывал а Линдермере. И кажется, она знает почему. Воз — можно, это безрассудство. Возможно, ее догадки? ошибочны.
Но ей надо увидеть Хитер — женщину, которую она считает своей соперницей.
И Виктория отправилась в Линдермер. К утру следующего дня карета катила по холмам Ланкашира. Виктория никогда раньше не была здесь. Если бы у нее было хорошее настроение, она бы восхищалась живописным пейзажем. Карета свернула на длинную аллею и вскоре остановилась перед огромным каменным зданием.
Карету с гербом Стоунхерста заметили, и дюжина слуг выскочила из дома. Они выстроились неровной линией и улыбались.
Их улыбки застыли, когда из кареты вышла Виктория. Дэниел, кучер, протараторил:
— Жена его светлости, графиня Стоунхерст. Они с графом обвенчались в прошлом месяце.
Судя по тому, что у слуг от удивления открылись рты, для них это действительно была новость. Но они быстро пришли в себя, окружили новую госпожу, кланяясь и делая книксены. Они вели себя дружелюбно. Виктория воспринимала все как в тумане.
— Я рада познакомиться со всеми вами, — сказала она и, немного помолчав, добавила: — Миссис Эддисон, мне бы очень хотелось встретиться с особой, которая, я полагаю, живет здесь! Имя этой особы — Хитер. Вы не могли бы проводить меня к ней?
— Конечно, госпожа. Если вы изволите последовать за мной… — Виктория пошла за экономкой. Та поднялась по парадной лестнице и повернула направо.
Она остановилась у первой двери и постучала.
— Мисс Хитер? Вас хотят видеть. — Экономка повернулась к Виктории и зашептала: — Вам придется ее простить, миледи. К сожалению, она очень огорчена, что его светлость не приехали.
«Могу себе представить», — мрачно подумала Виктория. Когда экономка удалилась, молодая женщина подошла к двери. Несомненно, Хитер — красавица, потому что она ни с кем иным не может представить Майлза.
Виктория собралась с духом и смело вошла в комнату.
Единственная обитательница комнаты сидела на диване в углу. Она на самом деле была красавицей, черные как смоль волосы рассыпались по плечам, огромные, обрамленные густыми ресницами глаза… Она была подобна цветку, в честь которого ее назвали.
Виктория была ошеломлена. Перед ней сидела девочка.
Глава 9
Виктории стало стыдно. Как она могла так плохо думать о муже? Однако теперь появилось еще больше вопросов. Кто этот ребенок? И почему Майлз никогда не упоминал о ней?
Вздохнув, Виктория улыбнулась;
— Здравствуй, Хитер! — тихо сказала она. — Можно войти?
Девочка заколебалась, потом кивнула. У Виктории защемило сердце, потому что в глазах маленькой девочки стояли слезы.
Новая хозяйка остановилась на некотором расстоянии, не желая еще больше расстраивать ребенка.
— Хитер. — Виктория склонила набок голову. — Ничего, если я буду звать тебя Хитер? Снова молчаливый кивок.
— Хитер, я понимаю, что ты ждала графа. Это ты прислала записку в Лондон, да?
Казалось, девочка не решается ответить, но затем опять кивнула.
— По правде говоря, я… я попросила миссис Эддисон написать ее за меня. Ее почерк гораздо лучше моего.
— А вместо графа приехала я, — сказала Виктория. — Хитер, мне очень жаль, что я разочаровала тебя.
Девочка провела рукой по щеке.
— Ничего. Просто я… я думала, что это папа.
Папа.
У Виктории голова пошла кругом. Итак, Хитер — дочь Майлза? Это новость. Он никогда не был женат, а может, был? Или этот ребенок незаконнорожденный? Однако сейчас все это было совершенно не важно. Потому что голос Хитер прозвучал так горестно, что Виктория ощутила внезапное желание крепко прижать девочку к своей груди и утешить ее.
— Ну, Хитер, твой папа приехал бы, если бы мог. Но, к сожалению, он уехал в Корнуолл. Там прошел ураган и разрушил его поместье. Как только он освободится, он вернется сюда, в Линдермер.
— Скоро, как вы думаете?
Голос Хитер прозвучал с такой надеждой, что Виктория чуть не рассмеялась. Но она знала, что смеяться нельзя, девочка может замкнуться в себе.
— Я полагаю, очень скоро. Мне кажется, ты не имеешь ни малейшего представления, кто я.
Впервые едва заметная улыбка тронула похожий на бутон розы рот девочки.
— Если честно, миледи, я не знаю.
— Так я и думала. — Виктория затаила дыхание и подошла поближе. Она присела на корточки, чтобы оказаться лицом к лицу с маленькой девочкой. — Хитер, твой папа и я обвенчались в Лондоне в прошлом месяце. Я Виктория, его жена. — Она говорила очень мягко. — У меня такое чувство, что я очень полюблю Линдермер, Хитер. И мне бы хотелось остаться здесь, потому что я очень хочу, чтобы мы с тобой лучше узнали друг друга.
Хитер не улыбнулась.
— Вы уверены в том, что хотите этого? — спросила она.
— Конечно.
— Но почему? Почему вы хотите, чтобы мы лучше узнали друг друга?
— Потому что я думаю, мы будем очень много времени проводить вместе.
— Леди Сазерленд не хотела быть со мной. Она хотела меня прогнать.
Улыбка на губах Виктории застыла.
— Леди Сазерленд?
— Да. Папа собирался на ней жениться — давно!
Леди Сазерленд… Итак, это та женщина, о которой он ей рассказывал, женщина, с которой ои собирался венчаться.
— Наверняка ты ошибаешься, Хитер. — Виктория старалась говорить беззаботно. — Не может быть, чтобы леди Сазерленд хотела тебя прогнать.
— Она хотела, миледи. Она хотела. Она меня ненавидела.
Такие сильные слова… произнесенные таким юным созданием… Виктория поняла, что на долю девочки выпало слишком много страданий. Но не успела графиня и слова сказать, как Хитер отвела взгляд. Очень тихим голосом малышка добавила:
— Я слышала, как однажды леди Сазерленд разговаривала с папой. Она назвала меня калекой.
— Калекой? О Боже, почему…
И в этот момент Виктория поняла почему. Хитер встала с дивана и пошла по комнате.
Умная, красивая, обаятельная маленькая девочка… хромала.
Дойдя до середины комнаты, Хитер остановилась и повернулась. Она стояла и ждала. В глазах девочки светились непокорность и вызов.
У Виктории опять защемило сердце. Но молодая женщина не позволила себе жалеть Хитер, она подозревала, что та никогда не примет жалость. И поэтому Виктория не отвела взгляда от этих широко раскрытых глаз. Вместо этого .она подавила свой гнев против леди Сазерленд… и подавила боль в сердце.
Новая хозяйка протянула руку:
— Хитер, пожалуйста, подойди сюда. Маленькая девочка вернулась и встала пере Викторией.
— Хитер, я хочу, чтобы ты кое-что поняла Обычно я не беру на себя смелость судить о ком-то кого я не знаю, — а я признаю, что не знаю леди Сазерленд. Но по-моему, эта леди была совсем безмозглая, и ее следовало вывести на улицу и выпороть за то, что она посмела сказать подобную вещь!
Хитер вздохнула.
— То же самое говорил мне папа, — медленно произнесла она.
— Он молодец. Хитер, леди Сазерленд не имела права судить о тебе так сурово. Тем более она совсем не знала тебя. Хитер, я не допущу такую ошибку, потому что я совсем не похожа на леди Сазерленд. Меня ни в малейшей степени не волнует, что ты хромаешь. Мне было бы все равно, даже если бы весь мир хромал! А сейчас я бы хотела тебя кое о чем попросить, Хитер.
— Да, миледи?
Ей показалось или девочка действительно стала немного выше? С едва заметным огоньком в глазах Виктория погладила ее по плечу.
— Как ты думаешь, ты можешь это сделать для меня, голубушка?
Хитер закивала.
Виктории очень хотелось прижать к себе маленькую девочку, но она чувствовала, что пока еще рано.
— Знаешь, — решительно сказала Виктория, — давай сделаем вот что: спустимся вниз и попьем чай с печеньем.
С минуту Хитер неуверенно смотрела на нее. Потом наклонилась вперед.
— А мы можем попросить миссис Эддисон выложить лучшее серебро? — спросила девочка шепотом.
— Отличная мысль, Хитер. Я рада, что ты об этом подумала!
Щеки девочки запылали.
— Папа говорит, что кухарка делает самый вкусный в Англии кекс с изюмом. Представьте, как раз сегодня утром она испекла такой кекс! Давайте попросим принести кекс с изюмом.
Виктория поднялась.
— Я умираю с голоду. Кекс с изюмом — это как раз то, что надо. Да ведь у нас будет званый чай!
Глаза у Хитер стали огромными.
— Званый чай? — выдохнула она. — Как у знатной дамы в Лондоне?
— Как у двух знатных дам из Линдермер-Парка, — рассмеялась Виктория и протянула руку. Хитер без колебания взяла ее.
— Без вас здесь происходили странные вещи, милорд. Из Линдермер-Парка прибыл посыльный с письмом для вас. Он сказал, что это очень важно, поэтому я отдал его миледи. Через час миледи упаковала свои вещи и уехала к отцу. Еще через два часа она вернулась, а на следующее утро отправилась в Линдермер. Я совсем ничего не понимаю, — сокрушался Нельсон.
Майлз сломя голову под проливным дождем мчался назад в Лондон. Он был измучен, промок до костей, и все его тело от головы до ног ныло от усталости. Единственное, что ему придавало силы, — уверенность в том, что Виктория ждет его. Но сейчас отчаяние сжало его сердце.
— Где письмо? — спросил Майлз. Нельсон откашлялся.
— Я полагаю, миледи взяла его с собой.
— Черт! — Майлз бросился вверх по лестнице. Но Нельсон оказался прав. Ни в его спальне, ни в спальне Виктории письма не было.
Грейсон стоял посреди комнаты. Он лихорадочно соображал. Можно, конечно, догадаться, что было в письме. Но Майлз боялся, что Виктория узнала о Хитер. Господи, он должен был давно сказать ей правду! Потому что теперь эта правда может обернуться для него крахом.
Через час Майлз отправился в Линдермер.
Несколько дней прошли спокойно. Виктория старалась лучше узнать Хитер… Но это также было время глубоких раздумий.
Виктория осознала, что она больше не та безрассудная девушка, которая любой ценой стремится избежать замужества. Потому что замужество поистине изменило ее. Или, если говорить более точно, любовь изменила ее.
Странно, она теперь хотела того, что раньше с презрением отвергала. Того, что раньше не имело значения…
И именно здесь, в Линдермер-Парке, Виктория сделала для себя настоящее открытие.
Она не хочет провести жизнь в одиночестве, как тогда заявила папе и Софи. Она желает иметь дом такой, как этот, — дом, который был бы наполнен жизнью, любовью и смехом. Ей хотелось бы иметь детей, растить их, лелеять и оберегать…
И ей хотелось бы все это делать вместе с Майлзом.
Ей казалось, что она ему не безразлична. Она даже думала, что он хотя бы немного любит ее… Виктория злилась на Грейсона. Она чувствовала себя так, словно ее предали! Было досадно, что муж не рассказал ей о Хитер. Можно было подумать, что он никогда не раскроет ей свою душу, не будет с ней до конца откровенным. Почему? Почему Майлз ей не рассказал? Этот вопрос постоянно мучил Викторию. Стоунхерст обожает Хитер. Это можно заключить из слов девочки. Сначала Виктория думала, что малышка — внебрачный ребенок Майлза. Но она узнала от миссис Эддисон, что Хитер — воспитанница Майлза; как и почему это произошло, еще предстояло узнать. Однако мало кто из мужчин взял бы на воспитание чужого ребенка, и, по мнению Виктории, это был необыкновенно благородный поступок со стороны Майлза. Виктория не могла представить, что граф стыдится Хитер из-за ее хромоты.
Напрашивался только один ответ: Майлэ не хочет, чтобы она знала о Хитер.
Неужели он так мало ей доверяет? Неужели он думает, что она не полюбила бы эту милую маленькую девочку, которая с таким волнением ждет, когда ее папа приедет домой?
Виктории было больно сознавать, что Майлз ее ни во что не ставит, что он не решается с ней делиться сокровенным. Но она попыталась подавить обиду и скрыть свое беспокойство. Ведь рядом была Хитер.
В тот памятный вечер Виктория и Хитер сидели в гостиной. Девочка прильнула к молодой женщине. Ее лицо было спокойным и безмятежным. Хитер и ее новая мама очень подружились за эти дни.
Для своих восьми лет Хитер была чрезвычайно смышленым ребенком. У нее также были способности к рисованию. В то же время она казалась слишком взрослой.
Малышка в эти дни училась — она училась доверять кому-то еще, кроме своего дорогого папы, причем доверять так же, как она доверяла ему.
Хитер очень любила, когда Виктория ей читала. Девочка с восторгом слушала истории, которые ей рассказывала юная графиня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9