Дети прождали до этого времени, а без четверти девять координатор в последний раз позвонил Дайане, желая узнать, не изменились ли планы Сэма. Дайана сказала, что ничего не знает, и вечер закончился без последующих обещаний и объяснений.
Но только не для Дайаны. Она злилась до тех пор, пока ее не охватила тревога. Наверняка что-то случилось с Сэмом. Он, правда, был осторожным водителем, но мог произойти несчастный случай на дороге…
«Господи, сделай так, чтобы с ним все было хорошо…»
В десять вечера он наконец позвонил.
– Дайана, мне очень жаль.
– Где ты?
– Дома.
– Что произошло, Сэм? Ты попал в аварию?
– Нет. Я просто не смог. Мне очень жаль, – повторил он.
Узнав, что Сэм жив и здоров, Дайана вновь разъярилась.
– А ты представляешь, как они огорчены?! Ты подумал о детях, которые знают тебя и гордятся тобой?
– Нельзя назначить выступление на другое время?
– А откуда мне знать, что ты снова не подведешь? Какую гарантию ты дашь им и мне в том, что что-то или кто-то не отвлечет тебя и в следующий раз? Я уверена, ты даже не представляешь, что натворил! Эти дети доверяли тебе, а ведь в их жизни никогда не было доверия, и ты все испортил! – кипятилась Дайана.
– Мне очень жаль…
– Мне тоже, Сэм.
Им больше нечего было сказать друг другу, не было даже необходимости вежливо пожелать друг другу спокойной ночи. Когда молчание затянулось, Дайана повесила трубку. Нет, она не бросила ее, а с досадой опустила на рычаг.
И лишь потом Дайана поняла, что Сэм не оправдывался, не защищался, не извинялся. Правда, его поступок нельзя было извинить, какими бы ни были его причины. Какими?
На следующий день Сэма не было в школе. Заглянув в директорский журнал, Дайана убедилась, что телефон, по которому она звонила ему, был правильным. Может, он поссорился с Шерил, а потом мирился с ней по телефону? И это послужило причиной того, что дети лишились развлечения?
Весь уик-энд Дайана строила догадки и решила, что в понедельник все же потребует от него объяснений.
Сэм первым нашел ее. Он стоял в коридоре, когда прозвенел звонок. У Дайаны от изумления перехватило дыхание, когда она увидела его, и гнев вдруг сменился тревогой. Что же случилось? Лицо Сэма осунулось и побледнело, а темные глаза затуманились и казались такими далекими…
– В чем дело, Сэм?
– Ни в чем, – пожал он плечами. – Просто я не спал с того вечера. Дайана, мне в самом деле очень жаль. Мне очень хочется, чтобы был назначен еще один концерт. Ты должна поверить, что можешь доверять мне.
– Тогда помоги мне понять, в чем причина произошедшего?
– Просто так случилось.
– Но этого не случится в следующий раз?
– Нет.
Поглядев в его воспаленные глаза, Дайана лишь покачала головой: его слова не убедили ее. Какое бы таинственное происшествие ни произошло, он не может гарантировать, что с ним ничего не приключится в следующий раз.
Сэм не сказал Дайане, что случилось. Но это вовсе не было тайной. Во всяком случае, вся школа знала, в чем дело: Сэм и Шерил расстались.
Второй концерт был назначен на середину апреля. Сэм извинился перед детьми в детском доме и пообещал, что в следующий раз непременно приедет.
Три недели до концерта Сэм с Дайаной, как обычно, помогали в детском доме, и он, тоже как обычно, подвозил ее на своей машине. И все три недели они молчали. С детьми они веселились, но друг другу им было нечего сказать. Дайана замерла в ожидании, опасаясь, что Сэм вновь подведет детей.
Но Сэм не подвел. Когда в день концерта он приехал за Дайаной на пять минут раньше, на его губах играла неуверенная улыбка – первая за три недели. Похоже, он тоже испытал облегчение.
Концерт должен был закончиться в половине девятого, но Сэм пел еще целый час. Его голос звучал волшебно. А потом произошло просто чудо, потому что он не сразу повез ее домой. Вместо этого они поехали в Линкольн-парк, уселись там на траву, и при свете луны он еще долго пел ей свои песни. Среди них Дайана услышала одну, понравившуюся ей больше других, которую она не знала прежде. Это была прекрасная и грустная песня о любви и одиночестве.
– Как она называется?
– «Люблю тебя», – ответил Сэм.
– Кто ее автор? – поинтересовалась Дайана.
– Я.
– О! – только и смогла выдохнуть Дайана.
Стало быть, он написал эту чудесную песню для Шерил. Сэм жаждал любви, но… ее не было. А что, если Шерил позвонит ночью и захочет помириться? Дайана поежилась. Ночь перестала быть волшебной.
– Я хотел спеть ее тебе в прошлый раз.
– В прошлый? – недоуменно переспросила девушка.
– Три недели назад.
– Так, значит, ты уже тогда написал ее?
– Я работал над этой песней с января.
– Она очень красивая.
«Люблю тебя» была лишь одной из многих прекрасных песен о любви, которые Сэм пел ей той весной. Каждый вторник, попрощавшись с детьми, Сэм с Дайаной ехали в парк.
Он пел ей, а в одну майскую безлунную ночь поцеловал ее.
После этого Сэм стал все время целовать ее, когда они встречались, в перерывах между песнями. Он обрывал песню и приникал губами к ее губам, и тогда Дайана, растворившись в его поцелуе, забывала обо всем на свете.
Никто не знал об их любви. Несмотря на поцелуи и песни о любви, Сэм и Дайана ни разу не назначали друг другу свиданий. Но однажды в темном уголке парка он пригласил ее на бал старшеклассников.
Когда Сэм опоздал на пять минут, Дайана старалась не смотреть на часы. Когда его опоздание затянулось уже на пятнадцать минут, она стала молить Господа: «Нет, только не сейчас, Господи. Пусть с ним все будет хорошо».
Но когда Сэм приехал, опоздав на сорок пять минут, она сразу поняла – с ним не все хорошо. Правда, при виде Дайаны его лицо озарилось радостной улыбкой, но карие глаза оставались мрачными.
– Сэм, что случилось?
– Ничего. – «Ничего такого, о чем я могу рассказать тебе». – Извини, что я опоздал. Ты такая красивая.
– Спасибо.
«Ты тоже красивый, но тебя явно терзает боль. Почему, Сэм? Ты жалеешь, что позвал не Шерил?» Но, ободренная его улыбкой, нежным поцелуем и букетиком орхидей, которые Сэм пристегнул к ее платью, Дайана быстро отогнала от себя плохие мысли.
Ей было так хорошо, когда они танцевали под любимую музыку. Сэм нежно прижимал ее к себе, а потом неожиданно его тело напряглось, и, подняв голову, Дайана увидела, что лицо его посерело словно от острой боли. Через несколько мгновений он вновь спокойно задышал и крепче прижал ее к себе.
«Похоже, его тошнит, – заключила про себя Дайана, наблюдая за Сэмом. – Наверное, у него желудочный грипп».
Они рано ушли с бала, потому что им нравились лишь медленные танцы, и направились в уединение Линкольн-парка, где можно было танцевать под луной.
– Ты не возьмешь с собой гитару? – спросила Дайана, когда Сэм повел ее в их укромный уголок, даже не заглянув в багажник.
– Нет. Сегодня песен не будет.
Не будет? Мысли Дайаны понеслись галопом. «Только поцелуи? Только любовь? Только танцы в лунном свете под нашу собственную музыку любви?»
Они танцевали, и их тела, их губы сливались. Один раз, когда Дайана чуть крепче обхватила его, Сэм отстранился и стал осыпать частыми поцелуями ее шею.
– Возьми меня, Сэм, – смело прошептала Дайана.
Она еще ни разу не была с мужчиной. Шел 1971 год, эра свободной любви. Но Дайана не поддалась новым веяниям. Уже давно она решила, что сохранит девственность до первой брачной ночи. Вот тогда она будет заниматься любовью с любимым человеком, ее мужем и отцом их будущих детей. Дайана мечтала родить троих, даже четверых, потому что так любила детей, а тех, с которыми приходилось работать, ей было мало.
Да, модные веяния не увлекли ее. Дайана прислушивалась к музыке собственного сердца. И теперь оно сказало ей, что будет правильно и замечательно заниматься любовью с Сэмом.
– Ох, Дайана, – тихо ответил Сэм. – Я не могу.
– Из-за Шерил?
– Шерил? Господи, нет, конечно. Только из-за тебя.
– Из-за меня? – недоумевала Дайана.
– Из-за того, что ты – такая милая, такая хорошая. – «Потому что ты чистыми глазами смотришь на мир, и я не хочу, чтобы твои глаза мрачнели от жестокой правды». – И невинная, – добавил он.
– Я не хочу быть невинной.
Сэм нежно улыбнулся ей. Но через несколько мгновений его лицо стало серьезным:
– Дорогая Дайана, мы больше не увидимся. Никогда.
– Никогда? – Дайана знала, что отныне им будет трудно встречаться. Через два дня она улетала в Бетесду. К тому времени когда она вернется – в конце лета, – чтобы тут же улететь в Бостон, Сэм уже будет тренироваться в Лос-Анджелесе. Они поступали в разные колледжи: она – в Редклиффе, а он – в южной Калифорнии. Но ведь можно переписываться! К тому же они смогут встречаться на рождественские и летние каникулы. – Ты не приедешь в Даллас на Рождество?
– Нет. Мой отец будет работать тренером недалеко от Денвера.
– Тренером?
– Он тренирует футбольные команды колледжей.
– А-а… – Дайана не знала, что отец Сэма был тренером.
Собственно, она ничего не знала и о его матери, о том, есть ли у него братья или сестры. По сути, она вообще ничего не знала о Сэме Хантере. Только мысль о том, что они больше никогда не увидятся, насмерть перепугала ее.
«Может случиться так, что я проживу остаток жизни и никогда больше не испытаю тех чувств, которые обуревают меня, когда я с тобой. Это радость, счастье, робкое желание, делающее меня такой смелой».
– О, Дайана, – прошептал Сэм, увидев, как милые сапфировые глаза наполнились слезами и печалью. Поцеловав ее мокрое лицо, он крепко прижал Дайану к себе. – Не плачь.
– Я буду скучать по тебе.
– Я тоже. – «Благодаря тебе я выжил. Но что могло бы случиться со мной, не будь тебя рядом?..»
Глава 15
Кембридж, Массачусетс Сентябрь 1974 года
Встав из-за письменного стола, за которым она занималась, Дайана пошла перевернуть стопку пластинок на проигрывателе. Эти пластинки были ее старыми друзьями; они выжили в течение трех лет в Редклиффе и по-прежнему были с ней, когда она поступила в Гарвардскую медицинскую школу.
Возвращаясь к столу, Дайана задержалась у окна своей маленькой квартирки и с улыбкой посмотрела на крупные капли дождя, падавшие на окно. «Как уютно», – подумала она.
Этим тихим дождливым вечером она изучала анатомию грудной клетки, слушая музыку «Битлз».
Когда в одиннадцать вечера зазвонил телефон, Дайана решила, что это кто-то из однокурсников хочет попросить ее аккуратные, толковые конспекты. Да, это мог быть Элан. Элан учился на втором курсе, она встречалась с ним почти год. Занималась любовью, хотя и знала, что не выйдет замуж за этого человека. Правда, когда это случилось в первый раз, Дайана еще точно ничего не знала, зато теперь она собиралась выложить Элану все начистоту.
«Если это Элан, то, несмотря на поздний час, я приглашу его, чтобы все сказать». Так думала Дайана, направляясь к телефону. Но, поднимая трубку, она уже молила Бога о том, чтобы это просто был кто-нибудь из однокурсников, которому нужна тетрадь по биохимии.
– Дайана? Это Сэм Хантер.
– Сэм…
– Помнишь меня?
– Да, я помню тебя…
«Я не верила, что нам еще доведется встретиться». Впрочем, этот звонок мог и не означать, что им придется встречаться. Голос Сэма казался совсем близким, но она-то знала, что он в Лос-Анджелесе готовится к субботней игре против штата Вашингтон. Дайана знала расписание всех матчей университетской команды из южной Калифорнии. Она смотрела все игры, которые показывали по телевизору, а об остальных читала в газетах. Ей было известно почти все о необыкновенных успехах Сэма, и Дайана знала, что в нынешнем году его команда примет участие в национальных соревнованиях и наверняка выиграет приз «Хейсман трофи».
– Как ты?
– Отлично. Только довольно сыро.
– Сыро? – Сердце Дайаны забилось быстрее. Она в нерешительности смотрела на потоки дождя, струившиеся по оконному стеклу. Ведь в Калифорнии никогда не бывает дождей… – Ты где?
– В телефонной будке напротив какого-то «Купа».
– Значит, в Кембридже, – прошептала Дайана. Всего в четырех кварталах от ее дома. Зачем?
– Да. Я бы хотел встретиться с тобой, Дайана. Тут можно где-нибудь выпить кофе, позавтракать, пообедать или съесть ленч?
– Где ты остановился?
– Я еще не знаю.
Стало быть, Сэм только что приехал. Он пересек всю страну автостопом. Сэм знал, что Дайана все еще в Кембридже. Он убедился в этом еще до отъезда из Лос-Анджелеса. У ее младших сокурсников по Редклиффу Сэм узнал, что Дайана занималась в медицинской школе, а заместитель директора дал ему ее телефон.
У Сэма были деньги на отель – он продал машину, учебники – словом, все, кроме вещей, что лежали в его рюкзаке, и гитары. Он собирался позвонить ей, как только снимет номер в отеле и переоденется в сухое, но ждать стало невмоготу. Сэм должен был услышать ее голос.
И теперь, когда они поговорили, Сэму до боли захотелось увидеть ее. Того же хотела и Дайана.
– Привет.
– Привет. – Его губы, посиневшие от холода, улыбались обычной какой-то нерешительной улыбкой; капли дождя стекали с волос на лицо.
Пока Сэм принимал душ и переодевался, Дайана сварила горячий шоколад и перевернула пластинки.
А потом Сэм оказался рядом. Они танцевали, и все было так, словно с памятной ночи в парке, когда они обнимались под луной, прошел лишь миг.
В ту июньскую ночь их слившиеся тела двигались медленно и лениво. Теперь они спешили, испытывая острое желание быть вместе.
Словно хотели наверстать упущенное за эти годы.
Словно, несмотря на сжигавшую их страсть, что-то могло разлучить их сейчас.
С самого начала в их любви было нечто обреченное, будто они боялись целиком отдаться ей. Будто эта любовь была нереальной и ее вообще не могло быть… несмотря на то что их сердца пели от радости.
– Я просто не мог больше играть в футбол, – признался Дайане Сэм через три дня после приезда.
– Но вы же должны были выиграть «Хейсман трофи», – заметила Дайана.
– Откуда ты знаешь?
– Я многое знаю о тебе. Можешь меня проверить. Спроси, сколько пасов ты сделал в прошлом году и чей рекорд при этом побил, – проговорила Дайана.
– Но откуда?..
– Я видела по телевизору, я все время смотрела спортивную передачу «Бостон глоуб. Картинки к спортивным состязаниям».
– Серьезно?
– Конечно. – Дайана улыбнулась. А потом, поглаживая шрамы на его груди, добавила: – Я рада, что ты бросил футбол. Не говоря уже о том, что теперь ты сможешь заняться пением. Твое тело немало пострадало от этой игры.
– Ну да, пострадало, – кивнул Сэм. – Но оно готово к любви…
* * *
– Сколько у нас будет детей? – спросила Дайана в один октябрьский день, когда они бродили по Бостон-Коммонс.
Была суббота, вокруг носились радостные детишки, подбрасывая в воздух упавшие листья.
– Сколько хочешь. Ты будешь такой хорошей матерью.
– А ты – прекрасным отцом. – Улыбнувшись, Дайана спросила: – А ты уже думал, как мы их назовем?
– Кого? Наших детей? Нет, об этом я еще не думал. – Сэм посмотрел на нее, и глаза его были полны любви. – Но вообще-то одной из дочерей я бы хотел дать имя моей матери. Ее звали Джейн.
– Да? – Они часами говорили об их любви, о его песнях, которые он написал для нее еще в школе. Мечтали о будущем, вспоминали о дружной семье Дайаны. Однако Сэм избегал разговоров о собственной семье. – Твоей мамы больше нет?
Сэм кивнул.
– А какая она была, Сэм?
– Очень нежная и добрая. Очень смелая. – Сэм тихо вздохнул, взгляд его был устремлен куда-то вдаль. – Она погибла в автокатастрофе, когда мне было шесть лет. – «Она погибла, пытаясь спасти мою жизнь».
Через три недели Дайана узнала все и о матери, и об отце Сэма.
Она сидела дома, занимаясь и слушая одну из пленок Сэма, которую он записал для нее. Это было попурри из ее любимых песен о любви, а также ее самая любимая песня, написанная самим Сэмом. И вдруг в середине кассеты зазвучала инструментальная «Песня колоколов». За годы, проведенные в Лос-Анджелесе, Сэм по воскресеньям частенько ездил по калифорнийским миссиям и слушал звон городских колоколов. Результатом этого стала потрясающая «Песня колоколов», исполненная талантливыми пальцами Сэма.
…В тот ноябрьский вечер Сэм, как обычно, был в «Двух фонарях» – модном кафе, где он подрабатывал официантом и пел. Когда в одиннадцать часов позвонили в дверь, Дайана заглянула в глазок. Сэм должен был скоро прийти, и она решила уже, что это он позвонил, забыв свой ключ. Только это был не Сэм, а кто-то похожий на него.
Открывая дверь, Дайана улыбалась. Она уже хотела сказать: «Должно быть, вы отец Сэма. Вы так похожи. Как мило, что вы приехали». Но что-то остановило ее. «Будь начеку!» Этот человек и впрямь был похож на Сэма – такой же красивый, высокий и поджарый брюнет с темными глазами и очень длинными ресницами. Но что-то в нем было не то! У Сэма – теплые, нежные, любящие глаза, а взор этого мужчины жесткий и холодный.
– Чем могу вам помочь?
– Я разыскиваю Сэма.
– Сэма? – переспросила Дайана.
– Вы Дайана Шеферд?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39