– Ну, так вот, раз тевтонцы здесь, то не только для того чтобы язычников пруссов усмирить. Это только начало. Все вы знаете, что по северным границам русских земель творится. Там Литва в силу входит, хозяйничает уже во многих волостях новгородских. Шведы и немцы из ливонского ордена, да король датский крепости строят на землях эстов. И все совместно крестоносцы, исполняя волю папы Гоннория, крестят заблудших язычников огнем и мечом. И это не только одних новгородцев дело. Если не помочь им сейчас сковырнуть всю эту наледь, то скоро и немцы, и ляхи, и литовцы хлынут в глубинные наши земли. А мы станем по одиночке по крепостям запираться, да погибнем все.
Помолчали князья, согласились.
– Ну, тогда нам самим помощники понадобятся, – проговорил в тишине Мстислав.
– Будут помощники, – кивнул Владимир Рюрикович. – Новгородский князь Ярослав Всеволодович готов выступить со своим войском против шведов, немцев и датчан, а заодно Литву потрепать. Ждет подмоги, чтобы за один поход все решить. Войско из Владимиро-Суздальских земель должно к нему подойти скоро многочисленное. Тысяч сорок наберется. Да еще ополчения собирает по землям окрестным. Но мы его ждать не будем, у нас свой поход, а потом, как весточку пришлет, – подмогнем, если надо будет рыцарей добить.
– А рязанцы? – не унимался опытный в боях Мстислав, – Мы и с малой дружиной да с удалью много сделаем. Но дело-то выходит большое, значит и дружина нужна немалая.
Ухмыльнулся великий князь.
– И рязанцы подойдут. Ингварь Игоревич обещал выставить до двадцати тысяч войска. Но и его ждать не будем. Пойдет вслед за нами, прикрывая тылы, а потом догонит в землях королевства польского. Гонцы от него недавно были. А нас тут, считая киевлян, черниговцев, да твое войско и монгольский тумен уже за сто тысяч получается. Не считая новгородцев и владимирцев. А будет еще больше.
– Вот это дело, – хлопнул себя ладонями по коленям Мстислав, – с такой дружиной мы дело сделаем. Любых рыцарей разобьем, сколько их папа римский по нашу душу ни пошлет.
Заволновался великий князь, разгорелось его лицо.
– У рыцарей нет дела больше в святых землях за морем, зато есть на наших. Крестовый поход против русичей начался. Папа обещал отпущение грехов каждому рыцарю наперед. Так что если мы их сами не причешем, то скоро всей Руси придется туго.
Перевел дух князь и закончил речь:
– Как не крути, папа римский нам добра не хочет. Мы всегда были дружны с Византией, даже сейчас, хоть и разбита она на осколки. Ненавидит он ее за то, что податей ему не платит и главенства не признает. А верховный понтифик без власти и денег жить не может, без них душа славянская ему не надобна. А потому, если придется, то мы и пруссам поможем, и германскому императору Фридриху, что сам папу не жалует. Если, конечно, доведется. И Субурхану подмогнем венгров приструнить.
Князь замолчал ненадолго, словно готовился сказать главное. И сказал, подняв кубок с красным вином:
– Час пробил, други мои. Идем на ляхов. Не мешкая. Завтра же выступаем. Первым делом Любачев освободим, это я поручить хочу тебе Мстислав. Ты лучше всех биться за него будешь, ибо твой город.
– Отобью, княже, – кивнул Мстислав, а Даниил Романович и Василько отозвались звонким эхом, – отобьем!
– Тебе, Михаил Всеволодович, велю отправить часть войска своего конного числом двадцать тыщ с осадным обозом на помощь Субурхану с воеводой. А сам с нами будешь, оставшимся войском черниговцев верховодить. Оно у тебя не малое.
Князь Черниговский и воевода его Дрон Давыдович Бок переглянулись и головы склонили в знак согласия.
– Сделаем, князь, как велишь, – ответил Михаил.
– Я, дело понятное, и киевляне мои, вместе будем путь держать с вами, – сказал великий князь, – а хан Тобчи…
Монгольский военачальник словно ждал этого вопроса, ибо ответ у него уже был заготовлен.
– Хан Тобчи со свой тумен уходить вместе с войска князь Михаил на помощь Субурхан. Пора.
– Ну, что ж. Держать не буду, а новостей из Венгрии жду, – подытожил Владимир Рюрикович. – Выпьем, други!
И осушил кубок. Остальные за ним следом выпили за общую победу над ляхами и крестоносцами.
Забубенный тоже выпил, пытаясь мысленно разложить по полчкам диспозицию и план генерального наступления на ляхов. Но мысли у него скакали, как дикая лошадь. Получалось, что, северный фронт оставляли новгородскому князю Ярославу Всеволодовичу, которому предстояло со своими помощниками из северо-восточной Руси сбросить в море крестоносных товарищей, что выползли из моря и, словно спруты, зацепились за берега Балтики. Сам же великий князь Владимир Рюрикович и он, Григорий Забубенный, находились теперь на острие удара по королевству ляхов. Королевство это, само раздираемое усобицами, находилось на обширных землях от великой реки Одры, то есть Одера, до Буга и граничило с северо-западными землями Галицкого княжества. Окраинные города которого то и дело переходили из рук в руки многочисленных родственников Мстислава, ляхов, венгров, и самого Мстислава.
Чем закончится это предприятие, сулившее отвоевание выхода к морю галицким землям, встречу русичей с тевтонским орденом, Конрадом Мазовецким и, скорее всего, гнев понтифика, никто из присутствующих не мог сейчас даже предположить, но всех завораживали перспективы. Забубенный только диву давался, сидя за одним столом с государственными людьми, как легко они решались одним махом изменить судьбы сотен тысяч людей.
А ведь был еще Субурхан со своими тараканами в голове, жаждавший пройтись лихим кавалерийским наскоком по венгерским землям, а может и подальше. Куда заведет его тяга к странствиям, никто предположить не мог. Ведь по дороге Субурхана мог кто-нибудь обидеть. А монголы такой народ, пока всех обидчиков не повыведут, домой не воротятся.
Но все эти соображения, похоже, не столько волновали, сколько раззадоривали князей. Все они занимались сейчас знакомым делом, думали о будущем своих княжеств, то есть воевали за власть и земли, пытаясь переиграть многочисленных врагов. И ради этого готовы были рискнуть своей головой, не говоря уже о головах подчиненных. Даже объединиться, забыв про усобицы. А все подчиненные, как повелось, должны были исполнять решения руководства. В том числе и механик-чародей Григорий Забубенный.
Но фишка была в том, что Забубенный совсем не горел желанием воевать. Раз угораздило его перенестись в эти древние времена, то надо было как-то устраиваться. В глубине души Григорий мечтал о том, что бы осесть надолго при дворе какого-нибудь князя, склонного к наукам и механическим разработкам. Владимир Рюрикович был князь, в принципе, нормальный, но его все время тянуло воевать, объединять свои распадающиеся на части земли. Потому, науками он сильно не увлекался. Некогда было. И даже идею придворного механика Забубенного строить всякие военные машины для усиления армии и, прежде всего, воздушные шары для быстрой переброски конницы на границы империи, встретил прохладно. А вот Субурхан ее приветствовал. Даже обещал дать сырьевой кредит. И Забубенный, сам того не подозревая, предвосхитил судьбу всех будущих талантливых российских механиков, отпросившись на время из русской армии к монголам в качестве технического советника.
И вот теперь, покачиваясь в седле Мэджика под заунывные песни монгольских нукеров, Григорий вглядывался в холмы на другом берегу Тисы, не имея ни малейшего понятия, куда его заведет эта дорожка.

Глава четвертая
Крепкое жупанство

Холмы были самые обыкновенные. Зеленые. О том, что на другом берегу реки, как впрочем, и на этом, уже простиралась Венгрия, Григорий понял только из разговоров с Тобчи, который, похоже, и без всяких проводников с картой знал дорогу к лагерю Субурхана. Никаких пограничных столбов, раскрашенных в полоску, ни КПП, где проверяют паспорта, ни таможни. Ничто не говорило о том, что русско-монгольские войска пересекли границу суверенного государства. Впрочем, Забубенный уже привык к тому, что границы здесь выглядели достаточно условно. Колючей проволокой никто не огораживался, но, тем не менее, соседи прекрасно знали, где заканчивается их земля и начинается чужая. Да и границу в обоих направлениях довольно часто пересекали не только купцы да туристы, но и вооруженные люди в больших количествах. Войны прокатывались по территориям суверенных государств частенько, и они быстро переставали быть суверенными.
Вот и сейчас, приметив на холме несколько сгоревших домов, Григорий догадался, что здесь не так давно проходили монголы. Совместные дружины черниговцев, коими верховодил Дрон Давыдович Бок, и тумен под началом Тобчи уже довольно далеко вошли на некогда венгерские территории и третий день двигались по течению Тисы, не встречая никакого сопротивления со стороны местных товарищей. Любитель географии Забубенный хотел поинтересоваться, как называется местное жупанство и кто в нем самый главный жупан, но передумал. В этом уже не было никакого смысла, скоро все здесь будет называться по-другому.
Венгры, между тем, были еще не сломлены. То и дело разъезды Тобчи натыкались в оставленных деревнях на засланных венгерских разведчиков и брали их в плен, но главные силы, как вскоре узнал Забубенный, Субурхан уже отогнал за Дунай. Еще до вступления в венгерские земли Тобчи получил с почтовым нукером письмо от Субурхана. Там сообщалось, что главный военачальник монгольского экспедиционного корпуса, уверенный в скором подходе подкреплений, уже переместил свой лагерь с берегов Тисы к городку Кичкемет, оставив другие встреченные на пути венгерские города – Варадин, Егрес и Темешвар в обгорелых руинах.
Этот же живописный городишко был самым крупным из обнаруженных Субурханом в междуречье Дуная и Тисы. Кроме того, как писал любитель путешествий Субурхан, городок Кичкемет основали откочевавшие сюда в древности степняки-кипчаки, да и местные ландшафты напомнили ему пейзажи родных кочевых стойбищ. Поэтому, не долго думая, он решил пока не сжигать Кичкемет дотла, а основать неподалеку новый монгольский лагерь.
Да и с точки зрения военной стратегии от Кичкемета до важнейшего города венгров Эстергома, что стоял на Дунае, было гораздо ближе, чем с берегов Тисы. А Субурхан, похоже, решил в скором времени отнять его у венгров. Но венгры не хотели сдаваться без боя и, как следовало из письма, содержание которого Тобчи не скрывал от Кара-Чулмуса, готовились к обороне. Воевода Фильня, главный воевода венгерского короля Андрея, стягивал все силы к двум деревенькам под названием Буда и Пешт, что стояли на пути монгольского войска в Эстергом, в надежде отбросить Субурхана за границы венгерского королевства. Главная битва была впереди.
Но из всего этого следовало, что почти треть территории королевства мадьяров уже находилось под монголами. Забубенный в прошлой жизни интересовался не только моторами и языками, но и немного географией. Он мечтал стать либо диким путешественником, либо постоянным клиентом туристических фирм и постепенно объездить весь мир. В молодости он подался в туристы и посетил в составе горных экспедиций Кавказ, Тянь-Шань и Хибины. Намеревался увидеть Памир, Алтай и другие возвышенности. А культурный отдых собирался начать с Европы. Но, кроме Германии и Финляндии, культурно побывать пока так нигде и не удалось. И вот теперь, в этой новой жизни, механик, похоже, начал осуществлять свою мечту – путешествие по Европе. Хотя ни комфортабельных автобусов, ни машин, ни асфальтированных дорог, еще не было и путешествие выходило по большей части конным.
Из путеводителей, которыми Забубенный зачитывался в прошлой жизни, он знал, что в Венгрии есть озеро Балатон, которое местные жители называли «венгерским морем», видимо, по аналогии с Байкалом, или просто потому, что никогда не видели моря. Но, хотя это было действительно самое крупное озеро в центральной Европе, до Байкала ему было далеко – средняя глубина каких-то три метра. Зато со дна било много термальных источников. «Если выпадет случай, надо будет искупаться», – подумал Забубенный, натягивая поводья Меджика, который вознамерился остановиться, чтобы испить из Тисы. Григорий вернул его на общий курс.
Войско было на марше, нужно было двигаться дальше. Привал с перекусом ожидался только ближе к вечеру. А потому Григорий, напрягая извилины, – все равно на марше делать было нечего, – стал вспоминать все, что он знал об этой стране. Как вычитал любознательный механик в одном путеводителе, венгры почему-то называли себя мадьярами и принадлежали к финно-угорской языковой группе. Получалось, что венгры когда-то были финнами и даже уграми. Дальнейшее прочтение популярного издания вызвало у любознательного механика короткий ступор. Там сообщалось, что с огласно летописям, венгры появились в Европе в IX веке, как воинственный племенной союз, пришедший из-за Урала. А любимые Забубенным ханты и манси, тоже проживавшие возле Урала, являются близкими к венграм народами. Получалось, что венгры это не только финны, но еще и крепкие уральские парни, которым морозы нипочем. Выходил какая-то белиберда.
Как бы там ни было, а страна была довольно живописной. Вдоль реки тянулись лесистые холмы, на которых там и сям были разбросаны опрятные деревушки и замки, правда, покинутые жителями или вообще сожженные.
Скоро река сделала поворот. Подняв голову, Григорий неожиданно заметил впереди на вершине скалистого холма небольшой замок, нависавший над рекой, будто каменный страж переправы. Тобчи, кстати, что-то говорил о том, что скоро войско будет переправляться на другой берег.
Замок стоял на скале, был довольно красив и походил одновременно и на укрепление, и на католический костел. Островерхие крыши белых башен дополняли это впечатление. Несмотря на то, что здесь уже проходили монголы, замок был целехонек. Никаких следов разрушений или черных налетов гари на стенах Григорий не заметил. Он даже залюбовался его стройными башнями. Ворота замка были закрыты. Но мост через глубокий ров почему-то опущен.
Резкий окрик по-монгольски заставил механика спуститься с небес на землю. Тобчи приказал сделать остановку, отправив несколько воинов на разведку в замок. Его смущали закрытые ворота.
Повинуясь приказу, монгольский тумен остановился, как вкопанный. Встали и первые отряды двадцатитысячного конного войска черниговского княжества, растянувшегося по дороге на многие километры. Воевода черниговцев, Дрон Давыдович Бок, медленно подъехал к сидевшим на своих конях Тобчи и Забубенному.
– В чем заминка? – поинтересовался Дрон Давыдович, любовно поглаживая притороченную к седлу массивную палицу-колотушку. Встал рядом с Тобчи и окинул взглядом переправу и нависающий над ней замок.
– Моя не нравиться эта крепость, – поделился сомнениями монгольский военачальник, – ворота закрыты. Если тут проходить наш отряд, то замок должен быть сожжен и лишен укреплений.
– А мне нравится, – высказался Забубенный от души, – красивый домик. Место выбрано хорошо. Виды отличные. Живописно. А что целый остался, так может Субурхан стороной прошел. Это его и спасло.
Тобчи промолчал, не удостоив механика ответом. Между тем конный разъезд приблизился к замку и, проехав по опущенному мосту, постучался в закрытые ворота.
– Интересно, – подумал Забубенный вслух, – если замок пуст, то зачем закрывать ворота. А если нет, то почему мост не подняли?
Вместо ответа на головы любопытных монгольских воинов из узких бойниц таких красивых башен пролилось два чана горячей смолы. Дикие вопли обожженных солдат, свалившихся со своих коней и катавшихся теперь по земле, огласили берег реки. Остальные были убиты стрелами. Все разведчики погибли на глазах у своего командира. И командир не собирался прощать этого защитникам замка, кем бы они ни были.
– Засада, – только и сказал Дрон Давыдович Бок, глядя на это избиение монгольских воинов.
– Да, – поддержал его Забубенный, – видать, местный жупан еще жив. Спрятался в лесочке до срока и теперь перешел к партизанской войне.
Григорий даже погрозил замку кулаком, мол «Ну, жупан, погоди!».
– Замок сжечь! – приказал главный монгол.
Тобчи сделал только один взмах рукой, а его вышколенные солдаты уже перестроились в две колонны и устремились к замку. Охватив в клещи небольшое укрепление, монголы пустились скакать вокруг него, осыпая защитников зажигательными стрелами. Потянуло дымком.
– Миклуха, – крикнул привычный к таким делам Дрон Давыдович Бок своему помощнику, – кликни Егоршу, скажи, чтоб лестницы тащили из обоза. И хворост, ров засыпать. К стенам надо подобраться. Да таран походный подкатывай. Застряли мы здесь.
Сообразительный Миклуха ускакал выполнять поручение черниговского воеводы.
1 2 3 4 5 6