- Кейн! - истерически завопил кто-то. Наемники бросились врассыпную.
С яростным криком безумца Кейн пустился за ними в погоню. Не думая об опасности, он нагнал их. Слишком долго охотились за ним шакалы - раненый лев вернулся, чтобы убивать.
Стандорн терял драгоценные секунды, накручивая ручку арбалета. Реакция у него была плохой, товарищи оставили его одного. Когда же он наконец отбросил бесполезное оружие, то не успел схватиться за меч. Адский клинок Кейна рассек его почти надвое.
Остальные даже не пробовали противостоять стремительному натиску разбойника. Лихорадочно спасаясь от воющего демона, Натиос прыгнул, неверно оценив расстояние от края обрыва, - его крики стихли в речной пучине.
Кейн преследовал оставшихся наемников. С очередным врагом он расправился, вогнав в его тело меч по рукоять и разрубив позвоночник. Уцелевшие рассеялись по лесу, но и там Кейн выловил их по одному, перебив всех до последнего. С нечеловеческой силой разбивал он их черепа о камни, пока в руках не оставалось одно кровавое месиво.
Когда последний враг был убит, гнев Кейна стал стихать. В лесном мраке он услышал чей-то оборвавшийся крик. Тени под соснами тоже гудели эхом предсмертных криков. Кейн закашлялся и тряхнул головой. Когда же он совсем успокоился, к нему вернулось ощущение надвигающейся опасности.
Слышал ли Пледдис шум схватки? Успел ли кто-нибудь из наемников сбежать, чтобы предупредить остальных о появлении того, кого они разыскивают? Но не это было для Кейна сейчас главным. Он чувствовал куда более ужасную угрозу. С вызовом взглянул он на простирающиеся перед ним холмы.
В сиянии багрового лунного диска высилась Гряда Ворона. На ее вершину вела тропинка. Где-то там Ионор с ребенком... но насколько близко она к вершине?
Кейн ненадолго задержался, чтобы зарядить арбалет Стандорна и перевести дух. Это оружие со стальной тетивой могло убить с пятидесяти метров, а Кейн, наверное, сумеет подойти поближе...
Вложив в последний бросок остаток сил, Кейн помчался к Гряде Ворона.
Надвигающаяся опасность не смогла заглушить усталости, наваливающейся на него при каждом шаге.
***
Клесст неожиданно остановилась и ухватилась за полу плаща Ионор.
- Мама, давай вернемся. Я устала.
- Идем, Клесст. Уже недалеко. Если не перестанешь ныть, я тебя отшлепаю.
Мама шлепала больно, к тому же девочка чувствовала, какая она сейчас злая.
- Мама, я боюсь этого места. Солдаты остались далеко позади.
- Я сказала, идем!
Ионор подала ей руку, потянула, а когда Клесст пошла, отпустила девочку.
Она всегда старалась лишний раз не прикасаться к ребенку... Так было лучше.
- Мама, кажется, я знаю это место.
- Наверное. Ты часто здесь играла.
- Никогда я здесь не играла. Все дети обходят эту гряду, а я вообще не ухожу так далеко от дома.
Ионор решительно рвалась вперед, то и дело нетерпеливо замедляя шаг, чтобы девочка не отставала. Клесст не принадлежала ей. Она была ребенком Кейна частицей, отторгнутой от ее тела. Украденной. Ионор чувствовала себя изнасилованной, опозоренной и обворованной. Клесст не была ее дочерью, Ионор знала это с самого начала. Девочка была вроде раковой опухоли, привитой к ее телу Кейном, от которой Ионор избавилась... Почти избавилась... Девочка жила рядом с матерью. Если б Ионор любила ее, может, все сложилось бы иначе. Но любви не было никогда. Ионор испытывала перед Клесст не больше вины, чем перед опухолью, вырезанной и уничтоженной хирургом.
Через несколько минут все будет позади. Семь лет ненависти... Клест не почувствует боли. Не так, как...
- Мама, это выглядит, как то самое место из моего кошмара!
- Успокойся, Клесст.
- Нет, мама! Я узнала, это - то самое место. Около той большой скалы на вершине появляется черный пес, а за ним та черная фигура, - голос девочки звенел от страха.
Ионор нахмурилась. Она надеялась избежать физического контакта с ребенком - обойтись без насилия, хотя под плащом на всякий случай прятала приготовленный заранее моток веревки.
- Не бойся, Клесст. Когда мы подойдем к этому камню, ты увидишь, что нет там ни пса, ни его хозяина. И тогда ты избавишься от своих кошмаров.
- Я все-таки боюсь, - прошептала Клесст. Ее глаза округлились от страха.
- Пошли быстрее!
Клесст медленно шагнула вперед. Она не хотела сердить мать. Раньше она думала, что, если никогда не выводить Ионор из себя, мать забудет ту страшную вещь, которая случилась когда-то, - хоть девочка и не знала, что это было за преступление. Теперь она сомневалась в том, что такое когда-нибудь произойдет...
Ее совиные глаза разглядывали голую скалистую вершину. Ионор забыла - если вообще об этом знала, - как хорошо девочка видит в темноте.
- Мама! - закричала Клесст, вырываясь. - Я вижу их! Черного пса и его хозяина! Они ждут в тени больших камней, прямо перед нами. Пес тоже увидел меня! Разве ты не видишь, как горят его глазищи?
- Подойди ко мне, говорю! - рявкнула Ионор, доставая веревку. Судорожно пытаясь поймать девочку, она споткнулась о выступающий корень. Сейчас же вернись! - закричала она, растянувшись на земле и глядя вслед убегающей дочери.
Для Клесст крик матери стал последней каплей, переполнившей чашу страха.
Девочка побежала назад, вниз по склону. Панический ужас прибавил ей сил.
Ионор окликнула дочь еще раз, а потом решила поберечь дыхание. Клесст не могла далеко убежать.
Малышка же мчалась вниз так быстро, как никогда в жизни не бегала. Топот ног за спиной становился все громче, и для нее мать, черный пес и его хозяин слились в единый гонящийся за ней по пятам кошмарный призрак.
Огромная нездоровая яблоня свесила ветви над дорогой. Последняя из погибшего сада, который рос когда-то на склоне, она словно протягивала к людям искривленные уродливые руки, взывая о помощи. Сладковатый дурман гниющих плодов разливался в ее тени, напоминая запах увядших цветов на кладбище. Яблоня напугала Клесст еще по пути наверх, когда несколько минут назад они вместе с матерью прошли мимо.
А сейчас ее нога поскользнулась на гнилом яблоке. Клесст пискнула и упала на покрытую падалицей землю. Удар вышиб воздух из ее легких, и она не смогла даже закричать...
Она отчаянно попыталась подняться на ноги и убежать. Поздно. Холодная рука Ионор схватила девочку за растрепанные от бега волосы. Не дав Клесст перевести дыхание, мать рывком поставила ее на ноги, а потом больно ударила по лицу.
- Я тебе покажу, как не слушаться!
Она тяжело дышала. Схватив девочку за запястья, она стала неловко связывать ее руки веревкой.
Онемевшая Клесст смотрела, как веревка впивается ей в запястья, от страха не понимая, что происходит. Может, мать хочет ее выпороть?
Загрохотали чьи-то шаги, а потом к тени от кривой яблони присоединилась еще одна.
"Это тот человек в черном, - подумала Клесст. - Он пришел со своим псом.
Мать отдаст меня им..."
- Кейн! - пробормотала Ионор, отскочив от девочки.
Глаза Кейна яростно сверкали.
Арбалет дернулся в его руках.
Ионор вскрикнула от ужасной боли, когда стрела с зазубренным наконечником разодрала ей живот и отшвырнула тело, пригвоздив его к дереву. Ионор должна была упасть, однако повисла, извиваясь в муках. Кейн стоял так близко, и пружина арбалета была такой могучей, что наконечник стрелы, пробив женщине позвоночник, вонзился в искривленный ствол. Ионор судорожно попыталась высвободиться, но неожиданно силы покинули ее. Умирая, она исторгала из себя страшные проклятия ненависти. Ее губы произносили их все неразборчивее. В конце концов даже ее ненависть не была безграничной... И вот безвольное тело Ионор повисло на яблоне, насаженное на стальной стержень.
Неуклюже - грудь его тяжело вздымалась, а глаза застилал багровый туман Кейн поднял рыдающую девочку и закутал ее в свой кожаный плащ.
- Отличная работа, Кейн! - прозвучал саркастический смешок. - А я уже считал себя победителем в этой игре.
Клесст спрятала лицо на плече Кейна. Он чуть отодвинул девочку так, чтобы дотянуться до меча.
На тропе перед ним стояли Повелитель Демонов и его пес.
- Ты все еще считаешь меня своей пешкой? - спросил Кейн. - Вот твоя служанка! - и он указал на Ионор. - Сделка не состоится, и если ты все-таки хочешь кого-нибудь заполучить себе на ужин, то вынужден будешь сыграть по моим правилам.
- По твоим правилам, Кейн? - усмехнулся Сатонис. - Нет уж, благодарю.
Может, я ошибся, назвав тебя пешкой. Сыграем как-нибудь еще раз, тогда и увидим, действительно ли Кейн - хозяин своей судьбы, баловень удачи... Но не могу сказать, что такой поворот дел меня устраивает. Наши души, Кейн, похожи, как клинки, выкованные одним кузнецом. Думаю, мне будет недоставать тебя после стольких столетий ожидания... ведь ты верой и правдой служил мне столько раз!
Глаза Кейна гневно вспыхнули.
- Конечно, как помощник и союзник, - поспешно добавил Повелитель Демонов, изображая почтительность.
Он потрепал своего пса по тяжелой, нескладной голове.
- Пошли, Серберис. Луна заходит,; а наш приятель Кейн пригнал сегодня в наши владения много душ. Мы не можем задерживаться с охотой - мои бесенята вконец изголодались...
Серберис открыл пасть и жутко завыл, пуская обильную слюну.
Пес и его хозяин растворились во мраке.
Кейн почувствовал что-то вроде сочувствия к тем, кто осмелился гнаться за ним в ночь Повелителя Демонов. Правда, чувство это оказалось весьма мимолетным.
Сострадание к врагам Кейну было не свойственно...
***
Несмотря на новый приступ невыносимой боли, Уид почувствовал, как кто-то опускает его на землю. Ожидая очередной пытки, он тем не менее был счастлив от того, что больше не болтается, подвешенный за выкрученные руки. А потом лезвие ножа разрезало путы.
Уид разомкнул распухшие веки. Перед ним стоял Кейн, хотя узнать его было нелегко. Предводитель разбойников выглядел ужасно - его можно было принять за выходца из Ада.
Кейн сунул в рот Уида горлышко бутылки. Бандит попытался удержать ее, но оказалось, что руки его не слушаются. Алкоголь обжигал огнем расквашенные губы и поломанные зубы, которые превратились в единую ноющую рану, но разбойник жадно пил из наклоненной бутылки.
Наконец он пришел в себя настолько, что заметил разбросанные по залу тела своих охранников. Кейн напал на них неистово и стремительно, когда Уид был еще без сознания, и ни одному из них не удалось убежать.
- Ты в состоянии ехать верхом? - скорее потребовал, чем спросил Кейн. Уид посмотрел на своего предводителя и поспешно отвел взгляд.
- Думаю, что да, - невнятно ответил он. Вставая, Уид скривился от боли в сломанных ребрах. - Дай мне минутку передохнуть.
- В конюшне стоят оседланные кони, - сказал ему Кейн. - Наемники тебя не потревожат.
- Черт возьми, что произошло? - пробормотал Уид, пытаясь сохранить равновесие. - Где Пледдис и его люди? Все ушли искать тебя...
Ночной ветер донес зловещий вой. Он был похож на лай гончего пса, приближающегося к своей жертве. Это был не самый приятный звук...
- Подозреваю, что они встретили других охотников, - ответил Кейн.
Он бросил Уиду внушительный слиток золота. Хоть весил тот немало, золото истерзанные руки пленника смогли удержать.
- Это тебе, - обратился к нему Кейн. - Используй его так, как сочтешь нужным. Когда почувствуешь себя в силах ехать, возьми Клесст, и поезжайте.
Скоро рассвет, и вы будете в безопасности. Кроме того, Пледдис мне кое-что должен. Забери Клесст с собой и остановитесь на постоялом дворе в Обри - этот городок далеко на севере. Туда власть объединенных городов уже не распространяется, и никто не будет вас там преследовать. Хорошенько позаботься о ребенке, а когда я вернусь, то поделюсь с тобой спрятанной добычей. Я знаю, что золото тебя сильно интересует... Уид стер кровь с лица, так и не поняв, как Кейн проник в его самые потаенные замыслы.
- Да, Кейн. Сделаю все, как скажешь. А ты? Пледдис может вернуться в любую минуту...
- Я сам позабочусь о своих долгах, - грозно заметил Кейн. - А ты выполняй то, что я тебе поручил.
***
Когда Пледдис толчком распахнул двери "Гнезда Ворона", уже светало. Луна Повелителя Демонов давно скрылась за черными холмами. Капитан, шатаясь, вошел в зал. Его одежда была изодрана и окровавлена, а лицо - бледнее, чем обычно. Он весь дрожал, на его мече высыхал ихор. Улыбка давно исчезла с губ Пледдиса.
- Демоны! - пробормотал он сдавленным голосом. В отупении и ошеломлении он вышел на середину зала. - Дьяволы с холмов! Чтоб их!.. Эти твари были повсюду.
Выли, царапались, бросались на нас с деревьев и со скал... Слишком много их было... повыползали отовсюду. Мы не могли их остановить!
Его глаза все еще были переполнены ужасом.
- А этот пес! Проклятый черный пес! Я видел, как он утащил Эриала. У меня в ушах еще стоит его лай. Я бежал через холмы, как затравленный лис; я был быстрее всех... и вернулся живой...
Он замолчал, чтобы перевести дух, и лишь тогда заметил, что в таверне не все в порядке. В здании царила мертвая тишина.
- Где... где же все? - воскликнул Пледдис.
- Я здесь, - отозвался Кейн, выступая из темноты.
СИРЕНА
ПРОЛОГ
- Ее привезли вскоре после того, как стемнело, - бормотал служитель, словно краб боком пробираясь меж молчаливых рядов каменных плит. - Кажется, вот она.
Он остановился возле одного из низких каменных постаментов, длинного и плоского, как гроб, и приподнял грязную, мерзкую тряпку. Мертвые девичьи глаза безмятежно уставились в темное небо, лицо, скривившееся от боли и пытки, превратившееся в белую оскаленную маску, было испачкано и покрыто синяками.
Застывшие капельки крови расплылись на шее и груди девушки, сверкая, как ожерелье из темных рубинов.
Человек в плаще коротко и отрицательно качнул головой под темным капюшоном. Страж, с лицом белым и круглым, как луна, опустил тряпку.
- Нет, это не та, - пробормотал он извиняющимся тоном. - Знаешь, иногда возникает такая путаница. Их же много тут, этих девочек. Они постоянно вьются у ворот... - Ежась от холода, он двинулся вдоль помостов, то здесь, то там заглядывая под грязную ветошь. Его спутник молчаливой темной тенью следовал за ним.
Еле горящие фонари скорее сгущали, чем разгоняли тьму в городском мраке Керсальтиаля. Тяжелый дым курений, призванных отгонять запах смерти, смешиваясь с тьмой, превращал ее в театр темных призраков - более зловонный, чем городские отстойники. Со всех сторон сквозь дымку полумрака доносилось монотонное "кап-кап-кап" тающего льда, время от времени где-то с шумом и грохотом обрушивался целый пласт. Городской морг нынче ночью был переполнен, как всегда.
Лишь несколько из его сотен с лишним холодных каменных плит были темны и пусты, на остальных под тряпками громоздились чьи-то безымянные тела - иногда в самых невообразимых позах, словно ни смерть, ни холод не могли заставить их утихомириться. Над городом нависла ночь; но через несколько часов ее сменит утро, здесь же, в этом лишенном окон зале, ночь царила всегда. В свете горящих фонарей, в перекрестье теней на полу и по углам лежали мертвые, без имен и званий, дожидаясь своего срока, одни - родных, которые, быть может, разыщут и заберут их, другие - общей могилы где-нибудь за стенами города.
- По-моему, здесь, - подал голос служитель. - Да. Сейчас я зажгу лампу.
- Покажи, - распорядился голос из-под капюшона.
Служитель оглянулся настороженно и испуганно. Этот неизвестный в плаще излучал какую-то силу. Властность и величие сквозили в его словах и жестах.
Предчувствие беды давно накрыло надменный Керсальтиаль, чьи гордые башни подпирали небо, чьи подвалы и погреба уходили в самое сердце земли.
- Но свет... вы ничего не увидите... - пробормотал служитель, все же послушно откидывая подобие савана.
Не то проклятие, не то рычание вырвалось из горла странного посетителя какой-то нечеловеческий звук, в котором звучало больше ярости, чем горя.
Лицо, обратившее к ним неестественно расширенные глаза, было, вероятно, прекрасно при жизни, но смерть исказила его черты, искривила ужасом и болью.
Струйка крови застыла, стекая с прикушенного языка девушки, а шея выгнулась под невозможным для живого человека углом. Одежда из светлоокрашенного шелка была порвана и натянута на нее неумело и грубо, словно ее одевал мужчина. Она лежала на спине, с плотно прижатыми к телу маленькими кулачками.
- Ее нашла городская стража? - повторил посетитель.
- Ну да, поздно вечером. В парке у гавани. Она висела на одном из деревьев - в той роще, где каждую весну столько белых цветов. Должно быть, только-только отошла. Стражники сказали, что она была еще теплой, как живая, хотя нынче с моря тянет холодом. Похоже, сама повесилась... вскарабкалась на дерево, привязала веревку и прыгнула вниз. Я никогда не мог понять, почему они все это делают... Такая хорошенькая...
Гость молча стоял и смотрел на неизвестную девушку.
- Вы вернетесь утром или подождете наверху?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27