Вид у нее был очень решительный. Я спросила, понимает ли она, какое горе причиняет своим близким. Но и с этим она не согласилась.– Они справятся. Они все поймут, когда получат письма.– А если нет? Они ведь получат письма, когда тебя уже не будет. Ты не оставляешь им ни единого шанса. Вдруг они хотели бы сказать тебе что-то важное?Но она осталась непреклонной и лишь пожала плечами. Кто мог ей что-либо сказать?Она откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Ресницы и уголки губ слегка подрагивали. Я подумала, что она задремала. Возможно, так и было – спустя минуту она потянулась, сонно посмотрела на меня и высокопарно произнесла на ломаном шведском:– Я хочу умереть в страна… моего возлюбленного. Понимаешь? – И, снова закрыв глаза, устало выдохнула: – Нет, не понимаешь…Я согласилась, что, возможно, действительно не понимаю. Я считаю, что в стране любимого человека гораздо приятнее жить. Почему обязательно нужно умирать?Она сделала нетерпеливый жест руками и заговорила по-французски. Ее словно прорвало. Она спросила, не затем ли я пришла, чтобы убедить ее не умирать. В таком случае мне было лучше сейчас же уйти.Я попыталась объяснить ей, что она больна, что именно поэтому ей хочется умереть, но когда она поправится, то перестанет так думать.Но она сказала, что я ошибаюсь. Болезнь тут ни при чем. Посмотрела на меня своими горящими глазами и заявила: я сама знаю, что для меня лучше. Умереть! – вот что. И возврата быть не может.– Но почему, Леони? Почему ты так решила? Она отвернулась от меня и резко сказала:– Спроси своего брата!Но потом испуганно взглянула на меня и прижала руку к губам. А не услышав ответа, опустила глаза и прошептала по-французски, что любит Карла и не может без него жить.– Но зачем же из-за этого умирать? Это просто глупо. Представь себе, что было бы, если бы все влюбленные рассуждали, как ты?Она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами и принялась перебирать ландыши, обрывая головки.– И потом, ты замечала, что Карлу просто нравится, когда его любят? – сказала я. – Он не стоит тебя, поверь мне. Он не такой, каким ты его себе вообразила.Не ответив, она начала напевать французскую песенку. Я поняла, что она не хочет меня слушать. По очень скоро ее пение прервал приступ кашля, и, сняв с нее это ужасное платье и украшения, я помогла ей лечь в постель. Она была беспомощна, как ребенок, и позволила за собой поухаживать. Ландыши она попросила положить себе на подушку вокруг головы, чтобы можно было вдыхать их аромат. Она смотрела на меня сонными глазами. Потом ресницы сомкнулись, и она пробормотала в полудреме:– Умирать непросто… Тяжко… тяжко… ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ От Леони я вернулась к себе в подавленном настроении. Открыла окно, села и стала смотреть в светлое ночное небо. Птицы умолкли, только соловей заливался где-то вдали. И вдруг высоко-высоко в небе я увидела звезду. Я видела ее отчетливо, однако сомневалась: разве в белые ночи бывают звезды? И все же она была! Я послушала соловья и погрузилась в мысли.Такая ночь, как эта, вряд ли когда-либо еще будет в моей жизни, это я знала.Занималась утренняя заря, небо становилось вес светлее, и прохладный ветерок доносился с лесной опушки. Скоро взойдет солнце. Соловей умолк, и маленькой звездочки больше не было.Я уже собралась ложиться, как вдруг услышала шум мотора. Похоже, к замку приближался автомобиль. Я побежала в другую комнату, откуда из окна было лучше видно, и успела как раз в тот момент, когда автомобиль въезжал на аллею. Потом он повернул и затормозил прямо под тем окном, где стояла я.Дверь открылась, и показалась пара изящных ножек в светлых шелковых чулках и белых атласных туфельках. Потом я увидела пышную юбку, и вот во дворе стояла знатная дама в роскошном летнем платье и огромной шляпе. Она направилась к замку, выступая гордо, как королева, и я смущенно отпрянула от окна.Кто бы это мог явиться с визитом посреди ночи? Возможно, какая-то родственница? Казалось, что она здесь не впервые. Нечасто, но все же случалось, что в замок приезжали нежданные гости. Однако не в такое же время! Впрочем, это было не мое дело. Об этой даме позаботится Вера.Я вернулась к себе и легла спать.Когда, спустя несколько часов я проснулась, шел дождь. Он барабанил в окна, и я слушала шум дождя, лежа в постели. Между тем события вчерашнего дня понемногу всплывали в моей памяти.Мысли растревожили меня, и я открыла глаза.В комнате было совсем светло. Я поднялась в постели и увидела, что у окна кто-то стоит. Сначала я различила только силуэт.Но что это? Ведь это та самая незнакомка, которая приехала ночью на автомобиле! Она стояла в своем красивом платье и шляпе, легонько барабаня кончиками пальцев по стеклу.Я торопливо пригладила волосы и сказала вежливо, но твердо: – Извините, но это вообще-то моя комната! Вы, наверное, ошиблись.Она мгновенно обернулась.– Ага, так ты уже проснулась!Это была Каролина. Танцующим шагом она подошла к моей кровати и, озорно улыбнувшись, толкнула меня снова на подушки. Но мне было не до шуток.– Ты с ума сошла! А если тебя кто-нибудь увидит?Она присела на край кровати, сняла шляпу и положила ее поверх одеяла. У нее была элегантная прическа с челкой и локонами на висках. Она была настоящей красавицей, но как же можно быть такой неосторожной? Я строго посмотрела на нее.– А где твоя обычная одежда?– Но это и есть моя обычная одежда, Берта! Неужели ты не понимаешь?Она снова толкнула меня, засмеявшись.– Да опомнись ты наконец! Так нельзя, Каролина! Где твоя сумка? Я сбегаю, принесу твои вещи.Я вскочила с кровати и начала торопливо одеваться. Она продолжала сидеть, наблюдая за мной удивленно и разочарованно.– А я-то думала, ты обрадуешься!– Обрадуюсь?.. Ты сама бы подумала… Ты же не можешь вот так просто взять и…– Вот именно! – оборвала она меня. – Они должны наконец узнать правду.– Но, Каролина…Я приложила руку ко лбу. Голова шла кругом. Кто из нас сошел с ума – она или я? Неужели она действительно собирается это сделать? Я села рядом с ней, чтобы попытаться ее образумить.Или, может, она права? Арильд ведь уже знает… Но я обещала ему, что буду молчать. Он хотел сам с ней поговорить. А теперь, выходит, Каролина его опередит. Вдруг он подумает, что я проболталась? Что за наказание!..А она сидит себе и улыбается – самой что ни на есть беззаботной улыбкой.– Берта, дорогая… Ну чего ты так всполошилась, в самом деле?Я попыталась объяснить. Хорошо, конечно, что она решила открыть карты, но это нужно сделать осторожно. Нельзя же просто прийти и крикнуть: «А вот и я! Каролина! Ура! Нет никакого Карла!»– Ты должна подумать о всех несчастных, которые были влюблены в этого Карла. Как они это перенесут?Она захохотала и скорчила гримасу.– По-твоему, будет лучше, если я переоденусь в «этого Карла» и заявлю, что на самом деле я девушка? Думаешь, это их больше обрадует?Нет, это, конечно, тоже не годилось.– А если написать им письмо? Может, так будет деликатней…Но она покачала головой. Нет, письменные объяснения – это не для нее. Она не хотела трусливо прятаться, ей нужно было посмотреть им в глаза. Будет гораздо лучше, если просто поставить их перед фактом.– Я в этом не уверена, – сказала я.– Зато я уверена! Теперь я знаю, кто я такая, Берта! В сущности, тот же самый человек, независимо от пола. И я ни капельки не боюсь. Я просто чувствую, что настало время! Не буду же я дожидаться, пока меня разоблачат.– То есть ты предпочитаешь сама себя разоблачить?Она взглянула на меня гордо и укоризненно.– Я не разоблачаю себя, Берта. Я выхожу на сцену.– Вот оно что… А я чуть не забыла. Ты выходишь на сцену! Только не надо переигрывать, Каролина! Не забывай, что жизнь – это не театр.Я думала, она сейчас обидится и даст сдачи. Но, выслушав все это совершенно спокойно, она вдруг бросилась мне на шею со слезами на глазах.– Прости меня, Берта! Я чувствую себя такой несчастной, когда ты отказываешься меня понимать. Но поверь, я обо всем хорошо подумала. Я хочу покончить с этим именно потому, что больше не желаю играть спектаклей в жизни. Я хочу снова быть Каролиной. Но я должна сделать это по-своему. И тебе совсем не обязательно идти со мной, – добавила она нерешительно.– Но я хочу пойти с тобой, Каролина. Я же не…– Нет… Я хочу встретиться с ними одна.– Но почему ты не хочешь взять меня с собой?Она задумчиво посмотрела на меня.– Не знаю… Наверное, мне просто стыдно. С тобой я буду чувствовать себя бессовестной обманщицей. Ты ведь никогда не притворяешься, всегда остаешься такой, какая есть. Поэтому мне так тяжело расставаться с тобой надолго. А ты, мне кажется, прекрасно обходишься без меня.– Неправда. Мне тебя очень не хватает.– Да, но, может быть, я этого не стою… Иногда я думаю, что без меня тебе было бы лучше. Ведь я, как бы это сказать… не то чтобы ненадежный человек, но довольно переменчива по натуре.– Не всегда, Каролина. И между прочим, если нас сравнивать, то ты более верная подруга. В мыслях я иногда предавала тебя, я это знаю.– Но никогда на деле…Она взяла гребень и стала делать мне прическу.– Ты, наверное, думаешь, что я чересчур пышно разоделась, – сказала она. – Спорить не буду, но это лишь для того, чтобы, как только я появлюсь, Карла забыли раз и навсегда. Пусть они увидят: есть только Каролина! Понимаешь?Я согласилась, но добавила, что это будет не так-то просто.– Я знаю. – Она нахмурилась и вздохнула. – С Леони будет трудней всего. Но с Розильдой мы из одного теста. Она будет смеяться. А вот Арильд наоборот… Он решит, что его жестоко обманули. Кстати, ты узнала, почему он так странно вел себя со мной?– Да, но я обещала, что ничего не скажу. Он сам хочет с тобой поговорить.Она нашла ножницы и начала подравнивать мне волосы, чтобы они лежали красивей. Мне это не нравилось, но я не стала возражать. Когда говоришь о чем-то важном, всегда хорошо заняться чем-нибудь посторонним. Иначе все становится слишком серьезным.– Конечно, я боюсь встречи с Леони, – сказала Каролина и сдула волосинку с моей шеи. – Когда мы познакомились в Париже, она показалась мне такой милой и забавной…– А ты не заметила, что у нее все как-то чересчур?– Да, но я посчитала, что это просто кокетство. И потом, она была замечательной учительницей французского.Я предупредила Каролину, что с Леони дела совсем плохи. Что она вбила себе в голову, будто должна умереть – «в стране своего возлюбленного», как она высокопарно выразилась.– Она очень ослабла и, наверное, не вынесет сильных переживаний.Но Каролина свято верила в свою способность все уладить, никому не причинив вреда. Она заявила, что возьмет всех штурмом. А что касается Леони, то она, безусловно, сначала расстроится. Но потом, когда поймет, что нет – и никогда не было – никакого Карла, а стало быть, и горевать не о ком, то быстро выздоровеет.Она помолчала и задумчиво добавила:– Еще, конечно, Амалия… Она будет меня осуждать, это я понимаю.Арильда и Розильду ждали домой к трем часам. Ужинали мы в шесть. В этом промежутке Каролина собиралась сделать свое признание. Она хотела побывать у всех по очереди. Я же обещала ей не выходить из комнаты, пока она не вернется.Уходя, она была уверена в успехе, чувствовала себя сильной и всемогущей. Все пройдет как по маслу! Мне, сказала она, не о чем волноваться.Но – не всегда получается так, как хочешь.Она ушла в начале четвертого, а вернулась в половине шестого, за полчаса до того, как все должны были собраться за ужином. Щеки у нее были бледными, и она протягивала ко мне руки, точно прося о помощи.– Ох, Берта… Все оказалось гораздо хуже, чем я думала. Сказать по-честному, теперь я совсем не чувствую себя «примадонной».Ее глаза наполнились слезами. Она раздраженно вытерла их и принялась ходить из угла в угол. Судя по всему, штурм ей не удался.– Может, расскажешь?– Конечно. Мне только нужно немного прийти в себя.Она подошла к окну, минуту постояла, повернувшись ко мне спиной, потом глубоко вздохнула и начала свой рассказ.Она надеялась, что Розильда отнесется ко всему, как к маленькой комедии, поэтому направилась к ней первой. Но Розильда уставилась на нее, как на незнакомку, меряя ее взглядом с головы до ног. Тогда Каролина взяла ее блокнот, протянула ей и попросила написать хотя бы одно слово – о том, что она поняла и простила. Однако Розильда отложила блокнот в сторону. Вид у нее был ошарашенный, а взгляд такой, что Каролине оставалось лишь повернуться и закрыть за собой дверь. Но не успела она отойти от двери, как Розильда выбежала из комнаты. Она схватила Каролину за руку, и ее губы тронула скупая, неуверенная улыбка. Каролина поняла это так, что Розильда, несмотря ни на что, все-таки простила ее. Даже если по-прежнему ничего не понимала. Так что, хоть встреча с Розильдой прошла не так гладко, как ожидала Каролина, у нее не осталось чувства, что теперь их дружбе пришел конец.А вот с Арильдом у нее совсем ничего не вышло, хотя и скандала никакого не было. Он старался выглядеть безразличным, но Каролина видела, что в глубине души он смертельно разочарован. Как она ни пыталась обратить на себя его взгляд, чтобы он увидел ее в новом облике, он не желал смотреть. Довольно странно, но это превращение его не особенно удивило. Его не волновало, кем она была: парнем или девушкой. Возможно, он вообще утратил интерес к ее персоне.Все время, пока она была у него, он стоял, демонстративно повернувшись к ней спиной. Она обошла его кругом, пытаясь поймать его взгляд, но все напрасно. Он упрямо смотрел мимо.– Я убеждала его, что все, чего я хочу, – это дружить с ним, как и прежде. Но, похоже, для него это исключено. У него был такой затравленный вид, что я думала, он сейчас сбежит. В общем, он принял меня так, будто мы с ним совершенно незнакомы.Она смахнула слезинку.– Никогда не думала, что Арильд может быть таким холодным и жестоким. Раньше мы могли говорить обо всем на свете, а теперь от него веяло такой враждебностью…Из рассказа Каролины я поняла, что Арильд промолчал о том, что видел ее на озере, когда она купалась. И я не стала ничего спрашивать.– Да, вот так получилось с Арильдом, – вздохнула Каролина. – А потом была очередь Леони.Когда Каролина пришла к ней, она лежала в постели. Сначала она испугалась. Сев рядом, Каролина неторопливо, подбирая слова, рассказала, почему она выдавала себя за юношу. Чтобы убедить Леони в том, что она и Карл – один и тот же человек, она напомнила ей о жизни в Париже, об уроках французского, об их маленьких тайнах и шутках.Но Леони только смотрела на нее по-детски удивленными глазами. Она лежала, перебирая пальцами по одеялу, и ничего не хотела понимать. Как маленький ребенок, она упрямо спрашивала о Карле. Где он сейчас? Куда уехал? Когда приедет?Она сказала, что написала Карлу письмо. Но когда Каролина попросила отдать его – поскольку она и Карл один и тот же человек, – Леони начала кричать. Ага, вот, значит, зачем она явилась – чтобы выкрасть письмо! В конце концов она отвернулась от Каролины и лежала молча, упершись взглядом в стену.– Она в каком-то другом мире, – сказала Каролина. – Она серьезно больна, и если так будет продолжаться и дальше, она действительно умрет. Я должна была раньше это понять…Каролина опустилась на стул и задумалась. Вдруг на ее лице отразилось страдание, она застонала, и я услышала имя: Амалия.Она не сразу смогла начать.Как ни странно, Амалия не стала ее осуждать. Напротив, она приняла Каролину так, словно давно ее ждала. Да, будто давно ждала.– А ведь мы с Амалией никогда не были близки… Ты, Берта, всегда нравилась ей гораздо больше.Когда Каролина постучалась к Амалии, ждать пришлось довольно долго. Наконец Амалия подошла, открыла дверь и, увидев ее, побелела, как мел. Отступила в сторону и пригласила Каролину войти. Но потом держалась на расстоянии – точно боялась ее коснуться. Каролина хотела с ней поздороваться, но Амалия отпрянула и сделала вид, что не заметила протянутой руки.В комнате было совсем темно, шторы были задернуты, и Каролина спросила, не нужно ли их раздвинуть, но Амалия сказала – не надо. Она выглядела до смерти испуганной и принялась ходить кругом, как слепой в незнакомой комнате, время от времени боязливо поглядывая на Каролину.– Но мне показалось, она видела не меня, а кого-то другого, – сказала Каролина.Когда Амалия начала называть ее Лидией, Каролина поняла: она приняла ее за Лидию Стеншерна. Другими словами, за привидение.– Она постоянно просила у меня прощения за то, что, когда я была здесь в прошлый раз, она захлопнула передо мной дверь. Она очень сожалела об этом и была рада, что я пришла снова. Она спросила, что она может сделать, чтобы я обрела покой в своей могиле.Каролина замолчала и пошла налить себе воды.– В горле пересохло, – сказала она и продолжила: – Самое ужасное, что я так и не сказала ей, что я не Лидия. Как я могла признаться, что все это время ходила переодетой! Сказать, что я не Карл, а Каролина, если она была уверена, что я – ее маленькая Лидия!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30