– Не так громко. Правильно. Теперь мысленно перенеситесь на пять лет раньше. Кто вы?
– Шишкин Николай Васильевич, – припомнил Николай.
– Вы уверены?
Николай припомнил еще раз:
– Уверен.
– Отлично. Теперь перенеситесь на десять лет назад. Кто вы?
Николай пошевелил губами, считая года.
– Шишкин Николай Васильевич! В том году я с Надеждой развелся!
– Отлично! – мужское лицо даже немного улыбнулось, вполне поощрительно. – Теперь попробуем двадцать лет!
– Ого! Ну, двадцать лет назад я был… Был…
– Ну же!
– Шишкин Николай Васильевич! – справился активируемый. – Можно просто Коля.
– Прекрасно, Коля! Остался один маленький шаг. Вспомни, кем ты был двадцать один год назад. Хорошенько вспомни!
Николай попробовал и зажмурился от неожиданности. Почему-то никак не получалось вспомнить Шишкина Николая Васильевича годом раньше. И ведь знал, всегда знал… А теперь вот не мог сообразить, что же он делал в том году. В армии служил? Да нет, он вообще не служил в армии… Как это – не служил?! А фотографии? По виску медленно поползла капелька холодного пота.
– Вспоминай! – поторопил женский голос. – Вас много, а нас двое. Шевели нейронами.
– Я стараюсь… – выдавил Николай.
Темнота… Жидкость, очень легкая жидкость, которой можно дышать… Упаковка герметична. Память пуста, хотя нет, там, на самом донышке, лежит… Лежат…
– БЧР150361-12с! – промычал он.
– Молодец! – похвалили его хором.
Николай распахнул глаза, пригнулся к зеркалу.
– БЧР150361-12с, это же значит, что я биорг! Сириусянский биорг! Вот это да!
– Я рад, что тебе это нравится, – сказало мужское лицо. – Теперь слушай…
– Я был сделан на сириусянских заводах! – не унимался Николай, осознавая наконец произошедшее с ним. – Я – венец миллионолетнего развития науки и техники инопланетной цивилизации!
– Не такой уж и венец, – одернуло его женское лицо. – Не сегодня тебя сделали. Кроме того, сборка-то местная, отверточная… Красная сборка, извини за выражение.
Николай покраснел, потом выпрямился:
– Служу Сириусу!
– Вот и отлично. Отправишься в «Селедку», это заведение находится по адресу Соловьиный проезд, 14…
– Я знаю! – отрапортовал Николай. – Это тут, рядом, надо…
– Нам – не надо, – отрезало мужское лицо. – Надо тебе, прямо сейчас. Там, у продавца винного отдела ты получишь дальнейшие инструкции. Пароль – тринадцать.
– Тринадцать! – браво повторил Николай.
– Ну и отлично, прощай, – мужское лицо повернулось к женскому, скривилось. – Звезды и галактики, во что же они превращаются за двадцать лет!
– И не говори! – хихикнуло женское лицо. – А ты видел, какой у него…
Зеркало наполнилось мельканием серых искр, загудело. Это продолжалось около двух секунд, потом в нем снова появился Николай.
– Прямо сейчас?!. – он взглянул на ходики. – Третий час ночи… А завтра надо раньше выйти, Ленку в садик забросить… Как все не вовремя!
Москва-2 (скГ)
15 августа, утро
Александра аккуратно собрала кусочки метеорита, используемые, чтобы прижимать края норовящих скрутиться схем, и положила их в поясную сумку. Потом взяла в руки сами схемы, но никуда их не положила, а лишь подержала на ладони. Похожий на папирус материал зашевелился, точно на огне, потом подскочил немного и исчез.
– Этот Белка! – сказала Александра, чтобы разбудить Максимовича.
Хозяин квартиры, давно уронивший голову на стол, вздрогнул.
– Этот Белка! – еще громче повторила женщина. – Что он за человек?
– Он мой друг, – Максимович выпрямился, снял очки и потер глаза. – Он хороший, хотя и чокнутый немного.
– Я не то имела в виду. Он ведь опытный бродник, верно? Не начинающий.
Максимович пожал плечами так, что стало совершенно ясно: да, Белка бродник, причем бродник заядлый, и поделать с этим ничего нельзя.
– А сам-то ты не шалишь? – строго спросила Александра. – Только честно!
– Было, но давно уже. Вообще-то я не способный. Разучился.
– С Белкой значит?
– С Белкой, – кивнул Максимович. – Он мой друг. Но мы же договорились, что ты не будешь расспрашивать?
– Белка Чуй, – Александра потянулась, хрустнув суставами, зажмурилась. – Ох, как я устала с этими схемами! Так, посмотрим… Белка Чуй… Ммм… У ванов на него ничего нет. Или у меня нет допуска… Так, а здесь… Ха, да он сидел!
– Да? – вяло удивился Максимович, протирая очки.
– За кражу… Зебры. Зачем он крал зебру, Максимович?
– Я же говорю: он немного чокнутый. Иногда ему скучно.
– Осужден на тридцать лет… За зебру, которую нашли через два дня?! Максимович, у тебя действительно забавный друг. Я его недооценивала.
– А зачем он тебе? – хозяин встал, открыл пошире окно. – Пойдем лучше кофе пить.
– Постой… – Александра продолжала жмуриться, ее руки что-то перебирали в воздухе. – Толком никакой информации нет, одни отрывки… Осужден на тридцать лет за зебру – уже неплохо. Но вернулся всего через полгода, официально помилован. Не «дело пересмотрено», а именно «помилован»! Не нравится мне твой друг, Максимович. Хотя я теперь понимаю, где вы познакомились.
– Он хороший. Просто чокнутый.
– Ладно! – Александра открыла глаза и звонко шлепнула ладонями по столу. – Другого у нас все равно нет. Свяжись с ним. Скажи, что есть еще один маленький, но срочный контракт.
– Он, наверное, не захочет. Ты же слышала: ему скучно. Деньги есть… Нет, он не захочет.
– Не понимаю, отчего бы скучающему броднику не поработать для развлечения! – уставилась Александра в пустоту. – Нет, Максимович, я подумала и решила: нам надо работать с ним. Постарайся уговорить. Дело-то пустяковое – надо на пару дней смотаться в Питер. Проследить кое за чем. И еще компьютерщик, которого ты найдешь на нулевке – там безопаснее.
Максимович кивнул, хотя Александра сидела к нему спиной. Он знал, что гостья заметит этот жест.
– А я ухожу. Как меня найти – знаешь.
На том месте, где сидела Александра, на миг вспыхнуло высокое пламя – и исчезло вместе с ней. Максимович печально посмотрел на темное пятно на потолке, потом на успевшее затлеть сиденье стула.
– Хамство, больше ничего… Зачем эти фокусы?
И пошел за чайником – тушить.
Санкт-Петербург–2 (скГ)
15 августа, день
Ник-Ник производил устрашающее впечатление: рост 226 сантиметров (без каблуков, и немаленьких), грива спутанных черных волос до копчика, еще более черный плащ до щиколоток, черные же кожаные штаны, обтягивающие могучие бедра, водолазка (ну конечно же, черная!) с огненным черепом на груди. А еще цепи, перстни, зловещего вида темные очки, подковки на сапогах… Но больше всего Александру раздражал запах. Выпивал Ник-Ник не так уж часто, а курил еще реже, но «выхлоп» имел удивительно стабильный. Также Александре мерещился запах пота, но уловить его она не могла, так же как и обнаружить жирной перхоти в волосах – хотя она просто обязана была там быть!
– Какой ты все-таки отвратительный.
– Да! – прорычал Ник-Ник и похлопал себя по объемистому брюху, практически полностью скрывшему от любопытных глаз пряжку ремня. – Я мерзок, подруга! Не хочешь отдаться?
– Ты еще и идиот к тому же. Слушай, Ник-Ник, у меня есть один контракт. Ты ведь хочешь заработать?
Ник-Ник захрипел басом, что означало иронический смешок и, порывшись в карманах, отыскал несколько сигарных окурков. Выбрав один потолще, он воткнул его куда-то в заросли неопрятной щетины.
– Здесь нельзя курить.
Они стояли в одном из залов музея Артиллерии, перед севастопольской экспозицией.
– А мне плевать. Или ты на втором плане уже не дома?
– Какие мы крутые! – округлила глаза Александра.
С гораздо большим удовольствием она бы вела разговор сидя – не слишком приятно смотреть на собеседника снизу вверх, особенно если тебе от него что-нибудь нужно. Поневоле скатываешься в просительный тон, а этого с Ник-Ником никак нельзя себе позволить. Александра отвернулась, подошла к стенду.
– Слушай, крутой, у меня есть контракт и я готова им с тобой поделиться. Дело плевое.
– У тебя все дела плевые, – Ник-Ник закашлялся и по залу поплыл вонючий дым. – Но каждый раз, как я принимаю субконтракт от тебя, дело светит неприятностями. С кем ты связалась?
– С сильными мира сего, – пожала плечами Александра. – Какая тебе разница? Мои дела тебя не касаются.
– Ты все еще надеешься… – Ник-Ник подошел к ней сзади, зашептал в ухо. – Надеешься разобраться, да? Срисовываешь схемы из Архива. Про это все знают, и все смеются над бедной Алексой.
Александра закусила губу. Ну откуда этот подонок уже прознал о ее визите в Архив?!
– А что здесь горит?! – в зал сунулась служительница музея.
– Не мешай! – рыкнул Ник-Ник.
– Давай-ка не поднимать шума, – потребовала Александра. – Мои дела тебя не касаются, ясно? И к контракту они не имеют никакого отношения.
– Сейчас опасно связываться с москвичами, – опять закашлял Ник-Ник. – Такие времена… Можно запросто попасть под раздачу.
– Если у тебя есть глаза, то ты видишь, что хозам в городе ничто не угрожает. Это временные неудобства…
– Осада. Штурм. Позиционные бои по всему городу. Потеря влияния на колонии. Все это временные неудобства, конечно… Но эти временные неудобства очень похожи на тяжеленные жернова, между которыми ты наверняка предлагаешь мне влезть. Ради твоей выгоды.
– Я плачу, назови цену, – отрезала Александра. – Не хочешь связываться – обращусь к другому. Там дело ерундовое, любой бродник справится.
– У тебя есть знакомые бродники? И ты не сообщаешь о них ванам? Как нехорошо!
Александра молчала. Надо признать, она не ожидала, что Ник-Нику так хорошо известно происходящее на восьмом плане. Позиционные бои по всему городу… Не участвует ли этот урод-переросток в тех боях? Экспедиционный корпус из Санкт-Петербурга действительно добился впечатляющих успехов за последние годы.
– Так, что тут происходит? – в сопровождении двух старушек в зал вошел полицейский.
Вошел, и застыл, водя из стороны в сторону глухим черным забралом. Старушки за его спиной недоуменно переглянулись.
– Только что они здесь были… Вот и запах остался. Он, здоровый этот, наверное в другой зал ушел.
– Посмотрим, – согласился полицейский и прошел мимо хозов, едва не коснувшись локтя Ник-Ника. – Хотя я никакого запаха не чувствую.
– Да вы шлем снимите! – попросила старушка, семеня следом, но ее подруга принюхивалась со скептическим видом – она тоже ничего подозрительного не ощущала.
Александра, которая не оказывала на ситуацию никаких магических воздействий, отметила про себя, что Ник-Нику разговор зачем-то нужен.
– Значит, расходимся? – вслух спросила она. – Извини, что заставила потратить на себя твое драгоценное время.
– Сказала «а», говори «б», – потребовал Ник-Ник, выпуская очередной клуб дыма. – Итак, ты от имени и по поручению Кремля предлагаешь мне субконтракт…
– Нет! Не от имени города, а от себя. Это частная инициатива. Не имеющая отношения к противостоянию!
– В чем же дело?
– Нужно доставить в Москву одну вещь на нулевом плане.
– Хм… И что за вещь?
– Артефакт. Размер… Примерно пятьдесят на тридцать сантиметров, плоская такая штука. Вес около трех килограмм. В общем, ты за пазуху положишь.
Ник-Ник помолчал за спиной Александры. Она знала, что сейчас он на всех доступных ему планах взвешивает предложение, ищет подвох. Впрочем, информации еще слишком мало…
– Цена?
– Есть много вариантов. На каком плане ты хотел бы получить оплату? В общем-то, я думаю, что это может быть сумма, эквивалентная… Три тысячи здесь. Пересчитаем на нужные тебе деньги, и все дела.
– Смешно, – Ник-ник помолчал, изучая макушку собеседницы. – Да, смешно. Ты пришла ко мне, значит, дело вовсе не плевое. Я буду рисковать жизнью на нулевке, а? Да, именно так. Что ж, почему бы нет. Но тогда – жизнь за жизнь.
– Ты с ума сошел? – фыркнула Александра.
– Нет. Мне нужна дорога к зеркалу.
– И на каком же плане? – она обернулась и исхитрилась посмотреть на Ник-Ника презрительно, хотя и снизу вверх. – Оставь стыд, мальчик, припади к моей груди и пожалуйся. На каком плане?
– А вот это тебя не касается! – осклабился Ник-Ник и выдохнул дым прямо ей в лицо. – Мы вот как сделаем. Мы положим на твой субконтракт мой субконтракт. Который для меня будет стоить дороги к зеркалу, я этого не скрываю… Дорогая штука.
– Вижу, ты не заинтересован в легком заработке? Прощай.
Александра пошла прочь, высоко вскинув голову, но у выхода из зала не удержалась: обернулась и сплюнула на пол.
– Идиот! Лучше мне не попадайся!
– Сама придешь… – негромко пообещал ей вслед Ник-Ник, загасил о ладонь окурок и сунул в карман плаща. – Идиотом я был бы, не слупив с тебя, дурочки, настоящей цены.
Москва-1 (скГ)
15 августа, ночь
Уйти из квартиры, никого не разбудив, оказалось легче, чем думал Николай. Жена благодушно похрапывала в спальне, дети не менее мирно сопели, можно было бы еще и мебель вынести. Но это не входило в задачи биорга.
– Пароль – тринадцать! – бормотал он, сбегая по лестнице. – Пароль – тринадцать! У продавца винного отдела… Там вроде все время какая-то баба сидела.
«Селедка» – довольно популярный круглосуточный магазин, Николай бывал там не раз и не два. Выйти из дома, пройти метров сто, перейти дорогу, еще метров сто пятьдесят…
– Я – биорг, – шепотом сообщил сам себе Николай, шагая по пустынному двору. – Я – сириусянский биорг БЧР150361-12с, а никакой не Шишкин-Васильевич! Плевал я теперь на все! Главное – вторжение…
Он представил себе, какие блага может принести вторжение. Во-первых, Николай наверняка займет какой-то пост в оккупационной администрации – прощай, родной завод! Прощай, мастер Коваленко, поцелуй меня в зад!
– Да я его в порошок сотру! – ухмыльнулся биорг.
Во-вторых, квартира. Наверняка появится возможность перебраться вместе с семьей поближе к центру. Сколько можно прозябать в Ясеневе?! Дети подрастут, им надо будет учиться. А Университет далеко, на конки целое состояние уйдет. Впрочем, деньги-то как раз будут… Но на деньги лучше купить квартиру. Или даже целый дом!
– Особнячок на Садовом кольце! – обрадовался Николай. – Что скажет Нинкина мамаша? Будет еще зятя козлом звать, а?
Но от Садового кольца до Университета тоже далековато.
– Карету можно будет нанять, – задумался Николай. – Но это ж какие средства… Свою карету? Так лучше, да. Или… Да нет, дети смогут в городке жить! Оплатить им содержание, и все, так дешевле. А карета для нас с Нинкой. Мало ли куда съездить по делам. Поживем хоть перед старостью…
Старость?.. Николай встал как вкопанный посередине пустой дороги. Какая старость может быть у биорга?! Биорги старятся и умирают только по команде.
– А не жениться ли мне еще разок? – пробормотал он, прислушался к тому, что сказал и сплюнул. – Что за глупости? Жениться! Да я лучше гарем себе заведу где-нибудь в Гольянове, подальше от чужих глаз. Я ведь не хухры-мухры, я сириусянский гражданин… Вот только какой мне дадут пост? Чтобы оправдать расходы, надо не меньше фатх-шуршура.
Впереди показалась светящаяся надпись «Селедка» и Николай прибавил шага. Хватит мечтать! Если он надеется на достойный пост, надо собраться и сразу заявить себя как перспективного кадра.
В винном отделе, облокотившись о прилавок, дремал длинноносый и удивительно маленькоголовый продавец. Дверь по случаю ночной прохлады была подперта кирпичом и Николай два раза топнул, чтобы привлечь к себе внимание. Продавец поднял голову, протер глаза руками – тоже очень маленькими.
– Тринадцать! – сообщил Николай, плотно закрыв дверь и вытягиваясь по стойке «смирно».
– Чего? А… Сейчас, подожди.
Продавец нырнул под прилавок, рылся там некоторое время, потом снова появился с какой-то бумажкой в маленькой ручке.
– Тринадцать, тринадцать… Ага. Биорг?
– Так точно!
– Как звать?
– БЧР150361-12с!
– Все верно. Еще жди!
Он опять скрылся. Николай осмелился перегнуться и увидел, что маленький продавец стоит на подставке, а иначе над прилавком торчала бы только его голова. Человечек при своих миниатюрных размерах сохранял все пропорции и тем был особенно неприятен.
– Вот! Держи свои инструкции и пропаливай! – продавцу не понравилось, что Николай подглядывал.
– Я здесь прочту, – решился биорг, принимая толстый конверт. – А почему вскрыто?
– Бери что есть! – не сконфузился человечек. – Не нравится – не бери. И нечего тут стоять, шагай домой.
– А я, может, водки хочу купить, – не сдался и Николай, вытаскивая из конверта кипу бумаг. – Вот прочту и куплю.
– Тогда ладно, – согласился продавец.
1 2 3 4 5 6