Марго испытывала одновременно и возмущение, и благодарность.
– Спасибо, доктор Фрок, – ответила она. – Очень признательна за добрые слова и за вашу заботу.
Ученый только махнул рукой.
Марго попрощалась. Но у двери она вновь услышала голос Фрока:
– Мисс Грин?
– Да?
– Пожалуйста, будьте осторожны.
7
Выйдя, Марго чуть не столкнулась нос к носу со Смитбеком. Тот явно обрадовался, даже подмигнул.
– Может, пойдем пообедаем?
– Нет, – отказалась она. – Очень занята. Дважды в день – Марго не была уверена, что сможет выносить Смитбека в таких дозах.
– Пошли, – настаивал он. – Я разузнал еще несколько ужасных подробностей об этих убийствах.
– Ну и ладно.
Девушка заспешила по коридору, раздраженная тем, что он так легко пробудил ее любопытство. Смитбек догнал Марго, схватил за руку.
– Говорят, в кафетерии подают восхитительную передержанную лазанью.
И повел к лифту.
Зал кафетерия был, как обычно, заполнен хранителями, здоровенными громогласными охранниками, техниками и препараторами в белых халатах. Один хранитель раздавал образцы сидящим за столом коллегам, те вполголоса выражали восхищение и интерес. Марго вгляделась. Образцы представляли собой паразитических червей, свернувшихся в банках с формальдегидом.
Когда Смитбек и Марго сели, она уставилась на корку своей лазаньи.
– Как я и обещал, – сказал Смитбек, взял кусок и с хрустом надкусил. – Стояла на мармите как минимум с десяти часов.
И принялся шумно жевать.
– В общем, полиция наконец сделала заявление. Ночью совершено два убийства. Блестящее открытие! И помнишь, сколько вопросов задавали репортеры о диких животных? Так вот, есть вероятность, что ребят загрыз дикий зверь!
– Только не надо за едой, – попросила Марго.
– Говорят, они буквально растерзаны.
Марго подняла взгляд.
– Пожалуйста.
– Я не шучу, – продолжал Смитбек. – И это дело необходимо раскрыть, тем более что предстоит большая выставка. Говорят, полицейские пригласили коронера, который читает зияющие раны от когтей, как по книге.
– Смитбек, черт возьми. – Марго бросила вилку. – Мне это надоело – и твоя развязность, и твои кровавые подробности, когда я ем. Нельзя ли обсудить это после еды?
– Коронер – женщина, – продолжал Смитбек, не обращая внимания на вспышку Марго, – видимо, специалист по большим кошкам. Доктор Матильда Зивич. Ну и фамилия! Так и представляешь себе толстуху.
Марго подавила невольную улыбку. Может, Смитбек и толстокожий, но все же забавный. Отодвинув свой поднос, она спросила:
– Где ты слышал все это?
Смитбек ухмыльнулся:
– У меня свои источники информации. – И отправил в рот очередной кусок лазаньи. – Честно говоря, я встретил приятеля, который пишет для “Ньюс”. Кто-то выведал подробности у своего человека в управлении полиции. Сообщения будут во всех вечерних газетах. Можешь представить себе физиономию Райта, когда он увидит все это? О Господи.
Смитбек хохотнул и снова наполнил рот. Покончив со своей лазаньей, он уставился на то, что не доела Марго. Несмотря на худобу, журналист обладал волчьим аппетитом.
– Но как могло оказаться дикое животное на воле в музее? – спросила Марго. – Это чушь.
– Да? Так вот, слушай: полицейские привезли сюда человека с ищейкой, чтобы выследить эту тварь.
– Шутишь.
– Нет. Спроси любого из охранников. Здесь миллион квадратных футов, по которым может бродить большая кошка, да еще пять миль вентиляционных труб, по которым вполне может ползать человек. А под музеем целый лабиринт заброшенных туннелей. Полицейские относятся к этому серьезно.
– К туннелям?
– Угу. Не читала моей статьи в прошлом номере журнала? Первоначально здание музея возвели на болоте, которое невозможно было осушить. Потом в девятьсот одиннадцатом году тот музей сгорел, а на его месте построили нынешний, поверх подвалов старого. Нижний подвал огромный, многоуровневый... большая часть его даже не электрифицирована. Сомневаюсь, что кто-то знает там все ходы...
Дожевав последний кусок. Смитбек отодвинул поднос.
– А потом, как всегда, ходят слухи о Музейном звере.
Все, кто работал в музее, слышали эти истории. Ремонтники видели зверя краем глаза в ночную смену. Помощники хранителей, идя по тускло освещенным коридорам к хранилищам с образцами, видели его тень. Никто не представлял, что это за зверь и откуда взялся, но кое-кто утверждал, что несколько лет назад он убил человека.
Марго решила переменить тему.
– Рикмен все еще досаждает тебе? – спросила она.
При упоминании этой фамилии Смитбек скорчил гримасу. Марго знала, что Лавиния Рикмен, начальник отдела по связям с общественностью, наняла Смитбека написать книгу о музее. Договорились о доле музея в авансе и гонораре. Смитбек был недоволен условиями, но грядущая выставка обещала быть очень интересной, может быть, даже сенсационной, и благодаря этому тираж книги легко мог достичь шестизначной цифры. Для Смитбека сделка отнюдь не плохая, думала Марго, если учесть весьма скромный успех его предыдущей книги о Бостонском аквариуме.
– Рикмен? Досаждает? – Он возмущенно фыркнул. – О Господи. Чего еще можно ждать от нее? Послушай, я хотел тебе кое-что прочесть. – Он вытащил из блокнота пачку листов. – “Когда доктор Катберт подал директору музей идею выставки “Суеверия”, тот воодушевился. Такая экспозиция могла иметь не меньший успех, чем “Сокровища фараона Тутанхамона” или “Семь уровней Трои”. Райт понял, что выставка сулит музею большие доходы и небывалую возможность получить финансовую поддержку города и правительства. Однако некоторые старые хранители сомневались: они сочли, что выставка будет отдавать сенсационностью”. Смитбек прервался.
– Посмотри, что сделала Рикмен.
Он протянул Марго лист. Абзац был жирно перечеркнут наискось, на полях было начертано красным: “УБРАТЬ!” Марго хихикнула.
– Что тут смешного? – спросил журналист. – Она кромсает мою рукопись. Взгляни на это.
Он ткнул пальцем в другую страницу. Марго покачала головой.
– Рикмен хочет панегирика о музее. Вы никогда не сойдетесь во взглядах.
– Она доводит меня до бешенства. Черкает все хоть чуточку негативное. Хочет, чтобы я общался лишь с тем болваном, который оформляет выставку. Знает – он скажет только то, что одобрит Катберт. – Журналист заговорщицки подался вперед. – Думаю, ты еще не видела столь преданного начальству человека.
Тут Смитбек поднял голову и простонал:
– О Господи, вот и он.
Возле их стола появился несколько располневший молодой человек в роговых очках, державший поднос на блестящем кожаном портфеле.
– Можно подсесть к вам? – робко спросил он. – Кажется, свободных мест больше нет.
– Конечно, – ответил Смитбек. – Присаживайся. Мы как раз говорили о тебе. Марго, познакомься с Джорджем Мориарти. Это тот самый человек, который оформляет выставку “Суеверия”. – И потряс перед ним своими бумагами. – Посмотри, что сделала Рикмен с моей рукописью! Единственное, чего она не коснулась, – тех мест, где я цитирую тебя.
Мориарти пробежал глазами страницы и посмотрел на Смитбека с почти детской серьезностью.
– Не удивляюсь. Да и зачем вытаскивать на свет неприглядные подробности?
– Ну что ты, Джордж. Они-то и делают повествование интересным.
Мориарти повернулся к Марго:
– Вы аспирантка, занимаетесь этнофармакологией, так?
– Да, – ответила она, чувствуя себя польщенной. – Откуда вы знаете?
– Я интересуюсь этой темой. – Он улыбнулся и бросил на нее быстрый взгляд. – На выставке несколько стендов посвящено фармакологии и медицине. Я, собственно, хотел поговорить с вами об одном из них.
– Пожалуйста. О чем конкретно?
Она поглядела на Мориарти более пристально. Самый обычный сотрудник музея: среднего роста, чуть полноватый, с каштановыми волосами. Помятый твидовый пиджак серого цвета, как того требуют музейные правила. Вот только наручные часы имеют форму солнечных. И замечательные глаза за стеклами очков: ясные, карие, светящиеся умом. Смитбек подался вперед и уставился на них.
– Я хотел бы остаться и быть очевидцем этой очаровательной сцены, но, увы, много работы: в среду мне предстоит брать кое у кого интервью в зале насекомых, и нужно закончить текущую главу. Джордж, прежде чем подписывать контракт на киносъемку своей выставки, посоветуйся со мной.
Он встал, фыркнул и направился к двери, петляя между столами.
8
Джонатан Хэмм пристально поглядел в подвальный коридор сквозь толстые стекла очков, которые не мешало бы протереть. На его руки в черных перчатках были намотаны кожаные поводки, две гончие послушно сидели у его ног. Рядом стоял помощник, а возле помощника – лейтенант д’Агоста со сложенными в несколько раз, покрытыми пятнами чертежами. Позади него прислонились к стене двое полицейских, вооруженные скорострельными “ремингтонами” двенадцатого калибра.
Д’Агоста полистал чертежи.
– Собаки не могут взять след? – раздраженно спросил он.
Хэмм испустил долгий вздох.
– Гончие. Их не вывели на след. И здесь слишком много запахов.
Д’Агоста что-то буркнул, вынул из кармана изжеванную сигару и стал подносить ко рту. Хэмм поглядел ему в глаза.
– Ах да, – спохватился д’Агоста и сунул сигару обратно.
Хэмм потянул носом воздух. Сырой. Хорошо. Но больше ничего хорошего в этой прогулке нет. Хуже всего обычная тупость полицейских. Что это за собаки? –спросили они. – Нам нужны ищейки. Гончие, объяснил он. В нормальных условиях они способны найти заблудившегося человека после метели по трехфутовым сугробам. Но эти условия, думал Хэмм, нормальными не назовешь.
Место преступления, как водится, было загрязнено, затоптано. Пахло химикалиями, красками, побелкой, множество людей прошагало туда-сюда. Кроме того, основание лестницы было буквально залито кровью; даже восемнадцать часов спустя воздух был насыщен ее запахом, будоражившим собак.
Сперва они сделали попытку пустить гончих по следу с места преступления. Когда ничего не получилось, Хэмм предложил отойти подальше.
Гончих не тренировали для работы в помещении. Естественно, псы были сбиты с толку. Но это не его вина. Полицейские даже не сказали, человека они ищут или животное. Может, и сами не знают.
– Сюда, – позвал д’Агоста.
Хэмм передал поводки помощнику, тот двинулся вперед, гончие обнюхивали пол.
Первым делом они облаяли хранилище костей мастодонта: когда открыли дверь, оттуда хлынул запах парадихлорбензола. Пришлось полчаса ждать, пока у собак восстановится чутье. А затем последовал еще ряд хранилищ со шкурами животных, гориллами в формальдегиде, холодильник, наполненный образцами фауны, комната, полная человеческих скелетов.
Они подошли к арочному проему с открытой железной дверью, за которой находилась ведущая вниз каменная лестница. На ней было темно.
– Там, должно быть, подземная тюрьма, – нервно хихикнул один из полицейских.
– Лестница ведет в нижний подвал, – сказал д’Агоста, взглянув на чертеж. Протянул руку, и один из полицейских подал ему длинный фонарик.
Короткая лестница окончилась в туннеле, выложенном кирпичом “в елочку”, сводчатый потолок был чуть выше человеческого роста. Помощник с собаками шел впереди, Хэмм и д’Агоста за ним. Замыкали шествие двое полицейских.
– Пол мокрый, – заметил Хэмм.
– Ну и что? – спросил д’Агоста.
– Если по туннелю течет вода, никаких следов здесь не найти.
– Меня предупредили, что луж следует ожидать, – ответил д’Агоста. – Но вода течет, когда идет дождь, а сейчас на улице сухо.
– Это уже лучше, – сказал Хэмм. Они дошли до места, где сходилось четыре туннеля, д’Агоста остановился и взглянул на чертеж.
– Почему-то я так и думал, что вам потребуется взглянуть на него, – сказал Хэмм.
– Вот как? – отозвался д’Агоста. – В таком случае должен вас удивить. На этом чертеже нижнего подвала нет.
Когда собаки заскулили и принялись неистово сопеть, Хэмм внезапно насторожился.
– Сюда. Быстрее. Собаки заскулили снова.
– Они что-то унюхали! – сказал Хэмм. – Наверняка чистый след. Смотрите, как шерсть у них встала дыбом! Посветите сюда, я ни черта не вижу.
Собаки напряглись, подались вперед, подняли носы и стали нюхать воздух.
– Смотрите, смотрите! – сказал Хэмм. – Запах в воздухе. Чувствуете ток воздуха? Надо было взять спаниелей. У них самое лучшее верхнее чутье!
Полицейские вышли вперед, один светил фонариком, другой держал наготове оружие. Туннель впереди снова раздвоился, собаки свернули направо и побежали рысцой.
– Осторожнее, мистер Хэмм, там может быть убийца, – сказал д’Агоста.
Собаки неожиданно подняли оглушительный лай.
– Сидеть! – приказал помощник. – К ноге! Кастор! Поллукс! К ноге, черт возьми! – Собаки, не обращая внимания на команду, рвались вперед. – Хэмм, нужна помощь!
– Что это с вами? – воскликнул тот, подойдя к обезумевшим собакам и пытаясь схватить их за ошейники. – Кастор, к ноге!
– Утихомирьте их! – рявкнул д’Агоста.
– Вырвался! – крикнул помощник, когда одна из собак стрелой бросилась в темноту. Они побежали следом за ней.
– Чувствуешь запах? – спросил Хэмм, резко останавливаясь. – Черт возьми, чувствуешь?
Их внезапно окутала едкая козлиная вонь. Другая собака, обезумев от волнения, заметалась, задергалась и неожиданно вырвалась.
– Поллукс! Поллукс!
– Постойте! – вмешался д’Агоста. – Забудьте на секунду о собаках. Пойдем упорядочение. Вы двое – впереди. Снимите оружие с предохранителей.
Полицейские повиновались.
Впереди, в гулкой темноте, лай стал тише, потом прекратился. Несколько секунд тишины. Затем из туннеля донесся ужасный, пронзительный вопль, похожий на визг шин по асфальту. Полицейские переглянулись. Вопль оборвался так же внезапно, как возник.
– Кастор! – воскликнул Хэмм. – О Боже! Он ранен!
– Назад, Хэмм, черт побери! – рявкнул д’Агоста.
В этот миг какой-то силуэт неожиданно метнулся к ним из темноты, сверкнули две вспышки, раздались два оглушительных выстрела. Грохот отозвался в туннеле эхом и стих, наступило напряженное молчание.
– Идиот чертов, застрелил мою гончую, – негромко произнес Хэмм. Поллукс лежал в пяти футах от них, из размозженной головы пса рекой текла кровь.
– Он летел прямо на меня... – начал было один из полицейских.
– Прекратите, черт побери, – приказал д’Агоста. – Там до сих пор что-то есть.
Другую собаку обнаружили примерно в ста ярдах. Она была разорвана чуть ли не пополам, из живота вылезали внутренности.
– Господи, поглядите только, – сказал д’Агоста.
Хэмм промолчал.
Чуть подальше тела туннель разветвлялся. Д’Агоста продолжал смотреть на мертвого пса.
– Без собак нам не понять, куда оно скрылось, – сказал он наконец. – Пошли отсюда, к черту, пусть останками займется медицинская экспертиза.
Хэмм промолчал.
9
Мориарти, внезапно оставшийся за столиком наедине с Марго, казалось, застеснялся еще больше.
– Ну-ну? – подбодрила она его после недолгого молчания.
– Знаете, я очень хотел поговорить с вами о вашей работе.
Мориарти умолк.
– Правда?
Впервые кто-то проявлял любопытство к исследованию Марго.
– Честно говоря, интерес у меня побочный. Все стенды первобытной медицины укомплектованы, кроме последнего. У нас потрясающая коллекция растений, используемых шаманами, и артефактов из Камеруна. Мы хотим их выставить на последнем стенде, но они плохо задокументированы. Если хотите взглянуть...
– С удовольствием, – сказала Марго.
– Отлично! Когда?
– Может быть, сейчас? У меня есть немного времени.
Выйдя из переполненного кафетерия, они пошли по длинному подвальному коридору, вдоль которого тянулись урчащие трубы парового отопления и запертые двери. Табличка на одной из дверей гласила: “КОСТИ ДИНОЗАВРОВ – ВЕРХНЕЮРСКИЙ ПЕРИОД”. Большинство ископаемых коллекций хранилось в подвале – с тех пор, как слышала Марго, потолки на верхних этажах провалились под тяжестью окаменевших костей.
– Эта коллекция находится в одном из хранилищ на шестом этаже, – извиняющимся тоном сказал Мориарти, когда они вошли в служебный лифт. – Надеюсь, я смогу ее найти. Знаете, там столько складских помещений.
– Слышали еще что-нибудь о Чарли Прайне? – негромко спросила Марго.
– Почти ничего. Очевидно, он не является подозреваемым. Но, судя по всему, мы еще долго не увидим его здесь. Перед обедом доктор Катберт сказал мне, что он сильно травмирован. – Мориарти покачал головой. – Какой ужас.
На пятом этаже Мориарти и Марго, пройдя по широкому коридору, свернули на металлическую лестницу и стали подниматься. Узкие, путаные коридоры этой части здания были расположены прямо под длинной наклонной крышей музея. По обе стороны тянулись ряды высоких металлических дверей, за которыми находились герметически закрытые хранилища скоропортящихся антропологических коллекций. Некогда, чтобы уничтожать паразитов и бактерии, туда периодически накачивали ядовитый цианистый газ:
1 2 3 4 5 6