не оставляйте меня наедине с этой фурией. Я сейчас слабый, сопротивления оказать не смогу. Добьет ведь.
– Не слухайте его, – мягко, но крепко положила руку на рот мужа Людмила, – что я, фашист что ли какой, раненых мужей добивать? Если скажет, на что деньги истратил, то и пальцем не трону.
– Да, тебе скажи, – заныл Толик, – ты не только меня,
но и его прибьешь. А он – нежный, грубого обращения ну никак не терпит, в отличии от меня.
– Да скажешь ты мне, кто «он», или нет? – опять взвилась Людмила, – че-то купил, а мне не признается, – слезливо пожаловалась она Комарову, – и где спрятал, не говорит. Ну прям убила бы! Рыбьего Глаза на него нету!
«И эта про то же, – недовольно отметил про себя Комаров, – человек, можно сказать, кровью истекает, а она – шуточки шутить».
В этот момент женщина широко замахнулась на мужа, но на полпути вспомнила, что обещала его пока не добивать и остановилась.
– А может, он машинку и купил? – улыбнулась Калерия, – купил, а не говорит. Сюрприз готовит.
– Сразу видно, что замужем никогда не была, – уколола наивную девушку Людмила, – когда это мужья ценой собственного здоровья благородные поступки скрывали? Сюрприз! Знаешь ты, сколько сюрпризов эти супостаты в день преподносят! К тому же в школе у меня по русскому языку твердая четверка была. Если бы это была машинка, то он говорил бы «и ее прибьешь», а он говорит «его». Нет, не машинку. Если только какую машинку мужского рода не придумали. И то нереально. Даже машина мужского рода стирать не будет. Все они такие, мужики, хотя бы и автоматические. Говори быстро, на что деньги потратил, – вновь рассвирепела она и хорошенько тряхнула за плечи супруга.
Супруг тоненько, театрально вскрикнул, вытращил глаза, немного повращал зрачками, издал протяжный, душераздирающий стон и затих.
– Чего это с ним? – с недоумением посмотрела на Калерию Людмила.
– В обморок упал, – пощупала пульс пострадавшего Калерия, – ты его тряхнула сильно, а он крови много потерял. К тому же болевой шок.
– И что теперь?
– Инвалидность, – едва сдерживая улыбку, предрекла Калерия.
– А кто же за кабанчиком убирать будет? – не поверила в страшное будущее Людмила.
– Ты и будешь. И за кабанчиком, и за мужем, и снег с крыши.
– Нет, я так не согласная, – испугалась женщина, – может, вылечишь? Мы же с тобой в одном классе учились. Помоги, я в накладе не останусь.
– Все от тебя теперь зависит, – строго произнесла Калерия, – я буду каждый день ходить, перевязки делать, а ты следи внимательно: не кружится ли голова у него, не тошнит ли. Вполне может быть сотрясение.
– От половника?
– Причем здесь половник? Сама же говоришь, что он упал, когда от бульона спасался. А самое главное – полный покой. Смотри, чтобы дети нервы не мотали. Не шумите при нем и не ругайтесь. Вот в себя немного придет – тогда уж и разбирайтесь, и допросы ведите. А сейчас, дня три как минимум, полный покой.
Калерия выгнала из комнаты Костю и Людмилу, привела в чувство Толика и сделала перевязку. Потом она рассказала Людмиле, как ухаживать за больным, попрощалась и увела с собой Комарова.
– О чем вы тут с ней говорили? – ревниво спросила мужа Людмила.
– Ни о чем. Лечила она меня, и все, – сурово ответил супруг.
– Только о лечении и говорили? – с сомнением в голосе переспросила Людмила.
– Ну. Она тебе сказала, что мне полезно водку пить?
– Водку? – всплеснула руками жена, – это зачем еще?
– Для скорейшего выздоровления и восстановления крови в организме. Вон сколько ты кровюки из меня выпустила.
– Так может, не водку пить нужно? Я слыхала, сок гранатовый или вино красное.
– Во-во, и вино тоже.
– Так может, скажешь, на что деньги истратил? – немного помолчав, попросила жена.
– Не, не скажу, – не сдавался муж, – вот пока не отлютуешь по полной программе, не скажу.
– Так я уже почти отлютовала. Видишь, добрая какая сижу.
– Не, еще не добрая.
– Ну хоть на какую букву?
– На какую букву не скажу, а намекнуть – намекну. Вещь хорошая. Все-все делать умеет. И я, и ты вместе взятые столько не умеем, сколько он может.
– И стирать? – всколыхнулась Людмила.
– Не, стирать не может, – казалось, сам удивился неумению стирать неведомой покупки Толик, – но научить стирать может.
– Кухонный комбайн, что ли? – неуверено предположила Людмила.
– Бери выше, – торжествующе улыбнулся Толик, и видя, что жена действительно почти отлютовала, быстренько воспользовался моментом: – а теперь, сбегай-ка за красненьким! А то голова от потери крови кружится.
– Много вина-то надо? – подобревшим голосом поинтересовалась Людмила.
– По стакану на каждый потерянный миллиграмм крови, – авторитетно заявил больной, и для достоверности добавил: – только смотри, все сразу мне не давай. Это же не просто вино, а лекарство. Его и принимать надо как лекарство – по стакану четыре раза в день за полчаса до еды.
* * *
– Здорово она его, – сочувствующе произнес Комаров уже на улице, – даже сознание от боли потерял! Я бы сажал за такое.
– Не сажай, – усмехнулась Калерия, – никакого сознания он не терял. Я хоть и не профессор, а симуляцию от настоящего обморока отличить смогу.
– Так что же ты сразу не сказала? – остановился Костя.
– Жалко было, деньги-то он не на водку потратил. Вот пожалеет она его, полечит, может и не будет больно ругаться.
– Интересно, на что же потратил деньги Маркелов, – устало вздохнул Костя.
По правде сказать, усталость он сымитировал. Ему самому было до смерти интересно, на что спустил столь внушительную сумму муж Людмилы.
– На компьютер, – спокойно ответила Калерия.
– А ты откуда знаешь? – остановился Комаров.
Калерия рассказала, что когда она выставила из комнаты его с Людмилой, несчастный быстро пришел в себя и поведал медсестре всю правду. Оказывается, мечта купить хоть простенький компьютер давно точила бездушным червем его душу. А тут как раз с ними в поездку навязался директор школы – область выделила ему денег на покупку одного приличного компьютера в компанию к старенькому, видавшему виды. Сам не понимая, что делает, Толик храбро залез в давно известный ему тайник жены и рассовал по карманам заветные пятидесятирублевки и сотни.
На фирме, где отоваривался директор школы, выбор был более, чем богатый. Нашлись компьютеры и для школы, и для Толика. Еще один человек, приехавший в город на той же машине, отоварился набором чистых дискет. Но об этом человеке Калерия ничего не сказала Комарову. Зачем? Покупка компьютера для школы – дело гораздо более важное, интересное и значимое. Оно символизирует стремительный бег прогресса. Оно готовит нас к тому времени, когда любой школьник будет управляться со сложнейшей машиной лучше, чем старушка со спицами. Или младенец с грудью. Или кошка с оставленным без присмотра ведерком только что наловленных карпов. А что символизирует покупка набора чистых дискет человеком, выбравшим для воплощения в жизнь своих преступных целей совхоз имени Но-Пасарана?
* * *
Сегодня в сельпо было настоящее светопреставление: привоз даже в наше, обеспеченное продуктами питания время, есть привоз. И ни одна порядочная сельчанка не пропустит день привоза: в этот день и продукты свежее, и выбор больше, и более расторопные товарки не успеют захапать самую чистую крупу и самые дешевые конфеты.
Совершенно забулдыжного вида мужичонка долго топтался возле прилавка, колеблясь, видимо, между двумя видами одинаково й по цене и качеству беленькой, потом решительно встал в очередь, чего местные гордые внуки Адама отродясь не делывали.
– Мне вон тех, желтых, – робко попросил он тетю Наташу.
Тетя Наташа годилась многим покупателям в дочки, но раз заведено было звать продавщицу местного сельпо тетей, то все ее так и называли. Это была дань подзабытому «товарищ продавец», ну привыкли русские люди обращаться к торговой братии словосочетанием, и ничего поделать с этим было нельзя.
– «Лимонной», что ли? – не поняла тетя Наташа, – она дорогая. Возьми лучше «Забойную».
– Не, даже притопнул ногой от досады мужик, – мне конфеток. Шоколадных, – почти шепотом добавил он, побледнев от столь крамольного желания.
– Да ты че? – не сдавалась продавщица, – разве это закусь? Вон сырки «Дружба» залежались, самое оно для этого дела. Да паштет шпротный скоро просрочится. Нет, ты как хочешь, а «Лимонных» не дам. Бабам их для хорошего дела не хватает, а ты самогонку заедать.
– Да не на закусь мне, – прохрипел совсем скурежившийся мужичок, – мне для этого… Другого дела.
– А-а-а, – протянула тетя Наташа, с интересом разглядывая мужичка, – и ты влип. Тогда тебе тем более не «Лимонных» надо. Они соевые, соевые не пойдут.
– Как соевые? Кориченные же сверху, – прорезался голос у покупателя.
– Коричневые, да не шоколадные. Дерьмо тоже коричневое. Тебе вон тех надо, рублей за семьдесят. А еще лучше, купи «Красных шапочек». Дорогие, зато надежные. Зараз отлипнет.
– «Шапочек»? Почем они?
– Сто двадцать. Кило, как обычно?
– Ты че? Сто двадцать! Это же почти три «Забойных»! Может, все-таки «Лимонные» сойдут?
– Ни-за-что! Только зря потратишься. Все равно шоколадных покупать придется. Я-то уж знаю, не ты первый, не ты последний. Слушай, я знаю, твоя Петровна «Ромашки» уважает. Они и не дорогие. Бери «Ромашки», и иди, очередь собрал.
Мужик оглянулся. За ним действительно стояло человек пять. Люди стояли молча, с интересом вникая в суть беседы продавщицы с покупателем.
– Давай «Ромашек», – согласился мужик, чтобы быстрее окончить эту пытку. – В мой пакет.
Расплатившись, он спрятал целофановый мешок с добычей за полу засаленного пиджачонки и выскользнул за дверь.
– Хоть бы и мой налево сходил что ли, – хохотнула бабенка из очереди, – давно настоящими шоколадными не баловалась.
Три дня назад мужик действительно сходил налево. И сходил-то неудачно, по-пьяной лавочке, ни удовольствия, ни воспоминаний. А кило шоколаду все равно покупай! ЕМУ неважно, было удовольствие, или нет. ЕМУ главное – расплата.
Глава 3
О умных козлах и непокорных мужьях
На таможенный пост Бес прибыл ночью. Ночь была безветренная, морозная, светлая. Звезды в небе, словно старые сплетницы, сгрудились в созвездия и с холодным интересом заглядывали в глаза Бесу. Ближе к линии горизонта звезд было меньше, на каком-то этапе они вообще пропадали, а потом появлялись снова, но уже в гораздо меньшем количестве и худшем качестве. А впрочем, это уже были не звезды, а огни Но-Пасарана.
Если бы Бес был романтиком, он бы решил, что вся эта картина сильно смахивает на иллюстрацию к сказке Гоголя. Но Бес ни в малейшей степени не страдал этой дамской болезнью, поэтому не особенно удивился даже нелогичному, если не сказать больше, поведению таможенника, который молча и зло протирал ветровые стекла каждому задерживаемому автомобилю.
Бес еще раз окинул взглядом небо, посмотрел на странного таможенника и коротко, только для себя произнес:
– Мне здесь нравится.
Уже в дороге он решил, что по сути, судьба сама подобострастно расстелила перед ним ковровую дорожку к воплощению его планов. И действительно: зачем делать то, что он хотел сделать явно, когда это можно сделать скрытно? Зверь всегда сильнее, если он до поры, до времени невидим другими.
Бес великолепно умел двигаться в темноте. Глаза его еще верно служили свою службу, интуиция могла сравниться разве только что с бортовым компьютером космической станции. Поэтому он почти без плутаний нашел то, что искал. Бес немного взлохматил волосы, лег на снег, покрутился, встал состроил жалкую мину и постучался в дверь. Над дверью мигала веселеньким, но неисправным неоном вывеска «Улыбка».
* * *
Приближалось время обеда, и Костя отправился по направлению к своему дому. Обедал он на квартире. Во-первых, от отделения милиции до дома было всего ничего ходьбы. Во-вторых, его квартирная хозяйка, Анна Васильевна, с удовольствием готовила для постояльца за вполне уверенную плату, в-третьих, если бы Костя обедал вне дома, то и Печной дед оставался бы голодным, так как Анна Васильевна и не догадывалась о том, где скрывается от нее непокорный свекор и что он уминает ее борщи наравне с постояльцем. В-четвертых, рабочий график Комарова был свободный, если бы он сутками сидел в кабинете и ждал поступления жалоб, то быстро бы обленился, растолстел и стал бы походить на равнодушного ко всему, кроме сала Ведерко. В-пятых, сегодня приехал Кирилл, и Косте не терпелось продолжить вчерашний спор.
Уже подходя к забору, Комаров услышал голос брата.
– Пропустишь ты меня, или нет, скотина безмозглая.
Кирилл был явно раздражен. Вслед за словами послышался топот, звук падающего тела и легкий стон.
– Пошел вон! Весь кобчик из-за тебя отбил. Выпустишь ты меня, или нет? Ну нет у меня сена, или что вы там любите, нет. Хочешь конфетку? Не хочешь? Пропусти! Брысь, фу, тпру, кыш, вон отсюда! Как вас там еще прогоняют?
Костя подошел к самому забору, встал на цыпочки и заглянул во двор. На скользком, заледеневшем пятачке лежал, приподнявшись на локтях, Кирилл. На расстоянии вытянутой ноги от него стоял Мухтар. Козел наклонил голову с загнутыми рогами и строго взирал на брата хозяина.
– Ко мне, Мухтар, – тихо сказал Костя, не заходя во двор.
Кирилл и козел одновременно повернули голову в направлении голоса. Взгляд козла несколько подобрел, хвостик-капелька радостно задергался при виде хозяина. Но от жертвы своей он не отошел ни на шаг.
– Это свой, Мухтар, вольно, – скомандовал Костя.
Мухтар внимательно наклонил голову, пристально посмотрел Кириллу в глаза и снова перевел взгляд на хозяина.
– Свой, свой, брат это мой, Кирилл, – терпеливо объяснял ему Костя.
Только после десятикратного повторения команды «свой» Мухтар соблаговолил отойти от поверженной жертвы. Костя зашел во двор, потрепал верного козла по холке и показал на Кирилла:
– Запомни, Мухтар, это – друг. Слушайся его, как меня. Или хотя бы как Калерию. Понял? Как меня или Калерию!
Козел немного подумал и резко дернул головой. Костя принял это дерганье за кивок, оставил напарника в покое и подошел к брату.
– Не больно он тебя?
– Ты что, думаешь, что я позволю какому-то козлу положить меня на обе лопатки? – обиделся Кирилл, – просто я поскользнулся. А ты что, серьезно с ним разговаривал?
– Конечно, серьезно!
– И ты думаешь, он тебя понял?
– Это очень умный козел, – попытался втолковать брату Костя, – он не только команды многие знает, но и слова понимает. Вот ты думаешь, почему он на тебя напал?
– Думаю, – глубокомысленно потер Кирилл лоб пальцем, – что напал он на меня по причине склочности характера и злобности натуры.
– А вот и нет! Он видел, что ты вышел из моего дома в мое отсутствие и попытался задержать тебя. Задержать, как хорошо обученная овчарка.
– Здрасти! – развел руками Кирилл, – ты еще скажи, что используешь эту скотину в качестве служебной собаки!
Ответить Костя не успел, потому что Мухтар неожиданно резво подскочил к Кириллу и попытался ударить его в живот копытом.
– Вот видишь? – воскликнул Кирилл, прячась от неожиданности за Костю, – а чего он сейчас на меня наезжает? Хозяин же дома!
– Он не наезжает, – едва сдерживал смех Костя, – он тебе лапу подает, как своему. Ты же сам сказал «здрасти». А воспитанные существа отвечают на приветствие, даже если они облечены в шкуру козла.
– Лапу? – озадаченно переспросил Кирилл, – скажешь тоже.
– Попробуй еще раз.
– Здрасти, – с неверием в голосе попробовал Кирилл.
Мухтар так же резво взбрыкнул копытцем, пытаясь попасть в руку Кирилла. Кирилл неуверено покачал козлиную лапу и с недоумением посмотрел в глаза брата:
– Ты меня разыгрываешь?
– Отчего ты взял?
– Такого просто не может быть. Здесь какой-то фокус, мистификация.
– Мухтар, лежать, – вместо ответа скомандовал Костя.
Козел послушно лег, поджав под себя передние лапы и равнодушно отвернув в сторону голову с тяжелыми рогами.
– Мухтар, встать!
Козел глубоко вздохнул, с укором взглянул на хозяина и неохотно встал.
– Ко мне, Мухтар.
Козел подошел к хозяину и ткнулся ему в ладонь влажным прохладным носом.
– Мухтар, след, – совсем зарвался Костя.
Козел поднял на него свои полные вековой мудрости глаза, немного погипнотизировал хозяина взглядом, потом повернулся спиной и отошел в дальний угол забора.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Аниськин и шантажист'
1 2 3 4 5
– Не слухайте его, – мягко, но крепко положила руку на рот мужа Людмила, – что я, фашист что ли какой, раненых мужей добивать? Если скажет, на что деньги истратил, то и пальцем не трону.
– Да, тебе скажи, – заныл Толик, – ты не только меня,
но и его прибьешь. А он – нежный, грубого обращения ну никак не терпит, в отличии от меня.
– Да скажешь ты мне, кто «он», или нет? – опять взвилась Людмила, – че-то купил, а мне не признается, – слезливо пожаловалась она Комарову, – и где спрятал, не говорит. Ну прям убила бы! Рыбьего Глаза на него нету!
«И эта про то же, – недовольно отметил про себя Комаров, – человек, можно сказать, кровью истекает, а она – шуточки шутить».
В этот момент женщина широко замахнулась на мужа, но на полпути вспомнила, что обещала его пока не добивать и остановилась.
– А может, он машинку и купил? – улыбнулась Калерия, – купил, а не говорит. Сюрприз готовит.
– Сразу видно, что замужем никогда не была, – уколола наивную девушку Людмила, – когда это мужья ценой собственного здоровья благородные поступки скрывали? Сюрприз! Знаешь ты, сколько сюрпризов эти супостаты в день преподносят! К тому же в школе у меня по русскому языку твердая четверка была. Если бы это была машинка, то он говорил бы «и ее прибьешь», а он говорит «его». Нет, не машинку. Если только какую машинку мужского рода не придумали. И то нереально. Даже машина мужского рода стирать не будет. Все они такие, мужики, хотя бы и автоматические. Говори быстро, на что деньги потратил, – вновь рассвирепела она и хорошенько тряхнула за плечи супруга.
Супруг тоненько, театрально вскрикнул, вытращил глаза, немного повращал зрачками, издал протяжный, душераздирающий стон и затих.
– Чего это с ним? – с недоумением посмотрела на Калерию Людмила.
– В обморок упал, – пощупала пульс пострадавшего Калерия, – ты его тряхнула сильно, а он крови много потерял. К тому же болевой шок.
– И что теперь?
– Инвалидность, – едва сдерживая улыбку, предрекла Калерия.
– А кто же за кабанчиком убирать будет? – не поверила в страшное будущее Людмила.
– Ты и будешь. И за кабанчиком, и за мужем, и снег с крыши.
– Нет, я так не согласная, – испугалась женщина, – может, вылечишь? Мы же с тобой в одном классе учились. Помоги, я в накладе не останусь.
– Все от тебя теперь зависит, – строго произнесла Калерия, – я буду каждый день ходить, перевязки делать, а ты следи внимательно: не кружится ли голова у него, не тошнит ли. Вполне может быть сотрясение.
– От половника?
– Причем здесь половник? Сама же говоришь, что он упал, когда от бульона спасался. А самое главное – полный покой. Смотри, чтобы дети нервы не мотали. Не шумите при нем и не ругайтесь. Вот в себя немного придет – тогда уж и разбирайтесь, и допросы ведите. А сейчас, дня три как минимум, полный покой.
Калерия выгнала из комнаты Костю и Людмилу, привела в чувство Толика и сделала перевязку. Потом она рассказала Людмиле, как ухаживать за больным, попрощалась и увела с собой Комарова.
– О чем вы тут с ней говорили? – ревниво спросила мужа Людмила.
– Ни о чем. Лечила она меня, и все, – сурово ответил супруг.
– Только о лечении и говорили? – с сомнением в голосе переспросила Людмила.
– Ну. Она тебе сказала, что мне полезно водку пить?
– Водку? – всплеснула руками жена, – это зачем еще?
– Для скорейшего выздоровления и восстановления крови в организме. Вон сколько ты кровюки из меня выпустила.
– Так может, не водку пить нужно? Я слыхала, сок гранатовый или вино красное.
– Во-во, и вино тоже.
– Так может, скажешь, на что деньги истратил? – немного помолчав, попросила жена.
– Не, не скажу, – не сдавался муж, – вот пока не отлютуешь по полной программе, не скажу.
– Так я уже почти отлютовала. Видишь, добрая какая сижу.
– Не, еще не добрая.
– Ну хоть на какую букву?
– На какую букву не скажу, а намекнуть – намекну. Вещь хорошая. Все-все делать умеет. И я, и ты вместе взятые столько не умеем, сколько он может.
– И стирать? – всколыхнулась Людмила.
– Не, стирать не может, – казалось, сам удивился неумению стирать неведомой покупки Толик, – но научить стирать может.
– Кухонный комбайн, что ли? – неуверено предположила Людмила.
– Бери выше, – торжествующе улыбнулся Толик, и видя, что жена действительно почти отлютовала, быстренько воспользовался моментом: – а теперь, сбегай-ка за красненьким! А то голова от потери крови кружится.
– Много вина-то надо? – подобревшим голосом поинтересовалась Людмила.
– По стакану на каждый потерянный миллиграмм крови, – авторитетно заявил больной, и для достоверности добавил: – только смотри, все сразу мне не давай. Это же не просто вино, а лекарство. Его и принимать надо как лекарство – по стакану четыре раза в день за полчаса до еды.
* * *
– Здорово она его, – сочувствующе произнес Комаров уже на улице, – даже сознание от боли потерял! Я бы сажал за такое.
– Не сажай, – усмехнулась Калерия, – никакого сознания он не терял. Я хоть и не профессор, а симуляцию от настоящего обморока отличить смогу.
– Так что же ты сразу не сказала? – остановился Костя.
– Жалко было, деньги-то он не на водку потратил. Вот пожалеет она его, полечит, может и не будет больно ругаться.
– Интересно, на что же потратил деньги Маркелов, – устало вздохнул Костя.
По правде сказать, усталость он сымитировал. Ему самому было до смерти интересно, на что спустил столь внушительную сумму муж Людмилы.
– На компьютер, – спокойно ответила Калерия.
– А ты откуда знаешь? – остановился Комаров.
Калерия рассказала, что когда она выставила из комнаты его с Людмилой, несчастный быстро пришел в себя и поведал медсестре всю правду. Оказывается, мечта купить хоть простенький компьютер давно точила бездушным червем его душу. А тут как раз с ними в поездку навязался директор школы – область выделила ему денег на покупку одного приличного компьютера в компанию к старенькому, видавшему виды. Сам не понимая, что делает, Толик храбро залез в давно известный ему тайник жены и рассовал по карманам заветные пятидесятирублевки и сотни.
На фирме, где отоваривался директор школы, выбор был более, чем богатый. Нашлись компьютеры и для школы, и для Толика. Еще один человек, приехавший в город на той же машине, отоварился набором чистых дискет. Но об этом человеке Калерия ничего не сказала Комарову. Зачем? Покупка компьютера для школы – дело гораздо более важное, интересное и значимое. Оно символизирует стремительный бег прогресса. Оно готовит нас к тому времени, когда любой школьник будет управляться со сложнейшей машиной лучше, чем старушка со спицами. Или младенец с грудью. Или кошка с оставленным без присмотра ведерком только что наловленных карпов. А что символизирует покупка набора чистых дискет человеком, выбравшим для воплощения в жизнь своих преступных целей совхоз имени Но-Пасарана?
* * *
Сегодня в сельпо было настоящее светопреставление: привоз даже в наше, обеспеченное продуктами питания время, есть привоз. И ни одна порядочная сельчанка не пропустит день привоза: в этот день и продукты свежее, и выбор больше, и более расторопные товарки не успеют захапать самую чистую крупу и самые дешевые конфеты.
Совершенно забулдыжного вида мужичонка долго топтался возле прилавка, колеблясь, видимо, между двумя видами одинаково й по цене и качеству беленькой, потом решительно встал в очередь, чего местные гордые внуки Адама отродясь не делывали.
– Мне вон тех, желтых, – робко попросил он тетю Наташу.
Тетя Наташа годилась многим покупателям в дочки, но раз заведено было звать продавщицу местного сельпо тетей, то все ее так и называли. Это была дань подзабытому «товарищ продавец», ну привыкли русские люди обращаться к торговой братии словосочетанием, и ничего поделать с этим было нельзя.
– «Лимонной», что ли? – не поняла тетя Наташа, – она дорогая. Возьми лучше «Забойную».
– Не, даже притопнул ногой от досады мужик, – мне конфеток. Шоколадных, – почти шепотом добавил он, побледнев от столь крамольного желания.
– Да ты че? – не сдавалась продавщица, – разве это закусь? Вон сырки «Дружба» залежались, самое оно для этого дела. Да паштет шпротный скоро просрочится. Нет, ты как хочешь, а «Лимонных» не дам. Бабам их для хорошего дела не хватает, а ты самогонку заедать.
– Да не на закусь мне, – прохрипел совсем скурежившийся мужичок, – мне для этого… Другого дела.
– А-а-а, – протянула тетя Наташа, с интересом разглядывая мужичка, – и ты влип. Тогда тебе тем более не «Лимонных» надо. Они соевые, соевые не пойдут.
– Как соевые? Кориченные же сверху, – прорезался голос у покупателя.
– Коричневые, да не шоколадные. Дерьмо тоже коричневое. Тебе вон тех надо, рублей за семьдесят. А еще лучше, купи «Красных шапочек». Дорогие, зато надежные. Зараз отлипнет.
– «Шапочек»? Почем они?
– Сто двадцать. Кило, как обычно?
– Ты че? Сто двадцать! Это же почти три «Забойных»! Может, все-таки «Лимонные» сойдут?
– Ни-за-что! Только зря потратишься. Все равно шоколадных покупать придется. Я-то уж знаю, не ты первый, не ты последний. Слушай, я знаю, твоя Петровна «Ромашки» уважает. Они и не дорогие. Бери «Ромашки», и иди, очередь собрал.
Мужик оглянулся. За ним действительно стояло человек пять. Люди стояли молча, с интересом вникая в суть беседы продавщицы с покупателем.
– Давай «Ромашек», – согласился мужик, чтобы быстрее окончить эту пытку. – В мой пакет.
Расплатившись, он спрятал целофановый мешок с добычей за полу засаленного пиджачонки и выскользнул за дверь.
– Хоть бы и мой налево сходил что ли, – хохотнула бабенка из очереди, – давно настоящими шоколадными не баловалась.
Три дня назад мужик действительно сходил налево. И сходил-то неудачно, по-пьяной лавочке, ни удовольствия, ни воспоминаний. А кило шоколаду все равно покупай! ЕМУ неважно, было удовольствие, или нет. ЕМУ главное – расплата.
Глава 3
О умных козлах и непокорных мужьях
На таможенный пост Бес прибыл ночью. Ночь была безветренная, морозная, светлая. Звезды в небе, словно старые сплетницы, сгрудились в созвездия и с холодным интересом заглядывали в глаза Бесу. Ближе к линии горизонта звезд было меньше, на каком-то этапе они вообще пропадали, а потом появлялись снова, но уже в гораздо меньшем количестве и худшем качестве. А впрочем, это уже были не звезды, а огни Но-Пасарана.
Если бы Бес был романтиком, он бы решил, что вся эта картина сильно смахивает на иллюстрацию к сказке Гоголя. Но Бес ни в малейшей степени не страдал этой дамской болезнью, поэтому не особенно удивился даже нелогичному, если не сказать больше, поведению таможенника, который молча и зло протирал ветровые стекла каждому задерживаемому автомобилю.
Бес еще раз окинул взглядом небо, посмотрел на странного таможенника и коротко, только для себя произнес:
– Мне здесь нравится.
Уже в дороге он решил, что по сути, судьба сама подобострастно расстелила перед ним ковровую дорожку к воплощению его планов. И действительно: зачем делать то, что он хотел сделать явно, когда это можно сделать скрытно? Зверь всегда сильнее, если он до поры, до времени невидим другими.
Бес великолепно умел двигаться в темноте. Глаза его еще верно служили свою службу, интуиция могла сравниться разве только что с бортовым компьютером космической станции. Поэтому он почти без плутаний нашел то, что искал. Бес немного взлохматил волосы, лег на снег, покрутился, встал состроил жалкую мину и постучался в дверь. Над дверью мигала веселеньким, но неисправным неоном вывеска «Улыбка».
* * *
Приближалось время обеда, и Костя отправился по направлению к своему дому. Обедал он на квартире. Во-первых, от отделения милиции до дома было всего ничего ходьбы. Во-вторых, его квартирная хозяйка, Анна Васильевна, с удовольствием готовила для постояльца за вполне уверенную плату, в-третьих, если бы Костя обедал вне дома, то и Печной дед оставался бы голодным, так как Анна Васильевна и не догадывалась о том, где скрывается от нее непокорный свекор и что он уминает ее борщи наравне с постояльцем. В-четвертых, рабочий график Комарова был свободный, если бы он сутками сидел в кабинете и ждал поступления жалоб, то быстро бы обленился, растолстел и стал бы походить на равнодушного ко всему, кроме сала Ведерко. В-пятых, сегодня приехал Кирилл, и Косте не терпелось продолжить вчерашний спор.
Уже подходя к забору, Комаров услышал голос брата.
– Пропустишь ты меня, или нет, скотина безмозглая.
Кирилл был явно раздражен. Вслед за словами послышался топот, звук падающего тела и легкий стон.
– Пошел вон! Весь кобчик из-за тебя отбил. Выпустишь ты меня, или нет? Ну нет у меня сена, или что вы там любите, нет. Хочешь конфетку? Не хочешь? Пропусти! Брысь, фу, тпру, кыш, вон отсюда! Как вас там еще прогоняют?
Костя подошел к самому забору, встал на цыпочки и заглянул во двор. На скользком, заледеневшем пятачке лежал, приподнявшись на локтях, Кирилл. На расстоянии вытянутой ноги от него стоял Мухтар. Козел наклонил голову с загнутыми рогами и строго взирал на брата хозяина.
– Ко мне, Мухтар, – тихо сказал Костя, не заходя во двор.
Кирилл и козел одновременно повернули голову в направлении голоса. Взгляд козла несколько подобрел, хвостик-капелька радостно задергался при виде хозяина. Но от жертвы своей он не отошел ни на шаг.
– Это свой, Мухтар, вольно, – скомандовал Костя.
Мухтар внимательно наклонил голову, пристально посмотрел Кириллу в глаза и снова перевел взгляд на хозяина.
– Свой, свой, брат это мой, Кирилл, – терпеливо объяснял ему Костя.
Только после десятикратного повторения команды «свой» Мухтар соблаговолил отойти от поверженной жертвы. Костя зашел во двор, потрепал верного козла по холке и показал на Кирилла:
– Запомни, Мухтар, это – друг. Слушайся его, как меня. Или хотя бы как Калерию. Понял? Как меня или Калерию!
Козел немного подумал и резко дернул головой. Костя принял это дерганье за кивок, оставил напарника в покое и подошел к брату.
– Не больно он тебя?
– Ты что, думаешь, что я позволю какому-то козлу положить меня на обе лопатки? – обиделся Кирилл, – просто я поскользнулся. А ты что, серьезно с ним разговаривал?
– Конечно, серьезно!
– И ты думаешь, он тебя понял?
– Это очень умный козел, – попытался втолковать брату Костя, – он не только команды многие знает, но и слова понимает. Вот ты думаешь, почему он на тебя напал?
– Думаю, – глубокомысленно потер Кирилл лоб пальцем, – что напал он на меня по причине склочности характера и злобности натуры.
– А вот и нет! Он видел, что ты вышел из моего дома в мое отсутствие и попытался задержать тебя. Задержать, как хорошо обученная овчарка.
– Здрасти! – развел руками Кирилл, – ты еще скажи, что используешь эту скотину в качестве служебной собаки!
Ответить Костя не успел, потому что Мухтар неожиданно резво подскочил к Кириллу и попытался ударить его в живот копытом.
– Вот видишь? – воскликнул Кирилл, прячась от неожиданности за Костю, – а чего он сейчас на меня наезжает? Хозяин же дома!
– Он не наезжает, – едва сдерживал смех Костя, – он тебе лапу подает, как своему. Ты же сам сказал «здрасти». А воспитанные существа отвечают на приветствие, даже если они облечены в шкуру козла.
– Лапу? – озадаченно переспросил Кирилл, – скажешь тоже.
– Попробуй еще раз.
– Здрасти, – с неверием в голосе попробовал Кирилл.
Мухтар так же резво взбрыкнул копытцем, пытаясь попасть в руку Кирилла. Кирилл неуверено покачал козлиную лапу и с недоумением посмотрел в глаза брата:
– Ты меня разыгрываешь?
– Отчего ты взял?
– Такого просто не может быть. Здесь какой-то фокус, мистификация.
– Мухтар, лежать, – вместо ответа скомандовал Костя.
Козел послушно лег, поджав под себя передние лапы и равнодушно отвернув в сторону голову с тяжелыми рогами.
– Мухтар, встать!
Козел глубоко вздохнул, с укором взглянул на хозяина и неохотно встал.
– Ко мне, Мухтар.
Козел подошел к хозяину и ткнулся ему в ладонь влажным прохладным носом.
– Мухтар, след, – совсем зарвался Костя.
Козел поднял на него свои полные вековой мудрости глаза, немного погипнотизировал хозяина взглядом, потом повернулся спиной и отошел в дальний угол забора.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Аниськин и шантажист'
1 2 3 4 5