– Да, штука крепкая. Странно, я никогда особенно не любил виски.
Бенедикт, похоже, отлично преодолел свое первоначальное нежелание пить спиртное, моментально разделался со своей порцией и протянул стакан за следующей. Нейл охотно налил ему еще, убежденный, что Бену это пойдет на пользу.
Льюс, конечно, форменная скотина. Но все-таки до чего же странно, что вожделенные сведения, которые он уже отчаялся получить, пришли к нему именно таким путем. Как ни крути ни верти, а узнал он все о Майкле при помощи Льюса.
Он заставил себя сосредоточиться на лице Майкла, пытаясь увидеть в нем признаки того, о чем говорил Льюс. Что ж, в конце концов все возможно. Но сам он никогда не узнает окончательный ответ на эту загадку. Во всяком случае, тому, что написано в бумагах Майкла, он по-настоящему не верил. Они ведь всегда выдают себя, не могут не выдавать, потому что иначе они просто не смогут добиться своего. Майклу же, это ясно с первого взгляда, нечего выдавать. Но сестренка-то знает, что в этих бумагах, а ведь она не настолько искушена в этом, как мужчины, которые прожили шесть долгих лет почти исключительно в обществе других мужчин. Сомневается ли она насчет Майкла? Ответ здесь может быть только один: конечно, сомневается. В таких обстоятельствах любой засомневается, а она к тому же в последнее время и в самой себе-то не уверена. Но пока что между ней и Майклом ничего не случилось. Так что время у него еще есть.
– А вот как вы думаете, – начал он с трудом, но вполне отчетливо выговаривая слова, – сестренка знает, что мы все влюблены в нее?
Бенедикт посмотрел на него остекленевшими глазами.
– Не влюблены, Нейл! Просто любим. Любим, и любим, и еще раз любим…
– Ну, поскольку она – первая женщина за последнее время, с которой мы так помногу общаемся, – высказался Майкл, – то было бы странно, если бы мы не любили ее. Она очень милая.
– Ты считаешь, что она милая, да, Майкл? В самом деле считаешь?
– Да.
– Не знаю. Милая – мне кажется, не то слово, Я как-то всегда считал, что милая… ну, когда можно прижать, потискать, что ли… Всякие там курносые носики, веснушки, очаровательное хихиканье и прочее. Ну, в общем, сам знаешь. А она – совсем другое дело. Когда первый раз увидишь ее – кажется, она сплошь состоит из крахмала и стали, а язык у нее – как у торговки с базара, но при этом аристократки, И она не хорошенькая. Привлекательна фантастически. Но не хорошенькая. Нет, я не могу сказать, что милая – это подходящее для нее определение.
Майкл поставил стакан и немного подумал, потом улыбнулся и покачал головой.
– Если ты, Нейл, увидел ее именно такой, как ты описываешь, значит, Ты действительно был сильно болен. По-моему, она – прелесть. Глядя на нее, мне хочется смеяться – не над ней, а из-за нее, потому что она есть. Нет, я не увидел тогда, вначале, в ней никакого крахмала и стали, а вот сейчас вижу. Для меня она была милой.
– А сейчас тоже милая?
– Ну я же сказал, разве нет?
– А как ты думаешь, она знает, что мы влюблены в нее?
– Не в том смысле, в каком ты имеешь в виду, – решительно сказал Майкл. – Она – человек, занятый своим делом, и не мечтает всю дорогу о любви. Нельзя видеть в ней школьницу с узким умишком. И вообще, у меня такое странное предчувствие, что если поставить ее перед выбором, она в конечном счете предпочтет свою работу всему остальному.
– Не существует женщины, которая не выбрала бы замужество, если предоставится хорошая возможность, – возразил Нейл.
– Почему же?
– Для них для всех главное – любовь. Майкл с сожалением посмотрел на него.
– Ой, Нейл, да перестань ты! Пора бы уж наконец повзрослеть. Ты хочешь сказать, что мужчины не могут жить для любви? Но любовь бывает разная – всех форм и размеров – и для мужчин и для женщин.
– А ты-то откуда знаешь? – разозлился Нейл, не в силах совладать с ощущением, будто его только что отшлепали. Нечто похожее он чувствовал иногда в присутствии отца. А это совершенно недопустимо. Майкл Уилсон – никоим образом не Лонглэнд Паркинсон.
– Не знаю, откуда, – сказал Майкл. – Это что-то вроде инстинкта. Что еще это может быть? Я, конечно, не считаю себя специалистом, но просто существуют вещи, которые легко понимаешь, о них не надо узнавать. Человек просто находит себе подобных, но при этом все люди разные, – он встал и потянулся. – Я на секунду отойду. Посмотрю, как там Наггет.
Когда Майкл через несколько минут снова появился в комнате, Нейл с явной насмешкой взглянул на него. Он сотворил себе третий стакан чрезвычайно простым способом: выплеснул грязную воду из-под акварели и налил в банку виски.
– Давай выпьем, Майкл, – вздохнул он. – Я подумал, что еще один стаканчик не помешает. У меня праздник.
Глава 5
В час ночи сестру Лэнгтри разбудил звон будильника – она поставила его на это время, потому что ей необходимо было проверить Наггета, – как раз к этому часу у него должно было наступить облегчение. К тому же, покинув отделение, она не могла отделаться от ощущения, что каким-то образом все должно было сегодня идти не так, как обычно, и это тревожило ее. В общем, пойти и проверить не помешает.
Еще со времен стажерства сестра Лэнгтри приучила себя не лежать в постели, а вставать быстро, без промедления, так что она сразу же соскочила с кровати и принялась переодеваться в брюки и куртку, даже не позаботившись поддеть сначала нижнее белье. Затем натянула тонкие носки и завязала шнурки на дневных туфлях. В такое время никому не придет в голову поинтересоваться, соответствует ли ее одежда установленным предписаниям. Часы и ключи лежали на бюро вместе с фонариком. Она положила их в один из четырех накладных карманов куртки и тщательно застегнулась. Так. Все готово. Остается только помолиться Богу, чтобы в отделении все оказалось тихо и спокойно.
Когда она проскользнула за занавес у входа и на цыпочках прошла по коридору, все было очень тихо – слишком тихо, как будто все здесь застыло в неподвижности. Чего-то недоставало, а что-то, наоборот, было лишним, и все вместе создавало впечатление несвойственного этому месту отчуждения. Но через несколько секунд она поняла, что было не так! не хватало звуков дыхания спящих людей, а из-под двери Нейла пробивался узкий луч света и слышалось тихое бормотание голосов. Только две сетки были опущены – над Мэттом и Наггетом.
Подойдя к кровати Наггета, она отодвинула ширму настолько бесшумно, что он не мог услышать ее, но когда она взглянула на него, глаза его оказали: широко раскрыты и слабо блестели в полумраке палаты.
– До сих пор еще не вытошнило? – шепотом спросила она, проверив, что в тазу под полотенцем ничего нет.
– Нет, все в порядке, сестренка. Давно уже вытошнило. Майкл принес мне другой таз, – голос его был едва слышен, измученный и слабый.
– Голова получше?
– Намного.
Она занялась измерением пульса, температуры, давления, потом при свете фонарика занесла результаты измерений в карточку, привешенную к его койке.
– Как насчет чашки чая, Наггет? Я сделаю.
– Еще бы! – голос его звучал уже покрепче, как будто сама мысль о чае придала ему сил. – У меня вкус во рту, как в клетке у попугая.
Она улыбнулась и пошла на кухню. Никто из них не умел приготовить чай так, как это делала она, ловко и экономно. Это умение выработалось у нее за долгие годы практики в бесчисленных кухнях, начало которой восходило к мучительным до слез дням ее стажерства. И если вместо нее чаем занимался кто-нибудь из мужчин, без случайностей не обходилось: то просыпалась заварка, то выкипала вода или заварочный чайник оказывался перегрет. Но когда чай заваривала она, это было настоящее произведение искусства. И теперь сестра Лэнгтри с молниеносной скоростью вернулась в палату с дымящейся кружком в руках. Она поставила чай на тумбочку, помогла Наггету сесть, а затем пододвинула стул к кровати и сидела рядом с ним, пока он жадно пил, нетерпеливо дуя на поверхность, чтобы жидкость поскорее остыла, и делая частые, мелкие, как птичка, глоточки.
– Удивительно, сестренка, – начал он, отставив кружку, – когда боль сидит в голове, мне кажется, я до конца жизни не забуду, что это такое, и смогу часами описывать ее, так как я описываю мои обычные боли. Но как только она уходит, я не вспомню, что же я хотел сказать, кроме одного слова: ужасно.
Она улыбнулась. – Так устроены наши мозги, Наггет. Чем болезненнее воспоминание, тем быстрее мы теряем ключ от той клетки, где оно сидит. Это совершенно нормально и правильно, что мы забываем все самое страшное. И как бы мы ни старались, нам все равно не удастся воссоздать в памяти наши впечатления в их первоначальной остроте. Да мы и не должны этого делать, хоть это и свойственно человеческой природе. Но, по крайней мере, не стоит копаться в воспоминаниях слишком уж усердно и часто – просто чтобы окончательно не запутаться в самом себе и в жизни. Надо забыть про боль! Она прошла! Разве не это самое важное?
– Клянусь Богом, вы правы, сестренка! – пылко подтвердил Наггет.
– Еще чаю?
– Нет, спасибо. В самый раз.
– Тогда стаскивайте ноги с постели, и я помогу вам встать. Уснете, как младенец, когда смените пижаму, да еще в перестеленной кровати.
Он уселся, дрожа от холода, на стул, а она перетряхнула и снова постелила простыни, затем помогла ему облачить свои костлявые конечности в чистую пижаму, уложила поудобнее и, улыбнувшись на прощание, опустила противомоскитную сетку.
Беглый взгляд в сторону Мэтта убедил ее, что он спит, но в весьма необычной непринужденной позе. Нижняя челюсть слегка отвалилась, и рот раскрылся, из горла доносились звуки, подозрительно похожие на храп. Кроме того, из-под простыни виднелись голые плечи и грудь. Но спал он настолько глубоко, что тревожить его не было никаких оснований. И вдруг нос ее наморщился, она застыла, совершенно потрясенная: от него исходил явный запах спиртного!
Нахмурившись, она обвела взглядом пустые кровати, а затем решительно повернулась и быстро направилась к комнате Нейла. Даже и не подумав постучать, она открыла дверь и, не давая им опомниться, заговорила:
– Вот что, приятели, хоть я и терпеть не могу выступать как старшая сестра, но играть надо честно, сами знаете!
Нейл в удобной позе расположился на кровати, Бен сидел на стуле, оба совершенно расслабленные и осоловевшие. Рядом на столе стояли две бутылки «Джонни Уокера», одна пустая, другая начатая.
– Идиоты! – рявкнула она. – Вы что, хотите, чтобы нас всех отправили под трибунал? Откуда вы это взяли?
– А добрый полковник нам помог, – пролепетал Нейл, с трудом справляясь со словами.
Она плотно сжала рот.
– Если у полковника хватило ума дать вам спиртное, Нейл, вам бы следовало иметь его побольше, чтобы отказаться. Где Льюс и Майкл?
Нейл глубоко задумался, потом с многочисленными паузами выговорил:
– Майкл принимает душ. Никаких забав на вечеринке. Льюса здесь не было – он прямо пошел спать. Он обидчивый.
– Льюса в постели нет и в палате тоже.
– Тогда я пойду и найду его вам, сестренка, – не отставал Нейл, силясь подняться на ноги. – Беи, я ненадолго. Я должен привести сестренке Льюса. Сестренка хочет Льюса. Я не хочу Льюса, а вот сестренка хочет. А почему – до меня никак не доходит. Пожалуй, мне следует сначала немножко поблевать.
– Попробуйте только, и я вас ткну в это носом! – свирепо закричала она. – Оставайтесь на своем месте! В том виде, в каком вы сейчас находитесь, вы даже самого себя не найдете! Ух, как мне вас всех поубивать хочется! – злость ее начала спадать, раздражение уступало место нежности. – А сейчас будьте молодцами и по-быстрому уберите следы дебоша. Уже давно за полночь!
Глава 6
В поисках Льюса и Майкла сестра Лэнгтри зашла на веранду и осмотрела каждый уголок, но веранда была пуста, и тогда она отправилась в душевую, как солдат, отпечатывая шаг. Голова ее была поднята, плечи оттянуты назад. Она по-прежнему кипела гневом. Какая муха укусила их сегодня, что они вели себя, как невменяемые? Даже и полнолуния-то никакого нет. И от населенных корпусов отделение «Икс» отстоит достаточно далеко. Она до такой степени углубилась в размышления, что не заметила, как налетела на бельевую веревку. Выпутываясь из полотенец, рубашек, брюк и шорт, она проклинала все на свете. Раздражение ее дошло до такой степени, что она не в состоянии была увидеть забавную сторону происшествия, а просто повесила все заново и пошла дальше.
Приземистое строение душевой смутно замаячило впереди. Помещение представляло из себя нечто вроде сарая с деревянной дверью, которая открывалась вовнутрь. Вдоль одной стены были устроены души, напротив стояли несколько тазов, а дальше, в глубине – корыта для стирки белья. Никаких перегородок или стоек в душевой не было, так что спрятаться здесь не удалось бы. Пол был покатый, понижаясь к середине помещения, там, где располагался сток, и со стороны душей был всегда мокрым.
По ночам в душевой всегда горела слабая лампочка, но в последнее время сюда редко кто заходил после наступления темноты, поскольку мужчины отделения «Икс» брились и принимали душ по утрам, а уборная находилась в отдельном хлипком строении.
Вокруг была кромешная тьма, без каких-либо признаков луны на небе, так что сестре Лэнгтри не составляло труда увидеть то, что происходило внутри. Жуткая сцена в душевой предстала перед ее глазами, как спектакль, разыгрываемый на театральных подмостках перед публикой в зрительном зале. Вода тонкой струйкой стекала из забытого душа. В дальнем углу душевой стоял Майкл, обнаженный и мокрый, он, как загипнотизированный, не сводил глаз с Льюса, который находился в пяти футах от него, тоже голый и сильно возбужденный. На губах его играла улыбка.
Они не заметили ее появления; и она вдруг в ужасе почувствовала, что все это уже было, что вся сцена представляла из себя нечто иное, как изощренное повторение того эпизода на кухне. Мгновение сестра Лэнгтри стояла, оцепенев, и вдруг поняла, что не сможет справиться сама, что у нее не хватает для этого ни опыта, ни понимания происходящего. Тогда она повернулась и бросилась бежать в сторону отделения, бежать так, как никогда раньше в жизни не бегала. Взлетев по ступенькам, она метнулась через палату мимо койки Майкла и ворвалась в комнату Нейла.
Оба, и Нейл и Бенедикт, сидели точно в тех же позах, как она их оставила. Неужели прошло так мало времени? Нет, кое-что все-таки изменилось. Бутылки и стаканы исчезли. Будь они прокляты, они же напились! Кажется, все сегодня напились!
– В душевую! – сумела выговорить она. – Скорее!
Нейл, как будто бы начал трезветь, по крайней мере, он смог встать и двигался быстрее, чем, она предполагала, он способен. Бенедикт тоже вроде бы неплох. Она погнала их, как овец, через палату, вниз по ступенькам и дальше по дорожке, ведущей к душевой. Нейл тоже запутался в одежде, висевшей на веревке, и упал, но она не стала ждать, пока он поднимется, схватила за руку злополучного Бенедикта и подтолкнула его вперед.
Ситуация в душевой несколько изменилась. Теперь оба были похожи на борцов на ринге, они кружили друг вокруг друга, согнув ноги и вытянув вперед руки. Льюс продолжал улыбаться.
– Ну, что же ты, любовь моя? Вперед! Ты же сам знаешь, что хочешь! В чем же дело, может быть, ты боишься? Такой большой в тебя не влезет? Ну-ну, давай, не бойся! Зачем притворяешься, я же все про тебя знаю!
На первый взгляд лицо Майкла было очень спокойным и отстраненным, но это была маска, под которой пылало нечто огромное и страшное, хотя Льюс как будто ничего не замечал или не обращал внимания. Майкл молчал и ничем не показывал, что вообще слышал излияния Льюса; казалось, он его даже не видел, так он был поглощен происходившей в нем борьбой мыслей и чувств.
– Прекратите! – резко крикнул Нейл. Наваждение немедленно разрушилось. Льюс резко повернулся и увидел три фигуры, появившиеся в дверях. Майкл еще какое-то время сохранял позу самообороны, а затем отшатнулся, прислонился к стене и замер, тяжело дыша, как будто вместо легких у него были кузнечные мехи. Внезапно его начала бить дрожь, которую ему не удавалось унять, зубы застучали, грудная клетка вздымалась под кожей при каждом вдохе и выдохе.
Сестра Лэнгтри выступила из-за спины Льюса, и Майкл наконец увидел ее. По лицу его заструился пот, рот открылся в мучительном желании сделать глубокий вдох. С трудом осознавая сам факт ее присутствия, он бросил на нее взгляд, в котором нельзя было не увидеть страстного призыва, постепенно уступившего место выражению безнадежности. Он отвернулся и закрыл глаза, словно ничего уже не имело значения. Все тело его обмякло, он не падал лишь только потому, что стена сзади поддерживала его, и казалось, силы покидают его настолько быстро, что он буквально уменьшался на глазах. Сестра Лэнгтри отвернулась.
– Все мы не в том состоянии, чтобы обсуждать происшедшее прямо сейчас, – обратилась она к Нейлу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38