Кроме Родслагов, было еще много городков по побережью и немало дружных пристаней. Город Эрманриха и Алый Бор были для царя Водана надежными союзниками, на которых он жаловаться не мог. Отважные люди нашлись и среди южного берега суомов. Они основали городок, в котором водворилась дружина Гельсинга, молодого и удалого гота, на преданность которого Водан вполне рассчитывал. Неподалеку от него жили и алоборские дружинники, в малом окопанном городище. Соседство населенных мест учащало сношения и укрепляло союз.
– Если установится единение среди славянских городов, – говорил Водан, – да если вся квенская страна признает мою власть, – мы будем в союзе силой, перед которой ничто не устоит. Рим повелевает народом, мы можем повелевать над морями, а моря суть пояс земли. Даже у греков Посейдон – родной брат Зевса и один из старших богов мироздания.
– Я тебе, царь, спою одну нашу народную песню, – сказал Водану квенский вождь Ваараллинен, отважный мореход, обратившийся в одного из преданнейших морских дружинников Водана. Из нее увидишь, чего мы достигнем, если потомки будут следовать нашим заветам.
И взяв кантелу, он запел грубым, несколько сиплым, истинно морским, но звучным голосом:

В люльке дитятко качалось,
Только кудри развевались,
День качалось, два качалось,
А когда настал день третий,
Как брыкнул ребенок ножкой,
Как брыкнул да потянулся,
Так с себя сорвал свивальник,
Выползал на одеяло,
Липову сломал качалку,
Все тряпье порастрепал он.
Видно, молодец он будет,
Знать, что быть ему удалым!
Стали молодцы тут думать,
Да и бабы все гадают:
Уж куда девать ребенка,
Как его бы погубить им?
Вот кладут его в кадушку,
Всунули ребенка в бочку,
Бочку скатывают в воду,
В море, в волны опускают.
Посмотреть потом приходят,
Через две ли, три ли ночи,
Утонул ли мальчик в море
И погиб ли он в кадушке?
Нет, не утонул в воде он,
Не погибнул мальчик в кадке!
Мальчик выбрался из кадки,
На хребте волны сидит он,
Медну удочку он держит
С шелковой лесой,
Удит он морскую рыбу
И морскую воду мерит.
Есть воды немножко в море,
На два ковшика там будет,
А коли еще померить,
Хватит чуточку на третий.

– Нравится ли, царь, тебе песня моя?
– Нравится, – сказал Водан. – Как такой песне не нравиться? Но друг мой, Ваараллинен, я, слушая тебя, думу крепкую задумал. Кто будет богатырь, сидящий на хребте волны и мерящий море ковшами? Благодарение богам, расцвело мое царство, и надеюсь детям моим оставить державу могущественную. Велики и города славянские, и все доныне друзья мои. Как бы друг с другом они ни ссорились, нас они почитают и ищут нашего союза. Иоты избегают столкновения с нами. Суомы южных племен поняли, что не во вред им, а для защиты и помощи поселился среди них Гельсинг и его люди. О настоящем и близком будущем я не тревожусь. Но не может ли придти день, подобный тому, о котором ты пел? Каков должен быть богатырь, который не испугается, когда все пойдут против него? Такой богатырь может быть лишь тот, кто объединит много стран и народов.
– Не было ли, царь, недавно то же самое в нашем народе? – спросил Ваараллинен. – Не ты ли, царь, объединил многие племена? Живших в землянках ты научил строить дома, голодавшим после неудачной охоты ты показал, как возделывают поля и собирают жатву, мореходов обучил кораблестроению, завел везде искусства и ремесла. Раз к тебе присоединившиеся не пожелают никогда вернуться к прежней дикости.
– Но иоты предпочли удалиться и остаться под властью своих чародеев, голодая и холодая в курных хижинах и питаясь гнилой рыбой.
– И к ним, и к суомам, и к карелам могут прийти такие же мудрые владыки – учителя, как ты, и их нравы изменятся.
– И среди них восстанет богатырь?
– Я полагаю, царь, – сказал Ваараллинен, – что богатырь уже восстал, но это не город и не царство. Это союз наших морских дружинников, готов, славян, квенов, вместе взятых. Он еще в колыбели и растет, но свивальник уже сорван, скоро выползет он на одеяло, сломает качалку и все тряпье порастреплет. Тогда ему не долго будет и на хребет волн сесть и морями от берега до берега повелевать.
– Но знаешь, друг, – сказал Водан, – у нас говорится:

Чти власть! Разумно править одному дано;
Очей у ночи много, у дня одно.
Высокий перед высшим пусть смирится,
К чему без рукоятки клинок годится?

– На нашем полуострове ты клинок! – отвечал квен. – Твоему примеру последуют Винета, Свантоград, Алый Бор и другие города. Единение устранит зависть городов, а союз всех дружинников разных народов скрепит все, как известь скрепляет камни здания. Да если мы будем сильны на море – и завидовать-то некому будет.
– Видно суждено этому морю назваться Варяжским, – сказал царь. – Слово это на всех языках понятно. Славянские и иные озерные солевары зовут себя варягами, потому что зимой живут у варниц, а летом варяют на море всех иноземных мореходов. Об этом названии никто и спорить не станет.

ВЕЛИКИЙ СЪЕЗД В ВИНЕТЕ


Краса Винетского моря – славный город Винета на Волине острове. Высоки и крепки белокаменные зубчатые стены с величественными толстыми башнями. Залив весь наполнен кораблями всех племен, и на пристанях ни днем, ни ночью не прекращается движение народа, погрузка и разгрузка судов да отвозка товаров в склады и гостиные дворы. Прочная и изящная постройка больших каменных домов вдоль широких, прямых улиц, великолепие храмов и гостиных дворов придает городу великую красоту.
Перед храмом Сварога в одно утро, пятнадцать лет спустя по выходе асов из Танаиса, вышли на переднее крыльцо шесть жрецов в белых одеяниях с синими, золотом шитыми плащами. Стали по три по обеим сторонам медного золоченого листа, утвержденного между двумя столбами с правой стороны от дверей храма. Все вместе ударили три раза по листу тяжелыми золочеными молотами. При дворе великого воеводы послышались три таких же удара, по такому же медному листу. Жрецы у храма, воины у дома воеводы начали бить учащенно и гул ударяемой меди разнесся по всему городу. Народ стал сбегаться на площадь перед храмом. Скоро на ней сделалось так людно, что не то что конный, а даже пеший с трудом мог пробраться через толпу.
– Дай дорогу! – раздались возгласы городских стражников. – Едут!
Толпа стала расступаться. На гнедом коне, крытом богатой попоной с золотой сбруей, осыпанной алмазами, и гривой, унизанной жемчугом, появился седой, но рослый и бодрый старик с длинной белой бородой – пан великий воевода Винеты, мудрый Поток Велеславич. За ним, на конях же, двигались прочие городские выборные люди и многочисленные иногородние гости, все в богатых одеждах, блестящих золотом и каменьями самоцветными. Особенно возбуждало всеобщее любопытство то, что гости эти едут вместе с великим воеводой, на вече и хотят говорить с народом, с великим городом Винетой. Великий воевода, городские выборные и иноземцы взошли по ступеням храма и расположились на скамьях, расставленных по обеим сторонам храмовых дверей, на высоком крыльце позади столбов, поддерживающих крышу. Воевода Поток начал речь:
– Панибратики, граждане винетские! Собрались в городе нашем люди, посланные от многих городов приморских. Предполагают нам союз и взаимную защиту от всяких хищников, на вред добрым людям, пенящих воды морские. Любо ли вам будет выслушивать их предложения?
– Любо, любо! Послушаем! – раздались со всех сторон голоса.
– Так и прошу первым сказать свое слово почтенному Буревиду, присланному от младшего, по времени строения, из городов славянского языка, от Алого Бора, что на Невском проливе.
Вышел вперед Буревид, такой же крепкий, добрый и удалой, каким он был в день выхода из Танаиса.
– Да хранят великий Сварог и все Свароговичи, боги могучие, славный город Винету и вас всех, людей волинских и узодомских. Я, Буревид, посланец от братьев моих алоборцев, от посадника нашего Пересвета и от тысячника Родислава, вам всем людям вольным винетским и тебе, великий воевода. Поток Велеславич, земно кланяюсь. Как говорил верно и правильно великий воевода, город наш из всех городов нашего языка наименее давно построенный. Есть у нас выселившиеся из разных соседних городов с рек и озер, но многие из нас пришли с юга, с Дона реки, прошли великим водным путем по Днепру, Ловати, Волхову и Невоозеру. Мы видели множество народов, живущих по всем этим рекам и говорящих все на одном славянском языке. Все народы боголюбивые, честные и храбрые. Поняли мы, какую силу взяли бы эти народы, если бы жили в единении, под одной крепкой властью, а не враждовали друг с другом. Видели мы еще другое. Нас шло много тысяч воинов с женами и детьми, и где находили мы помощи и содействие, а где встречали и сопротивление, но победоносно преодолевали его, потому что шли мы в дружном единении. Вожди наши поддерживали один другого, а во главе всех стоял избранный богатырь и мудрец вещий Водан, ныне царь готов, саксов и квенов. Его уму подчинялись мы не страха ради, а видя его силу боевую и мудрость на советах. Он устроился на западном берегу Винетского моря, мы утвердились на восточном, вы исстари занимаете южный. Друг другу не мешаем. Но то, что мы пришли в эти края без непреодолимых препятствий, не указывает ли, что когда-нибудь могут иные иноплеменники тоже придти в большем числе, и нам помешать в делах наших, если мы не будем готовы к дружному отпору. Но если мы будем не сильны для противодействия нашествия иноплеменных, если, вместо союза, мы будем жить во вражде, то могут придти те или другие иноземцы и, покорив нас, подчинить своим порядкам. Поэтому добро было бы нам обсудить условия союза между всеми приморскими городами, а так же оказать постоянную поддержку тем вольным морским дружинникам, которые сами уже находятся в прочном союзе между собой, а для городов всегда бывают самые надежные помощники.
– Разбойники они! Каждому из них прилично только, по воздуху ногами дрыгая, в петле болтаться! – раздались голоса в толпе.
– Врешь! Дружинники никогда не грабят тех, кто с ними по чести поступает!
– Удалые воины они! Их надо всегда при себе держать! – слышалось в толпе.
– Панибратики! – громко произнес Поток. – Галдеть будете, никто не уразумеет, что кому из вас нужно. Хочет еще говорить так же посланный от нового города, что на Волхове.
Выступил молодой Дулеб, посланец Яромира посадника и людей волховских.
– Прибавить к сказанному почтенным Буревидом многого не могу. И Алый Бор, и наш город сидят так крепко, что нас не выгонишь, а пропустим мы водой лишь того, кого захотим. Да и народ у нас приучен слушать своих выборных и степенных. Но не то в больших городах, где род на род, улица на улицу, конец на конец постоянно с ножами друг на друга идти готовы. Союз да обсуждение споров на съездах людей от всех городов спасли бы города наши от многих бед. Что касается дружинников, то мы всегда ими пользуемся и сами им помогаем. И всегда в том благо находили.
– Известно дело, ворон ворону глаза не выклюет! – крикнул кто-то.
– Панибратики, – сказал воевода Поток. – Свое умное слово скажешь после, а теперь мы пока послушаем посланного царя Водана.
Вышел вперед посланник царя Водана, гот Авгил. Как человек белокурый, он еще менее постарел, чем сверстник его Буревид. Никак нельзя было сказать, что ему перевалило за пятьдесят.
Он расправил белокурые усы и короткую бороду и заговорил на сармато-славянском языке:
– Царь Водан, повелитель готов, саксов и квенов, народу волинскому и узодомскому и городу Винете поклон и привет шлет, и великому воеводе благородному Потоку Велеславичу братские свои объятия, равно как и всем избранным людям города сего и этой страны. Поклон приношу вам всем и от народного тинга города Сигтуны и от всей страны нашей. Желания великодушного и мудрого царя нашего высказали от себя и своих людей благодарные Буревид алоборский и Дулеб волховской так хорошо, что прибавить ничего к их словам не могу. Новые и малые города все за нас. Старые и великие или колеблются, или явно не хотят присоединиться к нам. Им не люб союз с соседями, потому что они сами против каждого камень за пазухой держат. Им не любы дружинники потому, что на кораблях своих они представляют силу благоустроенную. Недаром наш царь Водан зовет вождей морских дружинников морским царям Sjokonung или Viking.

, и принимает их как равных себе. Сам он дел не вершит без совещания с дротами, храмовыми жрецами, и с народным вечем, тингом, но силу дружинников, при крепкой власти их вождей, он понимает и ценит. Мы с ними давно находимся в тесном союзе, так же как со многими озерными городами, и до сих пор извлекли себе из того одно лишь благо. Не благодаря ли нашему союзу уменьшились разбои у берегов квенов, иотов, суомов, эстов, ливов, куров и поруссов. Не вследствие ли его среди стран этих дикарей появились благоустроенные города, вокруг которых и самим этим иноплеменникам лучше живется? Не чернить нам союз надо, а расширить и распространить на все приморские города.
Общее голосование было в пользу союза. Не пожелало к нему присоединиться только несколько городов. Винета вошла в союз единодушным постановлением всех граждан. Дружинникам предоставлено право занимать земли и строить городки во всех странах, не принадлежащих городам союза, в этих городах торговать, не платя ни простойных у пристани, ни входных при ввозе. При одном условии, чтобы они были готовы всегда явиться на помощь по первому требованию каждого из городов союза. Съезды представителей союзных городов и дружин предположено созывать раз в год, летом, по очереди в каждом из союзных городов.
Приступили к чтению договора. Вдруг раздался громкий возглас старческого, но твердого голоса:
– Не позволим!
– Кто сказал: «Не позволим»? – спросил Поток. – Ты, Лип Будеевич?
– Я! – отозвался высокий седой старик в кафтане финикийской шерстяной ткани, с затканными серебряными травками и цветами и в алом, золотом шитом, плаще. Плащ и алая же шапка, украшенная огромной алмазной звездой, были обложены дорогим собольим мехом. Золотое ожерелье на шее и кольца на пальцах обеих рук сияли камнями поразительной красоты и ценности.
– Так изволь взойти на крыльцо храма к нам и сообщи народу, почему не позволишь. Право это есть за тобой! – возразил спокойно великий воевода. – Постановление веча уничтожается одним непозволением всякого гражданина. Таков исстари наш закон. Но если твое непозволение нашим панибратикам не по сердцу придется, да они тебя в залив нырнуть заставят, да если от этого кунанья тебе не поздоровится, ты уже не менее богам праведным не жалуйся. Не я буду виновник твоих бед.
– Ну! Добре! Скажу! – объявил Лип Будеевич, поднимаясь тяжелой поступью по ступеням храма. – Союз дело доброе, но за что давать дружинникам льготы по торговле. Важнее же всего то, что все мы заслушались озерных горожан, сидящих на пути, который они называют великим водным. Янтарная Двина или Невская вода с Волховом да Ловатью и волок до Днепра. Разве этот путь нам уж так нужен? Разве он один на свете? По-вашему морская торговля будто все и дружинники излюбленные сыны богов и людей. По моему надо помнить, что есть и другие водные пути. Лаба с Влтавой Молдава.

, Одра да Морава. По обоим путям прямо попадаем в Дунай, а оттуда в греческие земли и в Азию. Там морские дружинники не нужны.
Возражать Липу вышел Гдан Рюрикович, богатый винетский купец, еще не старый человек, но уже наживший громадное состояние продажей янтаря в греческих и азиатских городах. По роскоши одежды он не уступал Липу.
– И по Лабе с Влтавой, и по Одре да Мораве я к Дунаю хаживал много раз, – объявил он. – Янтарь, жемчуг, камни драгоценные, золото и серебро этим путем возить и носить можно. Но волока для стругов и тяжелых грузов там нет и быть не может. Из Влтавы в Дунай рукой подать, да как через горы бойские переберешься? Так же из Одры в Мораву нелегко великие тяжести перетаскивать. Это не то, что янтарь или камни самоцветные, которые в котомке за плечами неси через какие угодно горы, если при тебе меч, копье да лук со стрелами. Лучижане народ добрый и смирный, и очень янтарь любят. А бои да чехи сущие разбойники и всегда в горных ущельях из-за угла режут. Бои старые жители тех гор, сильнее и лучше вооружены; чехи, недавно пришедшие неведомо откуда, отважнее и ожесточеннее Бои были покорны чехами и слились с ним в конце пятого столетия.

. С драгоценным товаром, при плохом оружии и без своих головорезов лучше среди них и не попадайся. Иначе как с целой ратью я и не хожу через их земли. А то одна встреча с этими подлецами убыточнее торговле, чем три кораблекрушения на море. А тебе, пан Лип, грешно небылицы панибратикам под сению великого Сварога рассказывать. Ты-то на Лабе да Влтаве торгуешь, и твои дворики крепкие, и в Липске и в Будеевице я не раз видел и многократно в них ночевал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29