А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

Сухов Евгений Евгеньевич

Русь окаянная -. Тайная любовь княгини


 

Здесь выложена электронная книга Русь окаянная -. Тайная любовь княгини автора по имени Сухов Евгений Евгеньевич. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Сухов Евгений Евгеньевич - Русь окаянная -. Тайная любовь княгини.

Размер архива с книгой Русь окаянная -. Тайная любовь княгини равняется 195.37 KB

Русь окаянная -. Тайная любовь княгини - Сухов Евгений Евгеньевич => скачать бесплатную электронную книгу



Русь окаянная -


« Тайная любовь княгини»: Эксмо; Москва; 2006
ISBN 5-699-09364-8
Аннотация
Великий князь всея Руси Василий Третий, не дождавшись от своей жены Соломонии наследника, ссылает постылую супругу в монастырь. Новая государыня — литовская княжна Елена Глинская оправдала надежды Василия и родила ему долгожданного сына, получившего впоследствии мировую известность под именем Ивана IV Грозного.
Семейное счастье, однако, длилось недолго, Василий Третий погибает от колдовского наговора.
Хрупкую вдову и ее малолетнего сына-престолонаследника пытаются отрешить от власти мятежные бояре и братья покойного государя. В ход идут и военная мощь, и подкуп, и самое эффективное оружие того времени — нечистая сила.
На защиту престола встает фаворит Елены — могущественный вельможа и знаменитый воевода Иван Федорович Овчина-Телепнев-Оболенский.
Борьба за Кремль идет с переменным успехом.
Евгений Сухов
Тайная любовь княгини
Часть первая ЛИТОВСКАЯ КНЯЖНА
ПО ВОЛЕ ГОСУДАРЯ
— Отворяй ворота! — громко стукнув чугунным кольцом в калитку, прокричал великовозрастный детина. Ветер терзал полы его длинного кафтана, которые то и дело отирали заляпанные грязью голенища. — Негоже государевым посыльным на дворе дожидаться.
— Сейчас, родимые, — послышался из-за стены голос монахини-вратницы. — С обедни уже дожидаемся. Как вчерась государь-батюшка весточку послал, так и ждем вас, глаз не сомкнем.
По-особенному ярок был нынешний грозник. Едва солнце скроется за горизонт, а уже обживают небо зореницы, вспыхивая огромными кострами. Но ярче всего полыхала Стожар-звезда, напоминая чудный цветок с красными лепестками, растущий в самой глухомани древнего леса. И цветок этот способен наказать всякого, кто без надобности бьет дикого зверя и топчет колдовскую траву.
А потому к Стожару относились с особой почтительностью: едва вспыхнет звезда, как мужи, сняв шапку, отвешивают глубокий поклон, опасаясь, что она сорвется с черного покрова неба и свалится неразумному за шиворот. Вот тогда непременно жди беды: либо задавит насмерть, либо возгорится упавшая звезда и спалит дотла избу.
Детина глянул на небо, отыскал звезду Стожар и, мысленно попросив удачи в необычном деле, прикрикнул на возничего:
— Чего застыл? Али особой милости дожидаешься? Въезжай в монастырь!
— Но, пошла! — поторопил кобылу совсем юный возничий, и каптана, кособочась, въехала в распахнутые врата монастыря, громко стукнувшись жестким ободом о край ямы. — Чтоб тебя язва взяла, старая! — Длинный, в три хвоста, кнут опустился на широкую спину лошади.
— Игумен-то где? — окликнул вратницу детина. — Сказано ему было, чтоб у порога встречал и поклон отбивал до самой земли. Не каждый день такая гостья жалует!
— Здесь я, батюшка. — Владыка признал в детине конюшего. — Который час жду. Едва в келью прошел, а тут стук за воротами.
— Смотри у меня! — на всякий случай погрозил боярин. — Сам хочу взглянуть, где твоя гостья жить будет. Показывай келью.
— Как скажешь, Иван Федорович. Как только государь наш Василий Иванович гонца с известием прислал, так мы сразу для матушки место подобрали. Подле меня жить будет, — пообещал игумен, — а я-то уж присмотрю за государыней. А вы, монахини, Соломониду Юрьевну под руки ведите.
Игумен поднял фонарь, тот полыхнул яркой зарницей и осветил дорогу в мурованную келью.
Каптана, громыхая расшатанными осями, въехала на монастырский двор и остановилась. Громко скрипя, распахнулась настежь дверца, и, повязанная до самых глаз черным платком, на булыжник сошла женщина. В ее прямой осанке и в горделивой походке чувствовалась порода, и старицы, не избалованные посещением знати, согнулись перед нею так низко, будто встречали самого митрополита.
Инокини бросились к гостье, пытаясь поддержать ее под руки, но женщина, строго глянув на них, изрекла:
— Путь к темнице я уж как-нибудь сама отыщу. — И уверенно зашагала по узенькой тропе в сторону монастырских строений.
Трава благоухала. Запахи мяты и полевых ромашек наполнили воздух, и его аромат напоминал хмельной напиток, который способен будоражить желания, неуместные в женском монастыре.
— Он меня еще узнает, — зло шипела Соломонида, с каждым шагом приближая свое заточение.
— Матушка, — у дверей ее будущего пристанища стоял конюший, — келью с твоим теремом не сравнить, но это куда лучше, чем темница.
— Посмотрим, боярин.
Маленькая красивая голова отставной государыни была упрятана под темный капюшон, подобно тому, как яркая гусеница прячется в безликий кокон. Соломония развязала огромный узел на затылке и выпустила на свободу упругие пряди густых шелковистых волос. Даже сейчас, когда молодость ее была уже позади, великая княгиня не растеряла привлекательности, а в ее очах еще не угас огонь страсти, который, казалось, был куда ярче пламени, бившегося в фонаре инокини.
— Игумену я сказал, чтобы к тебе приставили двух послушниц — они выполнят любую твою волю.
Конюший Овчина-Оболенский подумал о том, что едва ли не впервые рассматривал государыню, не таясь. Чаще приходилось видеть ее лицо украдкой — на богомолье в соборе или на раздаче большой милостыни. А если случалось столкнуться с великой княгиней в полутемных коридорах дворца, то со страху боярин пригибался так низко, что мог видеть только голенища ее сапог и замысловатые вензеля на их носках. Сейчас, когда Соломония в одночасье переродилась из государыни в обыкновенную старицу, он не мог наглядеться на нее. Хороша баба! До великой княгини, всегда отгороженной от челяди множеством мамок и верховных боярынь, он сейчас мог дотянуться рукой и едва удержался от соблазна, чтобы не коснуться ее одежд своей грубой шершавой ладонью.
Государыня лико не отворачивала и взирала на Овчину-Оболенского спокойно и строго, как богоматерь на кающегося грешника.
— Знаю, князь, о том, что ты близок Василию и делитесь вы друг с другом секретами, как две кумушки, столкнувшиеся у колодца. Скажи мне как есть, Иван Федорович, приглядел ли себе любаву муж-государь? Может, обойдется все? Подержит меня малость в монастыре да оттает сердцем? — В черных, словно весенняя распутица, глазах княгини вспыхнул огонек надежды.
— Не обойдется, матушка, — честно ответил Овчина. — Давно он помышлял тебя в монастырь сослать, да никак не решался. Митрополит больно строг, все вторил: «Бог оженил, только он один и может развести». Не скрою, матушка, Василий не единожды говорил, что наследник ему нужен, а Соломонида бездетна. Он послов в Ливонию засылал, среди местных красавиц суженую присматривал. А как митрополит Даниил смилостивился и обещал брак расторгнуть, он тебя и запер.
— Кого ж он вместо меня-то присмотрел? — скривила губы Соломонида.
— Воистину, матушка, не сыскать тебе замену, как бы жарко того великий князь ни желал, — вполне искренне ответствовал боярин.
Соломония вошла в келью, огляделась по сторонам: стены толстые, словно в крепости, а потолок низок и тяжел, как крышка домовины.
— Неужно весь век здесь доживать? — уныло пропела государыня. — А я ведь еще молодая, князь. Ты посмотри на меня, неужно так плоха?
Лампада едва тлела, бросая тускло-желтый свет по сторонам. Полумрак не испортил Соломонию, наоборот — лицо ее как будто приобрело свежесть, а едва различимые морщинки скрывала матовая бледность.
— Хороша, государыня, — признался боярин и едва нашел силы, чтобы отвести взор. — Ну… пойду я. Неблизок путь, до рассвета бы обернуться.
— Постой, — придержала молодца великая княгиня, едва коснувшись его широким рукавом. — Али уже надоела? Посмотри, Иван Федорович, как мне монашеский куколь идет. Ну разве не хороша? — При этом Соломония подняла свою рясу по самые колени.
Ноги у Соломонии оказались длинными и упругими, и она напоминала кобылицу, поставленную в стойло к племенному жеребцу.
«Экое диво! — подумал боярин. — Не всякий раз удавалось разглядеть лико Соломонии, а тут ноги зреть довелось. Господи, дай мне крепости, чтобы воспротивиться проискам дьявола».
Насилу отведя взгляд от полных коленок великой княгини, Овчина-Оболенский уставился на икону, с которой умиротворенно взирала Владимирская Богоматерь.
— Хороша, матушка, слов не сыскать, — не покривил душой Иван Федорович, думая о том, что, ежели была бы Соломония простой девицей, подхватил бы он ее в охапку и подмял бы на жестких нарах.
Дверь отворилась, и игумен, просунув в келью бородатое лицо, спросил:
— Может, надо чего, матушка?
— Поди прочь! — осерчала вдруг государыня. — Видеть никого не желаю! С князем мне наедине перемолвиться нужно.
Овчина подумал, что еще мгновение — и великая княгиня, сняв сапог, запустит им прямо в угодливое лико владыки, как это делает сердитая купчиха, поучая надоедливую челядь.
Когда же игумен неслышно притворил за собой дверь, Соломония заговорила совсем другим голосом:
— Василий все глаголил, что пустопорожняя я. Двадцать лет прожили, а дите так и не нажили. А может, не у меня изъян, а у князя московского? Сколько девок мой муженек перебрал, да только ни одна из них от него понести не сумела. Мне бы помудрее быть — к молодцу какому подластиться. И налюбилась бы я всласть, и еще муженьку наследника бы народила. Ой, господи, что ж это я такое говорю?! Помилуй мя, праведный, и укрепи!
Овчина-Оболенский стоял недвижно. Своей невозмутимостью боярин напоминал огромный валун, лежащий в поле. Как его ни двигай, как ни тяни, а только не сокрушить — попирая столетия, растет он из недр земли со времен Адамова греха.
— Матушка, ты бы прилегла — устала, видно, с дороги, — отозвался наконец Иван Федорович.
— Испугался? — удивилась великая княгиня. — А я слышала, что ты воевода не из трусливых. Будто бы рубишься в сечах, не уступая дружинникам.
Матушка сделала шаг навстречу, и ее руки, словно тяжелые цепи, опутали плечи князя.
— То сеча, — отвечал Иван, чувствуя на лице жаркое дыхание государыни. — А здесь… Да и не смею я, матушка.
— А ты посмей. — Соломония все крепче прижималась к груди Овчины. — А может, ты великой княгиней брезгуешь? А может, вообще баб боишься? Иль тебе моя монашеская ряса мешает? Так я тебе сейчас помогу, — тихо пообещала государыня и, ухватившись пальцем за подол рясы, принялась стягивать ее через голову, оголяя покатые бедра, небольшой округлый живот и налитые груди.
Уже не в силах совладать с собой, Иван Федорович скинул охабень, бросив его подстилкой на жесткую кровать, и жадно потянулся пересохшим ртом к упругим грудям великой княгини.
БОЖИЙ ПРОМЫСЛ
Государь Василий Иванович слыл охотником искусным. Редко возвращался он с охоты без богатой добычи, а настреляв лишь дюжину зайцев, день считал неудачным и добычу раздавал довольной челяди.
Великий князь уже третий час сидел в засаде. В государевой власти было окружить лес расторопными загонщиками, которые, покрикивая и гремя трещотками, прошлись бы через хвойные заросли и вытолкнули бы зверя прямо под стволы охотничьих пищалей. Умелые сокольники могли бы уток согнать с поднебесья и направить крикливую тучу прямо на государевы стрелы. Многоопытные медвежатники сумели бы обнаружить лежанку хозяина леса, и Василий Иванович, с рогатиной в руках, мог бы смутить покой лесного воеводы. Но великий князь всея Руси решил положиться на волю провидения господня, ожидая, что зверь сам выйдет к тайнику.
Однако лесная тропа долгое время оставалась пуста, и лишь однажды поляну плутовато перебежала рыжая косуля.
Василий Иванович стал уже подумывать о том, что зря положился только на божью милость, как вдруг на поляну вышел огромный лось. Его рога больше походили на соху, какой рачительный крестьянин вспахивает озимое поле.
Толстая шкура зверя несла на себе следы многих поединков, кривые шрамы заросли бурой шерстью, и только на самой морде зияла плешь.
Остановился лось, повел крупной головой, словно ожидая кого-то увидеть, и нетерпеливо ковырнул копытами, выдрав из земли пук травы.
— А лось-то непростой, Василий Иванович! — отметил Овчина-Оболенский. — Глянь на рога, какой-то кузнец их в золото приодел.
Лось и впрямь был золоторогим, словно на лбу его разместилась княжеская корона.
Выглянуло из-за туч солнце, и рога, отразив его лучи, на миг ослепили государя.
— Ишь ты, как ярок, — подивился Василий Иванович чудному зрелищу, опустив пищаль. — Кто же ему такую корону подарил?
— Это Михаил Глинский постарался, — отозвался Иван Федорович. — Он тут с племянницей зимой проезжал, когда на него волки напали. Думал — разорвут. А тут из леса сохатый вышел. Не поверишь, государь, все зверье рогами пораскидал. Потому князь велел лося изловить и рога его золотом изукрасить, чтобы охотники издалека видели и тронуть не смели. А ежели кто пойдет на бесчинство, обещал живота лишить.
— А с какой такой племянницей Глинский ехал, уж не с Еленой ли?
— С ней самой, государь.
Василий Иванович неспроста таился в засаде. Полагаясь на божий суд, он решил — если выйдет к тропе лось, значит, быть в недалеком будущем свадьбе, если ожидание станет напрасным — холостым будет жить целый год.
— Иван Федорович, — строго глянул на князя государь, — сватом моим будешь?
Овчина-Оболенский расположился на пне, неровный срез которого оказался неудобен для седалища, но князь решил терпеть, опасаясь одним своим неосторожным движением нарушить безмятежность зверя.
А лось, не подозревая о близком соседстве, толстыми губами рвал сочную зелень.
— Василий Иванович, за честь великую сочту. А в невесты кого метишь?
— Елену Глинскую.
— Вот как! — не сумел скрыть удивления князь.
Следом за сохатым из чащи вышли три лосихи и, утопая по самое брюхо в многотравье, покорно приблизились к великану. Они терлись боками о его морду, беззастенчиво ластились к самцу и напоминали обычных баб, добивающихся мужниной ласки.
Василий Иванович вдруг вскочил, неожиданным своим появлением нарушив тайну свидания лесного великана и его подруг, а потом, набрав в грудь поболее воздуха, засвистел, вложив в этот свист всю государеву душу.
Лось поднял голову, тревожно поводил ушами. Некоторое время его огромные, слегка выпуклые глаза как бы с укором взирали на возмутителя спокойствия, и наконец он нехотя побежал в чащу, увлекая за собой самок.
МИХАИЛ ГЛИНСКИЙ — ПОКОРИТЕЛЬ ЕВРОПЫ
Чернобожий лес находился в пятнадцати верстах от Москвы, но, несмотря на близость к городу, он был нелюдим. Редкий путник отваживался побеспокоить его своим присутствием. Лес был темен, его густые заросли не могла пересечь ни одна тропа, и дороги опасливо сворачивали в сторону, едва столкнувшись с разросшимися кустами.
Лес был угрюм и страшен, как языческий Чернобог, чей храм когда-то возвышался на вершине горы.
Сейчас, как и во времена седого язычества, старый Чернобог требовал для себя все новых жертв. И если раньше кровавый дар приносился добровольно, то теперь множество леших, водяных, кикимор, оборотней и разных других злых сил всевозможными хитрыми путями уводили московитов в колдовскую чащу и скармливали человечину жестокому богу.
А потому девицы с молодцами не кружили здесь свои хороводы, не прыгали на веселого Купалу через огромные костры, а счастливые пары проводили свои сладкие ночи в других, более подходящих местах.
Не однажды митрополит московский Даниил в сопровождении архиереев выходил к чаще, чтобы каждением и многими молитвами повытравить злые силы. Дьяки разбрызгивали святую воду, крестили темные глубины заколдованного леса и, свершив очищение, с облегчением уходили восвояси. Однако не проходило и недели, как нечистая сила вновь изрыгалась из ада, и все оставалось по-прежнему. Московиты подмечали, что ведьмы опять летают над лесом нагишом, а водяные девы снова аукаются между собой такими истошными голосами, что знобило не понарошку.
Зверья в этих местах водилось на диво много, но московиты были убеждены, что травить его нельзя, так как заговоренные и проклятые принимали обличье животных и неприкаянными шастали в заповедном лесу.
Знающие люди поговаривали, что заколдованный лес таит в себе богатства несметные. Будто бы во времена Ильи Муромца и Змея Горыныча прятали здесь сокровища лихие люди, оставляя клады под охраной невинноубиенных и проклятых душ, которые и поныне служат грешным хозяевам пошибче цепных псов. Много было охотников дознаться, где скрываются сокровища, однако всякий, кто переступал заповедный лес, погибал лютой смертью, и белые его косточки валялись на земле, словно разбросанные каменья.
Если кто и находил управу на нечистую силу, так это медведи, которые своим ревом наводили страх на кикимор и леших, чьи испуганные голоса тогда долго верещали на дальних болотах. Находились смельчаки, желающие повытравить этих злыдней совсем. Они заходили в глубинные чащобы, ведя за собой прирученных медведей.

Русь окаянная -. Тайная любовь княгини - Сухов Евгений Евгеньевич => читать онлайн электронную книгу дальше


Было бы хорошо, чтобы книга Русь окаянная -. Тайная любовь княгини автора Сухов Евгений Евгеньевич дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Русь окаянная -. Тайная любовь княгини у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Русь окаянная -. Тайная любовь княгини своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Сухов Евгений Евгеньевич - Русь окаянная -. Тайная любовь княгини.
Если после завершения чтения книги Русь окаянная -. Тайная любовь княгини вы захотите почитать и другие книги Сухов Евгений Евгеньевич, тогда зайдите на страницу писателя Сухов Евгений Евгеньевич - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Русь окаянная -. Тайная любовь княгини, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Сухов Евгений Евгеньевич, написавшего книгу Русь окаянная -. Тайная любовь княгини, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Русь окаянная -. Тайная любовь княгини; Сухов Евгений Евгеньевич, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн