Обнаружив в комнате на ковре бездыханное тело, соседка страшно перепугалась и побежала звонить в милицию. По словам свидетельницы, труп буквально плавал в луже крови. Однако прибывшая на место преступления следственная бригада никакой крови не обнаружила, как не обнаружила и следов насилия на теле покойного. Углов решил, что кровь старушке, скорее всего, померещилась от испуга, а человек умер самым естественным образом. Правда, никаких документов, удостоверяющих личность, ни на теле умершего, ни в квартире обнаружить не удалось. Да и вообще квартира выглядела нежилой. Холодильник, например, был пуст и даже отключен от розетки. Телевизор был покрыт толстым слоем пыли. Создавалось впечатление, что хозяин только-только переступил порог родного дома после долгого отсутствия и упал как подкошенный.
– Покойника сфотографировали?
– Разумеется, – кивнул Углов, – Я на всякий случай прихватил у экспертов парочку фотографий.
Лицо ожившего покойника Сухареву показалось знакомым, но. к сожалению, он так и не мог припомнить, где мог видеть этого средних лет сухощавого человека.
– А почему он так странно одет? – удивился Василий Валентинович.
– Честно говоря, нас это обстоятельство тоже заинтересовало. Костюмчик явно не нашего покроя.
– А другая одежда в квартире была?
– Нет. шкафы были пусты. Говорю же, абсолютно нежилая квартира. По словам соседки, ее прежние владельцы съехали примерно полгода назад. А кому они продали квартиру, Мария Филипповна не знает. Новый владелец квартиры никак себя не проявлял, хотя однажды старушка слышала шаги и покашливание за дверью.
– Что ты собираешься делать? – спросил Сухарев Углова.
– А ничего. Зарегистрирую как ложный вызов. Человек-то живой и вполне здоровый, раз сумел на ходу покинуть машину.
– Разумно, – согласился с коллегой Сухарев. – Лютикову ты, пожалуй, об этом случае не докладывай. Человек и так весь на нервах. А если что-то всплывет интересное в связи с этим несостоявшимся покойником, сообщи мне.
– Понял, – обрадовался Углов. – Спасибо, что подвез.

Сухарев высадил коллегу у дверей прокуратуры, а сам отправился с визитом к Хлестову. К сожалению, в офисе финансиста не оказалось, и после долгих мытарств и препирательств с персоналом следователю все-таки удалось выяснить, что Петр Васильевич сейчас находится в своей городской квартире и по случаю нездоровья гостей не принимает. Адрес этой квартиры Василию Валентиновичу сообщили только после устроенного им скандала с предъявлением удостоверения и угрозами судебного преследования тех, кто мешает дознанию. По всему было видно, что Хлестов кого-то очень сильно боится, а потому и конспирируется, как заговорщик, готовящий, по меньшей мере, государственный переворот.
В конспиративную квартиру Сухарева тоже впустили далеко не сразу, а только после того, как его опознал сам хозяин, с которым следователь был шапочно знаком. Квартира, надо признать, была не из самых шикарных, но, похоже, Хлестова вопрос личной безопасности волновал сейчас куда больше, чем престиж или даже комфорт.
– А что вы хотите, Василий Валентинович, – нервно дернулся Хлестов. – На меня уже покушались трижды. Дважды я был буквально на волоске от смерти. Меня даже в морг отвозили. Эта стерва не оставит меня в покое, будьте уверены.
Хлестов был одет в халат немыслимой расцветки и в окружении своих облаченных в строгие костюмы телохранителей выглядел как павлин, случайно угодивший в стаю коршунов. Но лицом Петр Васильевич был бледен, как-то осунулся, он даже и с тела сильно спал, во всяком случае, еще месяц назад он смотрелся куда солиднее.
– Разрешите присесть?
– Да, конечно, – спохватился хозяин, указывая следователю рукой на обтянутое кожей кресло. – Извините, что я обрушил на вас свои проблемы прямо с порога, но тут уж ничего не поделаешь – нервы.
Два телохранителя остались в коридоре у двери, а третий присел на диван неподалеку от хозяина, цепко держа взглядом незваного гостя. Сухарев решил не обращать на него внимания, в конце концов, человек просто исполняет работу, за которую ему платят деньги.
– Я в курсе ваших проблем, Петр Васильевич, – мягко начал Сухарев. – Скажу больше, ими заинтересовались на самом верху, вы меня понимаете?
– Слава богу! – с облегчением вздохнул Хлестов. – Армию надо подключать, ибо ОМОН с ним не справится. Поверьте мне на слово, Василий Валентинович.
Сухарев вообще не был склонен верить людям на слово, и уж тем более ему не внушал доверия перепуганный субъект, вполне возможно тронувшийся умом от выпавших на его долю переживаний.
– Это вы написали письмо в прокуратуру?
– Нет, – удивленно вскинул брови Хлестов. – Я ничего не писал, клянусь мамой. Хотя мысль такая и мелькнула. Но, в конце концов, что может сделать прокуратура против ведьмы?! А она ведь ведьма, натуральная ведьма! Я на нее в суд подал. Я ее выведу на чистую воду!
Речь, судя по всему, шла о бывшей супруге господина Хлестова Светлане Алексеевне, той самой удачливой кладоискательнице, о которой писали не только местные, но и центральные газеты. Сухарев приготовился выслушать все, что накипело у Хлестова на душе. Глядишь, между истерическими воплями всплывет и нечто существенное.
– Так вы говорите, что согласие на передачу спорных земельных участков у вас выманили обманом?
– Это было насилие! – взвизгнул Хлестов. – Насилие, а не обман! Меня заманили в ловушку, сначала убили, потом воскресили и заставили подписать бумаги. А кто бы на моем месте устоял? На меня натравили вампира, графа Дракулу. Его вся моя дворня боялась. А моих гвардейцев убили, буквально изрешетили пулями. Вот Сеня не даст соврать.
– Простите, а откуда там взялись гвардейцы? – вежливо полюбопытствовал Сухарев. – Или это вы образно выразились?
– При чем тут образы?! – обиделся Хлестов. – Я ведь был императором. Меня сопровождали четыре гвардии преображенца.
Клинический случай. Собственно, Сухарев при первом же взгляде на Петра Васильевича понял, что тот не в себе, но он никак не предполагал, что болезнь зашла так далеко. Тем не менее он решил слегка подыграть больному человеку.
– Вас ведь убили в загородном дворце подле села Горелова?
– А вы откуда знаете? – насторожился «император».
– У нас свои источники информации, – ушел от прямого ответа следователь. – Скажите, а господа Калиостро и Друбич принимали участие в вашем убийстве?
– Самое непосредственное, – твердо сказал Петр Васильевич. – Они меня в этот дворец заманили и подставили под удары местного разбойника Ваньки Каина. Этого Каина опознали мои холопы.
– Значит, вас убивали при свидетелях?
– А как же! – подпрыгнул на диване Хлестов. – Полный дворец челяди, и никто даже руки не поднял в защиту императора!
– Сочувствую, – вздохнул Сухарев. – А сейчас вы император в изгнании, как я понимаю, и боитесь наемных убийц?
– Послушайте, гражданин следователь, только не надо делать из меня идиота, – возмутился хозяин, – я и без того на грани нервного срыва. Вы имеете дело не с мальчиком, мне уже под пятьдесят, я на своем веку повидал женщин, но таких, как эта ведьма, не должно быть в природе. Вы меня понимаете – не должно.
Мальчиком Петр Васильевич действительно не был. Это Сухарев с готовностью признал. Да и трудно было оспаривать этот тезис, имея счастье лицезреть зрелого мужчину, хоть и невысокого роста, но солидной комплекции, с обширной лысиной на макушке. Сомнения у следователя возникли лишь в психическом здоровье собеседника, но «император» тут же их категорически опроверг:
– Сейчас я Хлестов Петр Васильевич, предприниматель, уважаемый в городе человек. Вы будете это отрицать?
– Боже упаси. – Сухарев даже слегка поежился под негодующим взглядом собеседника. – Но ведь вы утверждаете, что женаты на ведьме, или это вы просто фигурально выражаетесь?
– Я выражаюсь не фигурально, Василий Валентинович, а по существу. По-вашему, уважающая себя женщина станет путаться с этим вампиром, графом Глинским. А он ведь, между прочим, продал душу дьяволу! Мне об этом сказал холоп Сенька.
– Глинский – это Дракула? – уточнил следователь.
– Он самый, – кивнул Хлестов и залпом осушил стакан минеральной воды. – Представьте себе, этот вампир имел наглость заявиться вместе с ведьмой прямо ко мне в загородный дом.
– Он вам угрожал?
– Не помню, – честно признался Петр Васильевич. – Я почти сразу же потерял сознание. Очнулся в морге. Спасибо, конечно, нашим правоохранительным органам – нашли куда отправить уважаемого человека!
– Но ведь вы, Петр Васильевич, не подавали признаков жизни, – смущенно прокашлялся Сухарев. – И ваши охранники тоже.
– Нас просто загипнотизировали! – взвизгнул Хлестов. – Можно же отличить спящего человека от мертвого! Я вас умоляю, гражданин следователь.
– Промашка вышла, – самокритично признал работник прокуратуры. – Так вы считаете, что вас загипнотизировали?
– Естественно, – передернул плечами Хлестов. – И заставили сыграть сначала роль императора, а потом покойника. Вы слышали о графе Калиостро?
– Слышал, – не стал запираться Сухарев, – но это ведь другая эпоха.
– Эпохи меняются, а гипнотизеры остаются, – отрезал Хлестов.
– Вы хотите сказать, что он попал к нам из восемнадцатого века?
– Какого там восемнадцатого! – безнадежно махнул рукой Хлестов. – Я с его папой Гришкой Кравчинским вместе в вэпэша учился. Сын почтенных родителей и вот докатился до такой жизни. Она во всем виновата, гражданин следователь, помяните мое слово!
– Кто она? – не понял Сухарев. – Ведьма?
– Литература,–раздельно произнес Хлестов. – Выучили на свою голову. Он ведь писатель, этот Аполлон.
Нельзя сказать, что Василий Валентинович поспевал за скачущими из эпохи в эпоху бредовыми мыслями свихнувшегося финансиста, но кое-что он все-таки успел уловить и даже попытался сформулировать свои выводы вслух:
– Так, значит, графа Калиостро по паспорту зовут Кравчинским Аполлоном Григорьевичем?
– А я о чем вам целый час толкую?! – пожал плечами Хлестов. – Их же целая шайка орудует.
– А Друбич?
– Друбичем называет себя Ярослав Кузнецов, частный детектив, – пояснил до сих пор молчавший охранник Сеня. – Мы навели о нем справки. Бывший сержант-десантник. Воевал в Чечне. Учился на юрфаке университета, но ушел с третьего курса.
Надо признать, что охранник Сеня, в отличие от своего премудрого шефа, отвечал на вопросы четко и по существу, чем сразу же перевел разговор из заоблачных высей шизофренического бреда в область суровых земных реалий.
– А Дракула?
– В миру – Николай Ходулин. Служил в армии. Работал сварщиком в одной строительной артели. Сейчас лицо без определенных занятий. Да и зачем ему работа с такими деньжищами в кармане.
– Он, значит, разбогател?
– Так все они разбогатели с этого клада.
– Отберу! – вновь взвился Хлестов. – Отсужу все, до последней копейки! Клад был найден в моей земле, а следовательно, он мой!
– Клад принадлежит государству, – жестко парировал Сухарев, – даже если он действительно найден на вашей земле. Не вы же его туда зарывали.
Сеня вздохнул солидарно со словами Сухарева. Похоже, молодой человек разбирался в сути вопроса лучше своего шефа, которому жадность и обида застили глаза до полного умопомрачения.
– И почему вы решили, что клад был найден на ваших землях, Петр Васильевич?
– А где он, по-вашему, был найден? – удивленно вскинул брови Хлестов.
– Не знаю, – пожал плечами Сухарев. – Но вряд ли этот граф Глинский, каким бы богачом он ни был во времена последнего царя, обладал сокровищами, оценивающимися, по меньшей мере, в миллиард долларов, а по некоторым сведениям – в четыре!
– Как в четыре? – подхватился с места Хлестов. – Да быть того не может!
Судя по тому, как искренне Петр Васильевич отреагировал на последние слова Сухарева, анонимное письмо в прокуратуру действительно писал не он. А следовательно, был еще один человек, хорошо осведомленный в перипетиях развернувшейся в отдаленной деревушке Горелово драмы.
– Простите, Петр Васильевич, вам случайно не знаком этот человек? – Сухарев достал из бумажника фотографию сбежавшего «покойника» и протянул ее Хлестову.
– Так это же Аркадий! – хмыкнул Хлестов. – Аркадий Семенович Иванов, мой старый и проверенный партнер по бизнесу. А почему он так вырядился?
– Это и мы хотели бы узнать, – мягко улыбнулся Сухарев. – Он что, тоже участвовал в кладоискательстве?
– Так с него, пожалуй, все и началось, – задумчиво проговорил Хлестов. – Точнее, с диадемы, которую он мне продал.
– Вы считаете, что эта диадема из найденного клада?
– В том-то и дело, что диадему он продал задолго до того, как клад был найден, – покачал головой Хлестов. – А потом он пытался выкупить у меня земельные участки. Те самые. Сулил совершенно сумасшедшие деньги. Конечно же он знал, знал, что там спрятаны ценности!
Для психопата Хлестов рассуждал очень даже логично, ибо не чем иным, как поисками спрятанных сокровищ, объяснить интерес Аркадия Иванова к земельным участкам, расположенным у черта на рогах, было нельзя. Не сельским же хозяйством он собирался заниматься. Василий Валентинович не был знаком с Ивановым, но слышать о нем слышал. От того же Рябушкина, который с бизнесменом находился в дружеских отношениях.
– У меня к вам просьба, Петр Васильевич: если кто-нибудь из ваших знакомых, супруга, скажем, бывшая или тот же Иванов, будет предлагать вам драгоценности, не сочтите за труд сообщить об этом мне. Да и вообще держите меня в курсе всех происходящих вокруг вас событий. Это в ваших же интересах.
– Конечно, – с готовностью закивал Хлестов. – Обязательно, Василий Валентинович. Можете на меня положиться. Скажите, а компенсацию за причиненный мне моральный и физический ущерб я с этих подлецов могу потребовать? У нас ведь запрещено ставить опыты над людьми?
– Вне всякого сомнения, – подтвердил Сухарев. – Причем свидетели у вас будут самые надежные – работники милиции и прокуратуры. Надо только доказать преступный умысел со стороны обвиняемых.

* * *

Проводив гостя, Хлестов впал в глубокую задумчивость. Оцепенение его продолжалось довольно долго – минут пятнадцать, после чего Петр Васильевич очнулся, вскочил на ноги и бросился к телефону. Финансиста душили злоба, зависть и ревность. Мысль, что его бывшая жена вместо того, чтобы сохнуть в нищете, купается в золоте, буквально сводила его с ума. В спокойном состоянии Хлестов вряд ли бы стал связываться с Кудряшовым, у которого была слава человека крутого, опирающаяся на богатое криминальное прошлое и настоящее. Словом, урка был еще тот. По слухам, под рукой у Кудряша ходило чуть ли не полсотни быков, и крышевал он едва ли не половину бизнесменов в городе. Тем не менее криминальный босс на зов финансиста откликнулся . незамедлительно и уже буквально через полчаса звонил в дверь хлестовской квартиры.
В пику своей фамилии Кудряшов был абсолютно лыс, причем не по моде, а по природе, хотя годами только-только приближался к сорока. Роста он был среднего, но крепко сбит и ловок в движениях.
Лицо его на первый взгляд выглядело добродушным, правда, впечатление портили маленькие цепкие глаза, настороженно смотревшие на собеседника из-под неожиданно густых ресниц. Нельзя сказать, что Кудряшов с Хлестовым были друзьями, но деловые контакты поддерживали, не слишком, однако, афишируя свое знакомство.
– Решил пришить свою дорогую женушку, Петр Васильевич? – Кудряшов снял шляпу и бросил ее на журнальный столик, после чего опустился в кресло, где еще недавно сидел следователь прокуратуры.
– Я тебя умоляю, Михаил, – поморщился Хлестов. – Давай без этих твоих уголовно наказуемых шуток.
– Зачем звал? – сразу же взял быка за рога предводитель разбойничьей шайки.
Хлестов провел ладонью по взмокшему от пота лицу и после довольно продолжительной паузы все-таки выдал давно заготовленную фразу:
– Можно сорвать большой куш, Михаил, такой большой, что вся твоя нынешняя суета – детский лепет.
– За большой кущ большие сроки дают, – криво усмехнулся Кудряш. – Надеюсь, ты не Центробанк собрался грабить?
– Полтора миллиарда баксов тебя устроят?
– А почему не два, – хмыкнул Кудряшов.
– Потому что тебе придется делиться со мной. Сразу предупреждаю тебя, Михаил, заинтересованных лиц в этом деле много, но твоя доля уже определена – пятьдесят процентов.
И без того маленькие глаза Кудряша превратились в две узкие щелочки, но Петр Васильевич, вступив на привычную стезю деловых переговоров, уже обрел душевное равновесие и выдержал этот пронизывающий взгляд с достоинством.
– Я, конечно, слышал о находке твоей супруги, Петр Васильевич, но ведь, кажется, там речь шла о миллиарде?
– Где один миллиард, там и четыре, – отозвался Хлестов.
Кудряшов дураком не был и соображал очень быстро, особенно когда дело касалось денег.
1 2 3 4 5