Потому и стала легкой добычей Пьера Роузвейла.
Но тут что-то не сходится. Почему он отказывается на ней жениться? Почему настаивает на том, чтобы подождать, пока решится его вопрос? Графский титул не такая уж большая ценность, ведь к нему не прилагается состояние. Богатство Роузвейлов в руках кузины, которая к тому же носит под сердцем наследника, так что француз вроде бы должен постараться закрепить баронессу за собой. Как отец наследника баронства, он получит контроль над поместьями до совершеннолетия своего ребенка.
Так чем же отсутствие графского титула мешает ему жениться? Похоже, это просто отговорка, чтобы не жениться.
Впрочем, размышлял Макс, не имеет особого значения, чем руководствуется Пьер Роузвейл. Если этот прохиндей ответствен за то, в каком состоянии оказалась баронесса, он должен жениться на ней и дать ребенку свое имя. У баронессы нет ни отца, ни братьев, которые могли бы защитить ее честь. Получается, задача заставить француза поступить достойным образом опять же падает на него, Макса.
Жаль, что француза нельзя вызвать на дуэль, Макс с удовольствием попортил бы ему его смазливую физиономию, но не сильно, к сожалению. Жених в день бракосочетания должен выглядеть пристойно.
Бедная женщина. Неудивительно, что она окрысилась на Макса. Беременная – и не замужем. Каково! Если на то пошло, Макс готов пожертвовать своим графским титулом. Пусть француз забирает его себе. В конце концов, от этого титула ничего, кроме забот. Он с радостью станет снова просто капитаном Роузвейлом.
В общем, надо действовать. Решение проблем кузины – она должна выйти за отца своего ребенка, даже если придется привести его к алтарю силком. А для этого Пьера Роузвейла надо найти. Пусть агенты постараются, он пообещает им двойное вознаграждение, если отыщут быстро.
Сам он тоже не станет бездействовать, присоединится к охоте и, если повезет, разыщет француза где-нибудь в лондонских закоулках. Да уж, приятная будет встреча.
Понадобилось четыре дня и затраты, непомерные для Максова кошелька, чтобы добиться-таки результата. Француза нашли в Дувре. По сообщениям агентов, он пытался узнать что-нибудь о положении в Тулоне. Пьер Роузвейл, хотя и был мошенником, беспокоился о сестре. В настоящий же момент он находился в кабинете Макса под присмотром двух агентов.
Макс открыл дверь и вошел с видом офицера, проверяющего свое подразделение. Француз, со связанными за спиной руками, стоял у очага. Макс смерил его взглядом. Выглядел пленник плохо – небритый, в измятой одежде.
– Развяжите его.
Француз поморщился, когда агенты стали торопливо разрезать веревку, потом прислонился к стене, потирая запястья. На Макса он не смотрел.
– Можете пойти поесть на кухне. – Макс показал на дверь, но агенты не шелохнулись. – Плату получите позже. Посидите внизу, я вас позову. – Макс подождал, пока агенты исчезнут за дверью, затем сделал шаг вперед. – Ну что ж, добро пожаловать в мой дом, монсеньор. Я счастлив, что имею честь оказаться наконец в вашей компании. Вы в последнее время были… как бы это сказать? – неуловимы.
– Я не стану говорить с вами, вы ведете себя не по-джентльменски. Как я понимаю, вы хотите меня убить, чтобы сохранить свой титул?
– По-моему, вы насмотрелись мелодрам. Свой титул я буду отстаивать в открытом суде, если понадобится. Но за вами числится преступление из тех, которые я ненавижу. За него надо платить, сэр.
– Но я не совершал никакого преступления. Вы не имеете права удерживать меня здесь. Сейчас же выпустите меня, я требую.
Макс подошел к двери, запер ее на замок и сунул ключ в карман, после чего спокойно прошествовал к письменному столу и сел.
– Вы только что подтвердили то, что я давно подозревал, – невозмутимым тоном сказал он. – Вы бесчестный человек. Сделать женщине ребенка, а потом бросить… Порядочные люди так не поступают.
– Но я ничего такого не делал!
– Леди Роузвейл носит ребенка. Вы же не станете отрицать, что являетесь его отцом.
– Mon Dieu! Quel mensonge! Это ложь!
– Вы осмеливаетесь отрицать, что были с ней?
– Конечно! Кроме того… – Пьер осекся и застыл, тиская пальцы.
– Что кроме того? – вкрадчиво спросил Макс. Француз, покраснев, отвернулся.
Макс стукнул кулаком по столу и, вскочив со стула, в два шага оказался рядом с пленником, схватил его за шиворот и приподнял.
– Ну что же, давайте на минуту предположим, что я вам верю. Если вы хотите остаться в живых, постарайтесь сообразить, кто ответствен за ее положение.
Молчание.
– Ну? – Макс усилил хватку. Француз еле дышал.
– Отпустите меня, и я все скажу, – прохрипел он.
Макс разжал руку, пленник рухнул на пол.
– У меня с кузиной ничего не было, никогда, – заговорил он, глядя на угрожающе нависшего над ним Макса. – Я неспособен на такое. Я… я не знал, что у нее кто-то был, и о ребенке тем более. – Он встал, потирая шею.
– Продолжайте, – приказал Макс.
– Я просто не понимаю… Мы и знакомы-то с ней были совсем недолго, потом она заболела, а до этого ее постоянно сопровождала тетка. Кроме… кроме одного случая. Это было как раз накануне того дня, когда она заболела. Я повез ее на маскарад. Это было неподходящее место для леди, но она потребовала, сказала, это будет ее единственная ночь свободы. Потом она выпила слишком много шампанского, и мы… поссорились. И она сказала, что не хочет меня видеть. Наверное, она вернулась в бальный зал.
Макс поднял бровь.
– Выходит, она там встретила кого-то. Вот он и есть ваш преступник.
Макс с иронией засмеялся.
– Ну и как же его зовут?
– Я не знаю. Просто предполагаю. Я ничего не видел, понимаете? Потом, там же все были в масках.
– То есть вы хотите, меня убедить, что моя кузина баронесса Роузвейл способна отдаться какому-то незнакомцу на маскараде? – спросил Макс, изображая недоверие.
– Если она в самом деле enceinte , другого объяснения я не вижу.
Макс решил, что Пьер не лжет. Он явно был потрясен, узнав о баронессе. Выходит, она встретилась еще с кем-то. Кто бы это ни был, остается одно – ей нужно выйти замуж. Почему не за Пьера? Он благородного происхождения, но беден, а потому не станет крутить носом из-за ребенка.
– Ваша кузина очень богатая женщина. Женившись на ней, вы обеспечите себя на всю жизнь. Я не понимаю, почему надо отказываться от нее… особенно в вашем положении.
– Я в таком положении, что не могу жениться ни на ком, – твердо произнес Пьер.
– Вы хотите сказать, пока вас не признают графом Пенроузом? – язвительно спросил Макс.
– Я ничего не могу решать, пока не увижусь с Жюли.
– С вашей сестрой?
– Я ничего не могу решать, пока не увижусь с Жюли, – повторил Пьер упрямо, отводя взгляд. Чувствовалось, что он больше ничего не скажет.
Макс недоуменно покачал головой. Пьер отказывается жениться не из-за ребенка, а из-за своей сестры? Странный тип. Ну ладно, сестрой занимается Росс, раньше или позже он привезет ее в Англию.
А пока Максу следовало заняться насущной проблемой баронессы. Если ее секретным любовником был не Пьер, то кто же? Это могла сказать только сама баронесса.
– Я бы с удовольствием поехала с тобой, Эйнджел.
– Не стоит, тетя Шарлот, в этом просто нет необходимости: Я еду домой поправляться, буду побольше гулять, наберусь сил. А развлекаться не собираюсь, так что и никаких сопровождающих мне не нужно.
– Но как же ты будешь одна?
– Милая тетя, я уже не юная девушка, которую нужно опекать на каждом шагу. Мне двадцать пять лет, я вдова и владелица поместий. – Заметив тревогу на лице тетки, Эйнджел с улыбкой добавила: – В своем собственном поместье я буду в полной безопасности, если это вас беспокоит, и обещаю никуда не ходить одна. Буду брать с собой Бентон или лакея.
– А за обедом и по вечерам тебе даже поговорить будет не с кем.
При мысли о благословенной тишине, которая будет окружать ее в поместье, улыбка на лице Эйнджел стала еще шире.
– Не бойтесь, тетя, моя компания меня вполне устраивает, со мной будут мои книги и музыка. Конечно, я буду скучать по вас, – поспешила она добавить, – но вам не стоит из-за этого лишаться лондонских удовольствий.
– Все равно женщине путешествовать одной небезопасно…
– Я ни на шаг не стану отпускать от себя Бентон, так что нет никакого повода для беспокойства. А сейчас, – Эйнджел поцеловала тетку в морщинистую щеку, – пора ехать. – Она натянула перчатки. – До свидания, тетя Шарлот. Наслаждайтесь лондонской свободой. Завтра к вечеру я буду уже на месте и сразу напишу вам. И буду писать каждый день, вы довольны?
– Хорошо, только предупреждаю – если хоть один день пропустишь, я тут же отправляюсь в аббатство узнать, в чем дело.
Эйнджел это вполне устраивало, и она поспешила к карете, прежде чем тетя Шарлот вспомнит еще какую-то причину, по которой ей нельзя находиться одной в Роузвейлском аббатстве.
* * *
Путешествие, такое легкое летом, стало настоящим кошмаром. В первый день было плохо, а на второй еще хуже. К тому моменту, когда остановились, чтобы сменить лошадей, Эйнджел определенно чувствовала себя нездоровой. Ее подташнивало и раньше, но сейчас стало совсем плохо, и Эйнджел испугалась, что ее вот-вот начнет рвать.
Суетливая забота Бентон ничего не давала.
– Хватит, Бентон, – проворчала Эйнджел. – Я постараюсь уснуть.
В последнее время при ней всегда была нюхательная соль. Она поднесла флакон к носу. О господи, стало еще хуже!
Реакция Бентон была стремительной. Она выхватила откуда-то носовой платок и поднесла ко рту Эйнджел, другой рукой дергая шнур звонка, чтобы кучер остановил лошадей. Эйнджел застонала, когда карета резко остановилась, толкнула дверцу кареты, и ее вырвало на дорогу. Потом она со стоном упала на свое место, прижав руки к животу. Зачем только она поехала?!
Бентон стоя поддерживала ее рукой, чтобы она не выпала в открытую дверь.
– Поезжай к почтовой станции в Спин-Хиле, Джон, только медленно, а то леди совсем укачало на этой ужасной дороге. – Бентон закрыла дверь, села на место и стала копаться в своей объемистой дорожной сумке. – Ну вот, нашла!
Эйнджел посмотрела на горничную с подозрением, но это была всего лишь лавандовая вода.
– Спасибо, Бентон… Сама не знаю, что со мной такое…
– Тише, не разговаривайте. Это все Джон виноват, разве можно гнать по такой дороге? Меня тоже начало мутить. Ничего, скоро станет получше, через две мили есть гостиница, полежите, можно даже на ночь остаться, если ваша милость пожелает. Какая разница, когда мы прибудем в аббатство? Днем раньше, днем позже…
Эйнджел осторожно кивнула. Лишь бы избавиться от этой тряски! Теплая постель и чистые простыни показались ей настоящим раем.
Когда Эйнджел проснулась, только-только начало светать. Она посмотрела вокруг, пощупала незнакомую постель… и вдруг все вспомнила. Вспомнила, как ей было плохо, и ее отвели в гостиницу, и хозяйка поила ее напитком собственного приготовления.
Эйнджел села, ожидая уже привычной утренней тошноты. К ее удивлению, ничего такого не было. Эйнджел с облегчением вздохнула, дотянулась до лежавшего в ногах халата и, накинув его на плечи, подошла к окну и открыла его. Она облокотилась на подоконник и замерла, с наслаждением вдыхая воздух, напоенный ароматом весеннего цветения. Как это прекрасно – жить… несмотря ни на что.
Быстро умывшись холодной водой из таза и надев плотное платье прямо на рубашку, она завязала волосы в хвост, сунула ноги в туфли и набросила на плечи дорожный плащ. Если накинуть капюшон на голову, он укроет ее всю и защитит от утренней прохлады.
Уже от двери Эйнджел вернулась и взяла ридикюль с нюхательной солью. Внизу она немного постояла, прислушиваясь, но ниоткуда не доносилось ни звука.
На крыльце Эйнджел остановилась, вдыхая полной грудью свежий утренний воздух. Капюшон она скинула, подставив лицо легкому ветерку. Шагах в двадцати от гостиницы за невысокой оградой белел цветущий сад. С далекого луга доносилось овечье блеянье. Эйнджел радостно улыбнулась миру, который простирался вокруг, и, подняв вверх руки и напевая сама не зная что, пошла в сад. Теперь она знала твердо – что бы ни случилась, она будет жить и жизнь ее будет полной и прекрасной. Она всегда хотела ребенка, и Макс подарил ей его.
Подойдя к ограде, она заметила нежно-желтые цветки первоцвета и, наклонившись, стала осторожно рвать по одному, чтобы собрать в букетик и наслаждаться ими в пути. Они такие красивые.
Эйнджел была так поглощена своим занятием, что ничего не слышала, успела только увидеть, обернувшись в последний момент, одного, нет, двух человек, которые подкрались сзади и накинули ей плащ на голову. Сильные руки так крепко закутали ее, что она не могла двинуть и рукой. Эйнджел закричала, раз, другой, но звук гасился плащом. И все-таки она не собиралась сдаваться, боролась изо всех сил, извивалась, брыкалась.
Один из напавших, которого ей удалось пнуть, негромко вскрикнул и грубо выругался. Выходило, что они простолюдины, по крайней мере один. Сильные руки подняли Эйнджел и понесли. Куда ее несут? Перед мысленным взором Эйнджел промелькнули картины одна страшнее другой. Фредерик недаром предупреждал, что ее могут похитить ради денег. Но ведь Пьер неспособен на такое. Или все-таки способен?
Похитителем мог быть и сам Фредерик. Разве он не старался помешать ей выйти замуж? Такой человек, как Фредерик, способен на все, даже на похищение… или еще хуже. Если это Фредерик, она пропала.
Думая обо всем этом, Эйнджел продолжала извиваться, стараясь высвободить руки. В конце концов тащивший Эйнджел мужчина, чертыхнувшись, перекинул ее через плечо и побежал так быстро, словно его ноша ничего не весила.
– Слава богу, – сказал он. – Давай побыстрее засунем ее в карету, пока она не натворила бед, она и так мне синяков наставила.
Второй мужчина засмеялся. Эйнджел услышала, как открывается дверца.
– Ваша пассажирка, ваша честь, – произнес второй голос. – Только предупреждаю, она лягается, как мул. – Эйнджел бесцеремонно сунули в карету, дверца захлопнулась. Она не успела даже перевести дыхание, как карета тронулась и понеслась со все нараставшей скоростью. Эйнджел увозил куда-то невидимый мужчина, явно имевший свои виды на ее особу. Спящая гостиница осталась позади. Пройдут часы, прежде чем слуги Эйнджел обнаружат ее исчезновение.
– Негодяй! – закричала Эйнджел. – Да вас повесят за это! Это преступление!
– Нет, это просто похищение.
Глава тринадцатая
Голос, глубокий и приятный, раздался из противоположного угла кареты. И этот голос, и произношение были безошибочно знакомы.
Эйнджел наконец сдернула капюшон. Она снова могла видеть. Слух ее не обманул.
– Макс! – воскликнула она. – Ох, Макс! – Такое могучее чувство облегчения нахлынуло на Эйнджел, что захотелось вдруг броситься ему на грудь и разрыдаться.
– Я вас похищаю, – совершенно спокойно сказал он. – Надеюсь, вы не против? К сожалению, я пока ничего больше не могу вам сказать.
Рыдать расхотелось. Ясно ведь, что Макса можно не бояться, он джентльмен, держался по-джентльменски… даже когда соблазнял ее. При воспоминании об этом у нее перехватило дыхание, и не столько от страха, сколько от чего-то другого, непонятного. Эйнджел и не надеялась снова увидеть Макса. Он отец ее будущего ребенка, которого она хочет теперь всем сердцем.
Эйнджел устремила взгляд на Макса. В парике и маске он выглядел забавно и… в полутьме кареты страшновато. В душе Эйнджел снова зашевелилось подозрение. Чего он хочет от нее? И почему прячет лицо? Как он выглядит на самом деле? Так страшен, что боится ей показаться?
– Не бойся, Роза, – произнес он своим обволакивающим голосом. – Отпустить я тебя, конечно, не могу, но даю честное слово – с тобой ничего не случится без твоего на то согласия. Тебе не надо меня бояться.
Эйнджел почему-то поверила ему. Но все это было так странно, что ей захотелось расхохотаться. Что это за похищение такое, если женщине дают слово, что с ней ничего не случится? Хотя все, что могло случиться, уже случилось. Она носит под сердцем его ребенка.
Но ведь он этого не знает! – внезапно осенило Эйнджел, и ей стало страшно при мысли, что он скажет, когда узнает. Глядя на таинственную фигуру в парике и маске, Эйнджел гадала, хватит ли ей смелости сказать.
Нет, это невозможно. Эйнджел знала, как звучит его голос, знала, что от его поцелуя она теряет остатки разума… но ничего больше. Ну как она скажет этому замаскированному незнакомцу, что беременна от него? Это прозвучит смешно и нелепо, словно она думает, что он сейчас же опустится перед ней на колено и предложит руку и сердце. Да он просто избавится от нее как от лишней обузы, узнав об этом.
И вообще, зачем он ее похитил? Хочет позабавиться с ней, чтобы потом, когда ему надоест, прогнать? А сам снова исчезнет, как сделал это на маскараде. Если таков его план, то она ничего не может с этим поделать. Быть в полной власти мужчины… Это должно было бы пугать Эйнджел до смерти, но, как ни странно, не пугало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Но тут что-то не сходится. Почему он отказывается на ней жениться? Почему настаивает на том, чтобы подождать, пока решится его вопрос? Графский титул не такая уж большая ценность, ведь к нему не прилагается состояние. Богатство Роузвейлов в руках кузины, которая к тому же носит под сердцем наследника, так что француз вроде бы должен постараться закрепить баронессу за собой. Как отец наследника баронства, он получит контроль над поместьями до совершеннолетия своего ребенка.
Так чем же отсутствие графского титула мешает ему жениться? Похоже, это просто отговорка, чтобы не жениться.
Впрочем, размышлял Макс, не имеет особого значения, чем руководствуется Пьер Роузвейл. Если этот прохиндей ответствен за то, в каком состоянии оказалась баронесса, он должен жениться на ней и дать ребенку свое имя. У баронессы нет ни отца, ни братьев, которые могли бы защитить ее честь. Получается, задача заставить француза поступить достойным образом опять же падает на него, Макса.
Жаль, что француза нельзя вызвать на дуэль, Макс с удовольствием попортил бы ему его смазливую физиономию, но не сильно, к сожалению. Жених в день бракосочетания должен выглядеть пристойно.
Бедная женщина. Неудивительно, что она окрысилась на Макса. Беременная – и не замужем. Каково! Если на то пошло, Макс готов пожертвовать своим графским титулом. Пусть француз забирает его себе. В конце концов, от этого титула ничего, кроме забот. Он с радостью станет снова просто капитаном Роузвейлом.
В общем, надо действовать. Решение проблем кузины – она должна выйти за отца своего ребенка, даже если придется привести его к алтарю силком. А для этого Пьера Роузвейла надо найти. Пусть агенты постараются, он пообещает им двойное вознаграждение, если отыщут быстро.
Сам он тоже не станет бездействовать, присоединится к охоте и, если повезет, разыщет француза где-нибудь в лондонских закоулках. Да уж, приятная будет встреча.
Понадобилось четыре дня и затраты, непомерные для Максова кошелька, чтобы добиться-таки результата. Француза нашли в Дувре. По сообщениям агентов, он пытался узнать что-нибудь о положении в Тулоне. Пьер Роузвейл, хотя и был мошенником, беспокоился о сестре. В настоящий же момент он находился в кабинете Макса под присмотром двух агентов.
Макс открыл дверь и вошел с видом офицера, проверяющего свое подразделение. Француз, со связанными за спиной руками, стоял у очага. Макс смерил его взглядом. Выглядел пленник плохо – небритый, в измятой одежде.
– Развяжите его.
Француз поморщился, когда агенты стали торопливо разрезать веревку, потом прислонился к стене, потирая запястья. На Макса он не смотрел.
– Можете пойти поесть на кухне. – Макс показал на дверь, но агенты не шелохнулись. – Плату получите позже. Посидите внизу, я вас позову. – Макс подождал, пока агенты исчезнут за дверью, затем сделал шаг вперед. – Ну что ж, добро пожаловать в мой дом, монсеньор. Я счастлив, что имею честь оказаться наконец в вашей компании. Вы в последнее время были… как бы это сказать? – неуловимы.
– Я не стану говорить с вами, вы ведете себя не по-джентльменски. Как я понимаю, вы хотите меня убить, чтобы сохранить свой титул?
– По-моему, вы насмотрелись мелодрам. Свой титул я буду отстаивать в открытом суде, если понадобится. Но за вами числится преступление из тех, которые я ненавижу. За него надо платить, сэр.
– Но я не совершал никакого преступления. Вы не имеете права удерживать меня здесь. Сейчас же выпустите меня, я требую.
Макс подошел к двери, запер ее на замок и сунул ключ в карман, после чего спокойно прошествовал к письменному столу и сел.
– Вы только что подтвердили то, что я давно подозревал, – невозмутимым тоном сказал он. – Вы бесчестный человек. Сделать женщине ребенка, а потом бросить… Порядочные люди так не поступают.
– Но я ничего такого не делал!
– Леди Роузвейл носит ребенка. Вы же не станете отрицать, что являетесь его отцом.
– Mon Dieu! Quel mensonge! Это ложь!
– Вы осмеливаетесь отрицать, что были с ней?
– Конечно! Кроме того… – Пьер осекся и застыл, тиская пальцы.
– Что кроме того? – вкрадчиво спросил Макс. Француз, покраснев, отвернулся.
Макс стукнул кулаком по столу и, вскочив со стула, в два шага оказался рядом с пленником, схватил его за шиворот и приподнял.
– Ну что же, давайте на минуту предположим, что я вам верю. Если вы хотите остаться в живых, постарайтесь сообразить, кто ответствен за ее положение.
Молчание.
– Ну? – Макс усилил хватку. Француз еле дышал.
– Отпустите меня, и я все скажу, – прохрипел он.
Макс разжал руку, пленник рухнул на пол.
– У меня с кузиной ничего не было, никогда, – заговорил он, глядя на угрожающе нависшего над ним Макса. – Я неспособен на такое. Я… я не знал, что у нее кто-то был, и о ребенке тем более. – Он встал, потирая шею.
– Продолжайте, – приказал Макс.
– Я просто не понимаю… Мы и знакомы-то с ней были совсем недолго, потом она заболела, а до этого ее постоянно сопровождала тетка. Кроме… кроме одного случая. Это было как раз накануне того дня, когда она заболела. Я повез ее на маскарад. Это было неподходящее место для леди, но она потребовала, сказала, это будет ее единственная ночь свободы. Потом она выпила слишком много шампанского, и мы… поссорились. И она сказала, что не хочет меня видеть. Наверное, она вернулась в бальный зал.
Макс поднял бровь.
– Выходит, она там встретила кого-то. Вот он и есть ваш преступник.
Макс с иронией засмеялся.
– Ну и как же его зовут?
– Я не знаю. Просто предполагаю. Я ничего не видел, понимаете? Потом, там же все были в масках.
– То есть вы хотите, меня убедить, что моя кузина баронесса Роузвейл способна отдаться какому-то незнакомцу на маскараде? – спросил Макс, изображая недоверие.
– Если она в самом деле enceinte , другого объяснения я не вижу.
Макс решил, что Пьер не лжет. Он явно был потрясен, узнав о баронессе. Выходит, она встретилась еще с кем-то. Кто бы это ни был, остается одно – ей нужно выйти замуж. Почему не за Пьера? Он благородного происхождения, но беден, а потому не станет крутить носом из-за ребенка.
– Ваша кузина очень богатая женщина. Женившись на ней, вы обеспечите себя на всю жизнь. Я не понимаю, почему надо отказываться от нее… особенно в вашем положении.
– Я в таком положении, что не могу жениться ни на ком, – твердо произнес Пьер.
– Вы хотите сказать, пока вас не признают графом Пенроузом? – язвительно спросил Макс.
– Я ничего не могу решать, пока не увижусь с Жюли.
– С вашей сестрой?
– Я ничего не могу решать, пока не увижусь с Жюли, – повторил Пьер упрямо, отводя взгляд. Чувствовалось, что он больше ничего не скажет.
Макс недоуменно покачал головой. Пьер отказывается жениться не из-за ребенка, а из-за своей сестры? Странный тип. Ну ладно, сестрой занимается Росс, раньше или позже он привезет ее в Англию.
А пока Максу следовало заняться насущной проблемой баронессы. Если ее секретным любовником был не Пьер, то кто же? Это могла сказать только сама баронесса.
– Я бы с удовольствием поехала с тобой, Эйнджел.
– Не стоит, тетя Шарлот, в этом просто нет необходимости: Я еду домой поправляться, буду побольше гулять, наберусь сил. А развлекаться не собираюсь, так что и никаких сопровождающих мне не нужно.
– Но как же ты будешь одна?
– Милая тетя, я уже не юная девушка, которую нужно опекать на каждом шагу. Мне двадцать пять лет, я вдова и владелица поместий. – Заметив тревогу на лице тетки, Эйнджел с улыбкой добавила: – В своем собственном поместье я буду в полной безопасности, если это вас беспокоит, и обещаю никуда не ходить одна. Буду брать с собой Бентон или лакея.
– А за обедом и по вечерам тебе даже поговорить будет не с кем.
При мысли о благословенной тишине, которая будет окружать ее в поместье, улыбка на лице Эйнджел стала еще шире.
– Не бойтесь, тетя, моя компания меня вполне устраивает, со мной будут мои книги и музыка. Конечно, я буду скучать по вас, – поспешила она добавить, – но вам не стоит из-за этого лишаться лондонских удовольствий.
– Все равно женщине путешествовать одной небезопасно…
– Я ни на шаг не стану отпускать от себя Бентон, так что нет никакого повода для беспокойства. А сейчас, – Эйнджел поцеловала тетку в морщинистую щеку, – пора ехать. – Она натянула перчатки. – До свидания, тетя Шарлот. Наслаждайтесь лондонской свободой. Завтра к вечеру я буду уже на месте и сразу напишу вам. И буду писать каждый день, вы довольны?
– Хорошо, только предупреждаю – если хоть один день пропустишь, я тут же отправляюсь в аббатство узнать, в чем дело.
Эйнджел это вполне устраивало, и она поспешила к карете, прежде чем тетя Шарлот вспомнит еще какую-то причину, по которой ей нельзя находиться одной в Роузвейлском аббатстве.
* * *
Путешествие, такое легкое летом, стало настоящим кошмаром. В первый день было плохо, а на второй еще хуже. К тому моменту, когда остановились, чтобы сменить лошадей, Эйнджел определенно чувствовала себя нездоровой. Ее подташнивало и раньше, но сейчас стало совсем плохо, и Эйнджел испугалась, что ее вот-вот начнет рвать.
Суетливая забота Бентон ничего не давала.
– Хватит, Бентон, – проворчала Эйнджел. – Я постараюсь уснуть.
В последнее время при ней всегда была нюхательная соль. Она поднесла флакон к носу. О господи, стало еще хуже!
Реакция Бентон была стремительной. Она выхватила откуда-то носовой платок и поднесла ко рту Эйнджел, другой рукой дергая шнур звонка, чтобы кучер остановил лошадей. Эйнджел застонала, когда карета резко остановилась, толкнула дверцу кареты, и ее вырвало на дорогу. Потом она со стоном упала на свое место, прижав руки к животу. Зачем только она поехала?!
Бентон стоя поддерживала ее рукой, чтобы она не выпала в открытую дверь.
– Поезжай к почтовой станции в Спин-Хиле, Джон, только медленно, а то леди совсем укачало на этой ужасной дороге. – Бентон закрыла дверь, села на место и стала копаться в своей объемистой дорожной сумке. – Ну вот, нашла!
Эйнджел посмотрела на горничную с подозрением, но это была всего лишь лавандовая вода.
– Спасибо, Бентон… Сама не знаю, что со мной такое…
– Тише, не разговаривайте. Это все Джон виноват, разве можно гнать по такой дороге? Меня тоже начало мутить. Ничего, скоро станет получше, через две мили есть гостиница, полежите, можно даже на ночь остаться, если ваша милость пожелает. Какая разница, когда мы прибудем в аббатство? Днем раньше, днем позже…
Эйнджел осторожно кивнула. Лишь бы избавиться от этой тряски! Теплая постель и чистые простыни показались ей настоящим раем.
Когда Эйнджел проснулась, только-только начало светать. Она посмотрела вокруг, пощупала незнакомую постель… и вдруг все вспомнила. Вспомнила, как ей было плохо, и ее отвели в гостиницу, и хозяйка поила ее напитком собственного приготовления.
Эйнджел села, ожидая уже привычной утренней тошноты. К ее удивлению, ничего такого не было. Эйнджел с облегчением вздохнула, дотянулась до лежавшего в ногах халата и, накинув его на плечи, подошла к окну и открыла его. Она облокотилась на подоконник и замерла, с наслаждением вдыхая воздух, напоенный ароматом весеннего цветения. Как это прекрасно – жить… несмотря ни на что.
Быстро умывшись холодной водой из таза и надев плотное платье прямо на рубашку, она завязала волосы в хвост, сунула ноги в туфли и набросила на плечи дорожный плащ. Если накинуть капюшон на голову, он укроет ее всю и защитит от утренней прохлады.
Уже от двери Эйнджел вернулась и взяла ридикюль с нюхательной солью. Внизу она немного постояла, прислушиваясь, но ниоткуда не доносилось ни звука.
На крыльце Эйнджел остановилась, вдыхая полной грудью свежий утренний воздух. Капюшон она скинула, подставив лицо легкому ветерку. Шагах в двадцати от гостиницы за невысокой оградой белел цветущий сад. С далекого луга доносилось овечье блеянье. Эйнджел радостно улыбнулась миру, который простирался вокруг, и, подняв вверх руки и напевая сама не зная что, пошла в сад. Теперь она знала твердо – что бы ни случилась, она будет жить и жизнь ее будет полной и прекрасной. Она всегда хотела ребенка, и Макс подарил ей его.
Подойдя к ограде, она заметила нежно-желтые цветки первоцвета и, наклонившись, стала осторожно рвать по одному, чтобы собрать в букетик и наслаждаться ими в пути. Они такие красивые.
Эйнджел была так поглощена своим занятием, что ничего не слышала, успела только увидеть, обернувшись в последний момент, одного, нет, двух человек, которые подкрались сзади и накинули ей плащ на голову. Сильные руки так крепко закутали ее, что она не могла двинуть и рукой. Эйнджел закричала, раз, другой, но звук гасился плащом. И все-таки она не собиралась сдаваться, боролась изо всех сил, извивалась, брыкалась.
Один из напавших, которого ей удалось пнуть, негромко вскрикнул и грубо выругался. Выходило, что они простолюдины, по крайней мере один. Сильные руки подняли Эйнджел и понесли. Куда ее несут? Перед мысленным взором Эйнджел промелькнули картины одна страшнее другой. Фредерик недаром предупреждал, что ее могут похитить ради денег. Но ведь Пьер неспособен на такое. Или все-таки способен?
Похитителем мог быть и сам Фредерик. Разве он не старался помешать ей выйти замуж? Такой человек, как Фредерик, способен на все, даже на похищение… или еще хуже. Если это Фредерик, она пропала.
Думая обо всем этом, Эйнджел продолжала извиваться, стараясь высвободить руки. В конце концов тащивший Эйнджел мужчина, чертыхнувшись, перекинул ее через плечо и побежал так быстро, словно его ноша ничего не весила.
– Слава богу, – сказал он. – Давай побыстрее засунем ее в карету, пока она не натворила бед, она и так мне синяков наставила.
Второй мужчина засмеялся. Эйнджел услышала, как открывается дверца.
– Ваша пассажирка, ваша честь, – произнес второй голос. – Только предупреждаю, она лягается, как мул. – Эйнджел бесцеремонно сунули в карету, дверца захлопнулась. Она не успела даже перевести дыхание, как карета тронулась и понеслась со все нараставшей скоростью. Эйнджел увозил куда-то невидимый мужчина, явно имевший свои виды на ее особу. Спящая гостиница осталась позади. Пройдут часы, прежде чем слуги Эйнджел обнаружат ее исчезновение.
– Негодяй! – закричала Эйнджел. – Да вас повесят за это! Это преступление!
– Нет, это просто похищение.
Глава тринадцатая
Голос, глубокий и приятный, раздался из противоположного угла кареты. И этот голос, и произношение были безошибочно знакомы.
Эйнджел наконец сдернула капюшон. Она снова могла видеть. Слух ее не обманул.
– Макс! – воскликнула она. – Ох, Макс! – Такое могучее чувство облегчения нахлынуло на Эйнджел, что захотелось вдруг броситься ему на грудь и разрыдаться.
– Я вас похищаю, – совершенно спокойно сказал он. – Надеюсь, вы не против? К сожалению, я пока ничего больше не могу вам сказать.
Рыдать расхотелось. Ясно ведь, что Макса можно не бояться, он джентльмен, держался по-джентльменски… даже когда соблазнял ее. При воспоминании об этом у нее перехватило дыхание, и не столько от страха, сколько от чего-то другого, непонятного. Эйнджел и не надеялась снова увидеть Макса. Он отец ее будущего ребенка, которого она хочет теперь всем сердцем.
Эйнджел устремила взгляд на Макса. В парике и маске он выглядел забавно и… в полутьме кареты страшновато. В душе Эйнджел снова зашевелилось подозрение. Чего он хочет от нее? И почему прячет лицо? Как он выглядит на самом деле? Так страшен, что боится ей показаться?
– Не бойся, Роза, – произнес он своим обволакивающим голосом. – Отпустить я тебя, конечно, не могу, но даю честное слово – с тобой ничего не случится без твоего на то согласия. Тебе не надо меня бояться.
Эйнджел почему-то поверила ему. Но все это было так странно, что ей захотелось расхохотаться. Что это за похищение такое, если женщине дают слово, что с ней ничего не случится? Хотя все, что могло случиться, уже случилось. Она носит под сердцем его ребенка.
Но ведь он этого не знает! – внезапно осенило Эйнджел, и ей стало страшно при мысли, что он скажет, когда узнает. Глядя на таинственную фигуру в парике и маске, Эйнджел гадала, хватит ли ей смелости сказать.
Нет, это невозможно. Эйнджел знала, как звучит его голос, знала, что от его поцелуя она теряет остатки разума… но ничего больше. Ну как она скажет этому замаскированному незнакомцу, что беременна от него? Это прозвучит смешно и нелепо, словно она думает, что он сейчас же опустится перед ней на колено и предложит руку и сердце. Да он просто избавится от нее как от лишней обузы, узнав об этом.
И вообще, зачем он ее похитил? Хочет позабавиться с ней, чтобы потом, когда ему надоест, прогнать? А сам снова исчезнет, как сделал это на маскараде. Если таков его план, то она ничего не может с этим поделать. Быть в полной власти мужчины… Это должно было бы пугать Эйнджел до смерти, но, как ни странно, не пугало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20