— Может — да, а может — нет, — сказал Эллис. — Отличный шрам у тебя на щеке. Не хочешь рассказать мне, как ты его заполучил?
— Я приехал к нему, зашел в трейлер, чтобы попытаться получить хоть какие-то деньги на ребенка. Он грозился, что сделает из меня бейсбольную биту; я пытался остановить его, и ситуация вышла из-под контроля.
— Это она наняла тебя, чтобы ты достал для нее денег?
— Я просто оказал ей услугу.
— Услугу... — повторил он, кивнув самому себе. — А когда ты оказывал эту... услугу, Билли говорил что-либо о своей бывшей жене?
— Он сказал, что хочет присматривать за ней. За ними обоими. Потом спросил меня, сплю ли я с ней.
— И что ты ему ответил?
— Ответил, что нет.
— Вероятно, самый правильный ответ в таких обстоятельствах. А ты с ней спал?
— Нет! — я хмуро взглянул на него. — Нет, не спал. Вы уже нашли Билли?
— Он исчез. В трейлере его нет, и Рональд Стрейдир не видел его с позавчерашнего дня.
— Это я знаю. Я был там вчера вечером. Эллис приподнял бровь:
— Не хочешь ли поведать мне, зачем?
Я рассказал ему о своих встречах с подозрительным лысым типом. Эллис достал свою записную книжку и записал номер машины лысого мужчины.
— Мы сделаем все, что возможно. Ты ничего больше не хочешь мне сообщить?
Я подошел к раковине, достал и протянул ему пластиковый пакет с игрушечным клоуном внутри.
— Кто-то проник ко мне в дом прошлой ночью, в то время как я спал. Он наследил здесь и оставил вот это. — Я открыл пакет и положил игрушку на стол прямо перед Эллисом.
Он достал специальные перчатки из своего кармана, надел их и стал внимательно рассматривать игрушку.
— Думаю, выяснится, что она принадлежала Дональду Перде.
— Ты ее трогал?
— Нет, только через пакет.
Эллис кивнул:
— Мы все проверим и сообщим тебе. Нужно отвезти игрушку в АИСОП. Если не найдем отпечатков, то отправим это на экспертизу в ФБР...
Эллис взглянул на меня и сделал небольшую паузу, прежде чем задать следующий вопрос.
— А где ты был прошлой ночью?
— Господи, Эллис, не спрашивай меня об этом! — я чувствовал неимоверный прилив ярости. — Даже и не пытайся!
— Успокойся. Ты же знаешь, это моя работа. Я обязан спросить, — он терпеливо ждал ответа.
— Днем я был здесь, — процедил я сквозь зубы. — В Портленд поехал вчера вечером, поработал, купил кое-какие книги, выпил кофе, заехал к Рите...
— В котором часу?
На мгновенье я задумался:
— В восемь. Самое позднее — в восемь тридцать. На звонок никто не ответил.
— А потом?
— Я направился к Рональду Стрейдиру. Потом вернулся сюда, почитал и лег спать.
— Когда ты обнаружил игрушку?
— Примерно около трех часов ночи... Может быть, ты захочешь выйти и взглянуть на следы за домом? Мороз сохранил отпечатки в грязи.
Он опять кивнул:
— Мы займемся этим, — он встал, чтобы выйти на улицу, но неожиданно приостановился. — Мне нужно было спросить. Ты же знаешь.
— Я знаю.
— И есть еще кое-что. Наличие у тебя дома вот этого, — он тряхнул перед собой пакетом с клоуном, — говорит о том, что кто-то выделил тебя. Кто-то прочертил линию между тобой и Ритой Фэррис, и я полагаю, что напрашивается только один кандидат.
Я тоже подумал о Билли Перде. Но все равно что-то тут не клеилось. Если только Билли не решил, что я виновен в смерти его сына; что, оказав помощь Рите, я вынудил его, Билли, к таким действиям.
— Послушай, можно мне поехать с тобой в квартиру Риты? Вероятно, мне удастся в чем-то разобраться, — произнес я наконец.
Эллис лишь на пару секунд прислонился к дверной раме, словно переваривая мои слова. И быстро пришел к решению:
— Только не трогай ничего. И если кто-то станет расспрашивать тебя, скажи, что ты помогаешь нам в нашем расследовании, — сказал он. А потом добавил:
— Я слышал, ты обращался в Огасту за лицензией частного детектива.
Это было правдой. У меня все еще оставалась некоторая сумма наличных: часть страховки Сьюзен, деньги от продажи нашего дома и гонорары кое за какие работы в Нью-Йорке. Однако я уже понял, что рано или поздно потребуется на что-то жить. Мне уже предлагали постоянную работу — что-то вроде шпионажа. Звучало интересно, но это не по мне. И я все еще раздумывал.
— Да, я получил лицензию на прошлой неделе.
— Ты стоишь большего. Мы все знаем, что ты классный детектив. И тоже можем тебе помочь.
— О чем ты говоришь?
— Для тебя всегда найдется местечко.
— Еще минуту назад ты намекал на то, что я могу быть признан виновным в двойном убийстве. Ты все-таки очень переменчивый человек, Эллис.
Он улыбнулся:
— Так как насчет того, что я сказал?
— Я подумаю над этим.
— Конечно-конечно, — примирительно произнес он.
Рита Фэррис лежала лицом вниз на полу своей квартиры, недалеко от телевизора. Концы веревки свисали с ее шеи и с одного уха. Ее юбка была задрана до талии, но белье осталось нетронутым. Я почувствовал прилив острой жалости к ней. И даже что-то большее: какое-то подобие любви, родившееся от страшного чувства потери. На своем лице я до сих пор ощущал прикосновение ее ладони.
Находясь в этой маленькой опрятной комнатке, я представил себе последние мгновения жизни Риты. Почувствовал и воочию увидел, как веревка закручивается вокруг ее шеи. Внезапный инстинктивный взмах руками — и она начинает судорожно хвататься за горло в тщетных попытках оттянуть удавку; жжение в пальцах, когда ей не удается этого сделать и веревка еще крепче затягивается.
Длительная и мучительная смерть — медленное вытягивание жизни из тела, ужасная борьба с удушьем. Ее пульс учащается, она чувствует близость смерти, пытается в последний раз набрать в легкие воздуха, и кровь подступает к горлу. Она делает попытку ударить локтем напавшего на нее сзади убийцу, но промахивается, и веревка затягивается еще туже. Кожа Риты понемногу начинает синеть. Она чувствует, что ее голова вот-вот взорвется от напряжения.
Затем тело женщины начинает биться в конвульсиях, кровь течет у нее из носа и рта. Теперь она уже точно знает, что умрет, и предпринимает последнюю попытку освободить себя, спасти своего ребенка, но вот Рита падает, ее сознание мутнеет, и вдруг она чувствует неимоверную легкость и думает: «Я всегда была так чиста...»
— Вы закончили? — спросил медицинский эксперт, доктор Генри Вэгэн, у полицейского фотографа.
Вэгэн, седой, эрудированный джентльмен, был человеком философского склада. Медицинским экспертом он работал уже около двадцати лет, делал свое дело и при демократах, и при республиканцах, и при независимых представителях власти. Я знал, что он собирается вскоре увольняться. Вэгэн не очень-то расстраивался по этому поводу. По словам Эллиса, доктору хотелось бы иметь больше времени, чтобы «подумать».
Фотограф сделал последний снимок петли, а затем кивнул своему ассистенту. Руки Риты обернули пластиковыми пакетами, сохраняя таким образом возможные улики, которые могли остаться на них, под ногтями: кожа, кровь или волосы нападавшего. Следственный техник уже закончил работу с трупами и отошел в сторону.
— Ее нужно перевернуть, — сказал Вэгэн.
Два детектива заняли свои места позади трупа, один — со стороны ног, другой — со стороны торса. Их ступни располагались точно у белой меловой линии, проведенной по полу вокруг лежавшего тела.
— Готовы? — спросил Вэгэн. — Тогда начинайте.
Они аккуратно перевернули тело, и я услышал, как один из полицейских детективов, мускулистый, лысый мужчина лет сорока, тихонько прошептал:
— О, Господи...
Глаза Риты были широко раскрыты и наполнены кровью — крошечные капилляры разорвались под давлением веревки; зрачки напоминали темные звезды на красном небе. Ее пальцы были синими, а ноздри и рот покрывали запекшаяся кровь и пена.
Губы Риты Фэррис — те самые губы, которые нежно поцеловали меня несколько дней тому назад, — некогда бывшие такими алыми и теплыми, теперь стали холодными и голубыми. И эти губы кто-то зашил толстой черной ниткой; стежки были V-образной формы.
Я подошел ближе и только тогда заметил ребенка: его тело находилось за кушеткой. Когда я приблизился к кушетке, стали видны сначала маленькие ножки, а потом и все тельце, одетое в комбинезон с динозаврами. Голова мальчика была в крови; кровь запеклась на светлых младенческих волосиках и на ближайшем подоконнике.
Эллис подошел и встал у меня за спиной.
— На лице ребенка синяки. И кто же мог такое с ним сотворить? Вероятно, когда он начал плакать, убийца решил заставить его замолчать и отбросил мальчика в сторону, в результате чего ребенок ударился головой о подоконник и сломал кости черепа.
Я покачал головой, вспомнив, как маленькому Дональду не нравилось, когда я прикасался к руке его матери.
— Нет, — вслух возразил я.
Воспоминания снова ожили во мне — о моем собственном ребенке, о его теле, упакованном в целлофановый мешок.
— Нет, мальчик не плакал, — сказал я. — Он пытался спасти ее.
Пока тела заворачивали в белые мешки для доставки их на вскрытие, я еще раз прошелся по квартире. Здесь имелась только одна спальня, хотя она была достаточно велика, чтобы поместились и двуспальная кровать, и маленькая кроватка с бортиками — для Дональда, а кроме того большой платяной шкаф и коробка с игрушками под полкой с книгами.
Вид одежды, опрятно сложенной на полках, и игрушек, упакованных в коробку, вызвал новую волну воспоминаний, которые болью отдались в моем сердце... Менее года тому назад я вот так стоял в комнате нашего маленького дома на Хобарт-стрит, в Бруклине. И за одну ночь прошел через все муки ада. Я вдыхал последние запахи их тел, словно пытаясь поймать призраки родных мне людей — Сьюзен и Дженнифер... Их кровь все еще оставалась на стенах в кухне, а на полу все еще были меловые отметки: как раз на том месте, где стояли стулья, к которым их привязал убийца и на которых их мучили, в то время как муж и отец, призванный их защищать, проматывал время за стойкой бара.
И я думал, стоя в спальне Риты: кто возьмет и разложит их одежду? Кто почувствует хлопковую ткань ее блузки на своих пальцах? Кто снимет ее нижнее белье, розовую маечку (Рита не носила бюстгальтера, грудь у нее была очень маленькой)? Кто будет держать эти вещи в своих руках, ударившись в воспоминания, прежде чем навсегда отложить их?
Кто возьмет ее блеск для губ и проведет пальцем по его поверхности, зная, что это место, которого она ежедневно касалась, что ничьи губы, кроме ее собственных, никогда к нему не прикасались — и уже никогда не прикоснутся. Кто аккуратно вынет каждый волосок из ее расчески, чтобы вспомнить как она расчесывала волосы перед сном?
Кто возьмет игрушки ребенка? Кто будет вращать колеса на ярком пластиковом грузовике? Кто дотронется до носа-пуговки, до стеклянных глаз мишки, до поднятого хобота белого слона? А кто упакует эту маленькую одежду, эти маленькие ботиночки со шнурками, которые так и не научится завязывать?
Кто сделает все это? Кто окажет эту маленькую услугу мертвым? Кто помянет их души, ведь это более важно, чем все ритуальные услуги? Расставаясь со всем тем, что когда-то принадлежало любимым, мы словно пробуждаем их призраки. И любовь оживает в нас с еще большей силой.
Я стоял под лучами холодного солнца и наблюдал за тем, как увозили тела. Они были мертвы не более десяти часов, а по словам Вэгэна, может, даже меньше; определить точный момент смерти представлялось достаточно сложным по ряду причин, включая холод в их старой квартире и сам характер смерти Риты Фэррис. Жестокая смерть проникла в крошечные мышцы глазных яблок, шеи, постепенно распространяясь на остальные мышцы тела.
Расслабление мышц после скоченения связано с разрушением носителя энергии аденозинтрифосфата и обычно происходит примерно через четыре часа после смерти. Но, если жертва активно сопротивлялась перед смертью, разрушение аденозинтрифосфата происходит гораздо быстрее. Это следовало учесть, анализируя обстоятельства гибели Риты; Вэгэн сказал, что по состоянию тела Дональда время смерти можно будет определить с большей точностью. Тела не перемещали после смерти — об этом составили суждение по расположению крови в их телах. Они еще были живы, когда я пытался отыскать Риту прошлым вечером. Возможно, она ходила по магазинам или находилась в гостях у друзей. Если бы я встретил Риту накануне вечером, может быть, я смог бы ее о чем-то предупредить? Мог ли я спасти ее, спасти их обоих?..
Эллис подошел ко мне, я стоял в отдалении от группы собравшихся зевак.
— Что-нибудь особенное во всем этом тебя не насторожило?
— Нет, — отвечал я. — Пока нет.
— Если что-либо придет в голову, дай нам знать.
Но мое внимание уже отвлекли двое мужчин, которые, раздвинув толпу, прошли в здание. Мне не требовалось заглядывать в их бумажники, чтобы понять, кто они такие.
— ФБР, — кратко представились мужчины.
За ними к зданию следовал высокий человек с темными волосами в консервативно-голубом костюме.
— Специальные агенты Сэмсон и Дойл из Бостона, — пояснил Эллис. — И канадский коп Элдрих. Они уже были здесь раньше. Полагаю, они просто не доверяют нам.
Я развернулся к нему:
— Какие еще обстоятельства мне неизвестны?
Эллис полез в карман и достал пластиковый пакет. В нем лежали купюры, всего четыреста долларов, тщательно сложенные и пронумерованные, все еще достаточно новые и хрустящие.
— Держу пари, ты что-нибудь знаешь по этому поводу, — закинул удочку Эллис.
Мне ничего не оставалось, как ответить прямо:
— Они похожи на те деньги, которые Билли Перде вручил мне как часть дотации на ребенка.
— Спасибо... — Эллис отошел в сторону.
Я чувствовал, что он злится на меня, хотя я не мог понять, почему. Потянулся и положил ладонь ему на предплечье. Мой жест привлек внимание и заставил занервничать двух полицейских в форме. Но Эллис жестом успокоил их.
— Почему ты не сказал мне, что Билли дал тебе эти деньги? — спросил он.
— Откуда мне было знать, что деньги имеют в деле такое значение! — ответил я. — Ладно тебе, Эллис, мне ведь очень нравилась Рита.
Он нахмурился.
— Может быть, теперь ты отпустишь мою руку?
Я отпустил его.
— Все еще пытаются что-то найти. — Эллис оглянулся на дом и убедился, что агенты вместе с полицейским из Канады все еще внутри.
— Тот случай у Проутс Нэк пару ночей назад?.. — начал он.
— Да, я слышал из новостей. Мертвый агент из Ирландии, четверо убитых итальянцев и четверо застреленных камбоджийцев. А что?
— Был еще один игрок. Кроме Поли Блока и Джимми Фриба.
— Продолжай.
— У Проутс Нэк шла какая-то торговля: наличные в обмен на что-то еще. Туда выслали агентов, когда Полли Блок и Честер Нэш направились в Портленд. В это же время в Массачусетсе было найдено тело Тани По...
— Дай-ка я угадаю, — перебил я. — Тани По была из Камбоджи?
Эллис кивнул:
— Она, кажется, числилась студенткой Гарварда; сумку с книгами нашли рядом с ней. Вскрытие подтвердило, что она была изнасилована, а затем похоронена живьем. Землю нашли у нее в горле. Банда Тони Сэлли похитила девушку, накинув этим петлю на камбоджийцев, а затем провернула все под носом у полицейских. Это наше упущение. Теперь главное место расследования Бостон, и агенты сконцентрировали внимание на Тони Сэлли. Те два агента просто пытаются свести концы с концами.
— ФБР сейчас активно работает над этим делом, и они верят, что обмен и убийство Тани По связаны. У агентов записаны номера денежных купюр: деньги — из банка в Торонто; номера их совпадают с номерами купюр, которые использовались тогда у Проутс Нэк, и с номерами стодолларовых купюр, переданных тобой Рите Фэррис. Беда в том, что остальные деньги пропали. Вот где в игру вступил новый игрок.
— Сколько денег пропало?
— Я слышал, два миллиона. Может быть, и больше.
Билли Перде — парень, подобный пуле, рикошетом попадающей в людей, на излете ударяющей в них и разрушающей жизни, пока у нее не закончится запас энергии или что-то ее не остановит. Если Эллис говорил правду, Билли не мог не слышать о деле Тони Сэлли у Проутс Нэк; возможно, он даже был как-то в нем замешан — попытался сделать хоть что-то в надежде вернуть бывшую жену и сына и начать новую жизнь где-нибудь там, где он мог позабыть о своем прошлом.
— Ты все еще думаешь, что это Билли убил Риту и собственного сына? — негромко спросил я.
— Возможно. — Эллис пожал плечами. — Я больше никого не вижу на горизонте.
— И зашил ей рот черной ниткой?
— Я не знаю. Если Билли настолько ненормальный, чтобы связаться с Тони Сэлли, то он вполне мог и это сделать.
Но я-то знал: Эллис сам не верит в то, что говорит. Деньги все меняли. Есть люди, которые пойдут на что угодно, чтобы заполучить большие деньги, и Тони Сэлли был одним из таких. Особенный накал делу придавало то, он считал эти деньги своими изначально.
Но все равно зашитый рот мертвой Риты Фэррис никак не укладывался в общую картину. Как и тот факт, что ее не мучили. Ее убийца ничего не намеревался у нее вызнать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43