Но когда, так ничего и не решив, Чарли спустился вниз, все мысли об отъезде покинули его.Глэдис хлопотала на кухне, из духовки доносился дразнящий запах свежеиспеченных бисквитов, и Чарли невольно сглотнул слюну.— Овсяные? — спросил он, входя в кухню.— Совершенно верно. — Улыбнувшись Чарли, Глэдис налила ему большую чашку кофе.— Сколько снега навалило, — сказал Чарли, отхлебывая из чашки, и Глэдис согласно кивнула.— Во второй половине дня снова обещали буран, — сказала она. — Я не очень-то разбираюсь в горнолыжном спорте, но мне всегда казалось, что чем больше снега — тем лучше. Будет вдвойне обидно, если снег помешает тебе доехать до Вермонта.— Да, пожалуй… — согласился Чарли и надолго замолчал.— Ты очень торопишься попасть туда? — неожиданно спросила его Глэдис, и ее лоб пересекла озабоченная морщина. Насколько она поняла, Чарли путешествовал совершенно один, и в Вермонте его никто не ждал, но она могла и ошибиться. Чарли ни о чем таком не упоминал, но, если он договорился встретиться с женщиной, он мог ничего ей не сказать. Глэдис, во всяком случае, очень надеялась, что никакой женщины у Чарли нет и что он, возможно, поживет у нее хотя бы еще немного.— Нет, я никуда не спешу, — ответил Чарли. — Просто я боюсь показаться навязчивым. Я уверен, что у вас и без меня хватает забот. Если дальше ехать нельзя, я мог бы вернуться в Дирфилд и пожить там, пока не расчистят дорогу.Услышав эти слова, Глэдис была так разочарована, что даже не пыталась сдерживаться. Она была совершенно уверена, что ее мысли отразились у нее на лице, как в зеркале, но Чарли, похоже, ничего не заметил.— У вас и так много забот, — снова сказал он, глядя на дно своей кофейной чашки. — Я знаю, перед Рождеством всегда скапливается целая куча дел; которые не успел сделать за год.Глэдис грустно покачала головой и прикусила губу. Это глупо, сказала она себе. Она же его совсем не знает, и рано или поздно он все равно уедет. И все же ей было обидно, что Чарли так торопится покинуть ее. Будь на то ее воля, она оставила бы его у себя как минимум до весны.— Я не хочу вмешиваться в твои дела, — сказала она, стараясь, чтобы в ее голосе не прозвучали ноты отчаяния, которого она — вот честное слово! — совершенно не испытывала. Просто в последнее время она чувствовала себя слишком одинокой, и приезд Чарли был для Глэдис настоящим даром небес. — Но если у тебя нет никаких особенных планов, ты можешь пока пожить у меня. Я была бы этому только рада. Откровенно говоря, мне…Она не договорила, и Чарли внимательно посмотрел на нее. Глэдис неожиданно показалась ему совсем молодой и на удивление ранимой и слабой, хотя он уже убедился, что в этой женщине скрывается завидный запас внутренней силы. Очевидно, ей было просто очень и очень одиноко, хотя она и умела это скрывать.— ..Откровенно говоря, мне подчас очень не хватает общества людей, с которыми можно поговорить по душам. Я понимаю, конечно, что тебе интереснее проводить время со своими ровесниками, но мне почему-то кажется, что вчера вечером мы очень хорошо понимали друг друга. В общем… В общем, я буду очень рада, если ты останешься. Что касается моих планов, то ничего особенного я не планировала.«Только пережить Рождество», — шепнуло ее сердце.— Вы…уверены, Глэдис? Честно говоря, мне и самому не очень хотелось куда-то ехать в такую погоду, но я боялся, что буду мешать…До Рождества оставалось всего четыре дня, и они оба одинаково боялись этого праздника, хотя ни один из них не признался бы в этом.— Ты все равно никуда не попадешь, — заверила его Глэдис. — До обеда дорогу все равно не расчистят, а даже если и расчистят, то во второй половине дня снова будет буран. И потом… ты очень обяжешь меня, если останешься.Она видела, что ему ужасно хочется остаться и что он отказывается только из нежелания обременить ее. Глэдис готова была оставить его у себя навсегда, но даже если бы Чарли пробыл у нее всего несколько дней, это стало бы для нее настоящим праздником. Такой счастливой Глэдис не ощущала себя уже давно, и она была благодарна Чарли за это.Она даже начала прикидывать, какие местные достопримечательности она могла бы ему показать. Несомненно, Чарли заинтересовали бы и старинные дома, и бревенчатая церковь, и живописный каменный мост, выстроенный двести с лишним лет назад, и затерянный в лесу форт — не такой известный, как дирфилдский, но не менее любопытный. Кроме того, в окрестностях Шелбурн-Фоллс было немало индейских памятников и следов давних стоянок, которые — если судить по тому, что говорил ей вчера Чарли, — тоже представляли для него определенный интерес.Увы, пока погода не установилась, об этом не могло быть и речи. Но лучше всего было бы, конечно, осматривать эти примечательные места летом. Глэдис даже позволила себе помечтать о том, что Чарли, возможно, навестит ее будущим летом, и безотчетно старалась заинтриговать его. Подавая ему завтрак, она с таким воодушевлением принялась рассказывать о здешних красотах, что Чарли смутился. Глэдис вела себя совсем не как обычная хозяйка гостиницы. С ней он чувствовал себя так, словно он был другом ее Джимми и приехал навестить мать погибшего товарища.Даже после завтрака Глэдис продолжала рассказывать ему о местных исторических памятниках, а Чарли, разводя для нее огонь в кухонной плите, что-то уточнял, что-то переспрашивал. Неожиданно Глэдис оборвала себя на полуслове, и когда Чарли удивленно посмотрел на нее, он увидел, что в ее ярко-синих глазах зажегся таинственный огонек, а лицо стало одновременно загадочным и счастливым.— Тебе очень идет улыбка, — сказал Чарли, не зная, с чего начать. — Хотелось бы мне знать, о чем ты сейчас думаешь. — Чарли сам не заметил, как перестал обращаться к ней на «вы».Выпрямившись, он потянулся к своей куртке, чтобы выйти на улицу за дровами. Обычно Глэдис просила об этом кого-то из соседей, но Чарли был только рад, что может ей чем-то помочь. Глэдис этого заслуживала. Она заслуживала гораздо большего, но Чарли еще немного стеснялся брать на себя домашние заботы, опасаясь, что Глэдис будет чувствовать себя обязанной ему.— Постой, — остановила его Глэдис и улыбнулась. Вид у нее был одновременно и озорной, и довольный — точь-в-точь как у кошки, слопавшей канарейку. — Я как раз вспомнила об одной вещи. Думаю, тебе будет интересно. Этот дом… Правда, я давно там не была, но он мне очень дорог. Его оставила мне моя бабка, а ей он достался от ее деда, который купил его в 1850 году. Роланд и я жили там год или два, но он никогда не любил этот дом так, как я. Ему казалось, что для нас он слишком роскошен, да и расположен он слишком далеко в лесной глуши. Роланд предпочитал жить в городе, поэтому в конце концов мы переехали в Шелбурн-Фоллс, но тот дом я продать так и не решилась. Понимаешь, он много для меня значит… совсем как драгоценность, которую нельзя носить, но и расстаться с ней невозможно. Это совсем особенный дом, Чарли, и ты обязательно должен его увидеть.Говоря это, Глэдис даже слегка порозовела, словно смутившись, и Чарли почувствовал, что заинтригован. Она рассказывала о доме так, словно это действительно было произведение искусства, не имеющее никакого утилитарного значения, но способное тем не менее приносить своему обладателю подлинную радость. Чарли был совсем не прочь поскорее увидеть это сокровище, поэтому он спросил, когда они могут отправиться на место.Глэдис задумчиво поглядела в кухонное окно. Снег снаружи пошел гуще, и она вдруг испугалась, что они вовсе не сумеют добраться туда. Как бы то ни было, она готова была попробовать.Так она и сказала Чарли. Она была совершенно уверена, что дом ему понравится, и Чарли почему-то разделял ее уверенность. Если у нее нет никаких особенных планов на сегодня, сказал он, они могли бы рискнуть. Даже если им придется вернуться, ничто не мешает им попытать счастья в другой день, когда погода будет более благоприятной. Что до снега, заметил он, то у него в багажнике есть цепи, которые можно надеть на колеса «Форда». Ему казалось, что с цепями они смогут проехать по любой дороге.Чарли не терпелось узнать про дом как можно больше, и Глэдис рассказала ему все, что ей было известно. Насколько она знала, этот дом в стиле швейцарского шале построил году в 1792-м один французский дворянин, который был хорошо известен в этих местах. По словам Глэдис, француз приходился двоюродным братом знаменитому Лафайету Мари Жозеф де Лафайет (1757-1834 гг.) французский политический деятель, участник Войны за независимость североамериканских колоний.
; вместе с ним он и приехал в Новый Свет в 1777 году, однако о его дальнейшей жизни не сохранилось почти никаких сведений. Чарли Глэдис сообщила только то, что он построил этот дом для своей возлюбленной.После ленча они наконец отправились в путь, воспользовавшись машиной Чарли, потому что у Глэдис не было цепей, да и ее «жук» вряд ли годился для езды по снежной целине. Чарли сам сел за руль, и Глэдис была очень этим довольна. В том, что он взял на себя мужскую работу, было что-то глубоко символическое. Она же сидела рядом с ним на переднем сиденье, указывала дорогу и рассказывала совершенно удивительные подробности о тех или иных ориентирах, которые они проезжали. Казалось, своя история есть здесь у каждого камня, у каждого дерева и каждого холма, и Чарли с удовольствием слушал, стараясь не пропустить ни слова. Как ни странно, Глэдис почти ничего не рассказывала о том месте, куда они ехали. Чарли узнал только, что оно находится милях в семи от Шелбурн-Фоллс — в холмах на противоположном краю долины, по которой протекала река Дирфилд.Снега на шоссе оказалось на удивление немного. С настоящими трудностями они столкнулись только у подножия холмов — тут-то и пригодилась зимняя резина, которую поставили на «Форд» в гараже прокатной компании. Зато в холмах, густо поросших пихтами и елями, снега было гораздо меньше, и Глэдис, с облегчением вздохнув, указала Чарли на идущую в глубь леса неприметную дорогу. По ее словам, до места, куда они ехали, оставалось не больше полутора миль.Пока Чарли осторожно вел «Форд» по присыпанным снегом колеям, Глэдис рассказывала ему о том, как маленькой девочкой она ездила туда с отцом и с матерью. Этот дом уже тогда нравился ей, но, к сожалению, родители Глэдис никогда не жили там долго, хотя шале и принадлежало их семье на протяжении ста лет.— Должно быть, это действительно очень красивый и интересный дом, — почтительно заметил Чарли. — У старых построек всегда есть если не душа, то, по крайней мере, свой собственный характер. Почему же там никто не жил? Может быть, вы пришлись ему не по душе?Последние слова Чарли произнес почти шутливым тоном, хотя на самом деле он относился к этим вопросам достаточно серьезно. Нет, он никогда не верил в то, что призраки прежних жильцов способны выжить новых владельцев только потому, что они относятся к их общему жилищу с недостаточным почтением, однако ему были известны случаи, когда целые семьи попросту не приживались в старых домах, преследуемые постоянным ощущением подавленности и самой настоящей тревоги. Сам он называл подобные явления «архитектурно-психологической несовместимостью», и все же ему казалось, что в случае с родителями Глэдис дело было в чем-то другом. Возможно, старый дом действительно стоял слишком далеко от благ цивилизации, и людям, привыкшим к городскому быту, жить в нем было действительно неудобно. Впрочем, он подумал, что Глэдис, похоже, чего-то недоговаривает. Глэдис засмеялась его шутке. — Это действительно не совсем обычный дом, — сказала она. — Я уверена, что у него есть душа. Во всяком случае, когда находишься внутри, то начинаешь чувствовать что-то… особенное. Он как будто несет на себе отпечаток личности той леди, для которой он был построен. Бревна, из которых сложены его стены, словно насквозь пропитались ее аурой, и теперь понемногу отдают ее — как по ночам отдает тепло нагревшаяся задень кирпичная кладка. Лично мне было очень приятно ощущать это, но вот моим родственникам… Я как-то пыталась уговорить Джимми и Кэтлин использовать шале как летний дом, но они прожили там всего лишь месяц и сбежали. После этого Кэтлин и слышать не хотела о том, чтобы когда-нибудь там поселиться. Возможно, это Джимми напугал ее, наговорив всякой чепухи о призраках и духах, но факт остается фактом — она невзлюбила этот дом, хотя другого такого романтичного и красивого места я, пожалуй, не знаю.Чарли улыбнулся Глэдис, но это была скорее вежливая улыбка. Снова поднимался ветер, и он сосредоточился на управлении машиной, стараясь удержать урчащий «Форд» на дороге. «Пожалуй, на обратном пути все же придется надеть цепи», — подумал он, впиваясь взглядом в чащу обступивших дорогу деревьев.Они проехали еще немного, и Глэдис сказала, что дальше придется идти пешком. Чарли тут же остановил машину, и оба вышли на засыпанную снегом дорогу. Вокруг по-прежнему не было никаких признаков человеческого жилья — только белые сугробы, молчаливые холмы и спящие деревья, — и Чарли на мгновение испугался, что они могут заблудиться. Глэдис, однако, чувствовала себя достаточно уверенно. Заметив охватившее Чарли смущение, она ободряюще улыбнулась ему, поплотнее запахивая меховую куртку. Потом она махнула рукой, указывая направление.— Я чувствую себя как Мальчик с пальчик, — признался Чарли, проваливаясь в снег и с трудом выбираясь на твердую тропу. — Нужно было захватить с собой хлебные крошки.Глэдис засмеялась, и Чарли, выбравшись из снега, поддержал ее под локоть. Его рука была надежной и крепкой, но Глэдис вряд ли нуждалась в поддержке. Она была сильной женщиной, к тому же дорога была ей хорошо знакома. В этот дом она приезжала и днем и вечером, и в ведро и в ненастье и хорошо помнила каждую кочку, каждый корень на тропе, хотя сейчас все препятствия были запорошены снегом. Правда, в последнее время она приезжала сюда не так часто, как ей хотелось бы, однако это не имело никакого значения. При мысли о том, что она снова увидит старый дом, на ее губах сама собой появилась счастливая улыбка. Кроме того, она знала, что и для Чарли это будет настоящим подарком.— А кто была та женщина, о которой ты говорила? — спросил Чарли, пыхтя и отдуваясь. — Ну, та леди, для которой построили этот дом?Он помнил, что Глэдис рассказывала ему о каком-то французе, но про женщину она лишь бегло упомянула.— Ее звали Сара Фергюссон, — отозвалась Глэдис, наклоняя голову и пряча от ветра лицо. В какой-то момент она все же споткнулась и теперь крепче налегала на руку Чарли. Они были совсем как мать и сын, и Чарли даже начал беспокоиться о Глэдис. За последние несколько минут снег повалил еще сильнее, а ветер усилился — это было заметно даже в лесу, под защитой толстых старых елей и пихт, и Чарли всерьез начал опасаться, как бы им не заблудиться в этой пурге и не замерзнуть. Он не мог знать, что на самом деле они идут по тропе, хорошо знакомой Глэдис. Она способна была пройти здесь даже с завязанными глазами. Она сразу же ощутила беспокойство Чарли и, чтобы успокоить его, принялась рассказывать ему историю Сары Фергюссон.— Это была замечательная женщина, — начала она. — Представь себе, что она приехала сюда из Англии совершенно одна! О ней ходило множество самых разных слухов — говорили, в частности, что ее первый муж — граф Бальфор — был настоящим тираном и обходился с ней крайне жестоко… И вот в 1789 году графиня Бальфор приплыла в Новый Свет на крошечной парусной скорлупке.— А как она встретилась с этим французом? — перебил Чарли, весьма заинтригованный этим многообещающим началом. Граф и графиня Бальфор, путешествие под парусами через Атлантику, таинственный французский дворянин — все это звучало как завязка увлекательного романа. Даже то, как Глэдис рассказывала об этом, — ее интонация, ее осторожность и таинственные намеки на что-то, что лежало в глубине, под внешними атрибутами давно прошедшего романтического века, — все это способно было заинтересовать и гораздо менее восторженного слушателя.— Это очень долгая история, — ответила Глэдис. — И очень загадочная. Жизнь иногда подбрасывает такие сюжеты, которые не выдумать и самому удачливому писателю.И Глэдис Палмер посмотрела на (твоего спутника, щурясь от снега, который летел им прямо в лица.— Сара Фергюссон была удивительно сильной и мужественной женщиной. Она была…Но прежде чем Глэдис закончила фразу, деревья неожиданно расступились, и они вышли на широкую лесную поляну, окруженную деревьями.Чарли поднял голову и остановился как вкопанный. На поляне, возле замерзшего пруда рукотворно-правильной формы, в котором, как говорила Глэдис, когда-то плавали лебеди, стояло маленькое чудо — настоящее швейцарское шале, отличающееся необычайно ухоженным видом и совершенством пропорций. Оно словно было неотъемлемой частью окружающей природы, и даже теперь, когда поляна и лес были укрыты снегом, Чарли был изумлен мастерством архитекторов и строителей, которые выбирали место, чтобы поставить здесь этот удивительный дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
; вместе с ним он и приехал в Новый Свет в 1777 году, однако о его дальнейшей жизни не сохранилось почти никаких сведений. Чарли Глэдис сообщила только то, что он построил этот дом для своей возлюбленной.После ленча они наконец отправились в путь, воспользовавшись машиной Чарли, потому что у Глэдис не было цепей, да и ее «жук» вряд ли годился для езды по снежной целине. Чарли сам сел за руль, и Глэдис была очень этим довольна. В том, что он взял на себя мужскую работу, было что-то глубоко символическое. Она же сидела рядом с ним на переднем сиденье, указывала дорогу и рассказывала совершенно удивительные подробности о тех или иных ориентирах, которые они проезжали. Казалось, своя история есть здесь у каждого камня, у каждого дерева и каждого холма, и Чарли с удовольствием слушал, стараясь не пропустить ни слова. Как ни странно, Глэдис почти ничего не рассказывала о том месте, куда они ехали. Чарли узнал только, что оно находится милях в семи от Шелбурн-Фоллс — в холмах на противоположном краю долины, по которой протекала река Дирфилд.Снега на шоссе оказалось на удивление немного. С настоящими трудностями они столкнулись только у подножия холмов — тут-то и пригодилась зимняя резина, которую поставили на «Форд» в гараже прокатной компании. Зато в холмах, густо поросших пихтами и елями, снега было гораздо меньше, и Глэдис, с облегчением вздохнув, указала Чарли на идущую в глубь леса неприметную дорогу. По ее словам, до места, куда они ехали, оставалось не больше полутора миль.Пока Чарли осторожно вел «Форд» по присыпанным снегом колеям, Глэдис рассказывала ему о том, как маленькой девочкой она ездила туда с отцом и с матерью. Этот дом уже тогда нравился ей, но, к сожалению, родители Глэдис никогда не жили там долго, хотя шале и принадлежало их семье на протяжении ста лет.— Должно быть, это действительно очень красивый и интересный дом, — почтительно заметил Чарли. — У старых построек всегда есть если не душа, то, по крайней мере, свой собственный характер. Почему же там никто не жил? Может быть, вы пришлись ему не по душе?Последние слова Чарли произнес почти шутливым тоном, хотя на самом деле он относился к этим вопросам достаточно серьезно. Нет, он никогда не верил в то, что призраки прежних жильцов способны выжить новых владельцев только потому, что они относятся к их общему жилищу с недостаточным почтением, однако ему были известны случаи, когда целые семьи попросту не приживались в старых домах, преследуемые постоянным ощущением подавленности и самой настоящей тревоги. Сам он называл подобные явления «архитектурно-психологической несовместимостью», и все же ему казалось, что в случае с родителями Глэдис дело было в чем-то другом. Возможно, старый дом действительно стоял слишком далеко от благ цивилизации, и людям, привыкшим к городскому быту, жить в нем было действительно неудобно. Впрочем, он подумал, что Глэдис, похоже, чего-то недоговаривает. Глэдис засмеялась его шутке. — Это действительно не совсем обычный дом, — сказала она. — Я уверена, что у него есть душа. Во всяком случае, когда находишься внутри, то начинаешь чувствовать что-то… особенное. Он как будто несет на себе отпечаток личности той леди, для которой он был построен. Бревна, из которых сложены его стены, словно насквозь пропитались ее аурой, и теперь понемногу отдают ее — как по ночам отдает тепло нагревшаяся задень кирпичная кладка. Лично мне было очень приятно ощущать это, но вот моим родственникам… Я как-то пыталась уговорить Джимми и Кэтлин использовать шале как летний дом, но они прожили там всего лишь месяц и сбежали. После этого Кэтлин и слышать не хотела о том, чтобы когда-нибудь там поселиться. Возможно, это Джимми напугал ее, наговорив всякой чепухи о призраках и духах, но факт остается фактом — она невзлюбила этот дом, хотя другого такого романтичного и красивого места я, пожалуй, не знаю.Чарли улыбнулся Глэдис, но это была скорее вежливая улыбка. Снова поднимался ветер, и он сосредоточился на управлении машиной, стараясь удержать урчащий «Форд» на дороге. «Пожалуй, на обратном пути все же придется надеть цепи», — подумал он, впиваясь взглядом в чащу обступивших дорогу деревьев.Они проехали еще немного, и Глэдис сказала, что дальше придется идти пешком. Чарли тут же остановил машину, и оба вышли на засыпанную снегом дорогу. Вокруг по-прежнему не было никаких признаков человеческого жилья — только белые сугробы, молчаливые холмы и спящие деревья, — и Чарли на мгновение испугался, что они могут заблудиться. Глэдис, однако, чувствовала себя достаточно уверенно. Заметив охватившее Чарли смущение, она ободряюще улыбнулась ему, поплотнее запахивая меховую куртку. Потом она махнула рукой, указывая направление.— Я чувствую себя как Мальчик с пальчик, — признался Чарли, проваливаясь в снег и с трудом выбираясь на твердую тропу. — Нужно было захватить с собой хлебные крошки.Глэдис засмеялась, и Чарли, выбравшись из снега, поддержал ее под локоть. Его рука была надежной и крепкой, но Глэдис вряд ли нуждалась в поддержке. Она была сильной женщиной, к тому же дорога была ей хорошо знакома. В этот дом она приезжала и днем и вечером, и в ведро и в ненастье и хорошо помнила каждую кочку, каждый корень на тропе, хотя сейчас все препятствия были запорошены снегом. Правда, в последнее время она приезжала сюда не так часто, как ей хотелось бы, однако это не имело никакого значения. При мысли о том, что она снова увидит старый дом, на ее губах сама собой появилась счастливая улыбка. Кроме того, она знала, что и для Чарли это будет настоящим подарком.— А кто была та женщина, о которой ты говорила? — спросил Чарли, пыхтя и отдуваясь. — Ну, та леди, для которой построили этот дом?Он помнил, что Глэдис рассказывала ему о каком-то французе, но про женщину она лишь бегло упомянула.— Ее звали Сара Фергюссон, — отозвалась Глэдис, наклоняя голову и пряча от ветра лицо. В какой-то момент она все же споткнулась и теперь крепче налегала на руку Чарли. Они были совсем как мать и сын, и Чарли даже начал беспокоиться о Глэдис. За последние несколько минут снег повалил еще сильнее, а ветер усилился — это было заметно даже в лесу, под защитой толстых старых елей и пихт, и Чарли всерьез начал опасаться, как бы им не заблудиться в этой пурге и не замерзнуть. Он не мог знать, что на самом деле они идут по тропе, хорошо знакомой Глэдис. Она способна была пройти здесь даже с завязанными глазами. Она сразу же ощутила беспокойство Чарли и, чтобы успокоить его, принялась рассказывать ему историю Сары Фергюссон.— Это была замечательная женщина, — начала она. — Представь себе, что она приехала сюда из Англии совершенно одна! О ней ходило множество самых разных слухов — говорили, в частности, что ее первый муж — граф Бальфор — был настоящим тираном и обходился с ней крайне жестоко… И вот в 1789 году графиня Бальфор приплыла в Новый Свет на крошечной парусной скорлупке.— А как она встретилась с этим французом? — перебил Чарли, весьма заинтригованный этим многообещающим началом. Граф и графиня Бальфор, путешествие под парусами через Атлантику, таинственный французский дворянин — все это звучало как завязка увлекательного романа. Даже то, как Глэдис рассказывала об этом, — ее интонация, ее осторожность и таинственные намеки на что-то, что лежало в глубине, под внешними атрибутами давно прошедшего романтического века, — все это способно было заинтересовать и гораздо менее восторженного слушателя.— Это очень долгая история, — ответила Глэдис. — И очень загадочная. Жизнь иногда подбрасывает такие сюжеты, которые не выдумать и самому удачливому писателю.И Глэдис Палмер посмотрела на (твоего спутника, щурясь от снега, который летел им прямо в лица.— Сара Фергюссон была удивительно сильной и мужественной женщиной. Она была…Но прежде чем Глэдис закончила фразу, деревья неожиданно расступились, и они вышли на широкую лесную поляну, окруженную деревьями.Чарли поднял голову и остановился как вкопанный. На поляне, возле замерзшего пруда рукотворно-правильной формы, в котором, как говорила Глэдис, когда-то плавали лебеди, стояло маленькое чудо — настоящее швейцарское шале, отличающееся необычайно ухоженным видом и совершенством пропорций. Оно словно было неотъемлемой частью окружающей природы, и даже теперь, когда поляна и лес были укрыты снегом, Чарли был изумлен мастерством архитекторов и строителей, которые выбирали место, чтобы поставить здесь этот удивительный дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31