Внутри находился чек на 2500 долларов. Сумма озадачила меня. Джей, конечно, был щедрым человеком, но в любом случае это слишком много. Впрочем, нет. Я постараюсь отработать эти деньги. Пусть по логике я никому ничем не обязан после его смерти, но долг перед ним у меня неоплатный.
Я помчался в Спрокит-билдинг.
x x x
Роберт Ганнибал походил на одного из тех слонов, которых другой Ганнибал переводил через Альпы. Нет, он не был толстым, он просто был большим. Когда я втиснулся в его узенький кабинет, он восседал за маленьким столом, что делало его еще громаднее. Он встал, когда я вошел,-- вернее, начал подниматься. Сначала он достиг моих шести футов, затем приподнялся на следующие четыре-пять дюймов. В плечах мы были одинаковы, но его ладонь превышала мою раза в полтора.
Он улыбнулся и показал крупные белые зубы, чем-то похожие на кубики сахара.
-- Мистер Логан? Чем могу служить?
Его секретарша назвала мое имя, но не профессию. Я тряхнул огромную руку адвоката и представился:
-- Мистер Ганнибал, я частный детектив. У меня к вам пара вопросов, на которые вы могли бы ответить.
-- С радостью сделаю это. Присаживайтесь.
Он как будто с ума сходил от восторга. Бас у него был богатый и мощный. Держу пари, его кроили как значительную фигуру в переднем ряду присяжных. Особенно для заседаний с преобладанием женской половины.
Я сел и взял сигарету из деревянного ящика, который он вежливо придвинул. Адвокат поднес зажигалку, я прикурил, он перенес огонек к сигарете, свисавшей с его широкой губы и, выдохнув клуб дыма, произнес:
-- Вот теперь можно говорить. Что вы хотите, мистер Логан?
-- Сведения о Джее Вэзере,-- выпалил я.
Он вздохнул.
-- Да, конечно, я уже слышал. Все это ужасно. Я знал Вэзера очень хорошо.
-- К вам заходила полиция?
Он кивнул.
-- Они расспрашивали о семье и его близких друзьях.
-- Я перейду к делу, мистер Ганнибал. Я знаю, что Джей был здоров как был. Мне интересно, кто наследует состояние?
Он нахмурился.
-- О-ох. Может не так быстро...
-- Понимаю. И прошу извинить, если выгляжу бестактным.
Он затянулся, выпустил изогнутое колечко и проткнул его кончиком сигареты. Наблюдая за клочьями дыма, он спросил меня:
-- А что именно вас интересует, мистер Логан?
-- Я знал Джея Вэзера много лет. Он нравился мне. Он был моим другом.
Адвокат продолжал хмуриться.
-- Мистер Логан, возможно, вы согласитесь, что ваши действия незаконны?
-- Его убили!
Ганнибал взглянул на меня.
-- Об этом меня уже уведомила полиция. Тем не менее, я не уверен, что могу раскрывать наследственные тайны.
Я этого ожидал. Мы немного поговорили, но как я ни старался, мои вопросы оставались без ответов. Однако когда я наконец сказал, что без сомнений получу информацию от других лиц, он сдал свои бастионы. По крайней мере он пожал плечами.
-- Мистер Логан, я полагаю, это формальности. Сведения, не подлежащие огласке, вы понимаете... Мне кажется, вы придаете излишнее значение факту наследования. И, вероятно, нельзя все цеплять за... за смерть мистера Вэзера.
Его явно что-то встревожило.
-- Это нонсенс.
Он подавил тяжелый вздох.
-- Тем не менее, мистер Логан, все равно вы вскоре узнаете пункты его завещания из газет.
Я прикурил сигарету. Конечно, у меня появился прекрасный повод вылезать из кожи вон, но в течение нескольких следующих минут я размышлял лишь о Глэдис и ее амурных делах. Джей -- 58 лет; Глэдис, чуть больше тридцати, а по ее словам -- 29. Сочная, смышленая женщина и пожилой мужчина с трубкой во рту и домашних тапочках. Глэдис утверждала, что почти ничего не помнит о вечеринке, а потом Энн сказала, что Глэдис обманывала меня.
-- Думаю, вам известно, что мистер Вэзер два года назад вступил в повторный брак,-- произнес Ганнибал.
Я кивнул.
-- После брака Джей составил завещание. Вы знаете, я вел все его дела. Он не был таким состоятельным, как теперь, но все наследство приблизительно ровнялось 250 тысячам долларов. Завещание было составлено в пользу миссис Вэзер и его дочери Энн. По факту смерти 25 тысяч долларов должны быть переданы Энн при достижении 21 года. Остальное причиталось миссис Вэзер.
Я смахнул пепел в латунную пепельницу. Значит, Глэдис получала около 225 тысяч плюс накопления Джея.
-- По каким-то своим причинам около двух недель назад мистер Вэзер составил новое завещание,-- продолжал Ганнибал.-- И теперь все наследство переходит к Энн.
-- Что?
-- Я был вынужден поправить его. Десять тысяч долларов мы отписали миссис Вэзер. А все прочее -- его дочери.
В моем уме разрасталась гроздь вопросов. Почему? Почему две недели назад? Знает ли об этом Энн? Почему за две недели до того, как он был убит? Я затушил сигарету и спросил:
-- Значит, Джей все оставил Энн?
Он кивнул.
-- А миссис Вэзер и Энн знали о новом завещании?
-- Да,-- ответил он.-- Тут не могло быть никаких секретов. Фактически обе они сопровождали его, когда он зашел отдать мне свои распоряжения.
-- И это произошло ровно две недели назад?
-- Чуть более того. Но две недели назад его завещание было оформлено и подписано. Другими словами, с того дня отменялось старое завещание. Теперь это законный документ. Кроме тех десяти тысяч долларов, о которых я говорил. И Энн стала единственной наследницей.
Это меняло всю картину. Я начал подумывать, что вопрос наследства не так уж важен в этом деле. Может быть, я слишком расстроился, когда ухватился за эту нить. Но слишком многое теперь теряло смысл -- два наемника, например. Или купчая Джея. И передача магазина за день до того, как он умер; но прежде всего тот факт, что для убийства использовали мой револьвер. Как-то внезапно мне вспомнились детали и несоответствия, замеченные утром после сна. Я чувствовал нарастающую тяжесть. Мне предстояло многое узнать о смерти Джея и, возможно, еще больше о нескольких днях его жизни до того, как он был убит.
Я прикурил еще одну сигарету.
-- Благодарю вас. Пользуясь случаем, если вы не возражаете, я хотел бы проверить кое-что еще.
Он молча сидел, разглядывая меня.
-- Вспомните субботний вечер у Джея. Как я понимаю, вы были там в гостях.
-- Да.
-- Я уже беседовал с некоторыми из гостей, и у меня есть предчувствие, что это дело надо продолжать. Особенно меня интересует демонстрация гипноза. Скажите, не могли бы вы дать свою оценку лекции и выступлению мистера Бордена?
-- Конечно. Я был там весь вечер как на иголках.
Он усмехнулся.
-- Боюсь, я вообще мешал мистеру Бордену. Видите ли, я опасался выдать какой-нибудь профессиональный секрет под гипнозом.
Я кивнул, и он продолжал. Его история точно повторяла то, что я уже слышал. Джей подражал Гитлеру и готовил напитки под конец выступления; Глэдис вставала и садилась, когда Борден касался своего носа. Эйла, по словам Ганнибала, танцевала. Все то же самое.
-- А Борден был с Джеем, когда тот готовил напитки перед окончанием встречи?-- спросил я.
Ганнибал кивнул, и я задал следующий вопрос:
-- Как долго они там находились?
Он, казалось, удивился, но ответил:
-- Три-четыре минуты. Может быть, чуть дольше. Все же надо было приготовить девять напитков. Впрочем, я не обратил на это внимание. А что?
-- Вы не помните, когда это происходило?
-- Около полуночи. Мы еще посидели, поговорили с полчаса, а затем вечеринка закончилась. Но, на мой взгляд, мистер Логан, вы придаете некоторым вещам довольно странное значение.
-- Да?
Я встал.
-- Не буду больше отнимать вашего времени. А Борден действительно снимал внушения?
-- Конечно. Он сделал это перед уходом.
-- Тогда еще вопрос, мистер Ганнибал. Джей как-то объяснил вам причину изменения своего завещания?
-- Нет. Я пытался дать ему время на обдумывание столь важного шага, но он этим не воспользовался. Джей казался абсолютно спокойным и, видимо, все решил. Фактически, я и говорил с ним на эту тему в тот вечер.
-- Да? В ходе демонстрации гипноза?
Он улыбнулся.
-- Нет, вряд ли тогда было уместно устраивать дискуссию. Я вернулся к нему, проводив домой мисс Стюарт.
-- А? это вы привели мисс Стюарт на вечеринку?
Он кивнул.
-- Хорошо, благодарю вас, мистер Ганнибал.
-- Все в порядке, мистер Логан.
Я покинул его кабинет и пошел к машине. Очевидно, следующим шагом должен быть разговор с Энн. Мне очень не хотелось говорить с близкими Джея после его смерти, но уж так складывалась ситуация. Я был бы не прочь, чтобы причина свидания с Энн была другой.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Перекусив, я отправился к семейству Джея. Рука уже тянулась к дверному звонку, но в последнюю минуту я ее отдернул. На обочине, рядом с домом, стояла чья-то машина, а мне не нужна была компания при таком важном разговоре. Через несколько часов Энн и Глэдис вступят в наследственные права, и тогда путь в этот дом мне заказан. Однако убийство многое изменило.
Я проехал один квартал и припарковался так, чтобы удобнее было наблюдать за домом. Через десять минут с небольшим саквояжем в руках вышел Роберт Ганнибал и, как мастодонт, зашагал к своей машине. Он вырулил с обочины и направился в центр города. Я еще минут пять сидел в "Бьюике", пытаясь кое-что сопоставить. Если бы Ганнибал не был адвокатом семьи, он мог бы сообщить массу сведений. Подъехав к дому, я подошел к двери и позвонил. Открыла Глэдис. На ней было скромное темно-синее шерстяное платье. Глаза покраснели, лицо без грима. Она по-прежнему выглядела великолепно, но казалась очень усталой.
-- Глэдис,-- произнес я,-- мне очень жаль. Если тебе не хочется говорить сейчас со мной, так и скажи.
Она вздохнула и прикусила губу.
-- Да нет, все нормально. Заходи, Марк. Глэдис провела меня в гостиную и опустилась на диван. Я сел в огромное кресло. Момент неудобства миновал, я пробормотал еще раз свои извинения, а она промокнула глаза носовым платком. Даже в этот тяжелый миг неловкого молчания меня интересовала только одна деталь -- известно ли ей, что ее мужа убили из моего револьвера.
-- А где Энн?-- наконец спросил я.
-- В своей комнате. Она там с тех пор, как утром приезжала полиция. Она даже не ела.
Голос Глэдис казался тусклым и вялым. Она совершенно не походила на ту женщину, которая проклинала меня прошлым вечером.
-- Мне хотелось бы увидеть ее, если она не против. Между прочим, Глэдис, ты узнала о Джее от полиции?
Она молча кивнула. Ну что же, я говорю с безутешной вдовой через несколько часов после смерти ее мужа. И поскольку в этом деле я увяз по уши, лучше не интересоваться ее отношением к тем двумстам тысячам долларов, которые могли бы заставить ее меньше горевать. И все же казалось странным, что она так тяжело переносит смерть Джея. Когда он был жил, она о нем почти не волновалась.
-- Полиция вдавалась в подробности? Ты знаешь, как он умер?-спросил я.
-- Да. Его застрелили. Он... Глэдис замолчала.
-- Я говорю о подробностях. Об оружии. Она слегка нахмурилась.
-- Ладно, полиция задала мне несколько вопросов. О тебе, Марк. Но не бойся, я была слишком шокирована и ошеломлена. Она еще больше нахмурилась, и ее глаза слегка расширились.
-- И ты сейчас...
Я прервал ее.
-- Глэдис, я ничего не слышал о Джее до нынешнего утра. Ко мне пришла полиция, и меня тоже допрашивали. Я... Мое оружие похищено. Это уже доказано следствием.
Несколько секунд стояла жуткая тишина.
-- Я пытался помочь Джею. Хотя сейчас ты можешь сказать, что у меня из этого ничего не получилось.
-- Я поняла. Она взглянула на меня, тряхнула головой, и ее голос стал резким.
-- Я поняла,-- повторила она еще раз.-- Милый Марк. Милый и когдато любимый. Наверное, это часть твоего расследования. Верно? Разве не так? Именно поэтому ты заходил к мистеру Ганнибалу? О, как она смотрела на меня! Я встал.
-- Знаешь... Но Глэдис продолжала. Ее голос стал отвратительным.
-- Конечно, это так.
Она пронзительно захохотала.
-- А я-то думала, ты пришел выразить свои соболезнования, пришел, чтобы утешить меня... 0-о, в это невозможно поверить! Милый, милый Марк. Мистер Ганнибал ушел всего лишь минуту назад. Он адвокат Джея. Он его друг! Я полагаю, ты все знаешь, правда? Ты снова шпионишь и следишь за мной? За мной и Энн? Ты выпытывал у мистера Ганнибала, кто получит деньги Джея, которые он... О-о! Прочь!
Я упрямо произнес:
-- Мне надо поговорить с Энн.
-- Нет! Ни за что!-- закричала она, выплевывая каждое слово. Глэдис вскочила на ноги, ее рот дрожал.
-- Вон отсюда!-- кричала она.-- Прочь, прочь...
-- Глэдис, замолчи!
Энн стояла позади меня в дверном проеме и, когда я повернулся, она спокойно обратилась ко мне:
-- Ты хотел меня видеть, Марк?
-- Он хочет спросить тебя, не ты ли убила своего отца! Энн, ему интересно только это.
Голос Глэдис был до странности сдавленным. Она говорила не громко, но слова хлестали бичом.
-- Джея убили из его револьвера, поэтому он... Она замолчала и села на диван. Ее голова поникла, и она сидела, тупо уставившись в пол.
-- Идем, Марк,-- сказала Энн. Она повернулась и пошла в коридор. Я последовал за ней. Не оборачиваясь, она медленно поднялась по лестнице на второй этаж в свою комнату, закрыла за мной дверь и села на край постели. Я стоял около двери, проклиная себя за то, что переступил порог этого дома.
Энн указала на низкое кресло, покрытое узорчатым пледом. Я сел и попытался оправдаться:
-- Энн, то, что миссис Вэзер говорила о моем оружии...
-- Я знаю об этом.
-- Знаешь? Откуда?
-- От полиции. Они прямо не сказали, но нетрудно было догадаться. Помолчав секунду, она вяло добавила:
-- И я тут же догадалась. Помнишь, я говорила тебе, что я гений. Это так, между прочим.
Она не улыбалась. Она почти не изменилась с прошлого вечера, разве что утратила выразительность. На ней был тот же вязаный зеленый ансамбль, а на лице виднелись следы грима. Но не было и намека на былую оживленность. Голос потерял отголоски весны и жизни.
Смерть воздействует на людей по-разному. Некоторые рвут на себе волосы, другие сохнут где-то внутри себя, блекнут в глубине, а потом боль расширяется и прорывается наружу. Третьи уходят в запой. Но Энн относилась к тем, кто днями, неделями ведет себя почти нормально, чтобы однажды распасться на части. Мне хотелось знать, что она думала, когда услышала о смерти Джея и о моем оружии... если только она вообще тогда могла думать. Энн устало взглянула на меня.
-- Зачем ты пришел сюда, Марк? После вчерашнего вечера я не надеялась, что ты придешь.
Мы немного помолчали.
-- Я слышала крики Глэдис. Ты действительно говорил с Ганнибалом?
Я кивнул и ответил,
-- Поверь мне, Энн. Я любил и уважал Джея. Я восхищался им. Ни за что на свете я не пошел бы против него. Но кто-то твоего отца, и я хочу найти убийцу.
Она смотрела на меня -- только на меня.
-- И поговорив с Ганнибалом, ты узнал, что желал? Папа все оставил мне. Теперь я богатая наследница. Глэдис ничего не получила, и я рада этому. Она не любила отца так, как я.
Энн попыталась улыбнуться, но это скорее было просто движение губ.
-- 0ни даже не спали в одной комнате, и, держу пари, теперь она надолго лишится сна. А возможно, и кое-чего другого.
-- Что ты имеешь в виду?
-- А ты подумай. Она отвернулись от меня и через миг добавила:
-- Я знала, что она все дни ходит по магазинам, но никогда ничего не покупает. Что бы ты подумал на моем месте?
Я ничего не ответил. Это был тот вопрос, на который у меня не имелось ответа. Мы молча посидели, и я спросил ее:
-- Почему Джей изменил завещание?
-- А почему бы нет?-- парировала она.-- Глэдис вышла замуж только ради денег. Это перестало быть для него тайной, и поэтому он изменил завещание.
-- Ты так полагаешь?
-- Да, я так полагаю. Папа ничего нам не сказал. Он все сделал сам. Но каждый из нас знал, что она вышла замуж из-за денег. Энн вызывающе выпятила челюсть.
-- А теперь она ничего не получит. Ничего! О Боже, как я ее ненавижу.
Через несколько секунд Энн глубоко вздохнула.
-- Тебе лучше уйти.
-- Энн, если что-нибудь...
-- Тебе лучше уйти. Это уже не прошлый вечер, Марк. Я не могу с тобой говорить. Я не могу ни думать, ни чувствовать. Внезапно ее лицо смягчилось, и она уткнулась лицом в подушку. Рыдания рвались из ее груди, стоны заглушало постельное белье. Тело сотрясала дрожь. Я шагнул к ней и осторожно положил руку на плечо. Она дернулась и взглянула на меня -- тушь текла с ее ресниц, помада перепачкала уголки рта, губы были плотно сжаты. Она покачала головой и, шатаясь, побрела к двери. Я ушел. Я сбежал вниз по лестнице и направился к выходу. Глэдис нигде не было. Я больше не слышал рыданий Энн -- только свои шаги. Они звучали неестественно громко, словно в каком-то склепе. Сев в машину, я несколько минут размышлял о деле. Пусть мне известно очень мало, но где, черт возьми, истина? Почему Джея убили сразу после того, как он все переписал на Энн? Я был убежден только в одном: даже если Энн наследует все состояние, глупо допускать, что она способна убить отца.
Да, я могу быть твердым. Я могу поверить многому относительной этой девушки -- но только не в то, что она могла убить собственного отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16