– Не могла что другое найти?
– Я это платье терпеть не могу! – раздраженно бросила Лолита.
– Порвал тоже Жорка?
– Ну не он же. Я же тебе сказала, мальчика развезло так, что он в куклу превратился.
– Тоже мне мужик! – хмыкнула мать. – Здоровенный, а такой хлипкий!
– Он, мама, правильный – не пьет, не курит.
– И родители у него такие же?
– Не знаю. Всё может быть.
– Лолка, а вдруг у него невеста есть?
– Ну и что? – с насмешкой спросила Лолита. – Ты не забывай, его невеста теперь я. А та, что была или есть, пошла вон.
– Вдруг что, жить к свекрухе пойдешь?
– Не знаю, ещё не думала, – она закрыла флакончик с лаком и ещё раз полюбовалась ногтями. – Во сколько ты должна была звонить?
– В шесть. Сейчас сколько, пять? Ну, пусть часик ещё поживут спокойно.
Мать снова ушла на кухню, а Лолита предалась мечтам. О жизни с матерью речи быть не могло. Её раздражала эта квартира и царящие в ней порядки, раздражало присутствие матери, раздражали соседи, раздражала висящая на ковре медаль «золотого цвета». Единственное сожаление вызывало то, что придется расстаться с Жориком. Хотя, конечно, можно под видом визитов к маме встречаться с ним. Даже удобнее. А, впрочем, и Жориком можно было пожертвовать. Лолите хотелось такой же жизни, как у кумиров, только без тренировок. Хотелось быть красивой, всегда модно и дорого одетой, ездить заграницу, иметь толпу поклонников. Стать женой кумира было тоже неплохо. Пусть не твои поклонники, зато будет, что рассказать подружкам. Главным теперь было не упустить так легко попавшего в её сети Диму.

Глава 11

Во второй половине дня Диме стало немного лучше. Голова, после двух таблеток анальгина болела не так сильно. Отец и мать уехали на работу ещё в середине дня, Коля сидел в своей комнате и занимался. Дима сварил себе кофе, выпил и, вернувшись в комнату, лег на диван, уткнувшись в подушку. Мысли были вялыми. На душе было удивительно гадко. Ощущение липкой грязи так и осталось. Самым ужасным было то, что некоторое время перспективы отделаться от этого ощущения не предвиделось. Нужно было как-то объяснить всё Лесе. Он был уверен, что Леся всё поймет и всё простит, но насколько это будет безболезненным… С этими невеселыми мыслями он уснул. Разбудил его звонок в дверь. Дима открыл глаза и в первый момент не мог понять, сон это или явь. Мимо комнаты прошел Коля, слышно было, как он открыл дверь и с кем-то тихо разговаривает в прихожей.
– Может он спит? – услышал Дима голос Леси.
– Всё равно сейчас проснется, – заверил её Коля.
– Уже проснулся, – подал голос Дима.
– Заходи, – Коля открыл перед ней дверь комнаты. – Я же говорил, что сейчас проснется.
– Ты сам проснулся или это мы тебя разбудили? – входя в комнату, спросила Леся.
– Проснулся. Сейчас встану, – Дима хотел подняться.
– Лучше полежи, вид у тебя бледноватый, – удержала его Леся.
– Что скажете, доктор, я безнадежен? – мрачно пошутил он.
– До безнадежности вам, любезный, ещё далеко.
– Ваш диагноз, доктор?
– Пить меньше всякой дряни. Пейте витамины, а то, что вы выпили накануне, больше не пейте. Кстати, что пили?
– Самогон, – Диме снова стало стыдно.
– Фи, Амерханов! Ты не только похабные анекдоты учишься рассказывать, ты ещё и разную дрянь пить учишься.
– Согласен… – Дима сел и исподлобья взглянул на Лесю. Нужно было объясниться. – Лесенька, у меня большие неприятности… Я влип в очень плохую историю.
– Не ночевал дома, а родители не знали, где ты? – Леся грустно улыбнулась. – Уж не соблазнила ли тебя юная гимнастка? Ты безумно влюбился в неё?
– Лесенька, не до шуток… – он опустил глаза. – Ни в кого я не влюбился и влюбляться не собираюсь. Я люблю тебя, любил и любить буду. Пожалуйста, выслушай меня, если получится, спокойно.
– Даже так? – Леся перестала улыбаться. – Что ж, я готова тебя выслушать.
– Давай я сварю кофе и мы поговорим.
– Я сама сварю кофе. Если хочешь, можешь пока сходить умыться, больно уж лицо у тебя помятое. Вся подушка отпечаталась. Зубки тоже почистить не забудь.
Дима послушно поплелся в ванную. Леся заглянула в комнату к Коле и спросила, варить ли и для него кофе, и пошла на кухню. Как Дима в её квартире, так и она в его, знала, кажется, каждый уголок. Он как раз вышел из ванной, когда Леся разлила кофе по чашкам.
– Отнеси Коле, а я для нас отнесу в твою комнату, – сказала она.
Дима взял чашку и пошел в комнату брата. Коля вопросительно взглянул на него. Он только головой покачал.
– Слышь, Димыч, а, может, и говорить не стоит? – почти шепотом спросил Коля. – Может, всё так утрясется?
– Сиди уже, мудрец, – поморщился Дима. – Вот тут-то я сам справлюсь.
Он вернулся в свою комнату. Леся сидела на диване, поджав ноги. Дима сел рядом, взял чашку.
– Только, пожалуйста, выслушай меня спокойно…
– Кайся, – разрешила Леся.
Дима так и не притронулся к кофе. Он сидел, уставившись в чашку, боясь поднять глаза и взглянуть на Лесю. Она слушала молча. Когда он закончил, несколько минут в комнате висела гнетущая тишина.
– Дима, а ты не спеши от неё отказываться, – медленно сказала Леся.
– Что?! – Дима чуть чашку не уронил и повернулся к ней.
– Отказываться от неё не спеши, – повторила Леся. У неё были грустные глаза. – Мало ли…
– Леся, ты что, поверила в то, что я с ней был? – у него между лопатками побежали мурашки.
– Нет, не поверила. И, можешь не смотреть на меня с таким ужасом, я не собираюсь объяснять тебе, что мы больше не увидимся.
– Так зачем она мне?
– Сейчас я буду очень циничной, – Леся отставила свою чашку. – Как запасной вариант.
– Какой вариант?!
– Запасной. Я же тебе говорю, мало ли… – она отвела взгляд. – А там, привыкнешь к ней, может быть, она ещё и не такая, как тебе показалось. Может быть, она душка, милашка и умница. Просто мать и отчим у неё непорядочные.
– Лесенька, ты что-то не то говоришь, – Дима нахмурился. – Пройдет несколько месяцев и я о ней даже не вспомню.
– Я говорю именно то. Димочка, ты хорошо помнишь мои «за» и «против»? Ты помнишь, я в детстве болела?
– Конечно, помню. Ты тогда долго в больнице лежала, тебе операцию сделали… – он напряженно смотрел на Лесю.
– А потом я почти полностью лысой была, – она грустно улыбнулась.
– Но ведь сейчас ты не лысая.
– Скоро буду, – глаза Леси повлажнели. – Ты помнишь, у меня же после лечения почти все волосы выпали.
– Тебе снова плохо? – у Димы замерло сердце.
– Да, Димка, – кивнула она, губы её дрогнули.
– Ты это вчера мне хотела сказать? – он обнял её, прижал к себе. – Из-за этого глаза грустные и худеешь?
– Да, – прошептала она и заплакала. – Я боюсь…
Дима гладил её по вздрагивающим плечам, целовал волосы и не мог даже слова сказать. Он не знал слов, которыми можно было бы её успокоить. Не было таких слов. Не было слов, чтобы прогнать её боль и страх. Даже, если бы он сейчас сказал, что умрет вместе с ней, умер бы вместе с ней, ничего не изменилось бы. Понемногу Леся успокоилась, но они ещё долго просидели так. Потом Леся осторожно освободилась от его рук, поправила волосы.
– Почему ты не сказала мне всё вчера вечером? – Дима, хмурясь, посмотрел на неё.
– Не хотела тебя расстраивать. А потом, когда ты сказал, что тебя пригласила в гости девушка, я подумала, что, наверное, это к лучшему… Хорошо было бы, если бы она тебе понравилась, а потом у вас что-нибудь получилось…
– Лесенька, ты лучше ничего не смогла придумать? Да мне всё равно, здоровая ты, больная… Понимаешь, что я тебя люблю?
– Понимаю… – Леся вздохнула. – Я тоже тебя люблю… Димка, только и ты пойми, что то, чем я болею, не вылечится никогда… никого ещё не вылечили…
– Ты сказала, что скоро снова будешь лечиться, значит, на какое-то время тебе снова станет лучше.
– Дима, одну почку мне убрали ещё тогда, вторую, сам понимаешь, убирать нельзя, а опухоль таких размеров, что… – у неё снова задрожали губы, – всё это лечение уже ничего не даст…
– Почему ты так думаешь?
– Знаю, Димочка, знаю. Она увеличилась всего за два месяца.
– Леся, ничего из того, что ты сказала, меня не остановит, – упрямо повторил Дима. – Хочешь, мы завтра поженимся?
– Завтра не получится. Разве ты забыл, что ждать нужно два-три месяца?
– Не забыл. Но ведь существует какой-то порядок, когда этот срок сокращают. Ну, сократят нам его до недели.
– А потом что? Что изменится? Ты будешь смотреть, как я умираю? Тебе станет от этого легче?
– Леся, перестань так говорить…
– Почему? Открой глаза, Дима! Давай будем реалистами. Лучше попробуй привыкнуть к этой девушке…
– Не говори о ней.
– Ну, хорошо, не хочешь о ней, поищи ещё кого-нибудь…
– Когда ты ложишься в больницу?
– Послезавтра. На сколько, не знаю.
– Завтра мы подадим заявление. Через полтора месяца я еду на чемпионат мира. Я надеюсь, что к тому времени, как я вернусь, тебя уже выпишут, а, если и не выпишут, то я тебя заберу на один день из больницы и мы распишемся.
– Дима, это ведь ненадолго…
– Надолго, ненадолго, мне безразлично. Ты будешь моей женой. А я верю в то, что у нас всё будет хорошо. И не спорь, – твердо сказал он, глядя Лесе в глаза, и уже тихо, чуть слышно, добавил, – пожалуйста…
– У тебя же будут неприятности из-за этой девушки.
– Какие неприятности? Через пару недель она от меня шарахаться начнет. Ещё я ей объясню, что у меня есть ты. В самом крайнем случае, пропади всё пропадом…
– Вот только давай не будем вдаваться в крайности! – Леся попыталась вымученно улыбнуться. – Понадеемся на то, что ты ей разонравишься.
– Так ты согласна?
– Согласна.
– Вот и отлично.
– Только родителям скажем завтра.
– Хорошо. Только завтра ты останешься со мной.
Вскоре после ухода Леси к Диме в комнату пришел отец. Он подошел к окну, открыл форточку и закурил. Несколько минут висела неловкая пауза. С улицы доносился слабый шум вечернего города – звуки проезжающих машин, еле слышная откуда-то мелодия, шелест ветра в полумертвой листве тополя у окна.
– Поговорили? – спросил Максим Исмаилович.
– Поговорили.
– Обошлось?
– Обошлось. Па, я женюсь, – совершенно спокойно сказал Дима.
– Да? – отец повернулся и удивленно посмотрел на сына. – На ком?
– На Лесе. Я всё знаю. Возможно, больше, чем ты.
– Вряд ли… – помолчав, сказал Максим Исмаилович. – Ты ведь забыл, что Сергей меня возит. Ни он, ни Нина и четверти вечером не знали. Леся днем сказала.
– Мне тоже сказала.
– Хорошо подумал?
– Хорошо. И плевать мне на всё: на карьеру, на славу, на институт, главное, на эту…
– Я не о том. Ты прав, плевать на всё, когда так ставится вопрос, – отец повернулся к Диме. Взгляд его был невыносимо тяжел. – Я другой вопрос поставлю. Ты-то справишься? Хорошо подумал?
– Да, – упрямо повторил Дима. – Завтра мы подадим заявление, с чемпионата мира вернусь, распишемся. И завтра Леся останется у нас.
– По мне, хоть сегодня пусть бы оставалась. Матери скажи.

Глава 12

Первое, что ожидало Диму в институте, это была «доверительная» беседа с тренером. Выслушав о себе всё, что Михаил Андреевич не стал говорить накануне из-за присутствия родителей, и из-за того, что до Димы «всё равно не дошло бы, так был хорош», Дима поблагодарил наставника и пообещал впредь подобных штучек не выкидывать. После тренировки Михаил Андреевич окончательно подобрел и пробасил:
– Балбес ты, Димка! Выезжаешь на том, что люблю тебя больше всех. Другого к черту с треском уже выпер бы, а тебя прощаю. Теперь вспоминай этой стерляди фамилию, пойду в деканат выяснять, кто такая и чье несчастье. Пусть разберется со своими недоносками.
Дима без сожаления назвал фамилию Лолиты. Что с ней будет, его не особенно интересовало. Вчерашний шок прошел.
После занятий он выходил из здания института, когда его окликнул женский голос. Дима повернулся и увидел в нескольких шагах позади Лолиту. Вид у неё был грустный, глаза заплаканные. Он подождал, пока она подойдет.
– Здравствуй, – тихо сказала она. От позавчерашней разбитной девчонки и следа не осталось.
– Здравствуй, – спокойно ответил он.
– Дима, нам поговорить нужно.
– О чем?
– Всё так получилось… – у Лолиты был такой вид, что она вот-вот заплачет снова.
– Я тебя внимательно слушаю, – пауза становилась длинной.
– Не здесь.
– Лолита, я ведь в гости к тебе не поеду, – Дима прищурился.
– Я не приглашаю. Давай куда-нибудь зайдем или скверик какой-нибудь поищем… Я тебе всё объясню… Холодно здесь…
– Так, – он взглянул на часы, – у меня всего полчаса. Вон, напротив, кафе. Идем туда, ты мне быстренько всё рассказываешь, что хотела, и прощаемся.
– Да, конечно, – кивнула она и, как побитая собачонка пошла следом за Димой.
В кафе они сели за столик у окна. Дима заказал кофе и выжидающе посмотрел на Лолиту. Перед ним сидела невзрачная бесцветная девица, выглядевшая старше своего возраста, то ли из-за того, что была расстроена, то ли из-за того, что была без макияжа. Ни в выражении её лица, ни во взгляде не была даже намека на какие-то умственные способности. «Странно, на что я мог позариться? На эту белую моль с тупой мордашкой? Неужели, у меня настолько повернулись мозги, если я действительно с ней был?» – подумал он. Словно, прочитав его мысли, Лолита тихо сказала:
– Ты извини, за тот вечер… всё так вышло…
– Это я уже слышал. По-моему, твоей маме вчера вечером всё объяснили и она осталась довольна. Что с меня ещё?
– Дима, я не виновата… это всё мама… Просто я видела тебя и раньше в институте. Ты мне так нравился, с первого дня, как я тебя увидела! Я действительно всё время мечтала познакомиться с тобой, а ты меня никак не замечал. Вот я и решила…
– Понимаешь, Лолита, – снисходительно сказал Дима, – я никогда не рассматривал соучениц, да и вообще, девушек из большого спорта, как девушек. В своем саду цветов не рвут. Даже, если я с кем-то знакомился, это были чисто приятельские отношения, бесполые, все равны – и девочки, и мальчики.
– Я соврала тебе, что имею отношение к большому спорту… У меня всего лишь второй разряд по гимнастике и на соревнованиях я бываю раз в сто лет где-нибудь в городке, как сказал Саша, Мухосранске.
– Мой тренер говорит поприличней – Пятихатки или Семиизбы.
– Да, действительно, так лучше звучит… Так вот, я всё мечтала с тобой познакомиться. Ты мне ночами снился. А позавчера я решила подойти к тебе сама. Я думала, что ты даже разговаривать со мной не станешь, – она смотрела на Диму полными слез глазами.
– Лучше бы не разговаривал, – он горько улыбнулся.
– Не знаю… А, когда ты согласился прийти в гости…
– Лолита, я не соглашался. Просто ты записала свой адрес и записку оставила мне. А меня черт попутал. Решил сделать красивый жест и прийти на пять минут.
– Пусть так… Потом, когда я открыла тебе дверь… – она шмыгнула носом. – Я была так рада… так рада…
– Скажи, а поить меня было обязательно?
– Это всё Жорик, – Лолита опустила глаза.
– А ты не уговаривала? – он снова сощурился.
– Я думала, что ты просто брезгуешь нашей компанией.
– А что ты ещё думала?
– Потом, когда все ушли, ты остался и начал ко мне приставать… вернее, уговаривать меня…
– Даже так?
– Да… ты меня так уговаривал… так уговаривал… Я думала, что мы поцелуемся, на том всё и закончится. Я же ни разу ещё с парнем… Мы с тобой пошли в мою комнату…
– А там уже и постель была постелена?
– Нет… ты начал меня целовать… ну и… в общем, я решила, что, наверное, так будет удобней… я же не думала, что ты будешь таким резким и настойчивым… ты даже платье на мне разорвал, когда начал меня раздевать…
– А ты не сопротивлялась?
– Понимаешь, сначала я боялась тебе отказать, думала, что если я откажу, ты сразу уйдешь… а потом, я испугалась… ты такое со мной делал…
– И что же я делал? – у Димы появилось плохо преодолимое желание послать Лолиту с её излияниями.
– Я… я не могу… – она заплакала. – Мне так стыдно… я даже не представляла, что такое может быть… что такое могут делать… я думала, что когда рассказывают такие вещи, это всё выдумки…
– Вот такой я извращенец? – Дима еле себя сдерживал. – А, может, всё-таки хоть что-нибудь расскажешь?
– Не могу… о таком и говорить стыдно… Мне так больно было… я даже тренироваться третий день не могу… – она достала платочек и начала вытирать глаза. – Потом ты устал и уснул. Я думала, что ты успеешь уйти, пока мать вернется с работы.
– Что же ты меня не разбудила?
– Боялась, что когда ты проснешься, снова начнешь… Понимаешь, я так люблю тебя… А, когда мама пришла…
– Спасибо, остальное я помню.
1 2 3 4 5 6 7