- Пуппи, в один прекрасный момент ты перегнешь палку, и у тебя окажется значительно меньше красивых зубов, а торчать они будут в твоей пасти довольно далеко один от другого.
Его азарт несколько увял, и я спросил:
- Почему Гарлик решил напасть на меня в тот вечер у Редстоунов?
Он проглотил слюну.
- Не знаю. Убирайтесь отсюда немедленно.
Пожевав немного губами, я поинтересовался:
- Скажи мне, Пуппи, просто так, для справки, как котируются в наши дни акции "Америкен телефон энд телеграф"?
Он резко повернулся и скрылся в своих апартаментах, опять хлопнув дверью. Думаю, если он не оставит эту привычку, соседи скоро начнут жаловаться. Я спустился к "кадиллаку". Необщительный парнишка этот Пупелл. Но кое-что он мне все-таки сказал, впрочем, как и Вера.
Потребовался почти час, чтобы добраться до Пасадены, посетить больницу Пальмера, поговорить пару минут с перебинтованным мистером Элдером.и вернуться в Лос-Анджелес. Элдер не сообщил ничего нового, а лишь подтвердил в основных чертах рассказ Лаурел. Он увидел камень, бросился к девушке, успел ее оттолкнуть и сам получил удар. Больше он ничего не знал.
Мой офис расположен в центре Лос-Анджелеса, на Бродвее, между Второй и Третьей улицами, на втором этаже Гамильтон-Билдинг. Я вошел в контору и понаблюдал за гуппи в аквариуме на книжной полке. Маленькие рыбки сильно волновались, пока я засыпал им корм, после этого я уселся за письменный стол и вплотную занялся телефоном. За полчаса я сделал дюжину звонков своим информаторам: хулиганам, мошенникам, парикмахерам и барменам. Мне нужны были сведения об Эндоне Пупелле, Поле Йетсе, Гарлике и его корешах; меня также интересовали слухи и сплетни о семействе Редстоун. Я был готов платить за информацию. Большую часть работы, которую мне предстояло проделать, уже проделала полиция, и гораздо лучше меня. Однако мои контактанты ни за что не будут беседовать с властями, но всегда готовы поделиться знаниями со мной. Так что мой труд не напрасен. Покончив с телефоном, я внимательно изучил полученный от миссис Редстоун доклад Йетса о Пупелле. Несколько абзацев содержали конкретные сведения о местах и датах, которые можно было проверить. Я позвонил на телеграф, послал пару депеш для проверки фактов и, добавив еще одну телеграмму в частное сыскное агентство НьюЙорка, покинул офис.
Мне предстоял длинный путь через задние комнаты вонючих баров, свалки и притоны. Некоторые из моих приятелей никогда не приближались к телефонам, а часть была постоянно настолько пьяна, что не имела сил совладать с трубкой. Этот путь, который мне довелось проделать не один десяток раз, всегда навевал на меня печаль. Нижние части Мэйн-стрит и Спринг-стрит, Лос-Анджелес-стрит, весь этот район вселял ужас, если вы появлялись там днем. Ночью слабое освещение и тени скрывали частично нищету, но при солнечном свете она выступала во всем своем безобразии.
Я видел седобородых старцев, торчащих в дверях в облаках винного перегара, мальчишку с пустыми глазами и расстегнутой ширинкой, сидящего на деревянных ступенях у входа в грязную ночлежку, блевотина засохла на его подбородке и груди. Я разговаривал с удивительно тощей немолодой женщиной, ее мослы выпирали во все стороны, а лицо походило на череп, обтянутый кожей. Она бормотала невнятно, уставившись на меня черными горящими глазами. Мне не удалось раздобыть ни грамма полезной информации. Как ни странно, но у этих человеческих отбросов - хулиганов, бродяг и алкоголиков - можно найти разгадку тысяч преступлений. Существует неизвестный нам "подпольный беспроволочный телеграф", к которому они имеют доступ. Если что-то серьезное произошло в Майами около полудня, шепот и пересуды начнутся в преступном мире Лос-Анджелеса еще до захода солнца. Я продолжал свой путь, покупал пиво и разбрасывал четвертаки. До четырех тридцати я не имел никакой информации. Но и после этого времени я не был уверен в значительности того, что услышал.
Примерно в половине пятого мелкий мошенник по кличке Игги Парик, абсолютно плешивый бродяга, всегда завернутый в плед, встретился со мной на Мэйн-стрит в пивнушке "У Джерри". Он был одним из тех, с кем я сумел перекинуться несколькими словами раньше по телефону. Мы сидели у стойки, я заказал пару пива и передал одну кружку ему.
Игги мгновенно ополовинил ее и произнес: - Об этом Йетсе я чего-то слышал. Не шибко много, но зато я, кажется, знаю, кто мог бы вам рассказать больше. Дайте мне подумать минутку. - Он отхлебнул пиво. - Сколько будет стоить, если я чего-нибудь надумаю?
- Пятерку.
- Может, десятку?
- Пятерку, Игги. Выкладывай все или сливай обратно бесплатное пиво.
- Скотт, десятка - это не деньги. Тот, которого я знаю, заломит с тебя не меньше сотняги. Так он мне сам сказал.
Я чуть не рухнул с табурета.
- Он что, собирается в путешествие по Европе? За такие деньжищи он сам мог укокошить Йетса.
- Не... Ну, соглашайся, Скотт, хорошо?
Я кивнул, сдаваясь.
- Трехглазый. Ты ведь его знаешь?
- Я его знаю.
Конечно, мне был известен этот тип средних лет с одним работающим и вторым стеклянным глазом. Я никогда не мог понять, как такое состояние зрительного аппарата могло .превратить его в Трехглазого. Он был хилый, тощий, как веретено, бледный и слабый. Всегда казалось, что он только что вышел из донорского пункта, и белые халаты забыли перекрыть ему поток крови из вены. Несколько раз у него заводились хорошие деньги, иногда очень хорошие, но кончал Трехглазый неизменно, с пустыми карманами перед пустой бутылкой.
- Обычно он болтается между Третьей и Мэйн? - спросил я.
- Уже нет. Перестал. Что-то нагнало на него страху, поэтому он снял комнату. Я его смогу найти и привести сюда. За две десятки. Как, Скотт, согласен?
- Чего он боится?
- Не знаю точно. Ходят всякие слухи и о Пупелле, о каком-то вымогательстве. Трехглазый стоит где-то у истоков этих разговоров. Может, он тебе расскажет. Уж что-то он знает, это точно. Соглашайся, Скотт.
Я вздохнул. Не зря этот Игги считался мошенником. Он начал с того, что запросил пятерку, дал понять, что Трехглазый обойдется мне в сотню, и вытянул у меня двадцатку.
- Ну ладно. Получай.
Я протянул ему две десятки, и он соскочил с табурета.
- Займет некоторое время, - сказал он. - Надо туда добраться. Как насчет оплаты за такси?
- Катись, Игги.
- Ну ладно. Встретимся здесь, скажем, в шесть.
- В шесть.
Наконец он ушел. Я прикончил пиво, обдумывая дальнейшие действия.
"Афродита" находилась всего в трех кварталах отсюда, и я решил продолжить свой пеший маршрут. Как же звали эту девушку, которой так восхищался любитель развлечений Карлос? Можно было не напрягать память.
Афишами с ее именем были облеплены все стены здания клуба: "Хуанита", "Хуанита и Кубанерос". Хуанита поющая, танцующая, развлекающая. Все слова и ни одной фотографии.
Клуб "Афродита" расположился в подвале на Шестой улице. Несколько бетонных ступеней вели вниз к двустворчатым деревянным дверям. Двери оказались закрыты, и мне пришлось барабанить кулаком по одной из половинок. Изнутри до меня доносились неразборчивые голоса, но двери оставались запертыми. Пришлось пару раз трахнуть по ним ногой. Голоса смолкли, послышался топот и скрип отодвинутой металлической задвижки. Мужчина в белой куртке, вероятно бармен, приоткрыл одну створку и сквозь щель посмотрел на меня.
- Слушаю!
- Клуб открыт?
- Нет.
Он попытался захлопнуть дверь и прищемил мой ботинок.
- Нога, - сказал он, - уберите ногу!
- Мне надо переговорить с вами, приятель.
- Нога, уберите...
Его прервал низкий голос, донесшийся из глубины помещения.
-В чем проблема, Джо?
- Здесь какая-то здоровая обезьяна сунула лапу в дверь. Хочет вроде бы поговорить.
Низкий голос произнес:
- Спроси, кто он?
- Кто он? Я хочу спросить, кто вы?
- Шел Скотт.
Он передал информацию. Воцарилась тишина, прерванная оживленным разговором, содержание я не мог уловить. Почти через минуту последовало:
- Впусти его, Джо.
Глава восьмая
Джо кивнул головой, отступил назад и широко распахнул дверь.
- Вы слышали, что было сказано? - спросил он.
"Афродита" породила у меня весьма странное ощущение. Хотя мне не доводилось здесь бывать раньше, я почувствовал, что нахожусь далеко не в восторге от заведения. Но все же мне пришлось войти. В помещении царила темнота или, по крайней мере, так казалось после слепящего солнца на Шестой улице. Когда глаза свыклись с полумраком, я почти пожалел, что здесь не стоит полная тьма. Я увидел, что напоролся на двух самых опасных типов городского преступного мира. Этих двоих я знал, двое других, неизвестных мне, выглядели тоже по меньшей мере зловеще. С ними была женщина, которую я видел с некоторыми рэкетирами.-Все пятеро сидели за столом чуть слева от меня.
Обладатель низкого голоса произнес: - Будь я проклят, если это не Скотт. Нам, парни, оказана великая честь.
Это был молодой, абсолютно лысый китаец чуть старше двадцати лет и, кажется, дюйма на два выше и фунтов на двадцать тяжелее меня.
В свое время китаец здорово играл центровым в футбольной команде колледжа. Как-то он нес вокруг поля транспарант с надписью "Футбол", транспарант разорвался, и в его руках осталась лишь часть: "Фу". Это стало его прозвищем, которое он пронес через все годы учебы и притащил с собой в преступную среду. Там, поскольку он был молод и лыс, как куриное яйцо, его окрестили Свежее Яйцо Фу.
Фу так долго играл центровым, что у него произошло разжижение мозгов. Он перестал кому-либо доверять. К этому надо добавить, что Фу был начисто лишен чувства юмора и малейшего намека на воспитанность.
Спросите его - который час, и он в ответ трахнет вас часами по черепу.
Вот такой обаятельный тип этот Фу.
Рядом с ним расположился второй мой знакомый - лопоухий бандит по кличке Страйк. Я припомнил, что девица с ними была раньше королевой бурлеска. Пять лет назад она была знаменита и популярна. Ее все звали Бэби-киска, теперь "киска" трансформировалась в "сиську", что служило предметом многочисленных шуток в ее окружении.
- Привет, Фу, - наконец сказал я.
Ответа не последовало, меня приветствовало молчание, и я прошел к стойке бара.
В стене позади меня за толстым стеклом в мягком свете вырисовывалось несколько макетов деревьев, увитых искусственными лианами, на них перепархивало полдюжины необычных тропических птиц со сверкающим оперением. Я уселся на табурет перед стойкой, слева от меня и чуть сзади находилась маленькая танцевальная площадка.
Белая куртка оказалась с другой стороны стойки, и я спросил:
- Пиво имеется?
- Клуб закрыт до семи. О чем вы хотели поговорить?
Фу скомандовал из-за стола:
- Отпусти ему пива, Джо. За наш счет, Скотт.
Я, не оборачиваясь, поблагодарил. Бармен откупорил бутылку "Акме" и пустил -ее ко мне по стойке.
- Вы же не пользуетесь стаканами, не так ли?
- Не в этом заведении. Скажите мне, Джо, насколько хорошо вы знали Пола Йетса в то время, когда он здесь ошивался?
Он протирал поверхность стойки мягкой тряпкой и, когда я произнес "Пол Йетс", замер на секунду. В то же мгновение умолкли голоса за столом позади меня.
- Я не думаю, что этот человек мне вообще знаком.
- Вы должны его знать. Насколько мне известно, он частенько здесь бывал. Последний раз - в прошлую субботу. Он детектив.
- Как и вы?
- Почти. Различие в том, что он мертв.
До меня долетели обрывки возобновившейся за столом беседы. За стойкой на стене влево и вправо тянулось зеркало, в полумраке можно было различить отражение пятерых. Все пятеро были на месте.
- Нет, все равно не припоминаю такого, - сказал Джо.
- Хорошо, попытаемся с другими: Эндон Пупелл? (Никакой реакции.) Гарлик? (Он продолжал вытирать стойку.) Хуанита? Может быть, вы когда-нибудь слышали это имя?
- Боюсь, что нет, - осклабился бармен. - Не знаю никого из названных вами. И, боюсь, не буду знать, кого бы вам ни вздумалось упомянуть в следующий раз.
Я медленно отпил из бутылки и лениво произнес:
- Держу пари, Джо, что вы даже не знаете, какой сегодня день.
Он явно был в недоумении. Я пояснил:
- Это день, когда вы сильно пострадали. Вы так шутили и веселились, что у вас от улыбки сломалась челюсть. И это произошло... - я ухмыльнулся, посмотрел на него и на часы - было почти пять. - Это произошло ровно в пять, то есть через две минуты. Итак, я снова спрашиваю о Йетсе.
На этот раз в зеркале было заметно какое-то движение. Пока Джо стоял и облизывал губы, как будто они были намазаны патокой, я не отрывал взгляда от зеркала. Я не слышал звука резко отодвигаемых стульев, но три фигуры уже стояли вокруг стола. За стеклянной стеной пара пташек захлопала крыльями. Двое из застольной компании вразвалку подошли к стойке. Еще один встал у входной двери, повернувшись к ней спиной.
Свежее Яйцо Фу уселся на табурет справа от меня. Второй не принадлежал к числу моих знакомых. Он занял место слева, поставив с громким стуком металлическую пивную банку перед собой на стойку. Небольшого роста, широкий, как шкаф, он был одет в обтягивающую трикотажную рубашку с короткими рукавами, так что были видны могучие бицепсы и бугры мышц предплечья.
Никто не промолвил ни слова. Я слегка отклонился назад вместе с табуретом, чтобы проверить, не прикреплен ли он к полу. Табурет двигался.
Силач слева поместил банку между широкими ладонями и раздавил без видимого усилия.
- Меня зовут Малыш, - сообщил он. - Просто Малыш. Хочу услышать, что вы счастливы познакомиться со мной. Как вам это понравилось? - Он держал сплющенную банку двумя пальцами.
- Вы сжульничали, - сказал я, - употребив обе руки.
Он оскалился от напряжения, стараясь вникнуть в смысл моих слов.
Однако я обращал основное внимание на бармена, а не на Малыша. Джо в свою очередь смотрел не на меня, а на Фу, который был справа, вне моего поля зрения. Как только веки Джо неожиданно дрогнули, я оттолкнулся ладонями от стойки и отклонился назад, а когда мои ноги коснулись пола, быстро нагнулся, схватив табурет у нижней перекладины. Кулак Фу просвистел в пустоте, там, где только что находилась моя голова.
Огромный кулачище казался еще больше из-за двухфунтового металлического кастета, надетого на пальцы. Если бы он попал в меня, то, наверное, раскроил бы череп, но он промазал, и я успел подняться и занести табурет для удара.
Фу вытянулся вперед, потеряв равновесие после промаха, весь его вес был вложен в правую руку, он полулежал на стойке. Но окончательно Фу улегся после моего удара. Металлическая окантовка сиденья отскочила от его лысого черепа с радующим сердце звуком. Теперь он лежал на стойке, широко раскинув руки. Малыш хрюкнул, и я повернулся к нему лицом.
Кулак врезался в грудь, отбросив меня назад, однако я сумел удержаться на ногах. Малыш наступал. Табурет все еще был в моих руках на уровне головы, ножки смотрели направо, я развернулся, и одна из ножек вошла в соприкосновение со скулой Малыша. Хотя на металлической ножке был резиновый наконечник, удар был достаточно силен, чтобы остановить моего противника. За моей спиной у стола послышался звук падающего стула, но времени оглядываться не было. Малыш тряс головой, и я не имел никакого права дать ему прийти в себя. Табурет описал в моих руках дугу и опустился на его череп. Малыш рухнул, словно бык под ударом молота.
Теперь он долго не придет в себя. Я продолжал размахивать табуретом, однако на сей раз безрезультатно. Сзади на мою шею обрушился удар кулака и навалилось тяжелое тело. Я споткнулся обо что-то и упал, нападавший оказался сверху. Его пальцы вцепились в мое горло, я откатился от стойки по полу, но он висел на мне. Я поджал колени, свел обе руки вместе и с силой направил вверх между сжавшими мою шею кистями. Его ладони разлетелись в стороны, и я попытался ударить противника в солнечное сплетение, но промахнулся и ушиб пальцы о грудную кость. Этот удар не нокаутировал моего врага, он лишь заставил его отклониться назад. Сзади меня раздался топот, и чья-то нога ударила меня под ребра. Бок прорезала острая боль.
Я успел вскочить, обернуться и увидеть, как Страйк поднял для удара обшитый кожей короткий металлический прут. Его рот ощерился в оскале.
Я дал ему возможность кончить замах и нырнул в сторону. Дубинка задела лишь мои волосы. Двумя руками я захватил его руку, вывернул, повернулся, рванул на себя и бросил Страйка через бедро.
Я швырнул его удачно, вложив в бросок всю свою боль и гнев. Подонок пролетел в воздухе футов шесть и с силой ударился в стеклянную стену. Послышался звон разлетевшегося стекла. Тип на полу стал приподниматься, и я ударил его ногой в челюсть, поймав на встречном движении. Момент удара был выбран точно, носок ботинка вошел в центр щеки, и его челюсть выскочила из сустава и сдвинулась в сторону, словно часть каучуковой маски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23