– К берегу, значит, – послышался ответ. – Не выпускать!
– Нам нужно подкрепление! – наклонился к рации капитан погранвойск. – Я даже окружить их не могу, у меня всего двенадцать человек! Двое раненых и двое убитых!
– Чем языком у рации чесать, иди к своим! Упустишь – пойдешь под трибунал, Стрижов!
– У меня зелень в группе, – зло ответил капитан, – никто пороха не нюхал! И стреляли только по мишеням! Класть мальчишек я не буду!
– Упустишь – лично погоны сниму! – зло пообещал абонент.
Капитан выматерился и, схватив ППШ, побежал в сторону удалявшейся перестрелки.
– Есть один! – прокричал солдат без пилотки, бросаясь к лежащему на полянке человеку в камуфляжном комбинезоне. – Живой!
– Идем! – раздалось из зарослей справа. К солдату подбежали четверо.
– Узкоглазый! – Сержант ткнул стволом автомата в спину лежащего. – Что же ты себе хара…
Японец подсечкой сбил его с ног, прыжком вскочил на ноги и что-то прокричал. Ахнул взрыв. Выбежавший на поляну старшина рухнул, закрыв голову руками. По спине застучали камешки и сучья. Он поднял голову. Увидел пятерых солдат. Выматерился и ткнулся лбом в землю. Прибежавшие на взрыв трое пограничников замерли. Старшина встал и отряхнулся.
– Что тут было? – спросил сержант.
– Камикадзе, видимо, – ответил старшина. – Они уже мертвые, их еще в Японии отпели, и вроде как нет их на этом свете. Я с ними на Халхин-Голе встречался, они вообще ничего не боятся, погибнуть для них – честь великая. По американцам летчики-камикадзе молотят. Направит самолет на корабль, и привет – живая бомба. Ведь предупреждал, чтоб, если лежит, сначала по нему очередь, а уж потом подходи. Эх, салаги! Я и с этими воевал, и с сорок второго до Варшавы дошел. Сейчас вот с вами тут… – Старшина вздохнул. – А там-то кто? – спросил он, услышав усиливавшуюся перестрелку.
– Лагерная охрана, – ответил солдат, – с ними трое из управления НКВД.
– Молодец капитан, – улыбнулся старшина. – Все-таки подошло подкрепление. За мной! – скомандовал он.
– А с этими как? – нерешительно спросил смуглый солдат.
– С ними потом разберемся. За мной!
Коренастый японец упал лицом вниз. Плотный высокий европеец в камуфляжном комбинезоне, дав короткую очередь из автомата, метнулся в сторону. Увидел двоих пограничников и полоснул по ним длинной очередью. Пограничники упали. Слева затрещали ветки. Он повернулся и нажал на курок.
– Руки вверх! – Из кустов выскочили двое солдат. Падая, диверсант бросил нож. Один солдат упал, второй выпустил длинную очередь. Одна пуля вспорола бедро метнувшегося в сторону диверсанта. В воздухе блеснул второй нож. Лезвие воткнулось в горло солдата. Слева и справа слышались выстрелы. Диверсант заменил магазин. Он прислушался и замер. Кто-то снизу бежал в его сторону. Он провел ладонью по ране и поморщился. Впереди грохнул взрыв, потом еще один. Диверсант попытался отползти за куст стланика, но рухнул вниз.
– Капитана убили! – испуганно прокричал раненный в плечо сержант-пограничник. – Взрывом его достало!
– Отставить! – рявкнул капитан НКВД. – Там другие есть. Достать их и бить на поражение.
– А они не сдаются, – усмехнулся старшина. – Вот капитана жаль, нормальный мужик был.
– Его узнать только по погонам и можно, – проговорил старший лейтенант НКВД.
– Уже восемь трупов, – доложил сержант-пограничник. – Трое еще пытаются уйти. Они скорее всего в сторону Камчатки шли, когда поняли, что им на хвост сели.
– Надо было хотя бы одного живым взять, – покачал головой капитан НКВД. – Да ведь смертники они, камикадзы хреновы.
– Камикадзе, – поправил его старшина.
– А я что говорю? – недовольно посмотрел на него капитан.
– Кажется, там тоже затихло, – сказал сержант, – не стреляют.
– И что теперь? – усмехнулся, вытирая грязь с лица, старший лейтенант НКВД. – С ножом против трех автоматов и пистолета?..
Трое пограничников держали под прицелом коренастого японца с ножом в забинтованной руке. Вдруг японец метнул нож и прыгнул вперед. Его встретили три автоматные очереди.
– Паскуда! – Офицер НКВД выронил пистолет и схватился за резаную рану на плече.
Диверсант в яме затаил дыхание. Сверху был слышен мат, простучала автоматная очередь. Он негромко вздохнул. И услышал шорох. Мягко щелкнул фонарик, и узкий луч высветился метрах в двух от диверсанта в расширенном каменном своде. Диверсант выхватил нож.
– Замри или умрешь, – услышал он и увидел направленный на него револьвер.
– Ты кто? – сипло спросил диверсант.
– Не важно. Как я понимаю, мы с тобой невольные союзники. Хотя ты, кажется, враг. На японцев, значит, работаешь? – усмехнулся Мирославский.
– Нет, – ответил диверсант. – Я просто хотел попасть в Россию. Я русский и расплачиваюсь за свое…
– Посвети на лицо.
– Зачем?
– Дубов? – спросил Мирославский.
– Да.
– А вы кто?
– Не узнал? Помнишь Париж тридцать девятого? Тсс, – тут же прошептал Мирославский. Дубов погасил фонарик.
– …Трупы бросьте в шурфы, – послышался чей-то приказ. – Раненых несите к реке, оттуда нас заберут. Торопитесь, скоро дождь будет!
Мирославский и Дубов молчали.
Хлынул проливной дождь, начал усиливаться ветер. Капли хлестали по лицу лежащего в ручье мужчины в японском комбинезоне.
– Помогите! – простонал он. Попробовал встать и потерял сознание, но быстро пришел в себя. Ухватившись за торчащий корень, он начал подтягиваться к земле. С трудом, теряя сознание, выбрался на пологий берег. Полежав пару минут, снова стал продвигаться вверх по склону пологой сопки.
– Значит, ты в Америке был, – сказал Дубов. – А чего ж там не остался?
– Да есть причина, – вздохнул Мирославский. – Мама сейчас, наверное, вернулась в Россию.
– Не понимаю я тебя. Твоего отца расстреляли в тридцать седьмом, вы в эмиграции знали об этом, а ты воевал за коммунистов.
– Не за коммунистов, за Россию. Дед говорил моему отцу: служи России. Власть меняться может, а Родина одна. А ты как оказался в диверсантах?
– Хотелось попасть на Родину, вот и согласился стать проводником. Сказал, что не раз бывал в Магаданской области. Я и подал сигнал пограничникам. А сам ни разу не выстрелил… – Дубов вздохнул.
– Надо выбираться из этих лабиринтов. – Евгений посмотрел вверх на закрытый ветками вход в яму. – Дождь. Земля промокнет, и не сможем выбраться.
– Верно. А вдруг там пограничники? Они нас сразу кончат, а не хотелось бы.
– Рано или поздно придется объясняться с органами безопасности. Но я не смогу оказаться в плену у своих. Ведь я за них воевал, я русский. Поэтому, наверное, просто застрелюсь.
– Невольно напрашивается вопрос: почему вы вдруг вернулись в СССР, если уже поняли, что…
– Ты был прав… – Дубов увернулся от рухнувшей сверху земли.
– Быстрее, – заторопился Евгений. – Давай я тебя подсажу, а ты вытащишь меня.
– Лучше туда. – Дубов полез в узкий проход. – Лаз наверх идет, и свет видно.
Магадан
– Они двигались с Камчатского полуострова, – сообщил полковник НКВД. – Высадили группу здесь. – Он указкой ткнул в точку на карте. – Там их ждал проводник. Его удалось взять живым. С японцами были двое русских. Среди убитых оказался европеец. Его труп вынесли, думая, что это Стрижов. Но это не так. Есть мнение, что он подкуплен японцами. К сожалению, подобные случаи были, так что…
– Не порите чепухи! – Резко откликнулся полковник-пограничник. – Я со Стрижовым…
– Куда же тогда капитан делся? – перебил его мужчина в штатском. – Ведь все тщательно проверили. Получается, что диверсант сумел убить Стрижова, переодеться и неожиданно попал под осколки…
– Выходит, так, – буркнул пограничник. – Но чтобы Стрижов…
– У группы преследования не было времени все тщательно осмотреть, – вмешался седой мужчина, – стихия не позволила. Сильный ливень и ветер. Хорошо еще, приняли правильное решение и успели увести группу. Трупы диверсантов пришлось оставить там.
– Надо искать Стрижова, – сказал генерал НКВД. – Вполне вероятно, его захватили диверсанты. Численность группы неизвестна? – спросил он у пограничника.
– К сожалению, нет. Но в то, что кому-то удалось уйти, я не верю. От Кедона, где был убит проводник диверсантов, их стали преследовать трое пограничников. Двое были убиты, третий ранен. Оленеводы привезли его в погранотряд, и он сообщил о диверсантах. А тут еще самолет…
– А второй парашютист так и не обнаружен? – спросил генерал.
– Поиск продолжается, – ответил полковник.
– Надо найти, – твердо произнес полковник НКВД.
– Вы, Бурсинов, может, сядете на мое место? – недовольно посмотрел на него генерал. – Я ценю в людях рвение и на службе, и в жизни, но не до такой степени.
– Разрешите, Семен Павлович? – проговорил седой. – Если кто-то из диверсантов сумел раздеть Стрижова, значит, он…
– В группе японцев были двое русских, – напомнил пограничник, – так сообщил раненый солдат.
– А среди убитых диверсантов нет, значит, ни одного, – сказал генерал. – Выслать туда группу, – приказал он полковнику своего ведомства. – Мне нужен четкий ответ, где те двое.
– Один убит, – сообщил седой. – Самое главное – второй парашютист.
Магаданская область
– Ну и льет, – прижимаясь спиной к мшистому валуну, пробормотал Дубов.
– А я соскучился по русским дождям, снегам и вообще по мирной России, – вздохнул Евгений. – Когда летал, было не до природных красот. А дождь вообще порой фашистским пособником считали, – засмеялся он. – Может, отец мой где-то здесь был?
– Колыму осваивают политзаключенные и уголовники. Интересно, их вместе держат или…
– До войны держали вместе, точно знаю. Коммунисты заявляли, что в стране нет политзаключенных. Хотя статьи есть.
– Уходить надо, – вздохнул Дубов. – Снова могут прислать солдат. Наверняка знают, сколько было диверсантов. К тому же тебя ищут, но собаки сейчас след не возьмут. Давай выбираться.
– Полезли. – Евгений стал протискиваться в узкий лаз.
– Тут человек! – по-чукотски крикнул склонившийся над кустарниками подросток с винтовкой.
– Иду, – послышался мужской голос.
– Сейчас бы полжизни отдал за крышу над головой и чашку горячего чая с вином, – ежась, пробормотал Дубов.
– Слушай, – прошептал Евгений.
Дубов различил вдалеке голоса.
– Не японцы, – прошептал он.
– Чукчи скорее всего.
– Для нас это опасно, они помогают пограничникам разыскивать нарушителей границы и ловить сбежавших заключенных. Вполне возможно, эти чукчи разыскивают нас.
– Никак шпион, – пробормотал пожилой чукча. – Однако надо пограничникам сообщить. Ты иди, Семка, а я тут побуду, за этим шпионом присмотрю…
Из кустов сверху на них прыгнули двое. Старик почувствовал острие ножа, приставленное к горлу.
– Семка, молчи, – по-чукотски прохрипел он.
Еще один человек с автоматом раздвинул кусты.
– Наш, – сказал он по-японски. – Что делать?
– Пусть его эти дикари тащат, – проговорил подошедший. – Что с ним? – Он присел у лежащего без сознания русского в камуфляжном комбинезоне. – Кто он? Морда в крови и грязи, не узнать. Да какая разница?.. Все выясним потом. Берите его!
Двое подняли раненого и пошли за старшим. Третий с автоматом наготове, озираясь, последовал за ними.
– Ты что делаешь? – прохрипел Мирославский. Дубов ударил его кулаком в висок и схватил за горло.
– Сюда! – закричал он. – Я Седьмой!
Диверсанты бросились на землю и направили автоматы в их сторону.
– Это ты, Роман? – спросил старший.
– Я, – сипло ответил Дубов и вскочил.
– Помогите ему, – приказал старший.
Двое бросились на голос. Ударили револьверные выстрелы, они упали. Старший, получив пулю в плечо, тоже упал. Прикрывающий группу диверсант выпустил длинную очередь. Присевший у раненого диверсант приготовился стрелять, но тот впился ему зубами в икру. Диверсант ударил его ребром ладони по шее и, дернувшись, упал. Раненый, уткнувшись лицом в мокрую траву, лежал неподвижно.
– Что тут у вас? – подбежали двое в комбинезонах. Из кустов дважды выстрелил «кольт».
– Значит, говоришь, в Россию хотел? – Евгений посмотрел на лежащего без сознания Дубова. – А я почти поверил, хотя и знал, что твой отец на японцев работал с девятнадцатого года.
Он нашел в кармане Дубова моток бечевки и связал ему руки и ноги. Потом направился к троим лежащим. Обыскав, сложил в рюкзак убитого продуктовые пакеты и запасные патроны. Карты и какие-то листы с иероглифами сунул в карман рюкзака.
– Ну и что? – Он подошел к раненому.
– Я капитан… пограничник Стрижов, – простонал тот.
– Один тоже в Россию вернулся, – усмехнулся Мирославский и стал связывать ему руки. В стороне дважды выстрелил пистолет.
– Спасите! – раздался отчаянный крик. Мирославский бросился на голос. Снова выстрелил пистолет. Подбежав, он увидел двоих, пытающихся удержать человека в комбинезоне с пистолетом в руке, и ударил его по голове рукояткой револьвера.
– Кто вы? – спросил он.
– Охотники, – простонал пожилой чукча. – С внуком на охоте был.
– Этот один был?
– Двое или трое туда побежали.
– Связать его сможете?
– Сможем, – ответил подросток.
– В пятом квадрате у Седой сопки перестрелка, – докладывал по рации старший сержант-пограничник. – Направляемся туда.
– Там снова пальба, – пробурчал старший лейтенант НКВД. – Нужно отходить назад! И погода против нас! – Он плюнул.
Анадырь
– Пойдете под трибунал! – закричал стоявший у окна генерал НКВД. – Самолет пересек границу, двое выпрыгнули с парашютами! Один застрелился! А где второй?! И японская группа прошла! Целый отряд! Куда твои матросики смотрели?! – зло спросил он у капитана первого ранга. – Москве что говорить будешь?! А твои орелики, значит, не умеют ночью летать? – Он ожег взглядом полковника ВВС.
– Они американцев встречали, – виновато ответил тот. – А самолет пролетел низко, его заметили очень поздно…
– Сами будете объяснять это комиссии из Москвы. Что еще?! – гневно спросил генерал у приоткрывшего дверь подполковника.
– В пятом квадрате перестрелка.
– Свяжитесь с третьей заставой, – приказал генерал.
Россия, Седая сопка
– Да, – покачал головой энкавэдэшник, – ни хрена себе!.. Значит, эти шли следом и в бой не ввязались. Нагорит нам, – сказал он старшине-пограничнику. – Ведь ушли бы они. Кто же их положил?
– Да это чукчи, – ответил подошедший сержант НКВД, – дед и внук. И с ними один диверсант.
– Чукчи, – сотрудник НКВД усмехнулся, – орлы оленеводы.
– Они охотники, – поправил его сержант.
– Ну ладно, – вздохнул старлей. – Пошли к ним.
– Товарищ старшина, – раздалось из кустов, – здесь ваш капитан! Правда…
– Где? – Старшина бросился на голос. За ним побежал и старший лейтенант.
– Тут русский был, – сказал старый чукча, – он нам помог. И там он стрелял.
– Русский? – удивился старшина. – Где он есть-то?
– За водой ушел к ручью, – ответил внук. – Да вон он! – чукча указал на подходившего Мирославского.
– Руки вверх! – Старший сержант вскинул ППШ.
– Охолонь, Гулин, – спокойно проговорил старшина. – Ты кто есть, мил человек?
– Держите воду. – Евгений протянул фляжку чукчам. – Я Мирославский Евгений Иванович, бежал с Аляски.
– Опачки! – Старшина встал. – Это вы на самолете перелетели? Лихие вы, однако, мужички! – Он сильно ударил Евгения в лицо и прижал ствол к его груди. – Была бы моя воля, я бы таких на месте кончал по законам военного времени! – Он плюнул в лицо Мирославскому.
– Да ты что делаешь? – возмутился старик. – Он же спас нас, и капитан там ваш, раненый, Сергей Николаевич.
– Понятно! – Старшина пнул Евгения. – Зови старлея, – приказал он солдату, – пусть сюда идет.
– Мужик какой-то вмешался, – простонал лежавший на плащ-палатке капитан. Старший сержант-пограничник перевязывал ему голову. – Если бы не он, ушли бы они. Там еще один лежит. Не знаю как, но они вместе были. Тот и кричал диверсантам, называл себя как-то, – вздохнув, он поморщился.
– Смилостивился Боженька! – Старшина посмотрел на светлеющее небо. – А как же вы так попали, Сергей Николаевич?
– Со мной Тимин был и Тупанов. А тут лимонку кто-то бросил, нас и свалило. Очнулся, меня кто-то раздевает. Я шевельнулся и снова сознание потерял. Пришел в себя, когда меня кто-то тащил.
– Странно это, – пробормотал старлей.
– А чего странного-то? – покосился на него старшина. – Хотел кто-то уйти под капитана. Морду бы себе кровью вымазал, и все.
– Там еще один, – доложил старлею сержант, – и два чукчи.
1 2 3 4 5 6