Это вошло у меня в привычку, поскольку я не пользуюсь особой популярностью у определенных групп населения Лос-Анджелеса, в особенности в настоящее время, как мне казалось.
– Джим, – заговорил я, – это Шелл. Шелл Скотт.
– Привет, Шелл. Что ты...
– Джим, я чертовски тороплюсь. Пожалуйста, выслушай меня, я хочу просить тебя об огромном одолжении. И ответь положительно.
– Даже если бы это был не ты, я бы...
– Я хотел, чтобы ты прислал за мной своих ребят на вертолете.
– Одну минуточку. Куда именно?
– Я сейчас в «Спартанском», так что все, что от них требуется, это посадить машину напротив через улицу на площадке Уилширского Кантри Клуба и взять меня.
– Ты сошел с ума?
– Да нет, что ты. Площадка плоская, очень удобная, я буду там ждать.
– Ты определенно помешался.
– Джим, возможно и так, но, пожалуйста, не прерывай меня, пока я не закончу.
Часы показывали десять минут первого. Возможно, сейчас Сэм уже сидел или стоял, а может, отдавал честь перед внушительным письменным столом еще более внушительного начальника полиции Лос-Анджелеса.
Я торопливо продолжал:
– Послушай, я знаю, что ты мне ничем не обязан. Но выполни мою просьбу, и я буду у тебя в неоплатном долгу. Даю слово, что каждый раз, когда тебе потребуются услуги частного детектива, ты только позвони мне, и я буду в твоем распоряжении. Бесплатно. Днем и ночью. Столько, сколько ты захочешь, и независимо от характера просьбы.
Я заставил себя успокоиться, услышав, как он сказал «ух», а потом задумался.
– Забавно, я как раз думал... Ну да ладно, сейчас не время. Зачем тебе понадобился вертолет?
– Я хочу, чтобы твои ребята подобрали меня и доставили туда, куда я скажу, пока не могу точно назвать место. Но, если я прав, они смогут сделать совершенно бесподобные снимки для вечерней телепередачи, я бы даже назвал их уникальными. О том, как кое-какие парни отрывают могилу с трупом.
– Что за парни?
– Я... пока в точности не знаю... Вообще-то я совершенно уверен, но...
Я пытался одновременно думать о слишком большом количестве вещей. Невольно возникли сомнения. Когда этот красный грузовик чуть не отправил меня на тот свет, все показалось таким ясным, логичным... Ах, к черту все сомнения!
– Чью могилу? – спросил Джим.
– Мэтью Омара.
Это его заинтересовало.
– Да, мы получили такое сообщение... Так он мертв, да?
Я шумно вздохнул, еще раз прогнал все страхи и довольно твердо произнес:
– Да.
– И наша передача получит снимок мошенников, которые вырывают из могилы его труп?
– Да.
Я снова вздохнул и торопливо добавил: – Да, Джим, если только я окончательно не сошел с ума.
– Что, как мне кажется, вполне возможно.
– Если бы речь шла только обо мне, я бы сказал: девяносто процентов вероятности. Ну а для тебя фифти-фифти, пятьдесят на пятьдесят. Как минимум.
Я помолчал.
– Ну, подумай об этом, Джим. Если только ты получишь такой снимок, сделанный хорошей кинокамерой, тебе обеспечен успех...
– Хватит!
– Мошенники отрывают могилу, вытаскивают труп наверх! Ты можешь получить премию!
– Премии не дают...
– Тогда Оскара. А подумай о собственной рекламе...
– Олл-райт, чуточку остынь... Дай мне подумать. Наверное, стоит подумать, верно?
– Джим, второго такого случая не будет.
– Я член этого клуба, вопрос с посадкой вертолета можно будет уладить... с руководством. Но как посмотрят на это рядовые члены?
– У нас на это нет времени.
– Шелл, на крыше Ли Тауэра есть специальная площадка для вертолетов. Почему бы тебе не отправиться туда? Оттуда мы тебя и возьмем.
– Для этого у нас просто нет времени. После того, как я снова позвоню Сэму, у нас будет всего две – три минуты. Он ждет моего звонка. Возможно, мы уже опоздали. Они уже отправились на кладбище...
Джим быстро спросил:
– Так Омар на кладбище?
– Нет, я думал о похоронах, Джим. Мне необходимо туда отправиться, что бы не случилось. Вызови сюда вертолет, пусть они вылетают. А за это время ты сумеешь уладить вопрос в клубе.
Если не получится, их можно отослать назад.
– Хорошо, Шелл. Но если это...
Его голос оборвался. В телефоне раздалось слабое пищание. Я снова поддал его ногой. Ничего. Вроде бы, на этот раз ничего не получится.
Я засунул телефон на место, выскочил из машины и помчался к отелю.
Я набирал номер Сэма по своему телефону, часы показывали 12.14. Он ответил.
– Сэм, Шелл, – сказал я. – Я...
– Проклятие!
Я боялся, как бы он случайно не сказал что-то не то в столь ответственный момент, поэтому торопливо заговорил:
– Послушай минуточку, старина. Мы ранее говорили о Мэтью Омаре и пятне крови под ковриком в его доме.
– Да, правильно.
Он взял себя в руки.
– Тебе нужен Омар, чтобы ты смог сравнить тип его крови с тем, что вы нашли в его доме. Ну что ж, я думаю, что скоро смогу добраться до него, вернее до его трупа.
Наступило короткое молчание, потом голос Сэма:
– Его труп, а? Ты думаешь, он мертв?
– Да, мертв.
Я сказал это точно так же, как несколько минут назад, слишком много минут назад, сказал ему же. – Я разослал людей по всему городу, и через несколько минут буду знать, где он похоронен. Сейчас я ухожу из дома, Сэм, за информацией. Понятно?
– Понятно.
Однако я хотел, чтобы было совершенно ясно, что я не рассчитываю получить эту информацию по телефону здесь, в моей квартире. Поэтому я еще раз повторил:
– Я ухожу отсюда, как только положу трубку, Сэм. Через несколько минут я буду точно знать о местонахождении Омара. Когда в твоем распоряжении будет его труп, проверь тип его крови, конечно, и, как я думаю, тебе стоит проверить пули, извлеченные из него, с теми, которые у тебя уже имеются. Правильно?
– Естественно.
– Начни с пуль, извлеченных из Гизера.
– Гизера?
Он удивился, но тут же сообразил:
– Ты имеешь в виду Гарри Дайка? Да, естественно.
Он замолчал, в трубке послышались звуки, как если бы он двигался. Возможно, встал. Потом я услышал, как он сказал:
– Хэлло, шеф.
На этом разговор закончился. Шеф говорил своим тихим, спокойным голосом, и это было скверно. Но я решил закончить:
– Я позвоню тебе, как только узнаю что-то стоящее. Спасибо. Извини, что я тебя задержал, Сэм.
После этого я положил трубку, мысленно пожелал Сэму всего доброго и вышел.
Когда я вышел из дверей отеля, над головой уже слышался стрекот вертолета. Я немного поранил себе запястье о проволоку, перелезая через ограду клуба, и оказался внутри. Вертолет уже находился в нескольких футах над полем для гольфа.
Я побежал к нему. Он опустился, немного покачиваясь, боковая дверца открылась. Я быстро забрался внутрь.
– Вверх! Вверх!
И мы стали подниматься.
Я испустил вздох, который, казалось, начинался у пяток. Потом я объяснил пилоту, куда хочу попасть. И попасть быстро. Я забрался на пружинящее сиденье за двумя летчиками на переднем сидении, пока наша «стрекоза» набирала высоту. Пилот повернулся и посмотрел на меня.
– Может быть, вы все-таки скажете нам, в чем дело? – спросил он.
Он был черноволосым крепышом лет сорока с обветренным лицом. Рядом с ним сидел фотограф, молодой человек с густыми бровями над маленькими глазками, плотно сжатыми губами и недоумевающим выражением лица. Я не знал ни одного из них, раньше мы не встречались.
– Ну, – сказал я, – давайте познакомимся. Я – Шелл Скотт.
– Это нам известно. Джим велел взять нам на борт некоего Шелла Скотта на территории Уилширского Кантри Клуба за забором напротив Россмора и выполнить все, что вы нам скажете. Больше он ничего не объяснил. Я заставил его дважды повторить свои распоряжения.
– И вы узнали меня в воздухе?
– Узнали вас, черт возьми? Кто еще стал бы ждать нас там?
– Да, разумно. Ну, примерно через минуту...
Я замолчал, вглядываясь вниз. Оказывается, находясь в воздухе на милю от земли, можно разглядеть очень многое. Мне казалось, что я уже нашел большой розовый дом Сирила Александера.
– Есть у вас бинокли?
– Конечно.
– Вы не против, если я воспользуюсь одним из них?
– Вы здесь босс.
Говорил пилот, фотограф наклонился и извлек откуда-то тяжелый бинокль, который передал мне. Я отрегулировал его и нашел розовый дом. Правильно, это был особняк Александера. Я даже видел полосатый навес на лужайке и два коттеджа за воротами.
Здесь все было спокойно. Как за оградой поместья, так и на Олеандр-Драйв дорога протянулась перед домом. По ней ехала одна единственная машина со скоростью миль тридцать в час, и это было не то, что интересовало меня. Тогда я посмотрел на бассейн. Пуст. И тут не повезло. Возможно, Зазу купалась только по утрам.
Я направил бинокль налево.
Я хорошо знал район Голливуда, но с земли. Сверху все выглядело иначе. Правда через несколько минут я нашел Сайпресс Роуд. От шоссе отходили три улицы. Разыскав их, я медленно стал ощупывать их биноклем в сторону океана.
Дом находился милях в пяти – шести к западу от особняка Александера. Он стоял один на вершине пологого холма. Я не сомневался, что Бен Кан говорил мне именно об этом месте. Не только потому, что к нему вела грунтовая дорога, но и потому, что за ним стояли три... нет, четыре машины.
В полумиле от этого строения, на самой Сайпресс, я заметил еще одно здание. Несомненно, тот старый дом, о котором упоминал он.
Когда я снова посмотрел в бинокль на поместье Александера, сонного состояния там как и не бывало. Четыре человека бежали что было силы, будто участники состязания в беге, к светло-голубому «седану», стоявшему на подъездной дороге, казавшейся сверху тоже розовой. Она была из дробленого гранита. У каждого из бегунов в руках было что-то, казавшееся сверху зубочисткой. Но я-то знал, что это такое. Вовсе не зубочистки.
Это были заступы.

Глава 9

Я немного удивился, когда машина с бандитами свернула влево к Беверли Хилс и к Голливуду. Возможно потому, что думал о штаб-квартире Домейно, если она находилась в том доме на холме, милях в пяти дальше на запад. Я ждал, что они поедут в том направлении.
Но они помчались с бешеной скоростью на восток к Олеандр-Драйв.
В десяти милях от поместья находилось похоронное бюро «Вечный покой» и кладбище. С минуту я растерянно думал, что голубой «седан» на самом деле спешит туда, чтобы оказаться на месте за пару часов до назначенного времени свидания с Гизером.
Но, не проехав и полпути, они свернули налево, в спешке срезая углы на асфальтированной аллее. «Седан» на повороте опасно занесло, но им все же удалось выбраться. Теперь мне стало ясно, куда они торопятся. В свою прошлую поездку они вынуждены были избрать такой путь, удаляясь в менее населенную местность.
Оба мои компаньона были поразительно спокойны. Прошло несколько минут, и я сказал:
– Вот они едут. Следуйте за этой машиной.
Фотограф с поджатыми губами хмыкнул в ответ и сказал:
– Ну, совсем, как в кино!
Поэтому я решил, что лучше объяснить происходящее.
– У вас много пленки? – спросил я.
– Достаточно.
– На каком максимальном расстоянии можно получить четкие снимки?
– От двух до трех миль. Зависит от того, хотите ли вы видеть их рожи. То есть, если вас интересуют люди.
– Да. Четверо живых и один труп. В этой машине бандиты.
– Бандиты?
Это спросил пилот, вторично обращая ко мне свое худое лицо.
– Да, убийцы, головорезы, мошенники, как раньше выражались, душегубы. Возможно, не все четверо, а лишь кое-кто из них. Вчера ночью похоронили мертвеца, а теперь они собираются его отрыть. Вот этот фильм Джим хочет показать сегодня вечером. Возможно, не удастся сделать снимки их физиономий самым крупным планом, но все остальное будет очень интересно.
Фотограф слегка расслабился.
– Это серьезно?
Кажется, он был доволен.
– Мы это делаем?
– Совершенно верно. Можете снять в настоящий момент машину, если хотите. Как вступление ко всему.
Я предупредил пилота, чтобы он держался на порядочном расстоянии, пусть эти люди не подозревают, что их преследует вертолет.
Проехав мили три – четыре вверх по дороге, машина остановилась.
По обе стороны дороги росли эвкалипты, дальше вдоль дороги были разбросаны дубы и другие деревья. Местность была неровной: сначала небольшой подъем, затем ярдов через пятьдесят спуск в овраг или пересохшее русло реки, за которым новый холм и снова впадина. Люди в этом овраге были бы совершенно незаметны для проезжающих по дороге. Конечно, вчера ночью все было проще, учитывая темноту. Сейчас, при дневном свете, работа усложнялась.
По всей вероятности водитель это тоже понимал. Он свернул с дороги и медленно поехал через поле к оврагу. Кое-где поверхность была достаточно ровной, но местами встречались кочки и канавы, потому что машину бросало из стороны в сторону. У нас в кабине жужжала кинокамера, поскольку оператора теперь заинтересовало задание. Мне больше ничего не надо было подсказывать.
Я сказал:
– Мы можем держаться в стороне, пока не станет ясно, где эти парни остановятся. Как только мы увидим, где они будут копать, я должен туда спуститься как можно незаметнее.
Пилот спросил:
– Вы предполагаете, что они едут вон в тот овраг?
– Похоже на то.
– Тогда почему бы не спуститься по ту сторону холма и не выпустить вас там?
– Прекрасно. Да, так они нас не заметят. А я, признаться, не хочу, чтобы они меня увидели.
– А зачем вам надо туда спускаться?
– Вы спустите меня вниз, а сами сразу же поднимайтесь и не жалейте пленку. Все это заинтересует полицейское управление, в особенности капитана, которого я хорошо знаю. А как только вы увидите труп, либо звоните прямо в полицию, либо Джиму Нелсону, пусть он посылает сюда копов. Ну, а я задержу этих типов до их появления.
Я достал свой кольт, открыл барабан и пересчитал патроны. Признаюсь, я нервничал.
Пилот сказал:
– Они преступники? Вы хотите сказать, что у них... – он смотрел на мой кольт, который я спрятал обратно в кобуру, – у них есть оружие?
– Можете не сомневаться, есть.
– Стрельбы не будет?
– Надеюсь, нет. Но это возможно. Если все пойдет гладко, они будут настолько шокированы, что я сомневаюсь...
– Очаровательная картина! – буркнул оператор.
Я хмуро посмотрел на него. Думаю, что и вы бы сделали так же, имея за плечами столько всяких неприятностей, сколько я.
Голубой «седан» остановился на полдороге к оврагу, до которого оставалось ярдов двадцать – двадцать пять. Их надо было проделать пешком туда и обратно. Самое сложное – путь назад.
Типы вылезли из машины. Четыре человека, четыре заступа. Я сфокусировал бинокль на них. Они не смотрели вверх, а вертолет находился не так близко, как мне хотелось, хотя бы в этот момент, но я все же узнал двоих. Стейси было легко распознать по его красной роже. Еще один был таким высоким и широкоплечим увальнем, что им мог быть только Дадди или Доуп. Неожиданно он оглянулся. Мои сомнения рассеялись. Это был Доуп.
– Полетели на другую сторону холма, – сказал я.
Прежде чем вертолет опустился так низко, что вершина холма загородила от нас людей, мы увидели, что они начали копать. Это было прекрасное, открытое место, поблизости росло несколько развесистых деревьев, ничто не мешало снимать сверху. Но, с другой стороны, у меня не было почти никакого прикрытия, несколько деревьев да какие-то маленькие кустики.
Вертолету не надо было приземляться. Я выскочил, когда он находился в трех футах над землей. Мотор взревел, и вертолет снова начал набирать высоту. Я помахал ему рукой, почувствовав себя немного одиноко.
Затем я быстро повернулся и побежал на вершину холма.
До половины расстояния спускаться было гораздо проще. Зеленая листва закрывала меня от них. Но потом я должен был пройти сотню ярдов по открытому месту, согнувшись в три погибели. Я не спускал с них глаз, они же не смотрели в мою сторону.
Вертолет теперь находился с другой стороны примерно в миле от них, кружа там, словно ворона. Один из парней поднял голову и посмотрел, потом снова принялся копать.
Последние тридцать ярдов я полз по-пластунски, упираясь в землю локтями и коленями. Пистолет был зажат в правой руке. И я был готов пустить его в ход, но до этого пока дело не дошло. Все были поглощены работой, копали и ругались, я же начал потеть. Что касается землекопов, они тоже были мокрыми от пота. День был жарким, а эта четверка не привыкла к физическому труду.
Но сейчас они работали на совесть.
Я воспользовался стволом дерева и его ветвями до самой земли, чтобы скрыться в тени и, в конце концов, мне удалось незаметно пробраться под самое дерево и прижаться к стволу. А четверо землекопов находились футах в тридцати от меня. Я ясно слышал, как заступы врезались в землю, стоны и ругань работающих.
Я выглянул из-за дерева. Сразу же мне бросился в глаза Стейси: откинувшись немного назад, он одной рукой держался за область почек, второй опирался на лопату.
– Похоже, что у меня защемило нерв между позвонками, – пожаловался он, – не могу ни согнуться, ни разогнуться.
– Заткнись и берись за лопату!
Холодный голос, жестокий человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17