Да? Все будут исследовать, анализировать – и сейчас они не взорвутся, нет, – они взорвутся потом – и у каждого, в жизни каждого – по–своему! Да… Вот сейчас как удобно стало, это мой друг мне рассказал – он свою старую собаку вечером, поздно, – с балкона сбросил – а утром, говорит, её дворники уберут, – удобно, не возиться, ничего – скинул – и всё, старую собаку! Ужас, да? Вот, я вам это рассказываю как пример страшного дела, ну, что это ужасно… И вы, может, поймёте меня, друзьям расскажите, что, вот, есть у вас полковник, друг которого – садист, просто, так–то и так со своей псиной поступил, – те ещё, своим друзьям расскажут, – а кто–то возьмёт, и смекнёт – ну, действительно, удобно же?! Сбросил, и всё. Ни усыплять, ни платить – только на балкон выйти и столкнуть! А если бы ему никто ничего такого не рассказывал, допёр бы он до этого, ну, так, чтобы сам, а? Или, вот, он подумает – кто–то ведь так поступает, почему бы и мне не решиться на это?..
4–ый: То есть, по–вашему, надо, вообще, это, запретить говорить об этом, не разрешать показывать… По–вашему, получается, раз это произошло – всё уже, значит! Взрывы, убийства, насилие, там, – пускай! А нас тогда, нас, – лучше в клетке, да, тогда держать, чтобы мы об этом никому ни–ни!..
5–ый: По–моему, если ты этим (показывает на 1–го и 2–го) отпор не дашь, они тебя уже отпидарасят скоро! Я как вас ни увижу в неформальной обстановке, они к тебе постоянно цепляются! А? Что? Вот – ты сначала свою проблему реши, а потом о других думай! По–моему, по–вашему! Ладно, отдыхайте!
Поднимается, уходит в душевую. 1–ый, 2–ой, 3–ий, 4–ый одеваются. Вдруг, 5–ый возвращается, подходит к остальным и совершенно неожиданно начинает петь…
5–ый:
Happy birthday to you!
Happy birthday to you!
Happy birthday, mister president!
Happy birthday to you!
Ну, а? Как я спел?
2–ой: Как Мэрилин Монро!
5–ый: Правильно! И никто, никто не поёт эту песню от души, от самого себя! Все – на юбилеях, на концертах, дома – все стараются спеть, как она тогда – президенту! А вы знаете, что этот президент и все тогда, в тот вечер, – ждали её, а она опаздывала, и вообще, – у неё же тогда – измена была, ломало её, – это же, это же как – представляете, это человеку помочь надо, сначала помочь, а потом разобраться, – этот же голос такой, и манеры эти – это же у типичных героинщиков только – вот это всё happy birthday! А это приняли как норму, и все хотят этому подражать! Представляете?! А? Что?.. Ну, ладно, отдыхайте!.. (Уходит).
ДЕЙСТВИЕ ШЕСТОЕ.
Салон самолёта. Полупустой отсек бизнес–класса. В одном из кресел сидит Пассажир. Рядом никого. Пассажир, не глядя, пристёгивает ремень безопасности, промахивается, снова пристёгивает, промахивается… – попадает с пятого раза. К нему подходит Пассажир 1…
Пассажир 1: Пристегнулись?
Пассажир: Да…
Пассажир 1 (присаживается рядом на свободное место) : А я сколько ни летаю – сам ни за что не могу пристегнуться, никак не пойму – что куда вставляется, кручу, верчу – пока кто–нибудь не поможет…
Пассажир молчит.
Пассажир 1: Не поможете?
Пассажир: Да, пожалуйста… (Наклоняется к соседу, пристёгивает его).
Пассажир 1: Какие мягкие руки…
Пассажир: Что?
Пассажир 1: Как у младенца, пальчики пухленькие, не у всех мужчин такие…
Пассажир: Да?
Пассажир 1: Обычно это у стильных, у очень стильных мужчин такие, вы меня понимаете?
Пассажир: Нет…
Пассажир 1: Ладно, не берите в голову!
В проходе появляется Пассажир 2.
Пассажир 2: А–а–а, вот так встреча!
Пассажир 1: Вот так встреча!
Пассажир 2: Судьба, да?
Пассажир 1: Да, судьба! (Пассажир 1 и Пассажир 2 смеются).
Пассажир 2 (к Пассажиру) : Вы пристегнулись!
Пассажир 1: И я – и я пристегнулся!
Пассажир 2: Сам?!
Пассажир 1: Нет – мне помогли!
Пассажир 2: Без последствий? (Опять оба смеются, как могут смеяться давние товарищи над понятными только им шутками). Так, ну что – я к окну, да? (Протискивается мимо сидящих, усаживается у иллюминатора). У окна можно не пристёгиваться, всё равно – не поможет… у окна, да и не только… (смотрит в иллюминатор). Так, правый двигатель не работает…
Пассажир: Как? Надо сообщить!.. (Наклоняется к иллюминатору, вертит головой, всматривается)…
Пассажир 2: Шутка! Я пошутил!
Пассажир: Это не смешно!
Пассажир 2: Не смешно?!
Пассажир 1 (к Пассажиру) : На самом деле – ему ещё страшнее, чем нам, – он просто не показывает вида, поэтому так нелепо шутит!
Пассажир: Да, очень нелепо!
Пассажир 2: Ну простите, простите меня, мне, правда, – очень страшно, – посмотрите – посмотрите – всего лишь какая–то тонкая перегородка, а там – небо… От одной этой мысли у меня в голове всё переворачивается, и я болтаю, да, болтаю, чтобы отвлечься, чтобы совсем перестать думать… Иначе, если задуматься, можно с ума сойти! Легко!
Пассажир: Может, вам выпить?
Пассажир 2: Я, к сожалению, не пью!
Пассажир 1: А я выпью.
Пассажир: И я.
Пассажир 1: Нажимайте.
Пассажир: Что?
Пассажир 1: Кнопку вызова стюардессы.
Пассажир: Ах, да! (Жмёт). Странно, они и так ходить должны, спрашивать… странно…
Пассажир 2: Ну а то, что мы встретились – не странно?
Пассажир: А?
Пассажир 1: Он имеет в виду, что вам странной показалась совсем нестранная вещь…
Пассажир 2: А ещё более странная – прошла, вообще, – мимо вас!
Пассажир: Вы так говорите, как будто близнецы, или, вообще, как будто вас не двое, а один…
Пассажир 1: Да?
Пассажир 2: Да?
Пассажир 1: А куда вы летите?
Пассажир 2: Я?
Пассажир 1: Да!
Пассажир: Где же стюардесса?
Пассажир 1: Так куда вы летите?
Пассажир: Я?
Пассажир 1: Да… Всё же, почему так? Почему мы прилепились друг к другу?
Пассажир 2: Слушайте, а ведь двигатель, и правда, не работает!
Пассажир и Пассажир 1 прислоняются к иллюминатору.
Пассажир: Он горит!
Пассажир 1: Нас подбили!
Пассажир: Что вы говорите! Сейчас же не война, кто нас подбил?!
Пассажир 2: Ха! Какой вы самоуверенный! Сколько минут назад вы сели в самолёт?
Пассажир (смотрит на часы) : Тридцать!
Пассажир 1: Тридцать?! Да знаете, что за это время могло произойти?
Пассажир 2: За это время мир мог перевернуться!
Пассажир 1: Да, и мы, раз уж так всё пошло, приземлимся совсем в другом мире!
Пассажир 2: Если, вообще, приземлимся!
Пассажир: Вы что?! Вы что?! Где стюардесса?! Куда мы летим?! Где приземлимся?! Мне нужно, мне нужно выйти, мне нужно вернуться!
Пассажир 1: Успокойтесь! Успокойтесь!
Пассажир 2: Куда вам выйти? Это слишком просто! Давайте, терпите!
Пассажир: Мне нужно, я… я…
Пассажир 1: Что я?! Ну?!
Пассажир: Я должен вернуться, выключить газ!
Пассажир 2: Газ?!
Пассажир 1: Вы что же, приехали домой, включили газ, – и забыли его выключить?
Пассажир: Я приехал, приехал, а они – лежат, он спит, а она связана… кляп во рту! Я сначала подумал – что это её, как? И всё понял… Они развлекались, развлекались – а тут я! Она связана, он спит! Она меня видела, видела и поняла, почувствовала – я же все форточки стал закрывать, тихо, чтобы не разбудить, все форточки – и газ пустил, на всю, и из духовки, а она всё поняла, всё поняла и ничего не могла, ничего не могла поделать, мычала, мычала!..
Пассажир 1: Да…
Пассажир 2: А зачем вы нам это всё рассказали?
Пассажир 1: Вы что, подумали, это вам зачтётся что–ли?
Пассажир 2: Покаяние публичное тут устроили! Нам тоже, между прочим, плохо!
Пассажир 1: Ещё как!
Пассажир 2: Давайте вот сейчас мы начнём вспоминать, кому какие гадости делали, – что вам от этого – легче станет?
Пассажир: Нет, но, может, легче станет вам?
Пассажир 1: Это ещё подлее, понимаешь, – вот сейчас же ничего уже не вернуть, да? Так вот это ещё подлее – каяться в том, что уже бесповоротно, чего уже не изменить. Что помешало тебе там, на земле, подумать об этом, а? Ведь сегодня, там, ты мог всё сделать по–другому, мог, но сделал так – как сделал, – и твоё сейчас, твоё настоящее – такое, каким ты сам его сделал!
Пассажир 2: Нет! Когда всё хорошо, когда всё спокойно, никто ни о чём не хочет думать!
Пассажир 1: А ведь с тобой полный бардак! С тобой полный бардак, понимаешь, и уже давно, давно!
Пассажир: Кто её заставлял, чего ей не хватало?! Мы хорошо жили, мы понимали друг друга, любили, чего ей не хватало?!
Пассажир 2: Дурак, ты думаешь о другом! Посмотри сначала на себя, что с тобой происходит – ведь с тобой каждый день что–нибудь происходит… Происходит ведь?! Как–то ты проводишь время, что–то делаешь – начинать надо с малого, вот с таких, как ты, понимаешь… Каждый ведь – день за днём – готовит себе то, что, в конечном итоге, и заслуживает…
Пассажир 1: Нас, наверное, кто сейчас здесь услышит – смеяться будет над нами – будет гореть в этом самолёте и смеяться – ведь это действительно – это так просто, такой замкнутый круг, когда мы сами, сами подкидываем себе то, что нас потом и убивает… Я вот думаю, что… получается что… что мы сами себя убиваем?.. Не сразу, конечно… как в замедленном кино…
Пассажир: Так, стоп! Что?! Что вы говорите?! Надо спасать, тушить! Почему?! Почему все сидят?! (Вскакивает, мечется по салону, немногочисленные пассажиры бизнес–класса продолжают невозмутимо сидеть в своих креслах). Почему?!
Пассажир 1: Ну что вы мечетесь, вы же не икра, в конце концов, – вы давно уже всё поняли… Какой смысл тушить этот самолёт, какой смысл спасать этот самолёт, если завтра загорятся другие.
Пассажир 2: Беги – беги – туши! Но – что будет ждать тебя там, на земле, когда ты благополучно приземлишься, – на работе, дома – что будет тебя ждать? Страшно, страшно чувствовать себя незащищённым, но, впрочем, ты сам виноват…
Пассажир: Замолчите, замолчите!!! Я не хочу вас слушать! Вы глупые! Вы что говорите?! Я всё это читал, меня этому в школе учили, мне об этом мама говорила! Когда я маленьким был, маленьким, когда я маленьким был… (Падает на пол, плачет. К нему подходит стюардесса).
Стюардесса: Пристегнитесь, пожалуйста.
Пассажир: А?
Стюардесса: Пожалуйста, пристегнитесь, взлетаем. Что–нибудь желаете?
Пассажир садится в кресло, осматривается – кроме него и стюардессы в салоне никого нет.
Пассажир: А?.. (Выглядывает в иллюминатор). Мы ещё разве не летим?
Стюардесса: Взлетаем, что–нибудь желаете?
Пассажир: Нет… спасибо…
Стюардесса: С вами всё хорошо?
Пассажир: Да… спасибо… Спасибо!
Стюардесса уходит. Пассажир достаёт мобильный телефон, дрожащими руками набирает номер… – раздаются гудки, включается автоответчик…
Автоответчик: Привет! Дома нас нет! Пожалуйста, после гудка оставьте ваше сообщение… (сбой, шипение)… пожалуйста, после гудка оставьте ваше сообщение… (звучит долгий гудок… Пассажир молчит… он ждёт, когда кончится гудок и соображает, что сказать… гудок не прекращается, а Пассажир всё никак не может собраться с мыслями, чтобы после гудка – что–то сказать)…
Конец.
1 2 3 4 5
4–ый: То есть, по–вашему, надо, вообще, это, запретить говорить об этом, не разрешать показывать… По–вашему, получается, раз это произошло – всё уже, значит! Взрывы, убийства, насилие, там, – пускай! А нас тогда, нас, – лучше в клетке, да, тогда держать, чтобы мы об этом никому ни–ни!..
5–ый: По–моему, если ты этим (показывает на 1–го и 2–го) отпор не дашь, они тебя уже отпидарасят скоро! Я как вас ни увижу в неформальной обстановке, они к тебе постоянно цепляются! А? Что? Вот – ты сначала свою проблему реши, а потом о других думай! По–моему, по–вашему! Ладно, отдыхайте!
Поднимается, уходит в душевую. 1–ый, 2–ой, 3–ий, 4–ый одеваются. Вдруг, 5–ый возвращается, подходит к остальным и совершенно неожиданно начинает петь…
5–ый:
Happy birthday to you!
Happy birthday to you!
Happy birthday, mister president!
Happy birthday to you!
Ну, а? Как я спел?
2–ой: Как Мэрилин Монро!
5–ый: Правильно! И никто, никто не поёт эту песню от души, от самого себя! Все – на юбилеях, на концертах, дома – все стараются спеть, как она тогда – президенту! А вы знаете, что этот президент и все тогда, в тот вечер, – ждали её, а она опаздывала, и вообще, – у неё же тогда – измена была, ломало её, – это же, это же как – представляете, это человеку помочь надо, сначала помочь, а потом разобраться, – этот же голос такой, и манеры эти – это же у типичных героинщиков только – вот это всё happy birthday! А это приняли как норму, и все хотят этому подражать! Представляете?! А? Что?.. Ну, ладно, отдыхайте!.. (Уходит).
ДЕЙСТВИЕ ШЕСТОЕ.
Салон самолёта. Полупустой отсек бизнес–класса. В одном из кресел сидит Пассажир. Рядом никого. Пассажир, не глядя, пристёгивает ремень безопасности, промахивается, снова пристёгивает, промахивается… – попадает с пятого раза. К нему подходит Пассажир 1…
Пассажир 1: Пристегнулись?
Пассажир: Да…
Пассажир 1 (присаживается рядом на свободное место) : А я сколько ни летаю – сам ни за что не могу пристегнуться, никак не пойму – что куда вставляется, кручу, верчу – пока кто–нибудь не поможет…
Пассажир молчит.
Пассажир 1: Не поможете?
Пассажир: Да, пожалуйста… (Наклоняется к соседу, пристёгивает его).
Пассажир 1: Какие мягкие руки…
Пассажир: Что?
Пассажир 1: Как у младенца, пальчики пухленькие, не у всех мужчин такие…
Пассажир: Да?
Пассажир 1: Обычно это у стильных, у очень стильных мужчин такие, вы меня понимаете?
Пассажир: Нет…
Пассажир 1: Ладно, не берите в голову!
В проходе появляется Пассажир 2.
Пассажир 2: А–а–а, вот так встреча!
Пассажир 1: Вот так встреча!
Пассажир 2: Судьба, да?
Пассажир 1: Да, судьба! (Пассажир 1 и Пассажир 2 смеются).
Пассажир 2 (к Пассажиру) : Вы пристегнулись!
Пассажир 1: И я – и я пристегнулся!
Пассажир 2: Сам?!
Пассажир 1: Нет – мне помогли!
Пассажир 2: Без последствий? (Опять оба смеются, как могут смеяться давние товарищи над понятными только им шутками). Так, ну что – я к окну, да? (Протискивается мимо сидящих, усаживается у иллюминатора). У окна можно не пристёгиваться, всё равно – не поможет… у окна, да и не только… (смотрит в иллюминатор). Так, правый двигатель не работает…
Пассажир: Как? Надо сообщить!.. (Наклоняется к иллюминатору, вертит головой, всматривается)…
Пассажир 2: Шутка! Я пошутил!
Пассажир: Это не смешно!
Пассажир 2: Не смешно?!
Пассажир 1 (к Пассажиру) : На самом деле – ему ещё страшнее, чем нам, – он просто не показывает вида, поэтому так нелепо шутит!
Пассажир: Да, очень нелепо!
Пассажир 2: Ну простите, простите меня, мне, правда, – очень страшно, – посмотрите – посмотрите – всего лишь какая–то тонкая перегородка, а там – небо… От одной этой мысли у меня в голове всё переворачивается, и я болтаю, да, болтаю, чтобы отвлечься, чтобы совсем перестать думать… Иначе, если задуматься, можно с ума сойти! Легко!
Пассажир: Может, вам выпить?
Пассажир 2: Я, к сожалению, не пью!
Пассажир 1: А я выпью.
Пассажир: И я.
Пассажир 1: Нажимайте.
Пассажир: Что?
Пассажир 1: Кнопку вызова стюардессы.
Пассажир: Ах, да! (Жмёт). Странно, они и так ходить должны, спрашивать… странно…
Пассажир 2: Ну а то, что мы встретились – не странно?
Пассажир: А?
Пассажир 1: Он имеет в виду, что вам странной показалась совсем нестранная вещь…
Пассажир 2: А ещё более странная – прошла, вообще, – мимо вас!
Пассажир: Вы так говорите, как будто близнецы, или, вообще, как будто вас не двое, а один…
Пассажир 1: Да?
Пассажир 2: Да?
Пассажир 1: А куда вы летите?
Пассажир 2: Я?
Пассажир 1: Да!
Пассажир: Где же стюардесса?
Пассажир 1: Так куда вы летите?
Пассажир: Я?
Пассажир 1: Да… Всё же, почему так? Почему мы прилепились друг к другу?
Пассажир 2: Слушайте, а ведь двигатель, и правда, не работает!
Пассажир и Пассажир 1 прислоняются к иллюминатору.
Пассажир: Он горит!
Пассажир 1: Нас подбили!
Пассажир: Что вы говорите! Сейчас же не война, кто нас подбил?!
Пассажир 2: Ха! Какой вы самоуверенный! Сколько минут назад вы сели в самолёт?
Пассажир (смотрит на часы) : Тридцать!
Пассажир 1: Тридцать?! Да знаете, что за это время могло произойти?
Пассажир 2: За это время мир мог перевернуться!
Пассажир 1: Да, и мы, раз уж так всё пошло, приземлимся совсем в другом мире!
Пассажир 2: Если, вообще, приземлимся!
Пассажир: Вы что?! Вы что?! Где стюардесса?! Куда мы летим?! Где приземлимся?! Мне нужно, мне нужно выйти, мне нужно вернуться!
Пассажир 1: Успокойтесь! Успокойтесь!
Пассажир 2: Куда вам выйти? Это слишком просто! Давайте, терпите!
Пассажир: Мне нужно, я… я…
Пассажир 1: Что я?! Ну?!
Пассажир: Я должен вернуться, выключить газ!
Пассажир 2: Газ?!
Пассажир 1: Вы что же, приехали домой, включили газ, – и забыли его выключить?
Пассажир: Я приехал, приехал, а они – лежат, он спит, а она связана… кляп во рту! Я сначала подумал – что это её, как? И всё понял… Они развлекались, развлекались – а тут я! Она связана, он спит! Она меня видела, видела и поняла, почувствовала – я же все форточки стал закрывать, тихо, чтобы не разбудить, все форточки – и газ пустил, на всю, и из духовки, а она всё поняла, всё поняла и ничего не могла, ничего не могла поделать, мычала, мычала!..
Пассажир 1: Да…
Пассажир 2: А зачем вы нам это всё рассказали?
Пассажир 1: Вы что, подумали, это вам зачтётся что–ли?
Пассажир 2: Покаяние публичное тут устроили! Нам тоже, между прочим, плохо!
Пассажир 1: Ещё как!
Пассажир 2: Давайте вот сейчас мы начнём вспоминать, кому какие гадости делали, – что вам от этого – легче станет?
Пассажир: Нет, но, может, легче станет вам?
Пассажир 1: Это ещё подлее, понимаешь, – вот сейчас же ничего уже не вернуть, да? Так вот это ещё подлее – каяться в том, что уже бесповоротно, чего уже не изменить. Что помешало тебе там, на земле, подумать об этом, а? Ведь сегодня, там, ты мог всё сделать по–другому, мог, но сделал так – как сделал, – и твоё сейчас, твоё настоящее – такое, каким ты сам его сделал!
Пассажир 2: Нет! Когда всё хорошо, когда всё спокойно, никто ни о чём не хочет думать!
Пассажир 1: А ведь с тобой полный бардак! С тобой полный бардак, понимаешь, и уже давно, давно!
Пассажир: Кто её заставлял, чего ей не хватало?! Мы хорошо жили, мы понимали друг друга, любили, чего ей не хватало?!
Пассажир 2: Дурак, ты думаешь о другом! Посмотри сначала на себя, что с тобой происходит – ведь с тобой каждый день что–нибудь происходит… Происходит ведь?! Как–то ты проводишь время, что–то делаешь – начинать надо с малого, вот с таких, как ты, понимаешь… Каждый ведь – день за днём – готовит себе то, что, в конечном итоге, и заслуживает…
Пассажир 1: Нас, наверное, кто сейчас здесь услышит – смеяться будет над нами – будет гореть в этом самолёте и смеяться – ведь это действительно – это так просто, такой замкнутый круг, когда мы сами, сами подкидываем себе то, что нас потом и убивает… Я вот думаю, что… получается что… что мы сами себя убиваем?.. Не сразу, конечно… как в замедленном кино…
Пассажир: Так, стоп! Что?! Что вы говорите?! Надо спасать, тушить! Почему?! Почему все сидят?! (Вскакивает, мечется по салону, немногочисленные пассажиры бизнес–класса продолжают невозмутимо сидеть в своих креслах). Почему?!
Пассажир 1: Ну что вы мечетесь, вы же не икра, в конце концов, – вы давно уже всё поняли… Какой смысл тушить этот самолёт, какой смысл спасать этот самолёт, если завтра загорятся другие.
Пассажир 2: Беги – беги – туши! Но – что будет ждать тебя там, на земле, когда ты благополучно приземлишься, – на работе, дома – что будет тебя ждать? Страшно, страшно чувствовать себя незащищённым, но, впрочем, ты сам виноват…
Пассажир: Замолчите, замолчите!!! Я не хочу вас слушать! Вы глупые! Вы что говорите?! Я всё это читал, меня этому в школе учили, мне об этом мама говорила! Когда я маленьким был, маленьким, когда я маленьким был… (Падает на пол, плачет. К нему подходит стюардесса).
Стюардесса: Пристегнитесь, пожалуйста.
Пассажир: А?
Стюардесса: Пожалуйста, пристегнитесь, взлетаем. Что–нибудь желаете?
Пассажир садится в кресло, осматривается – кроме него и стюардессы в салоне никого нет.
Пассажир: А?.. (Выглядывает в иллюминатор). Мы ещё разве не летим?
Стюардесса: Взлетаем, что–нибудь желаете?
Пассажир: Нет… спасибо…
Стюардесса: С вами всё хорошо?
Пассажир: Да… спасибо… Спасибо!
Стюардесса уходит. Пассажир достаёт мобильный телефон, дрожащими руками набирает номер… – раздаются гудки, включается автоответчик…
Автоответчик: Привет! Дома нас нет! Пожалуйста, после гудка оставьте ваше сообщение… (сбой, шипение)… пожалуйста, после гудка оставьте ваше сообщение… (звучит долгий гудок… Пассажир молчит… он ждёт, когда кончится гудок и соображает, что сказать… гудок не прекращается, а Пассажир всё никак не может собраться с мыслями, чтобы после гудка – что–то сказать)…
Конец.
1 2 3 4 5