А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 





Даниэла Стил: «Что было, что будет...»

Даниэла Стил
Что было, что будет...



OCR Аваричка
«Что было, что будет...»: Эксмо; Москва; 2007

ISBN 978-5-699-20580-6 Аннотация У героини нового романа Даниэлы Стил Олимпии Рубин– штейн есть все – успешная адвокатская карьера, счастливый брак, замечательные дети. И она с тактом, юмором, неиссякаемой энергией и оптимизмом справляется со всеми проблемами, которые неизменно сопровождают жизнь деловой женщины, матери большого семейства и хозяйки дома.Но однажды Олимпия раскрывает пришедший по почте конверт… В нем – приглашение ее дочерям-близнецам, оканчивающим школу, принять участие в традиционном торжестве. Бал дебютанток – событие исключительное и незабываемое в жизни юных представительниц высшего света, и Олимпия уже предвкушает радость дочерей… Но, к ее изумлению, реакция членов семьи была иной. С этого момента в жизни Олимпии все пошло кувырком. Даниэла СтилЧто было, что будет… Моим замечательным, необыкновенным детям: Беатрис, Тревору, Тодду, Нику, Саманте, Виктории, Ванессе, Максу и Заре, бесстрашно и с достоинством вступающим во взрослую жизнь. За их мудрость, смех и любовь, которыми они так щедро делятся со мной.С благодарностью за то, что вы научили меня понимать и ценить главное, что есть в нашей жизни. За те бесценные мгновения, которые вы делите со мной. Будьте счастливы! С любовью и безграничной нежностью, мама. 10 Кто найдет добродетельную жену? цена ее выше жемчугов;11 Уверено в ней сердце мужа ее…12 Она воздает ему добром, а не злом, во все дни жизни своей.13 …с охотою работает своими руками.14 …издалека добывает хлеб свой.15 Она встает еще ночью и раздает пищу в доме своем…16 Задумает она о поле, и приобретает его; от плодов рук своих насаждает виноградник.18 …cветильник ее не гаснет и ночью.20 Длань свою она открывает бедному, и руку свою подает нуждающемуся.25 Крепость и красота – одежда ее, и весело смотрит она на будущее.26 Уста свои открывает с мудростию, и кроткое наставление на языке ее.27 Она наблюдает за хозяйством в доме своем и не ест хлеба праздности.28 Встают дети и ублажают ее, муж, – и хвалит ее:29 «Много было жен добродетельных, но ты превзошла всех их».31 Дайте ей от плода рук ее, и да прославят ее у ворот дела ее! Книга Притчей Соломоновых, Глава 31. Глава 1 Стояло солнечное майское утро. Оливия Кроуфорд Рубинштейн хлопотала на кухне своего нью-йоркского дома на Джейн-стрит, который занимала со всей своей большой семьей. Район, где они жили, находился неподалеку от бывшего мясницкого квартала в Вест-Виллидже. Теперь же это был фешенебельный район с современными многоквартирными домами с привратниками, соседствовавшими с отреставрированными старинными особняками, стильными и солидными.Олимпия готовила ленч для своего пятилетнего сынишки Макса. Через несколько минут должен был подъехать школьный автобус, который забирал детей и развозил их по домам. Макс посещал детский сад в Долтоне, каждое утро мальчик на целый день уезжал из дома, и только в пятницу малыши оставались в группе для дошкольников до полудня. Олимпия всегда в этот день оставалась дома, чтобы побыть с сыном. Макс был не единственным ребенком Олимпии – от первого брака у нее было трое старших детей, а в браке с Гарри только один – Макс.Этот дом Олимпия с мужем отремонтировали шесть лет назад, когда она забеременела. До этого они жили в ее квартире на Парк-авеню, которую она занимала со своими тремя детьми после развода с первым мужем. Сюда и переехал Гарри.С Гарри Рубинштейном Олимпия познакомилась через год после того, как развелась с Чонси Уокером. Сейчас их браку было тринадцать лет. Они уже и не надеялись дождаться потомства, когда спустя восемь лет после свадьбы у них появился Макс. Родители, сводные сестры и брат души в нем не чаяли. Веселого, беззаботного малыша обожали все. Макс каким-то чудесным образом еще больше сблизил всех членов семьи, поселил радость в доме и в сердцах своих близких.Сама Олимпия была партнером в процветающей юридической фирме. Ее фирма специализировалась на делах о нарушении гражданских прав и коллективных исках. Олимпия главным образом вела дела, связанные с притеснениями или жестоким обращением с детьми, это был ее конек. В своей области она имела солидную деловую репутацию.Юридический факультет Олимпия закончила уже после развода, почти пятнадцать лет тому назад. А через два года после выпуска вышла замуж за Гарри, который был в числе ее преподавателей в Колумбийском университете. Теперь Гарри занимал должность судьи федерального апелляционного суда. А недавно его кандидатуру выдвигали в Верховный суд. Правда, выбор в конечном итоге пал на другого кандидата, но он был очень близок к назначению, так что оба надеялись, что следующая вакансия ему обеспечена.С Гарри у них были общие убеждения, ценности и пристрастия – несмотря на различие в происхождении. Он вырос в ортодоксальной еврейской семье, причем его родители в детстве пережили Холокост. Мать, уроженка Мюнхена, в десятилетнем возрасте попала в концлагерь в Дахау, там погибли все ее близкие. Отец Гарри был одним из немногих уцелевших узников Аушвица, а познакомился он с будущей женой много позже, уже в Израиле. Поженились, когда обоим не было и двадцати, и перебрались в Штаты.Никого из родных у них не осталось, и Гарри – их единственный сын – стал для них светом в окошке, средоточием всех устремлений, мечтаний и надежд. Всю жизнь родители Гарри работали как каторжные, чтобы дать сыну хорошее образование, отец – портным, мать – швеей в Нижнем Ист-Сайде – районе Нью-Йорка, где традиционно селились бедные иммигранты из Европы. Впоследствии Фрида, мать Гарри, работала уже на Седьмой авеню – в самом сердце индустрии моды.Отец Гарри умер вскоре после того, как его сын и Олимпия поженились. Больше всего Гарри печалило то, что старик не дожил до рождения внука. Мать Гарри – сильная, умная женщина, любящая без памяти своего сына и внука, сына, конечно же, считала гением, а внука – вундеркиндом.После второго замужества Олимпия перешла из епископальной веры в иудаизм. Вместе с мужем она ходила в реформаторскую синагогу, по пятницам обязательно читала положенные в Шабат молитвы и зажигала свечи, что всякий раз трогало Гарри до глубины души. И он, и его мать были убеждены, что Олимпия – женщина выдающихся достоинств, прекрасная мать, превосходный юрист и замечательная жена. Гарри, как и Олимпия, когда-то уже был женат, но детей от первого брака у него не было.В июле Олимпии должно было стукнуть сорок пять, Гарри было пятьдесят три года. Они являли собой гармоничную во всех отношениях пару, хотя и происходили из совершенно разных слоев общества. Даже внешне они каким-то чудесным образом дополняли друг друга. Она – блондинка с огромными голубыми глазами, он – кареглазый брюнет; она – изящная, миниатюрная, он – большой, сильный, добродушный, с неизменной улыбкой на губах. Олимпия, обычно сдержанная и серьезная, была готова искренне смеяться любой шутке, особенно исходящей от Гарри или кого-то из детей. И невесткой она была необыкновенно чуткой и заботливой. Семидесятипятилетняя Фрида была окружена вниманием и никогда не упускала случая прилюдно похвалить Олимпию.Родители же Олимпии происходили из совершенно иной социальной среды. Кроуфорды были представителями одной из самых известных семей высшего света Нью-Йорка, чьи благородные предки на протяжении поколений были связаны брачными узами с членами знаменитых родов Асторов и Вандербилтов. Их имена носили архитектурные сооружения и различные деловые центры, а дом в Ньюпорте на Род-Айленде, где они проводили каждое лето, хоть и назывался «коттеджем», считался одним из красивейших особняков и достопримечательностью этого фешенебельного курорта.К тому моменту, когда юная Олимпия – она тогда еще училась в Вассарском колледже – потеряла родителей, состояние семьи практически сошло на нет, и ей пришлось продать и дом, и землю, чтобы расплатиться по многочисленным долгам, в том числе налоговым. Отец Олимпии никогда всерьез не занимался делами и, как остроумно и очень точно выразился на его похоронах один дальний родственник, «имел небольшое состояние, которое сделал из большого».Выплатив долги и расставшись с солидной недвижимостью, Олимпия осталась практически без серьезных средств, но зато голубая кровь и аристократические связи были при ней. Ей только хватило, чтобы заплатить за учебу и оставить кое-что на будущее – из этих денег позже она и оплатила свое дальнейшее образование.Через полгода после окончания престижного колледжа Вассар Олимпия вышла замуж за Чонси Бедхама Уокера Четвертого, свежеиспеченного выпускника Принстона. Чонси Уокер был ее первой и большой любовью. Обаятельный, красивый, веселый парень был душою любого общества, искусным наездником и игроком в поло. Олимпия влюбилась в него с первого взгляда. С того момента, как Олимпия его увидела, другие юноши перестали для нее существовать. Олимпию нисколько не интересовало огромное состояние семьи Уокер, их связи и положение в обществе. Она была настолько ослеплена своей всепоглощающей любовью, что не замечала ни пристрастия Чонси к спиртному и азартным играм, ни его мотовства, ни многочисленных интрижек.После Принстона Чонси начал карьеру в принадлежащем семье инвестиционном банке. Почувствовав себя полновластным хозяином, он в конце концов стал появляться у себя в кабинете лишь изредка, для приличия. С Олимпией он тоже проводил совсем немного времени, предпочитая появляться дома далеко за полночь. Зато гулял направо и налево. Когда Олимпия осознала наконец, что на самом деле происходит, у них с Чонси уже было трое детей. Заботы о малышах целиком захватили молодую мать, и на размышления о собственной жизни у Олимпии не оставалось ни сил, ни времени.Их первенец Чарли родился через два года после свадьбы, а его сестренки-близнецы, Вирджиния и Вероника, тремя годами позже.Олимпия и сейчас не могла понять, как могла она, женщина проницательная и неглупая, так долго не видеть очевидного – поверхностности мужа, его бесчисленных измен, отсутствия интереса к ней и детям. Нет, она и тогда понимала, что Чонси вряд ли когда-нибудь станет примерным семьянином, и готова была с этим мириться, считая его человеком ярким и незаурядным. Увы, она прозрела не скоро.Олимпия и Чонси прожили вместе семь лет, к моменту развода Чарли исполнилось пять, девочкам было по два годика, а самой Олимпии – двадцать девять.Сразу после развода Чонси окончательно оставил работу в банке и переехал жить в Ньюпорт к своей бабке, которая была старейшиной светского общества Ньюпорта и Палм-Бич. Там он наконец целиком отдался праздности и развлечениям – посвятил себя игре в поло и охоте за представительницами прекрасного пола.Но холостяцкую жизнь Чонси Уокер вел недолго. Год спустя он женился на Фелиции Уэзертон, которая подходила ему идеально. Они выстроили дом рядом с поместьем бабушки, которое Чонси унаследовал безраздельно, купили новых лошадей для бабушкиных конюшен, а четыре года спустя у них уже подрастали три дочери.Годом позже вышла замуж во второй раз и Олимпия. Ее мужем стал Гарри Рубинштейн. Новый выбор бывшей жены Чонси Уокер воспринял как нечто нелепое и ужасное. Когда же их сын Чарли сказал отцу, что мама перешла в иудейскую веру, Чонси лишился дара речи. Не менее сильное впечатление произвело известие о поступлении Олимпии на юридический факультет. И Чонси сделал вывод, что, кроме аристократических корней, у него и его бывшей жены нет ничего общего и быть не может. Так что их развод был закономерен.
Олимпия пришла к такому заключению гораздо раньше. Представления и установки, которым она следовала в молодости, с годами кардинально изменились. Ценности, исповедуемые бывшим мужем, а вернее отсутствие таковых, были абсолютно неприемлемы для той зрелой женщины, которой Олимпия стала.Все пятнадцать лет после развода Олимпия и Чонси старательно поддерживали шаткое перемирие, временами переходящее в боевые действия местного масштаба, поводом для которых чаще всего являлись финансовые причины. Чонси поддерживал детей от первого брака, хотя и не слишком щедро. Несмотря на свое огромное состояние, он не баловал своих старших детей, зато был куда более расточителен в своих нынешних расходах. К тому же он поставил перед Олимпией одно жесткое условие: никогда не понуждать их общих детей принять иудейскую веру.Впрочем, это условие ничего не меняло – Олимпия и так не собиралась ни на кого оказывать давления. Для нее переход в другую веру стал исключительно ее личным решением, в котором ее горячо поддержал Гарри. Чонси же был откровенным антисемитом и не считал нужным это скрывать. Гарри считал его высокомерным, напыщенным и, по большому счету, никчемным человеком. За все эти пятнадцать лет Олимпии так и не удалось найти основания, чтобы встать на защиту бывшего мужа – если не считать того, что она выходила за него замуж по любви и что он был отцом троих ее детей.Чонси был весь соткан из предрассудков и снобизма. И он, и его вторая жена ни в малейшей степени не утруждали себя политкорректностью. Гарри такое поведение считал абсолютно неприемлемым. Уокеры, по мнению Гарри, были людьми из другого мира, и он не мог понять, как Олимпия умудряется выносить бывшего мужа дольше десяти минут, не говоря уже о семи годах супружества. Для Гарри такие люди, как Чонси и Фелиция, да и все великосветское общество Ньюпорта, оставались загадкой. И он не имел желания ее разгадывать, так что редкие попытки Олимпии что-либо ему объяснить не достигали цели. Поняв это, Олимпия не стала досаждать мужу пространными объяснениями.Гарри боготворил Олимпию, любил ее детей и обожал маленького Макса. Удивительное дело, но одна из двойняшек, Вероника, подчас казалась скорее его дочерью, чем ребенком Чонси. С Гарри ее роднила приверженность к либерализму и идеалам социальной справедливости. А вот ее сестра Вирджиния унаследовала куда больше от своих ньюпортских предков, да и нрава она была более легкомысленного.Их старший брат Чарли учился в Дартмут-колледже. Одно время он серьезно увлекся теологией, но потом, казалось, изменил свои планы стать священником. Макс же был занятный человечек, не по годам рассудительный, чем напоминал бабушке Фриде ее отца, который в Германии был раввином, пока не попал в концлагерь Дахау – но и там, невзирая ни на что, он умудрялся помогать всем, кому только мог, пока не встретил свою смерть вместе со всеми близкими.Рассказы Фриды о ее детстве и погибшей родне всякий раз вызывали у Олимпии слезы. У Фриды Рубинштейн с внутренней стороны левого запястья была татуировка – порядковый лагерный номер, трагическое напоминание о несчастном детстве в фашистской Германии. Из-за этой татуировки она всегда носила вещи только с длинными рукавами. Олимпия никогда не забывала об этом, когда покупала Фриде блузки и джемпера, а это случалось часто. Между невесткой и свекровью царило полное взаимопонимание и уважение, лишь углублявшееся с годами.Олимпия отвлеклась от своих мыслей, услышав, как в ящик на двери опустили почту. Она забрала письма, закончила возиться с ленчем. И очень вовремя, потому что в этот момент раздался звонок – это вернулся из школы Макс. Наконец-то! Олимпия с утра предвкушала удовольствие от общения с сыном. Она всегда придумывала ему какое-нибудь особенное развлечение на пятницу. Но сегодня ей предстояло везти сына на тренировку по футболу.Олимпия считала себя бесконечно счастливой женщиной – у нее была и приносящая удовлетворение работа, и семья, являвшаяся для нее центром вселенной и смыслом всей ее жизни. А что еще нужно человеку?!Олимпия любила эти дни, когда позволяла себе остаться дома и никуда не спешить. Она радовалась самой возможности побыть с детьми. К вечеру вернутся девочки. Обычно они появлялись дома не рано: то у них теннис, то плавание, то встречи с друзьями, а у Вирджинии не было отбоя от кавалеров. Вероника была более строгих правил, она унаследовала от матери застенчивость и осторожность в знакомствах. Вирджиния пользовалась большим вниманием своих сверстников, а Вероника была успешнее в учебе. Осенью обе девочки должны были начать занятия в колледже Браун, а пока что в июне их ждало получение аттестатов зрелости.Чарли пошел по стопам отца и трех предшествующих поколений Уокеров и поступил в Принстон, но потом сделал выбор в пользу Дармут-колледжа. Среди его разнообразных интересов главным был хоккей на льду, так что Олимпия только молилась, чтобы к окончанию учебы сын сохранил целыми зубы. Через неделю он должен был приехать домой на летние каникулы, навестить отца и его теперешнюю семью, а затем отправиться поработать инструктором по верховой езде и конюхом в детский лагерь в Колорадо.
1 2 3