Он питался от микроскопической атомной батарейки — почти как сердечные стимуляторы, которые вживляются прямо в тело человека. Много лет он мог посылать в эфир свои сигналы — слабые, но достаточные, чтобы уловить их с расстояния в несколько сот метров.
И на Кипре, среди пальм и пляжей, «жучок» продолжал передавать в эфир радиоволны, заключавшие в себе все, что говорилось поблизости от сумки. Только некому было ловить эти волны, некому было слушать разговоры. «Жучок», который стоил дороже приличного автомобиля, работал впустую.
— А знаешь, как страшно было падать там, на лестнице. Я ведь и правда могла разбить себе голову и переломать все кости.
— Фигуристка должна уметь падать.
— Я умею. Но ты только представь, как трудно правильно упасть, когда тебя колотит, истерика, и ноги подкашиваются на самом деле.
— А с чего это у тебя была истерика? Ты боишься мертвецов или тебе было жалко мужа?
— Дурак! Я боялась, что они поднимутся в квартиру и увидят тебя с пистолетом.
— А кто тебе сказал, что у меня был пистолет? Пистолет давно лежал на соседнем балконе.
— Все равно страшно. Пришлось бы объяснять, то ты такой.
— А удачно потом получилось со знакомством на глазах у толпы ментов. Этот лох Сажин так до самого конца ничего и не заподозрил.
— Толька, ты гений! Я до сих пор не верю, что у нас все получилось.
— У меня всегда все получается.
* * *
Толик Кленов перевернулся на спину, подставив грудь и живот солнцу.
Он закрыл глаза и вспомнил, как в тот день, в одиннадцать вечера, вошел в первый подъезд тринадцатого дома по улице Гагарина с заранее заготовленной байкой про Костю, который продает гитару.
Он поднялся на лифте до пятого этажа. Вернее, это была промежуточная лестничная клетка между четвертым и пятым.
Если бы на лестнице кто-то был, Толик пошел бы вверх и позвонил в дверь семнадцатой квартиры. Ирина говорила, что она необитаема. Днем агентство недвижимости иногда приводило туда клиентов, но крайне маловероятно, что в этой квартире кто-то может оказаться в одиннадцать часов ночи.
Однако подниматься туда не пришлось. Лестница была пуста, и Толик просто спустился на четвертый этаж и проскользнул в квартиру Лесниковых.
С Ириной он познакомился давным-давно, на областной спартакиаде. Юная фигуристка и молодой биатлонист получили максимум удовольствия от быстротечного романа и расстались, даже не думая о новой встрече. Кажется, Толик тогда мечтал эмигрировать, а Ира — найти богатого мужа.
Мечта Ирины сбылась, а у Толика ничего не вышло. Его идея пристроиться где-нибудь в зарубежном кабаке музыкантом оказалось несостоятельной, а уехать за границу в качестве биатлониста он даже не пытался — из спортсменов там нужны чемпионы мирового уровня, а не призеры областного. и в конце концов, меняя одну работу за другой, Толик оказался охранником на автостоянке.
Там они с Ириной и встретились во второй раз — именно в тот момент, когда Ирине до смерти надоел ее богатый муж, а Толику вообще надоело все на свете.
Сначала они просто стали любовниками. Лесников об этом не знал, но у него с некоторых пор появилась дурная привычка распускать руки в профилактических целях.
Так бывает с людьми, которые слишком много пьют — а Юрий Павлович в последнее время стал пить чересчур много.
Он подписал себе смертный приговор, когда разбил Ирине губу так, что она долго не могла унять кровь, а потом несколько дней не выходила на улицу.
Пока Толик готовился, продумывал план и добывал оружие, все успело зажить. Но мужа Ирина не простила.
Может, если бы она выходила замуж по любви, то все было бы сложнее. Но она выходила замуж за кошелек, и теперь деньги сами плыли в руки.
Толик незамеченным проскользнул в квартиру, и начался обратный отсчет.
Из окна прекрасно была видна площадка перед подъездом. Когда машина Лесникова остановилась перед дверью, Толик убедился, что Лесников один, и вышел из квартиры, на ходу передергивая затвор пистолета.
Они встретились между вторым и третьим этажом, у лифта. Один на один. Никого на лестнице ни сверху, ни снизу, нигде не хлопает дверь и у лифта не горит огонек.
Два выстрела в грудь должны были уложить Лесникова наповал, но Толику показалось, что, уже упав, он застонал — и для гарантии Толик послал третью пулю в голову.
Толику уже приходилось убивать раньше. Он служил срочную во внутренних войсках, в лагерной охране, и однажды предотвратил побег двух зэков, положив обоих очередью из автомата. Тогда было муторно — а теперь ничего. Толик даже картинно подул на ствол «Макарова», как заправский суперагент из голливудского боевика — но тут его спугнула сигнализация, которая ни с того ни с сего взвыла на улице.
Когда Толик обсуждал с Ириной отход, вариантов было ровно два. Первый — бегом на улицу, за угол и в сквер. Но в этом случае велик риск — могут заметить и запомнить, а Толик собирался продолжить отношения с Ириной.
Второй вариант — вернуться назад, в квартиру. Но милиция наверняка захочет побеседовать с женой потерпевшего. Обыскивать квартиру, конечно, не будут, и можно отсидеться хотя бы в шкафу. Но все равно опасно, и Ирина очень не хотела использовать этот вариант.
Толик тоже склонялся к уходу через улицу — однако сигнализация спутала все карты.
Вот тут Толик слегка запаниковал и, не зная, куда кинуться, ударил ладонью по кнопке вызова лифта. И дверцы сразу открылись. Лифт стоял именно на этой площадке.
Когда Толик уже был в лифте, внизу, над входом в подъезд, лопнула лампочка. Ее разбил Леша Барчук, который мгновением позже вошел в подъезд, но не заметил отъезжающего лифта. Он был в таком состоянии, что не замечал вообще ничего вокруг себя.
К тому времени, когда отставной начальник медвытрезвителя Николай Иваныч Афанасьев выскочил на лестницу и схватил Барчука за грудки, Толик уже благополучно добрался до квартиры Лесниковых. Ирина чуть не упала в обморок прямо на пороге — все-таки не каждый день удается устроить убийство мужа, и не каждый день убийца — будь он хоть трижды друг и любовник — ищет убежища в твоей квартире.
Однако Толик с присущей ему энергией и настойчивостью убедил Ирину повременить с падением в обморок. Лучше сделать это на глазах у милиции и соседей — и желательно так, чтобы «скорая» тут же увезла несчастную вдову под сиреной. В этом случае никто не станет осматривать квартиру Лесниковых прямо сейчас — ведь для этого пришлось бы ломать дверь, а ломать дверь нельзя без ордера, а ордера никто не даст: ведь Ирина Лесникова не обвиняемая, а потерпевшая.
— Ты же фигуристка. Фигуристка должна уметь падать, — говорил Толик.
— Ты с ума сошел. Я четыре года не тренировалась. Я убьюсь, и там будет два трупа, — отбивалась Ирина.
Но не отбилась, и Толик вытолкал ее на лестницу.
Упала Ирина удачно. Такое не забывается. Фигуристка, которая несметное число раз падала на лед, пытаясь прыгнуть тройной сальхов, просто не имеет права разбиться, делая элементарный кувырок назад на лестнице.
Она не получила даже серьезных ушибов — но выглядело все это так, что очевидцы подумали: девушку спасет только реанимация. Ее действительно увезли под сиреной, а Толик спокойно ушел утром, ближе к полудню. Осторожно закрыл дверь, поднялся на пятый этаж, покрутился у семнадцатой квартиры и спустился вниз на лифте.
Его многие видели, но никто не заметил. Любопытная старушка с первого этажа отсыпалась после бессонной ночи, а больше никто не мог с уверенностью сказать, входил он только что в подъезд или нет. А у Толика была наготове все та же баечка про Костю с гитарой из семнадцатой квартиры.
Чтобы прийти в гости к Ирине уже через несколько дней, требовалась исключительная наглость. Но чтобы по пути предложить свою помощь милиции, которая никак не могла попасть в квартиру умершего естественной смертью Николая Иваныча Афанасьева, требовалась наглость совершенно несусветная. Однако Толик поступил именно так, а затем как по нотам разыграл сцену случайного знакомства с безутешной вдовой. И все поверили.
Никто даже не заметил некоторого замешательства вдовы, которая оказалась в странной ситуации. Она увидела любовника в окружении милиции, но не в наручниках, а в самых дружеских отношениях со всеми. А он, не моргнув глазом, кинулся к ней со словами: «Девушка, можно с вами познакомиться?» и так далее, и тому подобное, и даже успел шепнуть ей на ухо:
— Ты меня не знаешь. Пошли меня на три буквы.
Ну а дальше — дело техники. Телефонные звонки, приставания, обаяние и огонь любви, растопляющий лед.
И простой опер Сажин, который привык к бытовым убийствам по пьянке ножом по горлу или табуреткой по голове, так ничего и не понял.
А тут еще наркотики, наркоманы, мафия, бои с человеческими жертвами и разные прочие случайности, в результате которых истина совершенно перестала кого-либо интересовать.
А Толика и Ирину перестали даже мучить угрызения совести.
Лесников зарабатывал деньги на торговле наркотиками — так что его жена и ее любовник, можно сказать, оказали обществу хорошую услугу.
Что, впрочем, не помешало им забрать все эти грязные деньги себе.
Деньги — они ведь не пахнут ни наркотиками, ни кровью.
Они вообще не имеют запаха.
11.04. — 31.05.1999
copyright © Антон С. АНТОНОВ. 1999
1 2 3 4 5 6 7 8 9
И на Кипре, среди пальм и пляжей, «жучок» продолжал передавать в эфир радиоволны, заключавшие в себе все, что говорилось поблизости от сумки. Только некому было ловить эти волны, некому было слушать разговоры. «Жучок», который стоил дороже приличного автомобиля, работал впустую.
— А знаешь, как страшно было падать там, на лестнице. Я ведь и правда могла разбить себе голову и переломать все кости.
— Фигуристка должна уметь падать.
— Я умею. Но ты только представь, как трудно правильно упасть, когда тебя колотит, истерика, и ноги подкашиваются на самом деле.
— А с чего это у тебя была истерика? Ты боишься мертвецов или тебе было жалко мужа?
— Дурак! Я боялась, что они поднимутся в квартиру и увидят тебя с пистолетом.
— А кто тебе сказал, что у меня был пистолет? Пистолет давно лежал на соседнем балконе.
— Все равно страшно. Пришлось бы объяснять, то ты такой.
— А удачно потом получилось со знакомством на глазах у толпы ментов. Этот лох Сажин так до самого конца ничего и не заподозрил.
— Толька, ты гений! Я до сих пор не верю, что у нас все получилось.
— У меня всегда все получается.
* * *
Толик Кленов перевернулся на спину, подставив грудь и живот солнцу.
Он закрыл глаза и вспомнил, как в тот день, в одиннадцать вечера, вошел в первый подъезд тринадцатого дома по улице Гагарина с заранее заготовленной байкой про Костю, который продает гитару.
Он поднялся на лифте до пятого этажа. Вернее, это была промежуточная лестничная клетка между четвертым и пятым.
Если бы на лестнице кто-то был, Толик пошел бы вверх и позвонил в дверь семнадцатой квартиры. Ирина говорила, что она необитаема. Днем агентство недвижимости иногда приводило туда клиентов, но крайне маловероятно, что в этой квартире кто-то может оказаться в одиннадцать часов ночи.
Однако подниматься туда не пришлось. Лестница была пуста, и Толик просто спустился на четвертый этаж и проскользнул в квартиру Лесниковых.
С Ириной он познакомился давным-давно, на областной спартакиаде. Юная фигуристка и молодой биатлонист получили максимум удовольствия от быстротечного романа и расстались, даже не думая о новой встрече. Кажется, Толик тогда мечтал эмигрировать, а Ира — найти богатого мужа.
Мечта Ирины сбылась, а у Толика ничего не вышло. Его идея пристроиться где-нибудь в зарубежном кабаке музыкантом оказалось несостоятельной, а уехать за границу в качестве биатлониста он даже не пытался — из спортсменов там нужны чемпионы мирового уровня, а не призеры областного. и в конце концов, меняя одну работу за другой, Толик оказался охранником на автостоянке.
Там они с Ириной и встретились во второй раз — именно в тот момент, когда Ирине до смерти надоел ее богатый муж, а Толику вообще надоело все на свете.
Сначала они просто стали любовниками. Лесников об этом не знал, но у него с некоторых пор появилась дурная привычка распускать руки в профилактических целях.
Так бывает с людьми, которые слишком много пьют — а Юрий Павлович в последнее время стал пить чересчур много.
Он подписал себе смертный приговор, когда разбил Ирине губу так, что она долго не могла унять кровь, а потом несколько дней не выходила на улицу.
Пока Толик готовился, продумывал план и добывал оружие, все успело зажить. Но мужа Ирина не простила.
Может, если бы она выходила замуж по любви, то все было бы сложнее. Но она выходила замуж за кошелек, и теперь деньги сами плыли в руки.
Толик незамеченным проскользнул в квартиру, и начался обратный отсчет.
Из окна прекрасно была видна площадка перед подъездом. Когда машина Лесникова остановилась перед дверью, Толик убедился, что Лесников один, и вышел из квартиры, на ходу передергивая затвор пистолета.
Они встретились между вторым и третьим этажом, у лифта. Один на один. Никого на лестнице ни сверху, ни снизу, нигде не хлопает дверь и у лифта не горит огонек.
Два выстрела в грудь должны были уложить Лесникова наповал, но Толику показалось, что, уже упав, он застонал — и для гарантии Толик послал третью пулю в голову.
Толику уже приходилось убивать раньше. Он служил срочную во внутренних войсках, в лагерной охране, и однажды предотвратил побег двух зэков, положив обоих очередью из автомата. Тогда было муторно — а теперь ничего. Толик даже картинно подул на ствол «Макарова», как заправский суперагент из голливудского боевика — но тут его спугнула сигнализация, которая ни с того ни с сего взвыла на улице.
Когда Толик обсуждал с Ириной отход, вариантов было ровно два. Первый — бегом на улицу, за угол и в сквер. Но в этом случае велик риск — могут заметить и запомнить, а Толик собирался продолжить отношения с Ириной.
Второй вариант — вернуться назад, в квартиру. Но милиция наверняка захочет побеседовать с женой потерпевшего. Обыскивать квартиру, конечно, не будут, и можно отсидеться хотя бы в шкафу. Но все равно опасно, и Ирина очень не хотела использовать этот вариант.
Толик тоже склонялся к уходу через улицу — однако сигнализация спутала все карты.
Вот тут Толик слегка запаниковал и, не зная, куда кинуться, ударил ладонью по кнопке вызова лифта. И дверцы сразу открылись. Лифт стоял именно на этой площадке.
Когда Толик уже был в лифте, внизу, над входом в подъезд, лопнула лампочка. Ее разбил Леша Барчук, который мгновением позже вошел в подъезд, но не заметил отъезжающего лифта. Он был в таком состоянии, что не замечал вообще ничего вокруг себя.
К тому времени, когда отставной начальник медвытрезвителя Николай Иваныч Афанасьев выскочил на лестницу и схватил Барчука за грудки, Толик уже благополучно добрался до квартиры Лесниковых. Ирина чуть не упала в обморок прямо на пороге — все-таки не каждый день удается устроить убийство мужа, и не каждый день убийца — будь он хоть трижды друг и любовник — ищет убежища в твоей квартире.
Однако Толик с присущей ему энергией и настойчивостью убедил Ирину повременить с падением в обморок. Лучше сделать это на глазах у милиции и соседей — и желательно так, чтобы «скорая» тут же увезла несчастную вдову под сиреной. В этом случае никто не станет осматривать квартиру Лесниковых прямо сейчас — ведь для этого пришлось бы ломать дверь, а ломать дверь нельзя без ордера, а ордера никто не даст: ведь Ирина Лесникова не обвиняемая, а потерпевшая.
— Ты же фигуристка. Фигуристка должна уметь падать, — говорил Толик.
— Ты с ума сошел. Я четыре года не тренировалась. Я убьюсь, и там будет два трупа, — отбивалась Ирина.
Но не отбилась, и Толик вытолкал ее на лестницу.
Упала Ирина удачно. Такое не забывается. Фигуристка, которая несметное число раз падала на лед, пытаясь прыгнуть тройной сальхов, просто не имеет права разбиться, делая элементарный кувырок назад на лестнице.
Она не получила даже серьезных ушибов — но выглядело все это так, что очевидцы подумали: девушку спасет только реанимация. Ее действительно увезли под сиреной, а Толик спокойно ушел утром, ближе к полудню. Осторожно закрыл дверь, поднялся на пятый этаж, покрутился у семнадцатой квартиры и спустился вниз на лифте.
Его многие видели, но никто не заметил. Любопытная старушка с первого этажа отсыпалась после бессонной ночи, а больше никто не мог с уверенностью сказать, входил он только что в подъезд или нет. А у Толика была наготове все та же баечка про Костю с гитарой из семнадцатой квартиры.
Чтобы прийти в гости к Ирине уже через несколько дней, требовалась исключительная наглость. Но чтобы по пути предложить свою помощь милиции, которая никак не могла попасть в квартиру умершего естественной смертью Николая Иваныча Афанасьева, требовалась наглость совершенно несусветная. Однако Толик поступил именно так, а затем как по нотам разыграл сцену случайного знакомства с безутешной вдовой. И все поверили.
Никто даже не заметил некоторого замешательства вдовы, которая оказалась в странной ситуации. Она увидела любовника в окружении милиции, но не в наручниках, а в самых дружеских отношениях со всеми. А он, не моргнув глазом, кинулся к ней со словами: «Девушка, можно с вами познакомиться?» и так далее, и тому подобное, и даже успел шепнуть ей на ухо:
— Ты меня не знаешь. Пошли меня на три буквы.
Ну а дальше — дело техники. Телефонные звонки, приставания, обаяние и огонь любви, растопляющий лед.
И простой опер Сажин, который привык к бытовым убийствам по пьянке ножом по горлу или табуреткой по голове, так ничего и не понял.
А тут еще наркотики, наркоманы, мафия, бои с человеческими жертвами и разные прочие случайности, в результате которых истина совершенно перестала кого-либо интересовать.
А Толика и Ирину перестали даже мучить угрызения совести.
Лесников зарабатывал деньги на торговле наркотиками — так что его жена и ее любовник, можно сказать, оказали обществу хорошую услугу.
Что, впрочем, не помешало им забрать все эти грязные деньги себе.
Деньги — они ведь не пахнут ни наркотиками, ни кровью.
Они вообще не имеют запаха.
11.04. — 31.05.1999
copyright © Антон С. АНТОНОВ. 1999
1 2 3 4 5 6 7 8 9