Здесь выложена электронная книга Путевые заметки - 9. Самогонное озеро автора по имени Булгаков Михаил Афанасьевич. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Булгаков Михаил Афанасьевич - Путевые заметки - 9. Самогонное озеро.
Размер архива с книгой Путевые заметки - 9. Самогонное озеро равняется 26.63 KB
Михаил Афанасьевич Булгаков: «Самогонное озеро»
Михаил Афанасьевич Булгаков
Самогонное озеро
Путевые заметки – 9
«Т. 1: Записки покойника: Автобиографическая проза»: Азбука-классика; СПб; 2002
ISBN 5-352-00139-3; 5-352-00140-7 (т. 1) Михаил Афанасьевич БулгаковСАМОГОННОЕ ОЗЕРО Повествование В десять часов вечера под Светлое Воскресенье утих наш проклятый коридор. В блаженной тишине родилась у меня жгучая мысль о том, что исполнилось мое мечтанье и бабка Павловна, торгующая папиросами, умерла. Решил это я потому, что из комнаты Павловны не доносилось криков истязуемого ее сына Шурки.Я сладострастно улыбнулся, сел в драное кресло и развернул томик Марка Твена. О, миг блаженный, светлый час!.....И в десять с четвертью вечера в коридоре трижды пропел петух.Петух — ничего особенного. Ведь жил же у Павловны полгода поросенок в комнате. Вообще Москва не Берлин, это раз, а во-вторых, человека, живущего полтора года в коридоре № 50, не удивишь ничем. Не факт неожиданного появления петуха испугал меня, а то обстоятельство, что петух пел в десять часов вечера. Петух — не соловей и в довоенное время пел на рассвете.— Неужели эти мерзавцы напоили петуха? — спросил я, оторвавшись от Твена, у моей несчастной жены.Но та не успела ответить. Вслед за вступительной петушиной фанфарой начался непрерывный вопль петуха. Затем завыл мужской голос. Но как! Это был непрерывный басовый вой в до-диез, вой душевной боли и отчаяния, предсмертный тяжкий вой.Захлопали все двери, загремели шаги. Твена я бросил и кинулся в коридор.В коридоре под лампочкой, в тесном кольце изумленных жителей знаменитого коридора, стоял неизвестный мне гражданин. Ноги его были растопырены, как ижица, он покачивался и, не закрывая рта, испускал этот самый исступленный вой, испугавший меня. В коридоре я расслышал, что нечленораздельная длинная нота (фермато) сменилась речитативом.— Так-то, — хрипло давился и завывал неизвестный гражданин, обливаясь крупными слезами, — Христос Воскресе! Очень хорошо поступаете! Так не доставайся же никому!! А-а-а-а!!И с этими словами он драл пучками перья из хвоста у петуха, который бился у него в руках.Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что петух совершенно трезв. Но на лице у петуха была написана нечеловеческая мука. Глаза его вылезали из орбит, он хлопал крыльями и выдирался из цепких рук неизвестного.Павловна, Шурка, шофер, Аннушка, Аннушкин Миша, Дуськин муж и обе Дуськи стояли кольцом в совершенном молчании и неподвижно, как вколоченные в пол. На сей раз я их не виню. Даже они лишились дара слова. Сцену обдирания живого петуха они видели, как и я, впервые.Квартхоз квартиры №50 Василий Иванович криво и отчаянно улыбался, хватая петуха то за неуловимое крыло, то за ноги, пытался вырвать его у неизвестного гражданина.— Иван Гаврилович! Побойся Бога! — вскрикивал он, трезвея на моих глазах. — Никто твоего петуха не берет, будь он трижды проклят! Не мучай птицу под Светлое Христово Воскресение! Иван Гаврилович, приди в себя!Я опомнился первый и вдохновенным вольтом выбил петуха из рук гражданина. Петух взметнулся, ударился грузно о лампочку, затем снизился и исчез за поворотом, там, где Павловнина кладовка. И гражданин мгновенно стих.Случай был экстраординарный, как хотите, и лишь поэтому он кончился для меня благополучно. Квартхоз не говорил мне, что я, если мне не нравится эта квартира, могу подыскать себе особняк. Павловна не говорила, что я жгу лампочку до пяти часов, занимаясь «неизвестно какими делами», и что я вообще совершенно напрасно затесался туда, где проживает она. Шурку она имеет право бить, потому что это ее Шурка. И пусть я заведу себе «своих Шурок» и ем их с кашей. «Я, Павловна, если вы еще раз ударите Шурку по голове, подам на вас в суд, и вы будете сидеть год за истязание ребенка», — помогало плохо. Павловна грозилась, что она подаст «заявку» в правление, чтобы меня выселили. «Ежели кому не нравится, пусть идет туда, где образованные».Словом, на сей раз ничего не было. В гробовом молчании разошлись все обитатели самой знаменитой квартиры в Москве. Неизвестного гражданина квартхоз и Катерина Ивановна под руки вывели на лестницу. Неизвестный шел, багровый, дрожа и покачиваясь, молча и выкатив убойные, угасающие глаза. Он был похож на отравленного беленой (atropa belladonna).Обессилевшего петуха Павловна и Шурка поймали под кадушкой и тоже унесли.Катерина Ивановна, вернувшись, рассказала:— Пошел мой сукин сын (читай квартхоз — муж Катерины Ивановны), как добрый, за покупками. Купил-таки у Сидоровны четверть. Гаврилыча пригласил — идем, говорит, попробуем. Все люди как люди, а они налакались, прости Господи мое согрешение, еще поп в церкви не звякнул. Ума не приложу, что с Гаврилычем сделалось. Выпили они, мой ему и говорит: чем тебе, Гаврилыч, с петухом в уборную иттить, дай я его подержу. А тот возьми и взбеленись. А, говорит, ты, говорит, петуха моего хочешь присвоить? И начал выть. Что ему почудилось, Господь его ведает!..В два часа ночи квартхоз, разговевшись, выбил все стекла, избил жену и свой поступок объяснил тем, что она заела ему жизнь. Я в это время был с женою у заутрени, и скандал шел без моего участия. Население квартиры дрогнуло и вызвало председателя правления. Председатель правления явился немедленно. С блестящими глазами и красный, как флаг, посмотрел на посиневшую Катерину Ивановну и сказал:— Удивляюсь я тебе, Василь Иваныч. Глава дома и не можешь с бабой совладать.Это был первый случай в жизни нашего председателя, когда он не обрадовался своим словам. Ему лично, шоферу и Дуськину мужу пришлось обезоруживать Василь Иваныча, причем он порезал себе руку (Василь Иваныч, после слов председателя, вооружился кухонным ножом, чтобы резать Катерину Ивановну: «Так я ж ей покажу»).Председатель, заперев Катерину Ивановну в кладовке Павловны, внушал Иванычу, что Катерина Ивановна убежала, а Василь Иваныч заснул со словами:— Ладно. Я ее завтра зарежу. Она моих рук не из бежит.Председатель ушел со словами:— Ну и самогон у Сидоровны. Зверь самогон.В три часа ночи явился Иван Сидорыч. Публично заявляю: если бы я был мужчина, а не тряпка, я, конечно, выкинул бы Ивана Сидорыча вон из своей комнаты. Но я его боюсь. Он самое сильное лицо в правлении после председателя. Может быть, выселить ему и не удастся (а может, и удастся, черт его знает!), но отравить мне существование он может совершенно свободно. Для меня же это самое ужасное. Если мне отравят существование, я не могу писать фельетоны, а если я не буду писать фельетоны, то произойдет финансовый крах.— Драсс... гражданин журналист, — сказал Иван Сидорыч, качаясь, как былинка под ветром. — Я к вам.— Очень приятно.— Я насчет эсперанто...— ?— Заметку бы написа... статью... Желаю открыть общество... Так и написать. Иван Сидорыч, эсперантист, желает, мол...И вдруг Сидорыч заговорил на эсперанто (кстати: удивительно противный язык).Не знаю, что прочел эсперантист в моих глазах, но только он вдруг съежился, странные кургузые слова, похожие на помесь латинско-русских слов, стали обрываться, и Иван Сидорыч перешел на общедоступный язык.— Впрочем... извин... с... я завтра.— Милости просим, — ласково ответил я, подводя Ивана Сидорыча к двери (он почему-то хотел выйти через стену).— Его нельзя выгнать? — спросила по уходе жена.— Нет, детка, нельзя.Утром в девять праздник начался матлотом ...начался матлотом... — Матлот — голландский матросский танец.
, исполненным Василием Ивановичем на гармонике (плясала Катерина Ивановна), и речью вдребезги пьяного Аннушкиного Миши, обращенной ко мне. Миша от своего лица и от лица неизвестных мне граждан выразил мне свое уважение.В 10 пришел младший дворник (выпивший слегка), в 10 час. 20 мин. старший (мертво-пьяный), в 10 час. 25 мин. истопник (в страшном состоянии, молчал и молча ушел, 5 миллионов, данные мною, потерял тут же в коридоре).В полдень Сидоровна нахально недолила на три пальца четверть Василию Ивановичу. Тот тогда, взяв пустую четверть, отправился куда следует и заявил:— Самогоном торгуют. Желаю арестовать.— А ты не путаешь? — мрачно спросили его где следует. — По нашим сведениям, самогону в вашем квартале нету.— Нету? — горько усмехнулся Василий Иванович. — Очень даже замечательны ваши слова.— Так вот и нету. И как ты оказался трезвый, ежели у вас самогон? Иди-ка лучше — проспись. Завтра подашь заявление, которые с самогоном.— Тэк-с... понимаем, — сказал, ошеломленно улыбаясь, Василий Иваныч. — Стало быть, управы на их нету? Пущай недоливают. А что касается, какой я трезвый, понюхайте четверть.Четверть оказалась «с явно выраженным запахом сивушных масел».— Веди! — сказали тогда Василию Ивановичу. И он привел.Когда Василий Иванович проснулся, он сказал Катерине Ивановне:— Сбегай к Сидоровне за четвертью.— Очнись, окаянная душа, — ответила Катерина Ивановна. — Сидоровну закрыли.— Как? Как же они пронюхали? — удивился Василий Иванович.Я ликовал. Но ненадолго. Через полчаса Катерина Ивановна явилась с полной четвертью. Оказалось, что забил свеженький источник у Макеича через два дома от Сидоровны. В 7 час. вечера я вырвал Наташу из рук ее супруга пекаря Володи. («Не сметь бить!!», «Моя жена» и т.д.)В 8 час. вечера, когда грянул лихой матлот и заплясала Аннушка, жена встала с дивана и сказала:— Больше я не могу. Сделай что хочешь, но мы должны уехать отсюда.— Детка, — ответил я в отчаянии. — Что я могу сделать? Я не могу достать комнату. Она стоит 20 миллиардов, я получаю четыре. Пока я не допишу романа Пока я не допишу романа... — Речь, конечно, идет о романе «Белая гвардия».
, мы не можем ни на что надеяться. Терпи.— Я не о себе, — ответила жена. — Но ты никогда не допишешь романа. Никогда. Жизнь безнадежна. Я приму морфий.При этих словах я почувствовал, что я стал железным.Я ответил, и голос мой был полон металла:— Морфию ты не примешь, потому что я тебе этого не позволю. А роман я допишу, и, смею уверить, это будет такой роман, что от него небу станет жарко.Затем помог жене одеться, запер дверь на ключ и замок, попросил Дусю первую (не пьет ничего, кроме портвейна) смотреть, чтобы замок никто не ломал, и увез жену на три дня праздника на Никитскую к сестре ...увез... на Никитскую к сестре. — Речь идет о Надежде Афанасьевне Земской.
. ЗАКЛЮЧЕНИЕ У меня есть проект. В течение двух месяцев я берусь произвести осушение Москвы если не полностью, то на 90%.Условия: во главе стану я. Штат помощников подберу я сам из студентов. Жалованье им нужно положить очень высокое (рублей 400 золотом. Дело оправдает). 100 человек. Мне — квартиру в три комнаты с кухней и единовременно 1000 рублей золотом. Пенсию жене, в случае, если меня убьют.Полномочия неограниченные. По моему ордеру брать немедля. Судебное разбирательство в течение 24 часов, и никаких замен штрафом.Я произведу разгром всех Сидоровн и Макеичей и отраженный попутный разгром «Уголков», «Цветков Грузии», «Замков Тамары» и т. под. мест.Москва станет как Сахара, и в оазисах под электрическими вывесками «Торговля до 12 час. ночи» будет только легкое красное и белое вино. Комментарии. В. И. Лосев Самогонное озеро Впервые — Накануне. 1923. 29 июля. С подписью: «Мих. Булгаков». Фельетон датирован: «1923, июль».Переиздан в сб.: Булгаков М. Трактат о жилище. М.; Л., 1926.Печатается по тексту газеты «Накануне».
Булгаков многократно описывал знаменитую квартиру №50 в своих сочинениях, но так ярко, как он это сделал в «Самогонном озере», рассказал впервые. Некоторые эпизоды из жизни квартиры зафиксированы у него в дневнике. 29 октября 1923 г.: «Сегодня впервые затопили. Я весь вечер потратил на замазывание окон. Первая топка ознаменовалась тем, что знаменитая Аннушка оставила на ночь окно в кухне настежь открытым. Я положительно не знаю, что делать со сволочью, что населяет эту квартиру...» Из письма к Н. А. Земской: «...у меня в комнате в течение ночи под сочельник и в сочельник шел с потолка дождь». Из воспоминаний Т. Н. Лаппа: «Эта квартира не такая, как остальные, была. Это бывшее общежитие, и была коридорная система: комнаты направо и налево. По-моему, комнат семь было и кухня... [Наша комната] — от входа четвертая, предпоследняя, потому что в первой коммунист один жил, потом милиционер с женой, потом Дуся рядом с нами... а потом уже мы... В основном в квартире рабочие жили. А на той стороне коридора, напротив, жила такая Горячева Аннушка. У нее был сын, и она все время его била, а он орал. И вообще, там невообразимо что творилось. Купят самогону, напьются, обязательно начинают драться, женщины орут: „Спасите! Помогите!" Булгаков, конечно, выскакивает, бежит вызывать милицию. А милиция приходит — они закрываются на ключ и сидят тихо. Его даже оштрафовать хотели...»
Было бы хорошо, чтобы книга Путевые заметки - 9. Самогонное озеро автора Булгаков Михаил Афанасьевич дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Путевые заметки - 9. Самогонное озеро у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Путевые заметки - 9. Самогонное озеро своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Булгаков Михаил Афанасьевич - Путевые заметки - 9. Самогонное озеро.
Если после завершения чтения книги Путевые заметки - 9. Самогонное озеро вы захотите почитать и другие книги Булгаков Михаил Афанасьевич, тогда зайдите на страницу писателя Булгаков Михаил Афанасьевич - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Путевые заметки - 9. Самогонное озеро, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Булгаков Михаил Афанасьевич, написавшего книгу Путевые заметки - 9. Самогонное озеро, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Путевые заметки - 9. Самогонное озеро; Булгаков Михаил Афанасьевич, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн