А вскоре нашлась свидетельница, которая своими глазами видела это побоище, и женщина-прокурор, Виктория Харт, – журналист упомянул, что она носит прозвище Хитрая Вики, – приняла решение возбудить против Джозефа Рина уголовное дело. Личность свидетельницы, разумеется, держалась в секрете, но в газете говорилось, что все полагали, что это мужчина. И только сейчас выяснилось: свидетельницей была Кэрол Сесник, медицинская сестра, работавшая в онкологическом отделении Трентонской детской больницы. Бино отложил газету, почувствовав, что слезы начинают щипать глаза. Он знал, что Кэрол ничего не видела и не могла видеть, потому что не была в тот вечер на автостоянке «Кантри-клуба» в Гринборо. Она солгала Виктории Харт, потому что знала: Джо Рина не успокоится, пока не убьет Бино. Поэтому она вызвалась свидетельствовать. Бино будет в безопасности, только когда Джо Рина окажется в тюрьме, – так, наверное, думала Кэрол.
Бино заставил себя пораскинуть мозгами, рассмотреть имеющиеся в его распоряжении факты. Полной уверенности в том, что тела Кэрол и двух копов из Джерси покоятся на дне лифтовой шахты, у него не было, но мы, конечно, помним визит в больницу округа Мерсер Трехпалого Фредди, во время которого он рассказал о том, как братья Рина избавляются от трупов. Можно не сомневаться, что Бино тоже все это хорошо запомнил. Карточный зубр рассказал ему, что обычно они кидают мертвецов в лифтовую шахту. «Никакие копы, – объяснил он, – не захотят лезть в зловонную грязь под кабиной лифта. На то и рассчитывают».
Бино закончил чтение материала об исчезновении Кэрол и принялся просматривать газету в поисках чего-нибудь полезного. Случилось непоправимое. Слезы по-прежнему наворачивались на глаза, но он их утер и заставил себя сосредоточиться. Наконец на двадцатой странице его внимание привлекла фотография фургончика «эконолайн» в Хобокене, на кладбище старых автомобилей. Ниже следовал текст. В фургончике обнаружен некий растафар с тремя пулями калибра девять миллиметров. Баллистики определили, что они выпущены из разных пистолетов. В» крови растафара был найден героин, в связи с чем трентонская полиция подозревала, что это результат разборок из-за наркотиков. Самым интересным во всей истории был факт, что преступление было совершено в ту же ночь, когда исчезла Кэрол. Бино были известны слухи о том, что Томми Рина часто использует за рулем одноразовых водителей и таким образом прячет концы в воду. К тому же не надо платить две или три тысячи долларов. Обычно именно столько стоит в крупном деле работа шофера-эвакуатора. Напрашивался вопрос: может быть, труп растафара в угнанном «эконолайне» – работа Томми Рина? То, что его убили в ту же самую ночь, когда похитили (и, вероятно, тоже убили) Кэрол, делало версию в известной степени правдоподобной.
Бино возвратился к себе в номер и провел час в попытках освежить когда-то бывший превосходным выговор обитателя негритянского гетто. Этому он
научился во время одной из отсидок у сокамерника, мрачного полусумасшедшего громилы, которого звали Амп Хейвуд. С Викторией Харт Бино встретиться, слава Богу, не довелось – он смылся раньше, чем она навестила его в больничной палате, – но на первой полосе газеты красовалась ее фотография. Для женщины-прокурора она выглядела слишком красивой. Правда, прическа скромная, короткая, и взгляд искренний, а вовсе не хитрый. Он свернул газету и сел у телефона. Необходимо было достоверно выяснить, мертва ли Кэрол. Для этого он должен заставить трентонских полицейских исследовать дно шахты лифта. Было два часа ночи, когда он снял трубку и привел в боевую готовность прокурора штата Нью-Джерси.
Потом долго стоял на кухне, перекатывая по лбу бутылку с холодным пивом. В желудке по-прежнему было паршиво, он угрожал взорваться. Неожиданно для себя Бино резко повернулся, и его вырвало в раковину. Плут Роджер не спускал с него глаз. Навострив уши, он сочувственно смотрел на хозяина-мошенника.
– Перестань так на меня смотреть, Роджер! Господи, да ты хуже какой-нибудь католической монахини.
Бино открыл кран с холодной водой и прополоскал рот. Внезапно перед ним возник образ Кэрол. Вспыхнул и заиграл в памяти, бередя душу. Они жили тогда в Аризоне в большом доме, который его отец, Джейкоб, снял в конце сезона «починки крыш». Мошенничества с крышами были делом сезонным – ближе к зиме никто ремонтировать крышу не соглашался, – и в тот год два месяца семья провела в Аризоне, живя в относительном достатке. К ним тогда в первый раз приехала погостить его кузина Кэрол. Ей было шесть лет, ему девять. Они подружились моментально. Ему нравилось ее чувство юмора, а также маленькие, похожие на пылинки веснушки, рассыпанные по вздернутому носику. Но больше всего ему нравилось то, как она на него смотрела. Так, наверное, смотрят на настоящих героев. Это преклонение Бино очень трогало и пробуждало в нем все самое лучшее.
И нельзя сказать, чтобы Кэрол была вся соткана из добродетели, вовсе нет. Не надо забывать, из какой она происходила семьи. Это была уже опытная плутовка, впитавшая жульничество с молоком матери. Мать Бино, в девичестве Сесник, приходилась отцу Кэрол родной сестрой. А Сесники были американские цыгане. Они занимались мошенничеством с картами таро и были превосходными ворами-карманниками. Шестилетняя Кэрол могла очистить ваш карман, и вы бы даже этого не заметили. За первую проведенную вместе зиму она научила Бино многим цыганским трюкам. Днем у них были занятия, мать Бино проводила с ними уроки в жарко натопленном импровизированном классе, который устроила в гараже. А спали они с Кэрол часто не в доме, а в палатке на заднем дворе. Там им нравилось. Однажды он решил ее напугать – рассказал перед сном, что по ночам сюда с гор спускаются медведи и роются лапами в мусоре. Шестилетняя малышка посмотрела на него широко раскрытыми глазами и жалобно пролепетала: «Я очень боюсь медведей, Бино. – Затем она потянулась, обвила его руку и прижалась к ней щекой. – Но я знаю, если они придут, ты меня защитишь». Ну что с этим поделаешь? Конечно, Бино полюбил ее всем сердцем.
На его защиту так свято не надеялся еще никто. Разумеется, никаких медведей и в помине не было, но он пообещал, что никогда не даст ее в обиду, что бы ни случилось. Она так и заснула, держа его руку. Не отпускала до утра.
Бино стало противно, что он ей солгал, и с тех пор всегда он говорил Кэрол только правду. Это была настоящая дружба, единственная искренняя в его жизни. Он никогда не забывал своего обещания защищать сестру. Они были двоюродные, но он всегда считал ее
своей младшей сестрой. Но главное – они были родственные души. И с тех пор никогда не теряли связи. Она приезжала к ним, он тоже ездил погостить к Сесникам на Рождество. Когда Бино сидел в тюрьме Рейфорд во Флориде, она регулярно приезжала его навещать. Кэрол была одной из немногих в семье, кто порвал с жульничеством. Она захотела стать медсестрой и устроилась работать в онкологическое отделение детской больницы. Когда она рассказывала ему о детях, у нее по щекам текли слезы: «Бино, если бы ты их видел. Они… они такие маленькие и такие мужественные. Им больно, Бино, а они терпят. И у них всегда не хватает денег на лечение… Если бы у меня было хоть сколько-нибудь лишних, я бы все отдала им». Бино знал, что Кэрол говорит совершенно искренне, но не мог избавиться от мысли, не пытается ли она этим как-то компенсировать участие ее родственников в преступных махинациях. Несколько лет назад Бино отдал ей свою долю, полученную от двухмесячной аферы с земельными участками, чтобы она смогла оплатить учебу в школе медсестер. И вот теперь она вызвалась лжесвидетельствовать в попытке спасти его от Джо Танцора. Бино знал, что Кэрол мертва. Слезы наворачивались на глаза. Он никак не мог примириться с потерей.
Бино прошел в спальню и плюхнулся на кровать. По щекам текли слезы, увлажняли подушку. Он оплакивал Кэрол, оплакивал себя. Он оплакивал двоих детей, мирно спавших, взявшись за руки, в палатке на заднем дворе двадцать пять лет назад. Через некоторое время ему удалось взять себя в руки и успокоиться. «Она умерла, защищая меня, – думал Бино. – И я тоже не пожалею жизни, чтобы отомстить за нее. Я уничтожу братьев Рина, предварительно унизив. Я разорю их, оставлю без единого цента».
С еще мокрыми от слез глазами Бино Бейтс начал обдумывать план своей последней Большой аферы.
Часть вторая
ПЛАН
Мы все отпетые мошенники, И верить никому из нас нельзя.
Уильям Шекспир
Глава 5
ЗНАКОМСТВО ПРОДОЛЖАЕТСЯ
В девять утра в зале судебных заседаний под председательством Марри Гоулдстона началась процедура выбора последнего члена жюри присяжных. Джерри Коэн с помощниками, загадочно улыбаясь, расположились за длинным, заваленным бумагами столом. Виктория сидела в одиночестве на месте прокурора. Джо Рина отсутствовал. Он в это время доигрывал очередную партию в гольф.
Кандидат в жюри присяжных, которого звали Джино Делафоре, очень ей не нравился. У него были массивные плечи и густые, начинающие седеть черные волосы. Возраст – сорок два года, но в анкете в графе «род занятий» он записал: «Торговец цветами на пенсии». Если бы Виктория Харт подбирала актеров на роль мафиози, она бы обязательно выбрала его, но в качестве второго дополнительного присяжного Дополнительный присяжный назначается на случай замены выбывшего в ходе судебного процесса присяжного основного состава.
этот человек совершенно не годился. Она почти не сомневалась, что Джино Делафоре связан с Джо Рина, но поскольку возможность отвести кандидатуру без указания причины прокурор исчерпала, то ничего сделать было нельзя. Так что задавай вопросы, не задавай – толку никакого. После каждого ее вопроса кандидат в жюри присяжных бросал – как ему казалось, украдкой – взгляд в сторону Джералда Коэна. Видимо, ждал каких-то указаний. В коридоре Дэвид Франфурктер разговаривал по сотовому телефону с полицейским управлением Трентона в надежде получить на Делафоре какой-нибудь компромат. В помещении склада, прямо напротив цветочного магазина Джино, одно время совершались подпольные букмекерские операции – это пока единственное, что ему сообщили. Маловато. Если бы удалось установить хотя бы малейшую связь Делафоре с Джо Рина, у Виктории появился бы обоснованный повод для отвода кандидатуры. Судья Гоулдстон уже начал подавать ей знаки, что пора закругляться.
– Джо Рина или Томми Рина когда-либо покупали в вашем магазине цветы? – спросила Виктория.
Джино Делафоре снова бросил взгляд на Коэна.
– Нет, мэм… вернее, возможно, и покупали, но я просто этого не знал.
– То есть вы признаете, что такое возможно. Верно? Если заглянуть в телефонный справочник Трентона, то обнаружится, что в городе существует около двадцати цветочных магазинов… так что вероятность того, что они делали у вас покупки, равна одной двадцатой.
– Не могу припомнить, – ответил Джино Делафоре и вновь посмотрел на Джералда Коэна. Тот с преувеличенным вниманием изучал бумаги, избегая его взгляда.
Наконец адвокат поднял глаза.
– Ваша честь, сколько это может продолжаться? Защита принимает данного кандидата в состав жюри присяжных. Насколько мне известно, мисс Харт исчерпала возможности отвода кандидатуры без указания причин. Если уважаемый прокурор желает отвести мистера Делафоре по какой-то конкретной причине, то следует привести факты, которыми она явно не располагает. – Он повел рукой в сторону стола, за которым сидела Виктория. – Я спрашиваю, мы можем двигаться дальше?
– Как, мисс Харт? – спросил судья.
– Всего только два вопроса, ваша честь. – Она снова повернулась к Джино Делафоре. – Вам знаком человек по фамилии Дефинио? Сэм Дефинио?
– Да. Одно время он держал маленький склад напротив моего магазина.
– И вы знали, что он занимается преступными махинациями, включая букмекерство и гангстерское ростовщичество?
– Нет, я этого не знал.
– Как же так? Все в округе прекрасно знали кличку Сэма. Его звали Темнила, потому что он регистрировал заключаемые пари на растворимой бумаге, которую бросал в кастрюлю с водой, как только появлялись копы.
– Я знал, что у него какие-то нелады с правоохранительными органами. Знал также, что он пытается с этим покончить. В течение пяти лет я каждое утро покупал у него бумагу. И все. Что касается остального, то он занимался своим бизнесом, я – своим.
– Но он был известен как член преступной группировки Рина. Верно? И…
– Ваша честь, я протестую! О чем это мисс Харт говорит? Что за «преступная группировка Рина»? Мой клиент ни разу не был осужден!
– Джо Рина арестовывали не меньше десяти раз, – бросила в ответ Виктория.
– Ну и что? И каждый раз отпускали. Неуклюжая работа полиции и ложь бесчестных, купленных ею информаторов – это не доказательства преступления. Мисс Харт, предъявите мне ваши доказательства.
Судья Гоулдстон повернулся к Джино Делафоре и задал обычный судейский вопрос:
– Мистер Делафоре, вы считаете, что сможете решить это дело по справедливости?
– Конечно, ваша честь. Судья посмотрел на Викторию:
– Если у вас нет существенных поводов для возражения, я намерен утвердить этого человека в составе жюри присяжных.
– Ваша честь, могу я провести с вами краткое приватное совещание? – спросила Виктория.
Судья Гоулдстон подал знак Джерри и Виктории подойти к его столу.
Виктория заговорила первой:
– Я считаю весьма существенным то обстоятельство, что цветочный магазин мистера Делафоре располагался напротив места, где работал знаменитый букмекер, который, по мнению полиции, связан с Джозефом Рина. Джино Делафоре, несомненно, знал об этом и ничего не имел против, потому что сам был также связан с Джозефом Рина. Если это не имеет отношения к делу, значит, я читала не те юридические книги.
– В процессе выбора присяжных вы не имеете права выдвигать необоснованные обвинения в виде предположений, – сказал Джерри. – Это все инсинуации, Вики. Человек содержал цветочный магазин, никогда не имел судимостей. Какие могут быть к нему претензии? Ваша честь, мы можем двигаться дальше?
– Виктория, я намерен утвердить мистера Делафоре в качестве второго дополнительного присяжного, а также считать вступившим в силу правило о двойной подсудности. Готовьте дело к процессу, в вашем распоряжении семьдесят два часа. Послезавтра вы либо начинаете прения сторон, либо я буду вынужден
отказать в иске. Желаю вам хорошо выспаться, а потом засучите рукава, и пусть победит сильнейший юрист! – Судья Гоулдстон широко улыбнулся.
«Дурак, дурак, дурак», – повторяла про себя Виктория Харт, наблюдая, как вздымается мантия Марри Го-улдстона, когда он поднялся со своего кожаного кресла и направился к двери из зала судебных заседаний. Было только десять утра. День начинался неудачно, но худшее ее ждало впереди.
Исследовать шахту лифта вызвали команду трен-тонской Службы спасения. Вскоре из грязи были извлечены три трупа, которые немедленно направили к коронеру Коронер – должностное лицо округа, как правило, имеющее медицинское образование, обязанное засвидетельствовать кончину человека, предположительно умершего насильственной смертью.
.
Виктория Харт узнала об этом как раз перед обедом и, зная, что ничего хорошего ее там не ожидает, неохотно поплелась через небольшой торговый центр в морг, который располагался в подвальном этаже полицейской лаборатории. Спустилась по бетонным ступеням, хватаясь рукой за металлические перила, затем, громко стуча высокими каблуками, двинулась по выложенному плитками коридору, уставленному металлическими тележками, на которых прошлой ночью транспортировали жертв дорожных происшествий и погибших от передозировки наркотиков. Она миновала холодильный зал, где судмедэксперты замораживают тела после вскрытия, затем, стараясь дышать как можно реже, зал, где производят аутопсию, то есть вскрытие. Здесь тела ждали своей очереди под пластиковыми покрывалами. Наконец Виктория нашла помощника коронера Хермана Майера, который носил прозвище Немец. Ростом он был где-то под два метра и весил больше ста двадцати килограммов.
– Я пришла произвести предварительную идентификацию трех трупов, которые только что доставили из лифтовой шахты «Трентонской башни», – произнесла она унылым голосом.
– Только учтите, мы их еще не успели привести в порядок. Так что они в слегка живописном состоянии.
– Обещаю, Херман, держать себя в руках, – сказала она мрачно.
Он кивнул и повел ее в большой зал судебно-анатомической экспертизы, где на металлических столах лежали три тела. Виктория неохотно подняла глаза. В животе Бобби Маннинга зияла дыра размером с мускусную дыню. Острые концы ребер выпирали из-под разорванных тканей, поблескивая черной маслянистой грязью со дна шахты, в которой тела погибших пролежали трое суток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Бино заставил себя пораскинуть мозгами, рассмотреть имеющиеся в его распоряжении факты. Полной уверенности в том, что тела Кэрол и двух копов из Джерси покоятся на дне лифтовой шахты, у него не было, но мы, конечно, помним визит в больницу округа Мерсер Трехпалого Фредди, во время которого он рассказал о том, как братья Рина избавляются от трупов. Можно не сомневаться, что Бино тоже все это хорошо запомнил. Карточный зубр рассказал ему, что обычно они кидают мертвецов в лифтовую шахту. «Никакие копы, – объяснил он, – не захотят лезть в зловонную грязь под кабиной лифта. На то и рассчитывают».
Бино закончил чтение материала об исчезновении Кэрол и принялся просматривать газету в поисках чего-нибудь полезного. Случилось непоправимое. Слезы по-прежнему наворачивались на глаза, но он их утер и заставил себя сосредоточиться. Наконец на двадцатой странице его внимание привлекла фотография фургончика «эконолайн» в Хобокене, на кладбище старых автомобилей. Ниже следовал текст. В фургончике обнаружен некий растафар с тремя пулями калибра девять миллиметров. Баллистики определили, что они выпущены из разных пистолетов. В» крови растафара был найден героин, в связи с чем трентонская полиция подозревала, что это результат разборок из-за наркотиков. Самым интересным во всей истории был факт, что преступление было совершено в ту же ночь, когда исчезла Кэрол. Бино были известны слухи о том, что Томми Рина часто использует за рулем одноразовых водителей и таким образом прячет концы в воду. К тому же не надо платить две или три тысячи долларов. Обычно именно столько стоит в крупном деле работа шофера-эвакуатора. Напрашивался вопрос: может быть, труп растафара в угнанном «эконолайне» – работа Томми Рина? То, что его убили в ту же самую ночь, когда похитили (и, вероятно, тоже убили) Кэрол, делало версию в известной степени правдоподобной.
Бино возвратился к себе в номер и провел час в попытках освежить когда-то бывший превосходным выговор обитателя негритянского гетто. Этому он
научился во время одной из отсидок у сокамерника, мрачного полусумасшедшего громилы, которого звали Амп Хейвуд. С Викторией Харт Бино встретиться, слава Богу, не довелось – он смылся раньше, чем она навестила его в больничной палате, – но на первой полосе газеты красовалась ее фотография. Для женщины-прокурора она выглядела слишком красивой. Правда, прическа скромная, короткая, и взгляд искренний, а вовсе не хитрый. Он свернул газету и сел у телефона. Необходимо было достоверно выяснить, мертва ли Кэрол. Для этого он должен заставить трентонских полицейских исследовать дно шахты лифта. Было два часа ночи, когда он снял трубку и привел в боевую готовность прокурора штата Нью-Джерси.
Потом долго стоял на кухне, перекатывая по лбу бутылку с холодным пивом. В желудке по-прежнему было паршиво, он угрожал взорваться. Неожиданно для себя Бино резко повернулся, и его вырвало в раковину. Плут Роджер не спускал с него глаз. Навострив уши, он сочувственно смотрел на хозяина-мошенника.
– Перестань так на меня смотреть, Роджер! Господи, да ты хуже какой-нибудь католической монахини.
Бино открыл кран с холодной водой и прополоскал рот. Внезапно перед ним возник образ Кэрол. Вспыхнул и заиграл в памяти, бередя душу. Они жили тогда в Аризоне в большом доме, который его отец, Джейкоб, снял в конце сезона «починки крыш». Мошенничества с крышами были делом сезонным – ближе к зиме никто ремонтировать крышу не соглашался, – и в тот год два месяца семья провела в Аризоне, живя в относительном достатке. К ним тогда в первый раз приехала погостить его кузина Кэрол. Ей было шесть лет, ему девять. Они подружились моментально. Ему нравилось ее чувство юмора, а также маленькие, похожие на пылинки веснушки, рассыпанные по вздернутому носику. Но больше всего ему нравилось то, как она на него смотрела. Так, наверное, смотрят на настоящих героев. Это преклонение Бино очень трогало и пробуждало в нем все самое лучшее.
И нельзя сказать, чтобы Кэрол была вся соткана из добродетели, вовсе нет. Не надо забывать, из какой она происходила семьи. Это была уже опытная плутовка, впитавшая жульничество с молоком матери. Мать Бино, в девичестве Сесник, приходилась отцу Кэрол родной сестрой. А Сесники были американские цыгане. Они занимались мошенничеством с картами таро и были превосходными ворами-карманниками. Шестилетняя Кэрол могла очистить ваш карман, и вы бы даже этого не заметили. За первую проведенную вместе зиму она научила Бино многим цыганским трюкам. Днем у них были занятия, мать Бино проводила с ними уроки в жарко натопленном импровизированном классе, который устроила в гараже. А спали они с Кэрол часто не в доме, а в палатке на заднем дворе. Там им нравилось. Однажды он решил ее напугать – рассказал перед сном, что по ночам сюда с гор спускаются медведи и роются лапами в мусоре. Шестилетняя малышка посмотрела на него широко раскрытыми глазами и жалобно пролепетала: «Я очень боюсь медведей, Бино. – Затем она потянулась, обвила его руку и прижалась к ней щекой. – Но я знаю, если они придут, ты меня защитишь». Ну что с этим поделаешь? Конечно, Бино полюбил ее всем сердцем.
На его защиту так свято не надеялся еще никто. Разумеется, никаких медведей и в помине не было, но он пообещал, что никогда не даст ее в обиду, что бы ни случилось. Она так и заснула, держа его руку. Не отпускала до утра.
Бино стало противно, что он ей солгал, и с тех пор всегда он говорил Кэрол только правду. Это была настоящая дружба, единственная искренняя в его жизни. Он никогда не забывал своего обещания защищать сестру. Они были двоюродные, но он всегда считал ее
своей младшей сестрой. Но главное – они были родственные души. И с тех пор никогда не теряли связи. Она приезжала к ним, он тоже ездил погостить к Сесникам на Рождество. Когда Бино сидел в тюрьме Рейфорд во Флориде, она регулярно приезжала его навещать. Кэрол была одной из немногих в семье, кто порвал с жульничеством. Она захотела стать медсестрой и устроилась работать в онкологическое отделение детской больницы. Когда она рассказывала ему о детях, у нее по щекам текли слезы: «Бино, если бы ты их видел. Они… они такие маленькие и такие мужественные. Им больно, Бино, а они терпят. И у них всегда не хватает денег на лечение… Если бы у меня было хоть сколько-нибудь лишних, я бы все отдала им». Бино знал, что Кэрол говорит совершенно искренне, но не мог избавиться от мысли, не пытается ли она этим как-то компенсировать участие ее родственников в преступных махинациях. Несколько лет назад Бино отдал ей свою долю, полученную от двухмесячной аферы с земельными участками, чтобы она смогла оплатить учебу в школе медсестер. И вот теперь она вызвалась лжесвидетельствовать в попытке спасти его от Джо Танцора. Бино знал, что Кэрол мертва. Слезы наворачивались на глаза. Он никак не мог примириться с потерей.
Бино прошел в спальню и плюхнулся на кровать. По щекам текли слезы, увлажняли подушку. Он оплакивал Кэрол, оплакивал себя. Он оплакивал двоих детей, мирно спавших, взявшись за руки, в палатке на заднем дворе двадцать пять лет назад. Через некоторое время ему удалось взять себя в руки и успокоиться. «Она умерла, защищая меня, – думал Бино. – И я тоже не пожалею жизни, чтобы отомстить за нее. Я уничтожу братьев Рина, предварительно унизив. Я разорю их, оставлю без единого цента».
С еще мокрыми от слез глазами Бино Бейтс начал обдумывать план своей последней Большой аферы.
Часть вторая
ПЛАН
Мы все отпетые мошенники, И верить никому из нас нельзя.
Уильям Шекспир
Глава 5
ЗНАКОМСТВО ПРОДОЛЖАЕТСЯ
В девять утра в зале судебных заседаний под председательством Марри Гоулдстона началась процедура выбора последнего члена жюри присяжных. Джерри Коэн с помощниками, загадочно улыбаясь, расположились за длинным, заваленным бумагами столом. Виктория сидела в одиночестве на месте прокурора. Джо Рина отсутствовал. Он в это время доигрывал очередную партию в гольф.
Кандидат в жюри присяжных, которого звали Джино Делафоре, очень ей не нравился. У него были массивные плечи и густые, начинающие седеть черные волосы. Возраст – сорок два года, но в анкете в графе «род занятий» он записал: «Торговец цветами на пенсии». Если бы Виктория Харт подбирала актеров на роль мафиози, она бы обязательно выбрала его, но в качестве второго дополнительного присяжного Дополнительный присяжный назначается на случай замены выбывшего в ходе судебного процесса присяжного основного состава.
этот человек совершенно не годился. Она почти не сомневалась, что Джино Делафоре связан с Джо Рина, но поскольку возможность отвести кандидатуру без указания причины прокурор исчерпала, то ничего сделать было нельзя. Так что задавай вопросы, не задавай – толку никакого. После каждого ее вопроса кандидат в жюри присяжных бросал – как ему казалось, украдкой – взгляд в сторону Джералда Коэна. Видимо, ждал каких-то указаний. В коридоре Дэвид Франфурктер разговаривал по сотовому телефону с полицейским управлением Трентона в надежде получить на Делафоре какой-нибудь компромат. В помещении склада, прямо напротив цветочного магазина Джино, одно время совершались подпольные букмекерские операции – это пока единственное, что ему сообщили. Маловато. Если бы удалось установить хотя бы малейшую связь Делафоре с Джо Рина, у Виктории появился бы обоснованный повод для отвода кандидатуры. Судья Гоулдстон уже начал подавать ей знаки, что пора закругляться.
– Джо Рина или Томми Рина когда-либо покупали в вашем магазине цветы? – спросила Виктория.
Джино Делафоре снова бросил взгляд на Коэна.
– Нет, мэм… вернее, возможно, и покупали, но я просто этого не знал.
– То есть вы признаете, что такое возможно. Верно? Если заглянуть в телефонный справочник Трентона, то обнаружится, что в городе существует около двадцати цветочных магазинов… так что вероятность того, что они делали у вас покупки, равна одной двадцатой.
– Не могу припомнить, – ответил Джино Делафоре и вновь посмотрел на Джералда Коэна. Тот с преувеличенным вниманием изучал бумаги, избегая его взгляда.
Наконец адвокат поднял глаза.
– Ваша честь, сколько это может продолжаться? Защита принимает данного кандидата в состав жюри присяжных. Насколько мне известно, мисс Харт исчерпала возможности отвода кандидатуры без указания причин. Если уважаемый прокурор желает отвести мистера Делафоре по какой-то конкретной причине, то следует привести факты, которыми она явно не располагает. – Он повел рукой в сторону стола, за которым сидела Виктория. – Я спрашиваю, мы можем двигаться дальше?
– Как, мисс Харт? – спросил судья.
– Всего только два вопроса, ваша честь. – Она снова повернулась к Джино Делафоре. – Вам знаком человек по фамилии Дефинио? Сэм Дефинио?
– Да. Одно время он держал маленький склад напротив моего магазина.
– И вы знали, что он занимается преступными махинациями, включая букмекерство и гангстерское ростовщичество?
– Нет, я этого не знал.
– Как же так? Все в округе прекрасно знали кличку Сэма. Его звали Темнила, потому что он регистрировал заключаемые пари на растворимой бумаге, которую бросал в кастрюлю с водой, как только появлялись копы.
– Я знал, что у него какие-то нелады с правоохранительными органами. Знал также, что он пытается с этим покончить. В течение пяти лет я каждое утро покупал у него бумагу. И все. Что касается остального, то он занимался своим бизнесом, я – своим.
– Но он был известен как член преступной группировки Рина. Верно? И…
– Ваша честь, я протестую! О чем это мисс Харт говорит? Что за «преступная группировка Рина»? Мой клиент ни разу не был осужден!
– Джо Рина арестовывали не меньше десяти раз, – бросила в ответ Виктория.
– Ну и что? И каждый раз отпускали. Неуклюжая работа полиции и ложь бесчестных, купленных ею информаторов – это не доказательства преступления. Мисс Харт, предъявите мне ваши доказательства.
Судья Гоулдстон повернулся к Джино Делафоре и задал обычный судейский вопрос:
– Мистер Делафоре, вы считаете, что сможете решить это дело по справедливости?
– Конечно, ваша честь. Судья посмотрел на Викторию:
– Если у вас нет существенных поводов для возражения, я намерен утвердить этого человека в составе жюри присяжных.
– Ваша честь, могу я провести с вами краткое приватное совещание? – спросила Виктория.
Судья Гоулдстон подал знак Джерри и Виктории подойти к его столу.
Виктория заговорила первой:
– Я считаю весьма существенным то обстоятельство, что цветочный магазин мистера Делафоре располагался напротив места, где работал знаменитый букмекер, который, по мнению полиции, связан с Джозефом Рина. Джино Делафоре, несомненно, знал об этом и ничего не имел против, потому что сам был также связан с Джозефом Рина. Если это не имеет отношения к делу, значит, я читала не те юридические книги.
– В процессе выбора присяжных вы не имеете права выдвигать необоснованные обвинения в виде предположений, – сказал Джерри. – Это все инсинуации, Вики. Человек содержал цветочный магазин, никогда не имел судимостей. Какие могут быть к нему претензии? Ваша честь, мы можем двигаться дальше?
– Виктория, я намерен утвердить мистера Делафоре в качестве второго дополнительного присяжного, а также считать вступившим в силу правило о двойной подсудности. Готовьте дело к процессу, в вашем распоряжении семьдесят два часа. Послезавтра вы либо начинаете прения сторон, либо я буду вынужден
отказать в иске. Желаю вам хорошо выспаться, а потом засучите рукава, и пусть победит сильнейший юрист! – Судья Гоулдстон широко улыбнулся.
«Дурак, дурак, дурак», – повторяла про себя Виктория Харт, наблюдая, как вздымается мантия Марри Го-улдстона, когда он поднялся со своего кожаного кресла и направился к двери из зала судебных заседаний. Было только десять утра. День начинался неудачно, но худшее ее ждало впереди.
Исследовать шахту лифта вызвали команду трен-тонской Службы спасения. Вскоре из грязи были извлечены три трупа, которые немедленно направили к коронеру Коронер – должностное лицо округа, как правило, имеющее медицинское образование, обязанное засвидетельствовать кончину человека, предположительно умершего насильственной смертью.
.
Виктория Харт узнала об этом как раз перед обедом и, зная, что ничего хорошего ее там не ожидает, неохотно поплелась через небольшой торговый центр в морг, который располагался в подвальном этаже полицейской лаборатории. Спустилась по бетонным ступеням, хватаясь рукой за металлические перила, затем, громко стуча высокими каблуками, двинулась по выложенному плитками коридору, уставленному металлическими тележками, на которых прошлой ночью транспортировали жертв дорожных происшествий и погибших от передозировки наркотиков. Она миновала холодильный зал, где судмедэксперты замораживают тела после вскрытия, затем, стараясь дышать как можно реже, зал, где производят аутопсию, то есть вскрытие. Здесь тела ждали своей очереди под пластиковыми покрывалами. Наконец Виктория нашла помощника коронера Хермана Майера, который носил прозвище Немец. Ростом он был где-то под два метра и весил больше ста двадцати килограммов.
– Я пришла произвести предварительную идентификацию трех трупов, которые только что доставили из лифтовой шахты «Трентонской башни», – произнесла она унылым голосом.
– Только учтите, мы их еще не успели привести в порядок. Так что они в слегка живописном состоянии.
– Обещаю, Херман, держать себя в руках, – сказала она мрачно.
Он кивнул и повел ее в большой зал судебно-анатомической экспертизы, где на металлических столах лежали три тела. Виктория неохотно подняла глаза. В животе Бобби Маннинга зияла дыра размером с мускусную дыню. Острые концы ребер выпирали из-под разорванных тканей, поблескивая черной маслянистой грязью со дна шахты, в которой тела погибших пролежали трое суток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43