А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 





Валентин Афанасьевич Новиков: «Ущелье белых духов»

Валентин Афанасьевич Новиков
Ущелье белых духов



Scan, OCR, SpellCheck: TorfNN, 2007
«Ущелье белых духов»: Жазушы; Алма-Ата; 1967
Аннотация Человека зовёт неведомое. Белые пятна нашей планеты всегда привлекали исследователей, потому что нет и не может быть в природе тайн, которых не стремился бы разгадать человек.Герой повести «Ущелье белых духов» тринадцатилетний Виталька Бардашов захвачен страстью всех путешественников и исследователей – дойти, увидеть, узнать. С экспедицией Академии наук он идёт через мрачное и непроходимое ущелье к таинственному горному озеру, затерянному в Джунгарском Алатау. О приключениях Витальки и его друзей рассказывает эта повесть. Валентин НовиковУщелье белых духов ЧАСТЬ ПЕРВАЯ 1 Едва взглянув на Виталькины штаны, мать всплеснула руками.– Да когда же это кончится, господи. Штопаю, штопаю, а ты… Погляди, на кого похож! Где ты был?– Я сам заштопаю, мама, – ответил Виталька.Он достал коробку с нитками, снял штаны и сел к окну. Прищурившись, одним движением вдел нитку в ушко иглы и принялся за работу.Мать чистила рыбу и поглядывала на сына. Виталька штопал штаны каким-то особым способом. Она сама так не умела, но получалось у него здорово: ровно и красиво. Ей нравилось, что её тринадцатилетний сын всё умел делать: сплести из ивовых прутьев корзину, запаять чайник, починить табуретку и даже подоить корову. Весь в деда. От деда у него и самостоятельность, которая так не нравится отцу.Месяц назад Виталька притащил домой рваный брезентовый тент, сам раскроил его и сшил небольшую палатку. Палатку можно было свернуть в трубку и втиснуть в карман рюкзака. Рюкзак Виталька тоже выкроил из обрезков тента. Мать догадывалась, что всё это неспроста: сын что-то задумал, но молчала, не расспрашивала.Не нравилось ей только одно: ружьё. Это ружьё Витальке подарил дед, когда его внук отличником кончил шестой класс. Мало того – старик стал брать Витальку с собой на охоту. Когда она попыталась протестовать, мол, натворит ещё чего с ружьём, дед, скупой на похвалы, сказал: «У Витальки мой глаз и моя рука».Мать взглянула на сына, увидела его большие синие глаза, в упор смотревшие на неё.– Мама, можно… я возьму щенка?– Ещё чего!– Мама, мне нужна собака.– Шарик у нас есть – и хватит.– Шарик дворняжка, а мне нужна настоящая собака.Шарик жил у них уже второй год. Он откуда-то приблудился прошлой осенью, грязный, голодный, с обрубленным кровоточащим хвостом. Виталькин отец хотел снести утопить щенка, чтоб не мучился, но мать не дала, напоила его молоком, смазала хвост иодом. И щенок прижился. Получилась низкорослая лохматая собачонка с довольно-таки замкнутым характером. Спал Шарик на земле, положивши голову на камень. Мать как-то кинула ему старый половичок, но Шарик ни разу так и не лёг на него.– Ты что, охотничью собаку хочешь? – спросила мать.– Совсем не охотничью. На Чёрном озере работает экспедиция, геологи. У них сука ощенилась. Шотландская овчарка. Остался один щенок, самый слабый. Они мне его отдают.– Овчарка? А ты подумал, чем её кормить? Да и хлопот с ней…– Это не простая овчарка. Мама, я хочу эту собаку. В экспедиции говорят, такая собака стоит шестьдесят рублей. А мне её дарят. Прокормим как-нибудь.– Ладно уж, бог с тобой.Виталька торопливо сгрёб нитки в коробку и, на ходу натянув штаны, выскочил из дому.До экспедиции по дороге было двадцать километров, но Виталька пошёл туда прямиком через каменное урочище.Обычно здесь никто не ходил. Надо было пробираться среди выветренных скал по густым зарослям шиповника. Но самым неприятным тут были родники. Они били чуть ли не из-под каждого камня, и земля была мокрой и скользкой.Виталька не шёл, а прыгал с камня на камень через кусты шиповника и так довольно быстро продвигался вперёд. Через три с половиной часа он уже подходил к экспедиции.Геологи ужинали возле костра. Лес оглашали звуки транзистора.– А, пришёл волшебный стрелок, – сказал молодой чернобородый начальник экспедиции. – Садись ужинать.Витальке подали миску с ухой, хлеб и ложку.– Почему «волшебный стрелок»? – спросила женщина в очках.Бородатый выключил транзистор и поднял лежавшее возле него малокалиберное ружьё, вложил в ствол патрон и протянул Витальке. Прищурившись, огляделся.– Вон, видишь, ястреб… Вон, на верхушке дерева?Виталька положил ружьё на согнутый локоть и медленно поднял ствол. Геологи перестали жевать и смотрели не на ястреба, а на Витальку. До ястреба было больше ста метров, и кроме того верхушку дерева раскачивал ветер.Вот ствол ружья замер, и щёлкнул выстрел. Все повернули головы. Ястреб, кувыркаясь и ударяясь о сучья, падал вниз.Некоторое время все молчали, потом бородатый сказал:– У меня первый разряд по стрельбе, но я знаю, что так стрелять нельзя научиться. Такое даётся немногим, с этим надо родиться. Хочешь участвовать в соревнованиях? – спросил он у Витальки.Виталька отрицательно покачал головой и взялся за ложку.– Что ж, ты вполне заслуживаешь щенка. Только учти, эта собака королевской породы.– Но она же не охотничья, – сказала женщина, – а мальчику нужна охотничья.– Как сказать, – усмехнулся бородатый. – Когда-то рыцари охотились с шотландскими овчарками. Всё зависит от того, как собаку воспитать. Запомни одно – никогда её не бей и корми только сырым мясом.– Это ещё зачем? – удивилась женщина.– Дело в том, что шотландские овчарки очень добродушные собаки…– Да-да, я слышала, они даже нянчат детей.– Вот именно. Но ты, – бородатый повернулся к Витальке, – надеюсь, не собираешься вырастить няньку?Виталька улыбнулся с полным ртом и ничего не ответил.– К сырому мясу приучай постепенно. Пока корми молоком, манной кашей, давай костную муку. Но не упусти время: у собаки может появиться отвращение к сырому мясу, и тогда уже ничего не сделаешь. Купи книгу «Служебное собаководство» и обучай по ней. Собака эта очень легко поддаётся дрессировке.Домой Витальку геологи привезли на мотоцикле.Уже наступил вечер, когда он вошёл в комнату со щенком на руках. Дед, отец и мать сидели за столом. Мать уже, видно, рассказала о собаке, потому что никто не удивился.Виталька пустил щенка на пол, и тот, неуклюже переваливаясь и барахтаясь, пополз в угол.Дед, широкоплечий и медлительный, встал из-за стола и молча наклонился над щенком. Щенок тыкался толстой мордочкой во все стороны, пока не наткнулся на край половика. Нашёл уголок, присосался к нему, сладко зачмокал и затих.– Рановато отняли, – сказал старик. – Ну ничего, выживет…Виталька достал заранее приготовленную соску. Налил в бутылочку молока. Осторожно оторвал щенка от половика. Щенок был слабый и тёплый с нежно-розовым голым животиком. Когда Виталька покормил его, все по очереди подержали щенка на руках. Дольше всех его не выпускал из своих огромных жёстких ладоней дед. Гладил пальцем мордочку, щекотал животик и довольно ухмылялся в бороду.После него детально оглядел собаку отец.– Кобель. – Он повертел в руках щенка, словно потрошёную курицу.Дед, поглаживая бороду, непонятным пристальным взглядом смотрел на него.– И такое стоит шестьдесят рублей? – продолжал отец. – За что только не платят люди деньги? Конечно, пусть будет. Раз такая цена ему, собака эта – те же деньги.– Это уж как получится, – заметил дед.– А? – Отец посмотрел на него и растерянно заморгал.Виталька давно заметил, что отец избегал пристальных глаз деда. Разговаривая с ним, глядел куда-то вбок. Да и разговаривали-то они редко.– Иной раз щенок вроде и ничего, – пояснил дед, – а собака получается дрянная. Бывает и наоборот.– И то верно, – согласился отец. – Корми его, возись с ним, а вырастет – изьян какой-нибудь обнаружится.– Изьян изьяну рознь. – Дед взглянул на Витальку. – Надо судить по тому, для чего растишь собаку. Помню, до войны у меня был сеттер – не чистый, помесь с таксой. Небольшая такая, неказистая с виду собака – на выставку бы её и близко не пустили, а я с ней восемь лет охотился и не променял бы её ни на какую чистопородную, будь у неё хоть двадцать медалей и дипломов. А после, как пришёл с фронта, взял чистокровного спаниеля, думал натаскать его на птицу; мучился с ним, мучился и всё без толку, но красавец был – как раз для выставки.– Сколько же за него могут дать, как он вырастет? – отец опустил на пол щенка.– Зачем тебе это знать? – покосился на него дед. – Продать, что ли, собираешься?– Просто не излишне знать.– Это как раз и зависит от того, какие у него обнаружатся изъяны.– Какие? – насторожился отец.– Кто знает, – пожал плечами дед. – Плохой экстерьер, нестандартный рост, неправильный прикус – мало ли что может быть.– Вроде кота в мешке, значит, взяли. А сожрёт он, поди, пока вырастет, сотни на полторы, а то и на две, не меньше.– Брось ты подсчитывать, – сказала мать. Она сидела на корточках перед щенком и осторожно гладила его. – Молока, что ли, у нас не хватит? Да и потом много ли ему будет надо? Кости выбрасываем, суп иной раз выливаем. И с чего ему быть плохой собакой?– Суп выливаем, – фыркнул отец. – Тогда поросёнка надо кормить. Там уж дело верное, не прогадаешь. На экстерьер поросёнка-то больно не глядят. – Он тихо рассмеялся.Дед молча встал и ушёл в свою комнату. 2 На следующее утро дед стал готовиться к охоте. На его столе стоял рекопер – приспособление для снаряжения патронов, весы с маленькими гирьками, мерки для пороха и дроби, навойник, нож для резки пыжей. Обычным у охотников прибором «барклай» дед никогда не пользовался, он объяснил Витальке, что этот прибор портит капсюли и вдавливает донную часть гильзы, оттого и бывают осечки.Дед одну за другой вытаскивал пули из патронов своего карабина и досыпал порох.Виталька стоял рядом и следил за его работой. Он знал, что дед досыпает в патроны порох, когда идёт на медведя. Обычный винтовочный заряд был слишком слаб. Пуля закипала в медвежьем сале, не пробивала его.Но время охоты на медведя ещё не пришло, а дед готовил уйму патронов. И почему-то на этот раз не позволил Витальке помогать ему. Да и пороха сыпал больше, чем надо.– На кого ты собираешься охотиться, дедушка? – спросил мальчик.– Это на всякий случай, – неохотно ответил дед.«Какой случай? – подумал Виталька. – Если на волка, то годятся обычные патроны. А он сыплет столько пороху, как будто собирается охотиться на слонов».Давно уже Виталька догадывался, что у деда есть какая-то тайна. Зимой дед обычно охотился на соболя где-то далеко в горах. Всю зиму жил в горном лесу, в избушке. Возвращался весной и сдавал шкурки в заготконтору. Иногда ходил на медведя.Летом охотился на сурка, а чаще был дома. Готовил к зиме лыжи, чинил капканы. Но каждое лето в конце июля он исчезал куда-то с вещевым мешком и карабином. Никому не говорил, куда идёт, но всякий раз готовил патроны, точно такие же, как сейчас, патроны, которые годились для охоты на слонов. Виталька знал, что дед уходил в Ущелье белых духов, но больше ничего не знал.Ущелье белых духов было мрачным, диким и непроходимым. На дне его всегда клубился тяжёлый белый туман. И прямо из тумана поднимались голые скалы. Внизу, в тумане, бешено ревела невидимая вода и доносился гулкий стук камней. В ущелье было всегда сыро и холодно. Неизвестно, кто и когда назвал его Ущельем белых духов, неизвестно, проходил ли кто-нибудь его до конца, но говорили, будто оно ведёт к озеру, которое никогда не замерзает.Однажды Виталька попросил деда взять его с собой в Ущелье белых духов. Тот сверху вниз посмотрев на внука и хмуро сказал:– Не вздумай туда сунуться сам. Запомни мои слова. Запомни навсегда.На этот раз дед попросил у Витальки палатку и рюкзак. Отпустил ремни, приладил их к своим массивным плечам и довольный улыбнулся в бороду:– Работа – первый сорт. Тебе рюкзак пока не понадобится, хватит хлопот со щенком, а я недельки через две вернусь. – Он легонько похлопал внука по плечу.– Дедушка, ты идёшь в Ущелье белых духов? – спросил Виталька.– И что тебе далось это ущелье? – рассердился дед. – Ну, допустим…– Там же ничего нет. Только скалы и туман. И потом… говорят, туда нет дороги.– Может, я совсем не туда иду. – Возле глаз деда собрались весёлые морщинки. Он никогда не сердился долго. Вспыхнет и тут же отойдёт, глаза заблестят ласково и весело.– Дедушка, а отчего это ущелье так называется? Какие могут быть духи? И почему белые?– Раз назвали – стало быть, была причина. В лесах раньше водились лешие и ведьмы. Отчего бы и в горах не жить духам? Помню, когда я был такой же, как ты, полез однажды в Ведьмино болото. Думал, где-то там стоит избушка на курьих ножках. В те времена только и рассказов было, что про леших, домовых да покойников.– И что ты видел на болоте?– Ничего. Болото как болото. А вот в трясину угодил. Едва выбрался. Понимаешь, если место называется как-нибудь так, то там обязательно таится опасность. Не зря то болото назвали Ведьминым, не зря и это ущелье назвали… В таких местах ушами лучше не хлопать. Духов там, ясно, никаких нет, а вот туман всегда висит непроглядный, склоны почти отвесные, камни скользкие. Оступись и полетишь неизвестно куда.– Старухи говорят, что из Ущелья белых духов нет пути назад, что все, кто туда ушёл, превратились в белые тени и бродят там среди скал.– Кто этому сейчас верит? – усмехнулся дед. – Да и сами они, поди, не верят. Недавно я тоже слышал разговор, что некий телец объявился, собой черен, а на боку клеточки, как на такси. И выдумать-то ничего путём не умеют. Думают страху нагнать, а получается один смех. Вот раньше у нас среди охотников были мастера на выдумку. Такое расскажут, что потом всю ночь ворочаешься. Тогда здесь была глухая деревня, грамотных – раз-два и обчёлся, оттого и поверья всякие ходили, слухи. Охотились на оленей, медведей. Помню, я молодым с рогатиной ходил. Вот это, скажу тебе, охота. Ружья у нас были тогда шомпольные. С рогатиной ходили из лихости, вернее, по дурости. Не знали, куда силу девать. Дело это жуткое и опасное. Раз поддел я медведицу, да неудачно, не попал в сердце, она ревёт, у меня по рогатине и по рукам кровь, не знаю уж, как тогда хватило сил с ней сладить. Повалилась она, а к ней медвежонок ковыляет, вот такой. И подумал я тогда – зачем эта охота? Да и можно ли зверство называть охотой? В прошлом году, как я заседателем в суде был, судили одного браконьера. Ну, скажу я тебе, хоть мы и тёмными тогда были, но про такое зверство даже не слыхали. Разбойничал он с браунингом, пятизарядным автоматическим ружьём. Убивал маралов. Ты ведь знаешь, что такое панты – это молодые, покрытые шерстью рога марала или изюбря…– Знаю, – кивнул Виталька. – Они идут для изготовления пантокрина.– Убитых оленей бросал, а панты сплавлял какой-то сволочи за валюту. Охота, Виталик, – это не азарт убийства и не средство наживы.Ушёл дед на другой день ранним утром, когда Виталька ещё спал. Дед умел ходить бесшумно, как кошка. Под его тяжёлыми сапогами не скрипнула ни одна половица, бесшумно открылась и закрылась дверь. Он исчез из дому как тень и словно растаял в густом утреннем тумане.Разбудил Витальку щенок. Он забарахтался под боком, ткнулся мокрой мордочкой ему под мышку. Виталька вскочил, схватил щенка на руки и побежал с ним во двор.Мать не разрешала Витальке спать с собакой, не рекомендовалось делать этого и в книге по служебному собаководству. Но щенок скулил ночью, никому не давал спать. Виталька хватал его на руки и прятал под одеяло. Щенок прижимался к нему и затихал. Мать опасалась, что Виталька во сне навалится на него и нечаянно задушит. Но Виталька не вертелся во сне, кроме того он и спящий чувствовал щенка.Назвали щенка Рэмом. Кличку придумал не Виталька, она была записана в родословной, заверенной печатью. Родословную ему дали в экспедиции. Там было записано, кто отец и кто мать Рэма, кто дедушка и кто бабушка, и даже кто прадедушка и кто прабабушка. Виталька внимательно прочитал родословную и спрятал в шкатулку, где хранились все прочие документы.
На дворе было уже тепло. Солнце вышло из-за гор, его лучи, как золотые стрелы, тянулись от кромок облаков к зелёным предгорьям. Утро было прозрачным и тихим. Горные внега сияли чистым белым светом, а вершины казались огромными осколками хрусталя.На изгороди висели мокрые от утренней роеы листья тыквы. Роса блестела на кустах смородины и жасмина.Щенок пополз куда-то в траву. Виталька повернул его мордочкой к крыльцу, но щенок сразу же пополз обратно. Виталька ему больше не мешал и только с улыбкой наблюдал за ним.Через дыру в изгороди пролезла Анжелика, смуглая девчонка в фуражке. Училась Анжелика в пятом классе, но отставала в развитии. По крайней мере так говорили учителя её родителям. Она едва вылезала на троечках, и Виталька помогал ей готовить уроки. Вернее делал их за неё, потому что Анжелика совершенно не слушала его объяснений, вертелась, зевала, а когда он требовал, чтобы она повторила то, что он сказал, недоуменно глядела на него огромными чёрными глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17