– Я с тобой. – Из толпы вышла одна женщина.
Изабел смотрела на мать, не веря своим глазам.
– Что ты здесь делаешь?
– Слушаю тебя, Изабел. Ты была права. Я слишком многое терпела и слишком долго.
Они обменялись взглядами, и на лице матери отразилось все то, что она пережила за прошедшие дни. Обеим женщинам пришлось пережить горе, гнев, смирение, только страдания матери длились многие годы.
– Прости меня. Я была не права. Мне не следовало тебя ни в чем упрекать.
– Правда может иногда быть горькой, Изабел, но это не значит, что ее не следует говорить. – Она наклонилась и, как и ее дочь, подняла подол юбки, чтобы набирать в него камни.
У Изабел не было времени сообщить матери о возвращении Фергуса, потому что еще одна женщина отделилась от толпы и подняла несколько обломков кирпича, потом еще одна...
– Мы не позволим Драммонду опять отобрать у нас дома, – сказала молодая женщина, не отрывая от Изабел враждебного взгляда. – Ни одному из Драммондов. – Женщины за ее спиной закивали.
– Меня зовут Изабел Макрей. – Изабел повысила голос, чтобы все ее услышали.
Казалось, что прошла вечность, прежде чем женщины, одна за другой, начали выходить из толпы кивая Изабел.
Аласдер был прав. Эти люди судят ее по поступкам, а не по происхождению.
Возможно, их слишком мало, думала Изабел, выходя во двор, но женщины за ее спиной были настроены решительно и вооружены камнями и своей яростью.
Аласдер выстроил людей полукругом лицом к перешейку и раздал им оружие, которое принес Хэмиш. Через несколько минут раздались первые выстрелы со стороны нападавших всадников.
– Это он? – спросил Джеймс, указывая на того, кто возглавлял отряд. Большинство всадников хорошо держались в седле, а Драммонд выглядел нелепо: широкие плечи и грудь странно контрастировали с короткими ногами, торчавшими под непонятным углом.
– Да, он, – подтвердил Аласдер.
– Кто-то должен укоротить ему стремена, – усмехнулся Джеймс.
Завязался рукопашный бой. Некоторые орудовали палками, другие – камнями. Прозвучало несколько выстрелов, но перезарядка оружия отнимала слишком много времени, и никто не стал бы терпеливо ждать, пока противник приготовит его к стрельбе.
Стоял невообразимый хаос. Крики людей, треск палок, лязганье подков о камень, одиночные выстрелы – все слилось воедино.
Изабел было непонятно, как в таком хаосе можно было отличить друга от врага. Но видимо, главным в этом бою было не убивать, а выжить. Человек отбивался, если на него нападали, и бросался на противника, чтобы предотвратить нападение. С точки зрения сражавшихся, Изабел была вооружена не хуже, чем они.
Она вглядывалась в толпу, пытаясь отыскать Аласдера, Фергуса же она увидела сразу. Тот прорывался сквозь толпу, орудуя своей палкой, как шпагой.
И тут Изабел увидела Аласдера. Он находился в окружении нескольких людей, каждый из которых собирался нанести ему удар. Она запаниковала, когда он, заметив ее, отвлекся и его движения замедлились.
Кто-то ударил его по плечу, и он упал на колени. Изабел увидела, как он открыл рот, и поняла, что он выкрикнул ее имя. Но между ними было слишком большое расстояние и много народу, и она снова потеряла его из виду.
Ей хотелось ругаться и драться, плакать и кричать, царапать каждое попадавшееся под руку лицо ногтями и рыть землю, только бы добраться до мужа. Она бросила на землю весь свой запас камней и, выхватив дубинку из рук лежавшего на земле человека, решила пробиваться с ее помощью к Аласдеру.
Но на ее пути неожиданно встал какой-то мужчина, по всей видимости, намеревавшийся остановить ее. Он схватился за дубинку и вырвал ее из рук Изабел, но через секунду сам упал. Изабел обернулась и увидела Брайана. Это он только что ударил этого человека по голове рукояткой пистолета и теперь смотрел на Изабел так, будто она была призраком.
Изабел отняла у поверженного свою дубинку и посмотрела на человека, еще недавно бывшего ее другом.
Она, может быть, и сказала бы ему сейчас что-то, если бы не адский шум вокруг. Изабел решительно сжата дубинку. Каким бы ни было препятствие – Брайан это или враг, – не имело значения. Она во что бы то ни стаю пробьется к Аласдеру.
На мгновение ей показалось, что Брайан преградит ей путь, но он отошел в сторону и тут же был поглощен толпой. Путь был свободен.
Она не может снова потерять Аласдера.
Аласдеру следовало бы знать, что она не останется в безопасном месте. Изабел вообще была непредсказуема, и никогда нельзя было предугадать, что она сделает. Его снова ударили, но он тут же пустил в ход свой кинжал и кулаки.
Этот бой напомнил Аласдеру другое сражение, о котором ему рассказывал отец, когда его не могла слышать мать. При Куллодене шотландцы были вооружены тем же самым – дубинками и камнями, а также пиками, сделанными из ветвей деревьев.
Они так же воинственно и яростно кричали, только на этот раз их врагом была не Англия, а алчный человек, которому важны были его овцы, а жизнь невинных людей была безразлична.
Люди Драммонда, казалось, были в меньшей ярости, чем те, с кем они сражались. Они больше защищались, чем нападали.
В какой-то момент Аласдер быстро обернулся, чтобы отразить еще один удар, и краем глаза увидел Изабел, вооруженную дубинкой. Но прежде чем он успел оценить этот, совершенно несвоевременный, приступ отваги, он услышал ее крик, предупреждающий об опасности, и увидел одного из всадников Драммонда, нависшего над ним. Он узнал этого человека по его ухмылке, обнажившей звериный оскал острых зубов. Тогда тоже был солнечный день и дул такой же теплый ветерок.
Однако сейчас выстрела не последовало.
Но пистолет все же, как и тогда, был нацелен на Аласдера, а взгляд был таким, словно убивать для него было удовольствием.
Аласдер не раздумывая бросился на его лошадь, чем застал всадника врасплох. И хотя тот все еще крепко держал пистолет, Аласдеру удаюсь рывком стащить его с седла и нанести удар кулаком в лицо.
– Это тебе за деревню, – процедил Аласдер. – А это за меня, – добавил он и ударил так, что было слышно, как треснула сломанная челюсть.
– Дай и нам шанс, – услышал Аласдер чей-то голос и увидел одного из деревенских жителей, в руках которого была дубина величиной с небольшое дерево.
Аласдер отшвырнул в сторону обмякшее тело приспешника Драммонда. А этого великана с дубинкой он, пожалуй, отошлет отсюда на «Молли Браун» в Новую Шотландию, где флот наверняка найдет применение человеку такой силы.
– Фергус!..
Он сразу обернулся, словно мог расслышать ее голос в страшном шуме боя. Они смотрели друг на друга, и секунды превращались в вечность.
Ее мать так и осталась бы стоять посреди поля битвы, подумала Изабел, если бы Фергус не очнулся первым и не пошел, прихрамывая, ей навстречу, раздвигая тех, кто мешал ему приблизиться к Ли.
Став свидетельницей этой немой сцены, Изабел сначала почувствовала себя неловко, но тут вдруг заметила, что не только она все это видит. Ее отец сидел в седле так неподвижно, будто был высечен из камня. Его глаза превратились в щелочки, лицо было искажено яростью. Затем он с диким криком вдруг вздыбил своего коня и нацелил пистолет, как с ужасом поняла Изабел, на ее мать.
Все произошло так быстро, что позже, пересказывая то, что произошло, она не могла вспомнить детали.
Фергус быстро толкнул Ли себе за спину и расправил плечи. Прежде чем Магнус успел выстрелить, Фергус, орудуя костылем как оружием, выбил из его рук пистолет, и Драммонд вылетел из седла.
– Что это за мерзавец, который целится в женщину? – крикнул Фергус, стоя над Драммондом. – Неужели ты такой трус?
Драммонд ударил Фергуса по здоровой ноге, и тот упал как подкошенный. Встав на четвереньки, Магнус дополз до своего пистолета и опять нацелил его на Ли.
Но тут раздался выстрел, прогремевший словно удар грома. Отец Изабел упал на спину, и на его груди расплылось кровавое пятно. Через секунду он затих, но перед последним вздохом его лицо исказилось яростью и злобой.
Ли опустилась на колени рядом с Фергусом.
Изабел оглянулась. Пистолет Аласдера был все еще направлен на ее отца. Взгляд был решительным и холодным. Рядом с ним стоял Джеймс с таким же оружием, но над дулом его пистолета клубился дымок от выстрела.
– Он заплатил мне слишком мало, чтобы я сдох рядом с ним, – сказал один из наемников, бросая на землю дубинку.
– Мы никогда не увидим тех денег, что нам обещали, – заявил другой и сделал то же самое. И оба направились к перешейку, а за ними потянулись и другие, побросав свое оружие. Войско Драммонда покидало Гилмур.
Джеймс подошел к лежавшему на земле Драммонду и, нагнувшись, приложил к его горлу руку, словно не веря, что он мертв.
– Боже милостивый, – пробормотал Джеймс, – я не собирался его убивать. Я просто хотел прострелить ему плечо. – Потрясенный, он закрыл глаза.
– Насчет Бога мы еще подумаем, что же касается меня, то я тебе благодарен, – сказал Фергус, с помощью Ли поднявшись на ноги и опираясь на костыль. – Если бы не ты, он убил бы Ли.
Аласдер подошел к Изабел. Она не отрывала взгляда от тела отца. На какую-то секунду ее охватила ярость – такая же, какую она увидела на лице отца в его последнюю минуту.
– Боже, прости меня, – прошептала Изабел.
Аласдер обнял ее, но она не могла расслабиться. Тогда он поднял ее на руки и отошел в сторону, подальше от остальных.
– Какой грех ты совершила, Изабел? – мягко спросил он.
– У меня слишком много грехов, – призналась она. – Я хотела ненавидеть его, но теперь я чувствую, что слишком на него похожа.
– В каком смысле?
Она прислонилась к груди Аласдера, чтобы ощутить его тепло.
– Я бы убила его, чтобы защитить тебя.
– А я – чтобы защитить тебя. Значит, мы оба должны быть прокляты, так, что ли?
Изабел не нашлась что на это ответить.
– Прости меня, – тихо сказал Аласдер. – За его смерть.
Изабел кивнула.
Драммонд был ее отцом, и уже поэтому ей следовало по нему скорбеть. Возможно, не по тому человеку, каким он был, а каким мог бы быть. Когда его похоронят, подумала Изабел, она перестанет на это надеяться. Измениться могут только живые.
Они стояли, обнявшись. Муж и жена. Не просто любовники или друзья. Может быть, спутники, но это слово тоже не очень подходило. Они были товарищами. Изабел улыбнулась и закрыла глаза, почувствовав, как Аласдер поцеловал ее в макушку.
– Так ты из-за этого не возвращаяся ко мне, глупый человек? – кричала Ли, указывая на костыль.
– Я не возвращался к тебе, Ли, – нахмурился Фергус, – чтобы у тебя была нормальная жизнь со здоровым человеком, а не с инвалидом.
– С ним? – Ли с отвращением посмотрела на тело своего мужа. – Он бил меня, Фергус.
– Я не мог этого знать, Ли, и теперь очень жалею. К тому времени как я понял, каким был дураком, было поздно. Ты уже вышла замуж. Было бы еще хуже, если бы я увидел тебя и узнал, что ты любишь другого.
– Да, – согласилась она, – я была бы несчастна, если бы любила одного, а вышла замуж за другого. Но что ты собираешься делать сейчас, Фергус?
– Мне нечего тебе предложить, Ли. Если только... – Он оглянулся на Гилмур. – Если только не считать эту старую крепость и такого же старого человека.
– Оставь Гилмур Аласдеру, – решительно заявила Ли. – У меня теперь есть Ферили и богатое приданое. А ты будешь там законным хозяином.
Она протянула ему руку и улыбнулась. Поскольку у Фергуса не было желания снова упасть, он вцепился одной рукой в костыль, а другой схватил руку Ли.
– Я богатая вдова, Фергус Макрей, и намерена потратить деньги, скопленные Драммондом. Все до последнего пенни.
– Ты испытываешь мою гордость, Ли. Я не могу позволить тебе содержать меня.
Она снова взглянула на Драммонда.
– Я заберу его домой, Фергус, и объявлю траур. Не потому, что он этого заслуживает, а потому, что я хорошая жена. А когда истечет срок траура, я жду тебя.
Фергус смотрел на нее и думал, что не так уж плохо иметь богатую жену. К тому же он давно понял, что по сравнению с любовью гордость – вещь глупая.
– Я приду, Ли, независимо от того, есть у тебя деньги или нет.
– Хорошо.
Она приподнялась на цыпочки и поцеловала его. Фергус наклонил голову, и это мгновение, о котором он мечтал так долго, показалось ему абсолютно правильным.
Эпилог
Изабел и Аласдер медленно поднимались в гору к надгробному памятнику. За все то время, что Изабел приходила в Гилмур, здесь она была всего один раз.
Бой под стенами Гилмура закончился так же быстро, как и начался. Хотя моряки с корабля Джеймса пришли на помощь братьям, они уже были не нужны. Только верные Драммонду люди продолжали драться. Большинство же тех, кого он нанял, покинули Гилмур еще до окончания боя.
Всех удивила мать Изабел. Стоя посреди двора, она кричала:
– Я больше не потерплю здесь драки, пока хладное тело Драммонда лежит на земле!
Устыдившись, люди Драммонда перекинули его тело через седло и последовали за Ли в Фернли.
Работы предстояло много – надо было строить дома и ремонтировать мосты. Но сейчас всем была необходима передышка.
Изабел взяла Аласдера под руку и почувствовала исходящее от него тепло. Его лицо было в крови, но он был жив, весь в синяках, но не сломлен. Кроме благодарности за это, лишь одно чувство нашло дорогу к ее сердцу. Это была любовь.
Она защитит его всей своей жизнью, заслонит его своим телом, поддержит его своей любовью.
– Пожалуй, и мне надо поискать себе жену, – сказал Брендан, глядя, как Аласдер и Изабел поднимаются рука об руку в гору. – Заметили, как он все время к ней прикасается?
– А она – к нему, – добавил Хэмиш. Он тоже не отрывал взгляда от брата и его жены.
– Им надо побыть одним хотя бы часок, – усмехнулся Брендан.
– Не часок, – поправил Хэмиш, – а день, а может, неделю.
Джеймс молчал. Никогда прежде он не завидовал никому из своих братьев, всегда понимая и принимая их сильные и слабые стороны.
– Нет, – наконец произнес он, – им нужна вся жизнь.
Аласдер никогда прежде сюда не приходил, но сейчас это показалось ему правильным – воздать должное своим шотландским предкам. Могила его прабабушки была особенно почитаема. Деревянный крест с трех сторон защищала каменная изгородь.
Аласдер встал на колени, Изабел опустилась рядом. Он украдкой посмотрел на ее освещенный заходящим солнцем профиль и вдруг понял, что она не просто его жена. Изабел была женщиной, которую он никогда не искал, но всегда ждал.
С самого детства он видел, какими полными любви взглядами обмениваются его родители. Его отец влюбился в двенадцать лет, а к нему любовь пришла позже – в образе темноволосой шотландской девушки с застенчивой улыбкой и невысказанными мечтами. Упрямой и удивительно страстной.
Их женитьба, вместо того чтобы соединить их, привела к разладу. Несмотря на это, ухаживание все же началось, подобно скрытому под водой океана течению. Сначала было любопытство, потом интерес, который, постепенно разрастаясь, превратился в уважение и восхищение.
Аласдер чувствовал, как они сначала стали единым целым, а потом будто раскололись на две части, при этом каждый взял что-то у другого. Он словно передал Изабел свою смелость, а в его сердце проникла уязвимость, некогда принадлежавшая ей.
Склонив голову, он помолился за Мойру Макрей, свою бабушку, которая навсегда останется в его памяти молодой. И за Патрицию Ландерс – женщину, которая вошла в их семью и которую все любили. Аласдер вдруг понял, что сейчас наступил момент, когда следует не только молиться об умерших, но и произнести слова, которых ждет от него жена.
Он взял руку Изабел. Она была грязной, в царапинах и ссадинах. Если бы он посмотрел на ее ладони, то наверняка заметил бы в них занозы. Все это были отметины, говорившие о ее решительности, смелости и, возможно, упрямстве. Эта женщина с серьезным взглядом и тайными мыслями была единственной, с кем он хотел бы пройти свою жизнь – с этого дня и до самого конца.
Аласдер поднялся и протянул ей руку. Точно так, как это было в тот день, когда он увидел ее впервые: она удивленно посмотрела на него широко раскрытыми глазами, словно он был призраком Гилмура.
Что мужчина говорит женщине, если он ею восхищен? Благодарит ее или благословляет судьбу за то, что она послала ему ее?
Слова не шли у него с языка. Аласдер чувствовал себя неопытным юнцом, переполняемым чувствами, в которых он боится признаться.
Ее глаза еще никогда не были такими зелеными – цвета окружавшего их леса или чисто промытых изумрудов. Щеки пылали, а губы припухли, будто он только что поцеловал ее тысячу раз.
Какими словами сказать Изабел о том, что он чувствует?
Положив руки ей на плечи, Аласдер прижал ее к своей груди.
– Я был не совсем честен с тобой, Изабел, – осторожно начал он. – Я захотел повторно на тебе жениться не из чувства чести или ответственности.
Он отвел прядь волос со щеки Изабел и заправил ее за ухо. Потом большим пальцем стер грязь с подбородка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28