А с чего ты вдруг об этом задумался?
- На днях Шеллар мне прямым текстом заявил, что я спиваюсь. Жак,
скажи честно, я спиваюсь?
- Я тебе что, врач-нарколог? - жалобно уставился на него Жак. -
Спроси у специалиста. Или хотя бы у Ольги.
- А Ольга что, специалист?
- Да нет... Но в ее время алкоголизм был массовой проблемой, и
официальная пропаганда на каждом углу вещала о его вреде... ну, и население
просвещали по этому вопросу. Хотя население слушало и продолжало пить.
- Так вот почему она так много пьет! - оживился Элмар. - Это
просто традиция ее родины! А я уж боялся, что с ней что-то не в порядке.
- Слушай, - не утерпел Жак. - Что Ольга пьет много, ты замечаешь,
а сколько пьешь ты - должен считать я? Вот сядь сам и подумай, много ли ты
пьешь, часто ли ты это делаешь, помнишь ли себя, как напьешься и как себя
чувствуешь наутро. Кстати, должен заметить, что Ольга всегда все помнит и у нее
не бывает похмелья.
- Ты опять об охоте? - нахмурился принц-бастард. - А я совсем о
другом. Вчера я сидел, вспоминал позавчерашний вечер и чуть со стыда не сгорел.
Я ведь до того допился, что разоткровенничался с малознакомым человеком о таких
вещах... о которых никогда ни с кем не говорил.
- Да ты постоянно что-то подобное делаешь, - заметил Жак. - Ты
вспомни. Вечно напьешься, чего-нибудь отмочишь, а потом две недели страдаешь и
стыдишься. И поди разберись, то ли ты по жизни такой и есть, то ли правда
спиваешься. Так что, или иди к специалисту, или разбирайся сам. Считай, сколько
пьешь, записывай и выводи статистику.
- Я тебе что, алхимик? - обиделся Элмар. - Я не знаю, как это
делается.
- Ну, не выводи статистику. Так посмотри и разберись. Но лучше
сходи к специалисту. Или стыдно?
- А тебе бы не стыдно было?
- Мне? Нет. Я же не принц. Я так... болтающееся при дворе нечто,
которое при случае можно использовать и подставлять. А тебе могу дать еще один
совет. Когда тебе хочется выпить, попробуй отказаться от этого желания, и
посмотри, насколько трудно это окажется. А то ты сначала выпил кварту или
полторы, а потом задумался...
Элмар скорбно задрал брови и с болью в голосе произнес:
- Жак, не говори так...
- А делать так - оно ничего, можно? - проворчал Жак. - Я вчера
вообще хотел уехать из этого города на фиг куда подальше... но пришел Мафей,
глазами похлопал, потом Тереза пришла... И понял я, что просто не смогу. Не
станет у меня сил бросить их и уехать. А вы... а пошли бы вы с вашими
государственными проблемами, с вашей честью и вашим благородством, и
извинениями вашими... великие комбинаторы! Завтра подам в отставку, сменю
квартиру, найду другую работу, женюсь... и больше ни за какие хряпки не буду
иметь дел с королями и прочими наследными принцами.
- Ты серьезно? - ужаснулся Элмар.
- А что, у меня, по-твоему, есть настроение шутить?
- Ты хочешь от нас уйти? Жак, не надо, прошу тебя. Поговорите и
помиритесь. А то ведь он от тебя не отстанет, он же настырный... Это все я
виноват, хочешь, набей мне морду, я и сопротивляться не стану.
- Спасибо, - проворчал Жак. - Такие предложения мне неинтересны.
Нашел тоже удовольствие - морды бить. Ты б еще рыбьего жиру предложил.
- Жак, я тебя очень прошу... Ну хотя бы не уходи так, скажи ему,
что ты обижен, что не желаешь иметь с нами дела, и все такое... но не уходи
молча.
- Еще одна гениальная идея! - фыркнул Жак. - Прийти к полуживому
человеку и высказывать ему претензии. Ты как придумаешь что-нибудь... Может,
потом скажу. Когда выздоровеет. А может и молча уйду. Не знаю. Пойду я,
пожалуй, домой. А ты посиди, у тебя еще кварта вина осталась, вот и проверь,
сможешь ты ее не допить или нет.


Глава 2

- Как ваше здоровье?
- Не дождетесь!
Старый одесский анекдот

В комнате для посиделок царило необычайное оживление. Придворные
дамы дружно хохотали и обсуждали что-то очень забавное. Даже тихая Акрилла
развеселилась так, что уронила свой неизменный роман и не заметила. А ее
подружка Вероника, такая же молоденькая и новенькая, вовсе уже стонала со смеху
и не могла сказать ни слова. Она вообще была хохотушка и смеялась по любому
поводу.
- Что у вас веселого? - спросила Эльвира, снимая перчатки и
пелерину. - Еще какие-то новости?
- Селлия вернулась, - сообщила Камилла. - Ты бы ее видела!
- А что, она пьяная или в неподобающем виде?
- Откуда ты знаешь? - изумилась Анна.
- Знаю, - улыбнулась Эльвира и присела в свободное кресло. - Я
только что ходила проведать Киру, и встретила там Ольгу. Мы с ней немного
прогулялись вместе, зашли пообедать в "Эльфийскую лютню"...
- Ольгу туда пустили? - снова изумилась Анна. - Или сегодня она
оделась прилично?
- Анна, не будь дурой, - хмыкнула Камилла. - Теперь Ольгу пустят
везде, в каком бы виде она не явилась. Ее голубые штаны теперь являются не
одеждой неподобающего вида, а символом победы. Могу поспорить, что через
луну-другую пол-города будет носить такие же штаны. Они наверняка войдут в моду
и даже станут считаться особо шикарными. Во всяком случае, среди воинов. Ну,
так что Ольга?
- Она мне рассказала кое-что про Селлию.
- Она тебе рассказала, где она была? - уточнила Акрилла.
- Это она мне рассказала еще в Сорелло. Селлию отправили в башню к
Этель, чтобы не путалась под ногами. А сегодня Ольга рассказала, чем наша
Селлия там занималась. Хотя увидеть своими глазами было бы интереснее.
- Это точно, - согласилась Камилла. - Это надо было видеть. Пьяная
Селлия в халате нараспашку бредет, шатаясь, по коридору и говорит по-хински...
- Это как же надо было напиться, чтобы заговорить по-хински! -
восхитилась Эльвира. - Вот уж теперь все мужики ее будут. Сойдет за особо
образованную. Она, наверно, и трахаться по-хински научилась.
- Возможно, - пожала плечами Камилла. - Но король ее теперь точно
отставит. А принимая во внимание то, что он как раз всерьез собрался жениться,
для нее это будет трагедия.
- Дамы, о чем вы говорите! - жалобно посмотрела на подруг Эльвира.
- Даже если он и соберется жениться, не на Селлии же!
- Ты ей это объясни, когда она проспится и закатит истерику, -
вздохнула Камилла. - Она тебе еще припомнит твой дурацкий совет и сделает
виноватой.
- Пусть только попробует! Я тогда королю настучу, что она по
пьянке о нем говорила.
- А что она говорила? - заинтересовалась Анна.
- Так я вам и сказала! Чтобы вы тут же сами настучали?
- У Анны, как всегда, ума хватает только на прямые вопросы, -
хихикнула Камилла. - Лучше расскажи подробнее, что же тебе Ольга рассказывала
про Селлию. Интересно.
Эльвира охотно изложила дамам историю незадачливой маркизы,
которая стремилась попасть на оргию, чем вызвала у них новый приступ
истерического смеха.
- Ой, не могу! - стонала Вероника, маленькая и пухленькая, как
хомячок. - Ой, умора! Она что, правда такая дура? Решила, что мэтр тоже
участвует в оргиях?
- Да нет, самое веселое, что она вполне готова была отдаваться на
столе троим мужчинам, лишь бы ее приняли в компанию! - хихикала Анна.
- Трое мужчин - это мелочи, - усмехнулась Камилла. - Самое
смешное, она всерьез поверила, что это оргия и что ее там убьют.
- А ее теперь прогонят? - спросила Акрилла.
- Может, и прогонят, - мурлыкнула Камилла. - А может и нет.
Смотря, какое настроение будет у его величества. И в зависимости от того,
настучит ему Эльвира или нет... Эльвира, а что это у тебя в сумочке? Банка
какая-то?
- Варенье, - ответила Эльвира. - Вам-то что?
- На сладенькое потянуло? - заметила Анна. - Ты не залетела часом?
- Шуточки у тебя! - оскорбилась Эльвира, а сама подумала, что
шутки шутками, а ведь от эльфа можно запросто и залететь, несмотря на все
предохранительные заклинания. И как этот общеизвестный факт не пришел ей в
голову раньше? Даже не спросила этого Карлсона... Надо же было настолько голову
потерять! Вот будет потеха, если он больше не прилетит, а память от него на всю
жизнь останется... - Я вообще люблю варенье. Просто редко позволяю себе
сладости, чтобы фигуру не испортить.
Сделав такое заявление, она демонстративно запустила руку в
вазочку с конфетами, изъяв полную горсть, и высыпала к себе в сумочку.
- Пойду к себе, - сказала она. - Переоденусь, потом приду. Или не
приду, не знаю.
- А что это тебя, действительно, на сладкое потянуло? - удивилась
Камилла. - Решила наплевать на фигуру? От Ольги научилась? Так ты смотри, Ольгу
сколько ни корми, она доской была, доской и останется, ей можно, а тебе может и
повредить.
- Это у меня на нервной почве, - пояснила Эльвира и поспешила
покинуть подруг, чтобы не вдаваться в дальнейшие обсуждения.
В комнате ее ждал сюрприз. Он сидел на подоконнике, обхватив
колени руками, и печально смотрел в окно. Эльвира поспешно нащупала задвижку и
заперла за собой дверь, чтобы никто вдруг не вошел.
- Карлсон, - сказала она. - Что ты здесь делаешь днем? Или у тебя
не получилось попасть домой?
Он обернулся и виновато посмотрел на нее. Глаза у него были как у
побитой собаки, несчастные и какие-то больные.
- Извини, - сказал он, и она услышала, что его голос дрожит, будто
он собирается заплакать. - Я не хотел тебя беспокоить, но... это единственное
место, куда я могу безошибочно телепортироваться. Я уйду, как стемнеет.
Эльвира бросила в кресло пелерину, перчатки и шляпку и подошла к
нему.
- Что случилось? У тебя опять какие-то неприятности? Может, я могу
чем-то помочь?
- Вряд ли, - вздохнул он и снова виновато посмотрел на нее. -
Просто сегодня я услышал о себе столько неприятных и обидных слов... и что
самое противное, это все совершенно справедливо.
- Тебе дома от начальства попало? - догадалась Эльвира. - Ну, не
переживай так. Хочешь варенья?
- Хочу, - печально кивнул Карлсон. - А у тебя есть варенье?
- Есть, - засмеялась Эльвира. - Я сегодня специально купила на
случай, если ты вдруг прилетишь.
Он грустно улыбнулся.
- Как в сказке? "Я самый тяжелый больной в мире"?
- Совершенно верно. А я буду тебе родной матерью, и буду лечить
вареньем, - снова засмеялась Эльвира и ласково потрепала его по челке. - А
потом ты успокоишься и пожалуешься мне на свое жестокое начальство, а я тебе
посочувствую.
- Спасибо, - снова улыбнулся он и спрыгнул с подоконника. -
Приятно, что хоть кто-то рад меня видеть и готов посочувствовать. Хотя, в
общем-то, жаловаться мне особенно не на что, я сам виноват...
- Виноват или нет, все равно неприятно, когда тебя ругают. Давай,
я прикажу подать чаю, а ты пока спрячься в ванной, чтобы тебя слуги не увидели.
Только сиди тихо и воду больше не кипяти.


В королевской спальне было сумрачно, хотя на улице еще вовсю
светило солнце. Тяжелые темные шторы были плотно задернуты, чтобы свет не
раздражал его величество, которого раздражало решительно все. В том числе и эти
самые шторы, за которыми не видно было солнца, а короля очень живо
интересовало, скоро ли проклятое медлительное светило склонится к закату. На
закате должен был прийти придворный маг и кастовать обезболивающее заклинание,
и этого момента Шеллар III ожидал, как великого блага. Он уже успел сто раз
проклясть свое патологическое трудолюбие, свои бредовые идеи насчет заседания,
изобретателя стимулирующего эликсира, всех своих министров и персонально графа
Монкара, покойных членов Комиссии, растяпу-дядюшку, свое скудоумие и
несообразительность, свое небрежное отношение к хранению доспехов и уходу за
ними, и в особенности неизвестного стрелка, имя которого так и не попало в
историю.
Король пребывал в одиночестве, так как ему стыдно было стонать при
подданных, и он всех выгнал вон. Дурманящее действие эликсира, которым его
напоили после заседания, давно закончилось, оставив только тяжесть в голове, а
боль вернулась. Он пытался как-то с ней бороться, отвлекаться, о чем-нибудь
думать, но ни о чем постороннем думать не получалось. Мысли перемешивались,
обрывались и куда-то расползались, а обмануть боль не удавалось. Отчаявшись
сосредоточиться хоть на чем-нибудь, король прикрыл глаза и стал просто ждать
заката. Он лежал в тяжелом, душном полузабытьи, прислушиваясь к дергающей боли
в воспаленной ране, и мысленно упрекал себя в малодушии. "С Элмаром такое
бывало много раз, - уговаривал он сам себя. - Это не страшно. Это можно
стерпеть, не скуля. Неужели я хуже Элмара? Неужели я слабее этого несчастного
мистралийского барда, который молчал, когда ему крошили руку хлеборезкой?"
Уговоры помогали мало. И примеры терпения и мужества, которые он сам себе
приводил, тоже не производили особого впечатления. Он стискивал зубы, стонал
вполголоса и мысленно осыпал ругательствами темные шторы, через которые не
видно было, скоро ли закат, а также свое патологическое трудолюбие... и далее
по списку.
Услышав, как скрипнула дверь, король приоткрыл глаза и увидел, как
в комнату кто-то тихонько входит.
- Мэтр? - с надеждой позвал он, подавив очередной стон.
- Нет, - негромко ответил вошедший и направился к стульчику Мафея.
- Это я.
- Жак... - неуверенно выговорил король и замолк, не зная, что
сейчас услышит в ответ. То ли Жак пришел, потому что простил, то ли решил
высказать все, что думает о таких друзьях, перед тем, как уйти навсегда...
- Угу, - Жак взгромоздился на стульчик, поставив ноги на
перекладину, точно, как Мафей, и, дотянувшись до тумбочки, зажег свечу. - Пусть
будет светлее, а то не видно ничего. Вам не мешает?
- Нет, - чуть качнул головой король и посмотрел на своего шута,
пытаясь определить, что же он все-таки скажет. А Жак молча смотрел на него,
тоже, видимо, чего-то ожидая, или не зная, что сказать. Король не выдержал
первым.
- Прости, - тихо сказал он и стиснул зубы, чтобы не застонать
вслух.
- Что, плохо? - сочувственно качнул головой Жак. - Да в не
стесняйтесь, никто вас не услышит. Мэтр звукоизолировал вашу спальню. Звонок у
вас проведен прямо в комнату прислуги, если здесь дернете - там услышат. А в
комнате можете хоть в полный голос кричать, ни одна живая душа не услышит.
По всей видимости, себя он не учитывал. Либо не считал за живую
душу.
- Жак...
- Да не сержусь я, не сержусь. Не умею я долго сердиться. А вы
этим пользуетесь... Пошутить вам про что-нибудь? Или вам смеяться больно?
- Не знаю... не пробовал, - признался король, не помня себя от
радости. Ему даже показалось, что боль стала вполне терпимой и не столь уж
мучительной.
- Ну попробуйте, если не боитесь. Хотите свежайшую хохму? Это не
шутка, это правда. Вам опять гроб сделали.
Короля немедленно разобрал смех, и он убедился, что смеяться
все-таки больно.
- Ты так больше не шути... - попросил он, с трудом сдержав вскрик.
- Больно смеяться... Который час?
- До заката еще почти час. Уже недолго. Я с вами посижу,
поразвлекаю вас, хотите? Или вам лучше, чтобы никто не мешал?
- Спасибо... посиди.
- Что-нибудь хотите?
- Курить! - простонал король. - Двое суток... рехнуться можно!
- Что, мэтр воспользовался вашим бедственным состоянием и
припрятал вашу трубку? - сочувственно улыбнулся Жак и прикурил сигарету от
свечи. - Держите. Смотрите только, не подпалите одеяло. А голова у вас не
закружится?
- Она и так кружится, - отмахнулся король, глубоко и с
наслаждением затянулся, и блаженно улыбнулся. - Как хорошо...
- Как мало надо человеку для счастья, - улыбнулся в ответ Жак. -
Ну, что вам рассказать? Какие-нибудь новости? Или что-нибудь загадочное?
- А у тебя есть что-то свеженькое? - чуть оживился его величество.
- Есть. Хотите?
- Хочу.
- Во-первых, у меня загадочным образом вдруг состоялась личная
жизнь. Неожиданно и внезапно. Вот вчера еще не было, а сегодня уже есть. Тереза
молчит и пожимает плечами, а Элмар утверждает, что всей этой радостью я обязан
некому мистралийскому товарищу... как будто я и так ему мало обязан!
- Да, - кивнул король.
1 2 3 4 5 6 7