Кардинал порывался еще что-то сказать, но в этот момент за спиной «королевы» раздались торопливые шаги, и из темноты выросла фигура графини де ла Мотт. Статс-дама выглядела испуганной.— Ваше величество, — тяжело дыша, проговорила она, — нам нужно немедленно покинуть это место. Я только что заметила на главной аллее парка графиню де Бодуэн. Она направляется сюда. Ваше высокопреосвященство, вы тоже должны покинуть парк и как можно быстрее. Никто не должен знать о том, что здесь только что произошло.Кардинал, прижимая к груди цветок, поднялся с колен.— Когда я снова смогу увидеть вас, сударыня? — обратился он к королеве.Вместо нее де Роану ответила графиня де ла Мотт:— Я сообщу вам, ваше высокопреосвященство. С этими словами она зашагала по аллее вместе с закутавшейся в шаль «Марией-Антуанеттой». Кардинал лишь успел бросить напоследок:— Графиня, я жду вас завтра у себя во дворце.— Уходите.Прижимая к груди розу, словно величайшую драгоценность, кардинал торопливо направился к одной из боковых дорожек парка. Он спотыкался на ходу, сердце его учащенно билось, а в душе пели ангелы. «Она услышала меня. Услышала. Неужели счастье еще возможно? А я-то, дурак, уже хотел похоронить себя. Да, я не зря заплатил графине де ла Мотт сто тысяч ливров. Эти несколько минут наслаждения стоили гораздо больше, чем какие-то жалкие сто тысяч. О, Бог мой!»Кардинал внезапно остановился, словно наткнувшись на невидимую стену. Только сейчас он вспомнил о том, что в кармане на груди у него осталось лежать написанное им для королевы послание, которое он так и не передал ее величеству. Это был наивный любовный опус, наполненный высокопарными рифмами и довольно нелепыми сравнениями. Для примера можно лишь сказать, что известные стихи короля Генриха IV, превратившиеся затем в веселую песенку и посвященные его возлюбленной Габриэле де ла Бурдизьер, были верхом поэтического мастерства, в то время как произведения ординала де Роана — жалкими школярскими опытами. Великий капеллан Франции был склонен считать по-иному. К тому же, ему очень хотелось, чтобы эти стихи прочла его возлюбленная.Именно поэтому он несколько минут топтался на месте, не решаясь продолжить свой путь. Однако, в конце концов, благоразумие взяло верх, и кардинал зашагал дальше. В конце концов, стихи можно передать и завтра графине де ла Мотт. А сейчас переполненный счастьем кардинал де Роан, выйдя на узкую аллею парка Монбель, шагал по усыпанной песком дорожке. Сгустившаяся тьма не служила ему препятствием. Он был счастлив… ГЛАВА 12 Графиня де ла Мотт не появилась во дворце кардинала на Вьей-дю-Тампль ни на следующий день, ни через день. Лишь спустя три дня она прислала кардиналу вместе со своим слугой записку, в которой, ссылаясь на чрезвычайную занятость при дворе, обещала посетить его высокопреосвященство кардинала де Роана лишь в будущее воскресенье. Она также сообщала, что известная кардиналу дама была покорена сделанными ей признаниями и теперь серьезно подумывает над тем, чтобы встретиться еще раз в ближайшее же время.Кардинал, изнемогая от любовной тоски, был вынужден ждать до воскресенья. К его величайшему сожалению, королева на несколько дней уехала из Парижа, и де Роан не мог увидеть ее даже в официальной обстановке. Мария-Антуанетта отправилась вместе с мужем, королем Людовиком XVI, в Шербур для того, чтобы вместе с морским министром маршалом де Кастри проинспектировать ход строительства нового глубоководного морского порта. Там же, на верфях этого старинного города в Нормандии, закладывались несколько боевых кораблей для французского флота.Поездка обещала быть долгой, и кардиналу пришлось набраться терпения в ожидании возвращения дамы его сердца. Дни тянулись бесконечно долго, но вот, наконец, настало долгожданное воскресенье, и графиня де ла Мотт прибыла во дворец кардинала, который только что вернулся с утренней мессы.Он одиноко сидел за столом, уставленным блюдами и кубками, в обеденном зале, когда слуги проводили туда графиню де ла Мотт.Шел апрель, и весна полностью вступила в свои права. На улицах уже расцвели каштаны, солнце грело землю, и птицы в саду за окном дворца на Вьей-дю-Тампль заставляли каждую живую душу приходить в трепетный восторг перед цветением жизни. Люди на улицах сновали туда и сюда, спеша по своим делам. После недолгого зимнего затишья Париж снова превратился в тот радостный веселый город, каким был всегда.Несмотря на то, что королева находилась в отъезде, кардинал пребывал в добром расположении духа. При появлении графини де ла Мотт он тут же пригласил ее сесть за стол и разделить с ним трапезу. Госпожа де ла Мотт, дождавшись, пока слуга нальет ей вина и удалится, обратила свой взор на кардинала.— Ваше высокопреосвященство, я очень рада, что у вас хорошее настроение. Оно так гармонирует с приходом весны.Кардинал встал из-за стола, подошел к окну и распахнул ставни, выходившие в сад. Здесь были только газоны и декоративные растения. Ни цветов, ни ягодных кустов, ни плодовых деревьев в этом саду не было. Все вокруг располагало лишь к отдыху и покою. Кардинал принялся цветисто расписывать графине де ла Мотт чувства, которые порождала в нем весна. Здесь было перемешано все: и совсем несвойственный этому старику юношеский восторг, и преклонение перед силами созданной господом природы, и любовные переживания.Госпожа де ла Мотт слушала его, не перебивая, лицо ее выражало умиление. Когда де Роан закончил, она воскликнула:— Да вы настоящий поэт, ваше высокопреосвященство! Кстати, ее величество после встречи с вами в парке Монбель сказала мне то же самое.Кардинал восторженно воскликнул:— Неужели это так? Неужели мои слова произвели на нее столь глубокое впечатление? Я хотел это услышать и боялся. Боялся, что будет не так. Графиня, каждый ваш визит приносит мне неизъяснимое наслаждение.Его собеседница мило улыбнулась.— Надеюсь, ваше высокопреосвященство, что я хоть чем-то смогла помочь вам.— Вы внесли в мою душу успокоение и заронили в нее семена надежды, которые уже пускают корни, укрепляя мои чувства.Графиня едва заметно поморщилась, услышав эти цветастые, но беспорядочно нагроможденные слова. Кардинал же, увлеченный собой, ничего не заметил. Он снова пустился в пространные рассказы о тончайших нюансах своих переживаний, заставив графиню де ла Мотт обратить все свое внимание на бокал с хорошим бургундским вином.Когда словесный поток, проистекавший из уст великого капеллана Франции, иссяк, графиня решила, что наступил подходящий момент для того, чтобы поговорить о делах.— Королева выразила — но весьма осторожно — желание встретиться с вами еще раз. Однако по этому поводу у меня возникли некоторые сомнения, и я решила поделиться ими с вашим высокопреосвященством.Кардинал озадаченно взглянул на статс-даму.— О каких сомнениях вы говорите, моя милая графиня? Неужели есть что-то, что может помешать нашей новой встрече?Графиня помолчала, задумчиво вертя в руке опустевший бокал.— Все дело в том, что ее величество выразило желание встретиться с вами до своего отъезда в Шербур. Кардинал едва заметно побледнел.— Вы считаете, что после этой поездки она может передумать?Госпожа де ла Мотт тяжело вздохнула.— Сейчас круг общения ее величества ограничен лишь ее семьей. Я боюсь, что это может дурно повлиять на королеву. Конечно, я имею в виду ее отношение к моральным ценностям, прославляемым христианской церковью.После прилива бледности лицо кардинала потемнело.— Вы считаете, что она может отказаться от мысли встретиться со мной?— Я боюсь, что такое не исключено. Однако, как я уже раньше говорила вам, и как теперь убедилась сама, у вас есть хорошие шансы. Но для этого необходимо кое-что предпринять. Ее величество призналось мне, что новое, более интимное и продолжительное свидание будет возможным, если вы, ваше высокопреосвященство, исполните заветную мечту королевы.— О какой мечте идет речь? Я готов на все! — в порыве страсти воскликнул де Роан. — Говорите же поскорее.— Вы должны подарить ее величеству бриллиантовое ожерелье, которое изготовили двое парижских ювелиров Бемер и Бассенж. Вы знаете состояние казны и знаете, что королева не может позволить себе делать дорогие покупки в то время, как генеральный контролер финансов господин де Калонн жалуется на недостаток средств. Думаю, что вам известна страсть королевы к дорогим украшениям. Сделайте ей этот подарок, и ваша мечта о новой встрече будет воплощена в жизнь.Кардинал наморщил лоб.— Кажется, я уже что-то слышал об этом ожерелье. Правда, не могу припомнить, кто и когда мне говорил об этом. А сколько оно стоит, графиня?— Чуть больше полутора миллиона ливров. Точнее, миллион шестьсот тысяч. Да, это немалая сумма, но ведь ставка будет — сердце королевы. Человек, который преподнесет ей такой подарок, наверняка останется для нее близким другом на долгие годы. Ведь вы именно этого хотите, ваше высокопреосвященство.Кардинал, который понемногу стал осознавать значительность суммы в полтора миллиона ливров, опустился на стул.— Нельзя ли обойтись каким-либо более дешевым подарком? — с надеждой спросил он. — Боюсь, что при всех моих возможностях я не смогу найти такую сумму наличными сразу же.Графиня пожала плечами.— А никто и не потребует от вас эти деньги немедленно. Я думаю, что Бемер и Бассенж вполне удовлетворяется продажей ожерелья в кредит. Во всяком случае, я попробую сделать все от меня зависящее для того, чтобы уговорить их поступить именно таким образом. К счастью, господа Бемер и Бассенж — мои хорошие знакомые. Я не раз оказывала им конфиденциальные услуги и почти не сомневаюсь в том, что они откликнутся на мою просьбу и пойдут на уступки. Возможно также, хотя и не слишком вероятно, что они согласятся сделать для вас небольшую скидку в стоимости ожерелья. Но если этого не произойдет, то вы, ваше высокопреосвященство, не должны обижаться на меня. К сожалению, не все в моей власти.Кардинал уныло кивнул.— Вы столько сделали для меня, милейшая графиня де ла Мотт, что я даже не знаю, как отблагодарить вас. Вы оказываете одну услугу за другой и делаете это почти бескорыстно.Графиня слегка заметно покраснела.— Ну, не совсем бескорыстно… — уклончиво произнесла она. — Вы тоже оказываете мне кое-какие услуги. Правда, должна признаться честно, что мне достается крайне мало из тех сумм, которые вы выплачиваете в качестве комиссионных. К сожалению, приходится много тратить на различных заинтересованных лиц. Но без этого я мало что могла бы сделать.Кардинал рассеянно кивнул.— Да, да, я понимаю. К сожалению, сегодня моего казначея нет, но в ближайшие же дни вы сможете получить еще некоторую сумму. К сожалению, запасы наличности у моего казначея подходят к концу, а генеральный контролер финансов господин де Калонн находится в отъезде с его величеством королем, морским министром и… — тут голос его заметно потеплел, — …ее величеством королевой. Надеюсь, она пребывает в добром здравии? Графиня льстиво улыбнулась.— После встречи с вами, ваше высокопреосвященство, королева пребывала в прекрасном расположении духа и чувствовала себя как никогда хорошо. Думаю, что это вы так благотворно повлияли на ее здоровье и настроение. Теперь вам нельзя останавливаться на достигнутом. Королева ждет, и было бы непростительной ошибкой с вашей стороны не воспользоваться такой великолепной возможностью для того, чтобы укрепить взаимное доверие и благосклонность. На вашем месте я бы ни минуты не сомневалась. Необходимо поступать так, как требуют этого обстоятельства. Это в ваших же интересах. Послушайте меня, ваше высокопреосвященство, ведь я ваш друг.Кардинал надолго замолк, с кислым выражением лица изучая противоположную стену. Графиня де ла Мотт терпеливо ждала. Наконец, кардинал тяжело вздохнул и поднялся из-за стола.— Я не могу принять окончательное решение здесь и сейчас. Мне необходимо подумать. Графиня сочувственно кивнула.— Я понимаю вас, ваше высокопреосвященство. Это очень важный и ответственный шаг. К тому же, речь идет о большой сумме. Я думаю, что вам не стоит торопиться. Время для размышлений еще есть. По моим сведениям ее величество вернется из поездки не ранее чем через две недели.Кардинал громко засопел.— Две недели? — переспросил он. — Это слишком большой срок. Графиня развела руками.— Государственные дела требуют времени, ваше высокопреосвященство.Кардинал выглядел удрученно.— Но ведь я спустя несколько дней должен выехать в Рим, где меня ждут встреча с папой и важные переговоры.Графиня де ла Мотт выглядела озадаченной. Она некоторое время молчала, наморщив лоб и прикрыв глаза рукой — так, словно была поглощена тяжелыми раздумьями.— Боюсь, ваше высокопреосвященство, — наконец, сказала она, — что не в ваших интересах оставлять королеву без вниманя столь долгое время. Я могла бы взять на себя часть ваших забот — в том, разумеется, случае, если вы доверяете мне в достаточной степени. Только доверие ко мне может служить той единственной прочной основой, которая может привести к успеху.Кардинал тут же принялся доказывать графине свою дружбу и преданность. А закончил свою речь прежними словами:— И все-таки, дорогая Женевьева, я хотел бы попросить у вас хотя бы один день для того, чтобы подумать. Это слишком важное и ответственное решение, которое я должен принять только после длительных размышлений. Вполне возможно, что, учитывая нынешнее состояние казны, мне придется обращаться за помощью к частным лицам. А это, как вы сами понимаете, налагает определенные обязательства.Графиня поняла, что дальнейшие уговоры бесполезны, и поднялась из-за стола.— Ну что ж, ваше высокопреосвященство, у вас есть время для того, чтобы принять решение. Однако, хочу заметить вам, что любовные предприятия чаще всего связаны с риском. Все мы рискуем — и вы, и я. Но я понимаю, что риск с вашей стороны неизмеримо выше. Потому я смиренно удаляюсь, оставив вас наедине с собой.— Благодарю вас за визит, графиня. Я дам вам знать, когда приму окончательное решение. Надеюсь, что это состоится не позже, чем через несколько дней.Некоторое время после ухода графини де ла Мотт кардинал сидел погруженный в думы, а затем вышел из обеденного зала. Он уже совершенно забыл о волнующем душу цветении весеннего дня, пении птиц и теплых лучах солнца. Вернувшись к себе в кабинет, он вызвал секретаря и приказал принести ему полную опись всего своего имущества и список кредиторов, к услугам которых он время от времени прибегал. После этого еще несколько часов кардинал занимался какими-то вычислениями, что случалось с ним крайне редко.В конце концов, все завершилось тем, что кардинал послал слугу в гостиницу, где проживал граф Калиостро. Однако, к превеликому сожалению кардинала, слуга возвратился ни с чем. В гостинице ему ответили, что граф Калиостро, сославшись на дороговизну, выехал из номера и отправился в неизвестном направлении.От отчаяния кардинал был готов рвать на себе последние волосы. «Боже мой, что же делать?» Калиостро был его последней надеждой. Только он, на основании контакта с потусторонними силами и астральными телами, мог дать совет де Роану, как ему поступить в этой ситуации. Кардинал уже склонялся к тому, чтобы пойти на неслыханные расходы и купить у Бемера и Бассенжа бриллиантовое ожерелье стоимостью миллион шестьсот тысяч ливров. Изучение описи имущества подтвердило, что даже в самом худшем случае ему придется отдать под залог кредиторам лишь пятую часть того, чем он обладал.Но это в худшем случае. Кардинал же полагал, что, обратившись к одному-двум богатым кредиторам, с которыми он давно был знаком лично, ему удастся обойтись без необходимости предоставлять какоелибо имущество в залог. Для этих людей будет вполне достаточно долговой расписки, собственноручно написанной кардиналом. В любом случае, он расплатится с долгами.А вот что касалось самого ожерелья, то здесь кардинал никак не мог решиться и уповал на помощь графа Калиостро. Принесет ли этот подарок пользу, нет ли за этим какой-либо тайны и подоплеки?Как же необходим сейчас кардиналу де Роану граф Александре де Калиостро! Но где же он, где? Куда пеехал? Почему не оставил о себе никаких сообщений лля кардинала? Как долго будет продолжаться это неведение?Констанция уже несколько раз приходила в уже знакомую ей церковь Святого Петра для того, чтобы побывать на мессе. Если в первый раз она приходила сюда скорее не по долгу веры, то, решившись навестить церковь еще раз, а потом еще и еще, почувствовала, как покой церковной службы благотворно действует на ее душу. Приветливый храм стал так нравиться ей, что теперь она каждое воскресное утро посвящала службе. Она брала с собой Мишеля и приходила сюда. Здесь ей самой нравилось и ей хотелось бывать в этом храме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43