– В своей кровати. – Она посмотрела на меня. – Пожалуйста, не продолжайте: я была одна.
Картохранилище представляло собой длинное просторное помещение под сводчатым потолком, кое-где выложенным иллюминационными плитками. Полки, высотой по пояс, закрытые стеклом, выстроились ровными рядами, словно ящики с экспонатами в музее. Я прошел в центральный проход, и мы с миссис Банкрофт оказались разделены одним рядом. Так я чувствовал себя хоть под какой-то защитой.
– Миссис Банкрофт, давайте сразу определимся: я не из полиции. Я хочу установить истину, а не найти виновного.
Убрав тубус, Мириам Банкрофт прислонилась к полке, сложив руки за спиной. Пока я разговаривал с её мужем, она уже сняла пропотевший молодёжный теннисный костюм. Сейчас на ней были облегающие чёрные слаксы и что-то, родившееся от союза смокинга и трико. Рукава небрежно закатаны почти до локтей; запястья без украшений.
– Мистер Ковач, я похожа на виновную? – спросила она.
– Мне кажется, вы чересчур озабочены тем, чтобы доказать совершенно постороннему человеку свою верность мужу.
Миссис Банкрофт рассмеялась. У неё был приятный грудной смех, при этом плечи красиво поднимались и опускались. Такой смех я смог бы полюбить.
– Какой вы уклончивый.
Я посмотрел на карту, разложенную на полке передо мной. В верхнем левом углу проставлена дата: за четыре столетия до моего рождения. Надписи выполнены незнакомым шрифтом.
– Там, откуда я прибыл, миссис Банкрофт, прямота не считается особой добродетелью.
– Вот как? А что же считается? Я пожал плечами.
– Учтивость. Самообладание. Стремление не задеть всех заинтересованных лиц.
– По-моему, это скучно. Полагаю, на Земле вас ждут сильные потрясения, мистер Ковач.
– Миссис Банкрофт, я не говорил, что дома был образцом примерного поведения.
– О… – Оторвавшись от полки, она шагнула ко мне. – Да, Лоренс кое-что рассказал о вас. Судя по всему, на Харлане вас считали человеком опасным.
Я снова пожал плечами.
– Это по-русски.
– Извините?
– Шрифт. – Обойдя полку, она остановилась рядом со мной, глядя на карту. – Это составленная компьютером русская карта посадочных площадок на Луне. Очень редкая карта. Я купила её на аукционе. Вам нравится?
– Очень мило. В котором часу вы легли спать в ночь, когда был убит ваш муж?
Мириам Банкрофт пристально посмотрела мне в глаза.
– Я легла спать рано. Как я уже говорила, я была одна. – Сделав над собой усилие, она сдержала резкость в голосе, и он снова стал почти любезным. – Мистер Ковач, если мои слова и похожи на признание вины, это не так. Скорее, это признание неизбежности. С некоторой долей горечи.
– Вы ненавидите своего мужа?
Она улыбнулась.
– Кажется, я говорила о признании неизбежного.
– Ваш тон был более красноречив.
– Вы хотите сказать, это я убила своего мужа?
– Пока что я ничего не говорю. Но такая возможность существует.
– Да?
– Вы имели доступ к сейфу. В тот момент, когда все произошло, вы находились в доме, за рубежами охранной сигнализации. А теперь к этому добавляется, что у вас могли быть какие-то эмоциональные причины.
Продолжая улыбаться, она сказала:
– Вы строите обвинение, не так ли, мистер Ковач?
Я спокойно выдержал её взгляд.
– Да, если сердечко трепещет.
– Какое-то время и полиция прорабатывала эту версию. Затем отказалась от неё. Пришла к выводу, что сердечко не трепещет. И я буду очень признательна, если вы не будете здесь курить.
Посмотрев на свои руки, я обнаружил, что они непроизвольно достали сигареты Кристины Ортеги. Я уже наполовину вытряс из пачки одну сигарету. Нервы.
У меня возникло странное ощущение, будто новая оболочка меня предала. Я смущенно убрал сигареты.
– Извините.
– Ничего страшного. Речь идёт о поддержании микроклимата. Многие из хранящихся здесь карт очень чувствительны к загрязнению воздуха. Впрочем, вам это наверняка известно.
Миссис Банкрофт произнесла последние слова так, будто только полный кретин может не знать о подобных вещах. Я почувствовал, что безнадежно теряю контроль над ходом разговора.
– А на каком основании полиция…
– Спросите у них. – Повернувшись ко мне спиной, она отошла, словно приняв какое-то решение. – Мистер Ковач, сколько вам лет?
– Субъективно? Сорок один. На Харлане год длится чуть дольше, чем земной. Но разница небольшая.
– Ну а объективно? – спросила она, передразнивая мой тон.
– Я провел в резервуарах в целом около столетия. Постепенно начинаешь терять счёт времени.
Это была ложь. Я помнил с точностью до дня все сроки моего хранения. Подсчитал их как-то бессонной ночью, и теперь числа прочно засели в памяти. Каждый раз, отправляясь в резервуар, я добавлял новый срок.
– Представляю как вам сейчас одиноко.
Вздохнув, я принялся разглядывать ближайшую ко мне полку. На каждом тубусе со свёрнутой картой имелась бирка. Археологические изыскания. Малый Сырт, восточная четверть, третьи раскопки. Бредбери; руины первопоселенцев. Я вытащил одну из карт.
– Миссис Банкрофт, мои чувства никого не интересуют. А у вас нет никаких мыслей на эту тему – почему ваш муж мог попытаться покончить с собой?
Миссис Банкрофт стремительно развернулась, не успел я ещё договорить. Её лицо стало красным от гнева.
– Мой муж не убивал себя, – ледяным тоном произнесла она.
– Похоже, вы в этом абсолютно убеждены. – Оторвав взгляд от карты, я улыбнулся. – Я имею в виду, странно слышать такую уверенность от человека, крепко спавшего в тот момент.
– Положите карту на место! – воскликнула она, шагнув ко мне. – Вы понятия не имеете, сколько она стоит…
Миссис Банкрофт умолкла, так как я поспешно задвинул карту назад. Глубоко вздохнув, она попыталась справиться с прилившей к лицу краской.
– Мистер Ковач, вы стараетесь вывести меня из себя?
– Я просто пытаюсь привлечь к себе внимание.
Несколько мгновений мы смотрели друг другу в глаза. Миссис Банкрофт первая отвела взгляд.
– Я уже сказала, в тот момент, когда это произошло, я спала. Что ещё вы хотите услышать?
– Куда ездил в ту ночь ваш муж?
Она прикусила губу.
– Точно не могу сказать. Днём он был в Осаке на совещании.
– Осака это где?
Мириам Банкрофт удивленно посмотрела на меня.
– Я не здешний, – терпеливо напомнил я.
– Осака – это город в Японии. Я полагала…
– Да, Харлан освоен японцами, использовавшими труд наёмных рабочих из Восточной Европы. Но это было очень давно, и я при этом не присутствовал.
– Извините.
– Ничего страшного. Вероятно, и вы мало что можете сказать про то, чем занимались триста лет назад ваши предки.
Я осекся. Миссис Банкрофт как-то странно посмотрела на меня. Только через мгновение я осознал смысл собственных слов. Последствия недавней выгрузки. Мне необходимо выспаться в самое ближайшее время, пока я не сказал и не сделал ничего действительного глупого.
– Мне больше трёхсот лет, мистер Ковач. – На лице миссис Банкрофт мелькнула едва заметная усмешка. Она снова завладела инициативой. – Внешность обманчива. Это мое одиннадцатое тело.
Её поза недвусмысленно предлагала мне хорошенько присмотреться. Я скользнул взглядом по широким славянским скулам, по вырезу декольте и далее, по прикрытым тонкой тканью стройным ногам, изображая безразличие, на которое моя возбужденная оболочка не имела никаких прав.
– Очень мило. Правда, на мой вкус чересчур молодое, но, как уже говорилось, я не здешний. Однако давайте вернёмся к вашему мужу. Весь день он провел в Осаке, но к вечеру вернулся. Насколько я понимаю, мистер Банкрофт делал это не физически?
– Разумеется. У него там в холодильнике хранится транзитный клон. Муж должен был вернуться часов в шесть вечера, но…
– Да?
Переступив с ноги на ногу, миссис Банкрофт пожала плечами. Мне показалось, она с трудом удерживает себя в руках.
– В общем, вовремя он не вернулся. Лоренс часто задерживается после заключения сделки.
– И никто не может сказать, куда он отправился в тот раз? Например, Кертис?
У неё на лице по-прежнему проступало напряжение, напоминавшее об острых скалах, припорошённых снегом.
– Лоренс не посылал за Кертисом. Вероятно, с терминала загрузки оболочек он уехал на такси. Я не обязана следить за своим мужем, мистер Ковач.
– Это совещание имело очень большое значение? То, что состоялось в Осаке?
– М-м… нет, не думаю. Мы с мужем уже говорили на эту тему. Разумеется, он ничего не помнит, но мы просмотрели бумаги и выяснили, что совещание было запланировано уже давно. Речь идёт о компании, занимающейся строительством морских объектов. «Пасификон», управление находится в Японии. Восстановительные работы. Как правило, Лоренс решает все проблемы в Бей-Сити, но в данном случае речь шла о внеочередном заседании совета инспекторов. Такими вещами лучше заниматься лично.
Я кивнул с умным видом, хотя понятия не имел, что собой представляет инспектор компании строительства морских объектов. И обратил внимание, что миссис Банкрофт несколько успокоилась.
– Значит, рутинное мероприятие?
– Можно и так сказать. – Она вымученно улыбнулась. – Мистер Ковач, уверена, вся эта информация имеется у полиции.
– Я в этом не сомневаюсь, миссис Банкрофт. Но у неё нет никаких оснований делиться со мной информацией. Я не имею официального статуса.
– Я успела заметить, что вы с полицейскими в хороших отношениях. – Её голос внезапно наполнился ядовитой желчью. Я посмотрел ей в глаза, пока она не отвела взгляд. – В любом случае, уверена, Лоренс сможет достать вам всё необходимое.
Эта дорога вела в тупик. Я сдал назад.
– Наверное, мне нужно будет поговорить с ним об этом. – Я обвел взглядом хранилище карт. – Какая коллекция! Вы давно её собираете?
Судя по всему, миссис Банкрофт почувствовала, что разговор подходит к концу, потому что напряжение вытекло из неё словно масло из треснувшего маслопровода.
– Почти всю жизнь, – сказала она. – Пока Лоренс таращился на звезды, кое-кто не отрывал взгляда от земли.
Я почему-то подумал про заброшенный телескоп на балконе. Представил себе его унылый угловатый силуэт, вырисовывающийся на фоне темнеющего неба. Немое свидетельство минувших времен и устремлений, никому не нужная реликвия. Вспомнил, как он вернулся в исходное положение после того, как я случайно сбил наводку. Аппарат, преданный программе, заложенной в него столетие назад, и на мгновение пробужденный к жизни. Так же, как пробудила к жизни Поющую ветвь Мириам Банкрофт, погладив её.
Древность.
Внезапно я ощутил её удушающее давление. Она была повсюду; казалось, её источали камни виллы «Закат». Старина. Я уловил её дуновение от невозможно молодой и красивой женщины, стоявшей напротив, и к моему горлу подступил комок. Что-то у меня внутри захотело бежать, выбраться на свободу, вдохнуть свежего воздуха, уйти от этих существ, чья память простиралась дальше исторических событий, о которых мне рассказывали в школе.
– Вам нехорошо, мистер Ковач? Последствия выгрузки.
Я сделал над собой усилие, концентрируя внимание.
– Все в порядке. – Прочистив горло, я посмотрел Мириам Банкрофт в глаза. – Что ж, не буду вас больше задерживать, миссис Банкрофт. Благодарю за то, что уделили мне время.
Она шагнула ко мне.
– Не хотите…
– Нет-нет, не беспокойтесь. Я сам найду дорогу назад.
Путь обратно по хранилищу карт показался бесконечно долгим. Звуки шагов звучали гулким эхом в моем черепе. Делая шаг за шагом, проходя мимо разложенных на полках карт, я затылком чувствовал пристальный взгляд древних глаз.
Мне очень захотелось курить.
ГЛАВА ПЯТАЯ
К тому времени, когда шофер Банкрофта повёз меня обратно в город, небо приняло оттенок старинного серебра. Повсюду в Бей-Сити начали зажигаться огни. На скорости, значительно превышающей ту, которую я считал благоразумной, мы зашли по дуге со стороны моря, пролетели над древним подвесным мостом ржавого цвета и оказались среди нагроможденных на холмистый полуостров зданий. Шофёр Кертис никак не мог отойти после общения с полицией. Не прошло и двух часов, как его выпустили на свободу, а Банкрофт уже попросил отвезти меня назад в город. Всю дорогу Кертис оставался мрачен и неразговорчив. Это был молодой парень спортивного телосложения, по-мальчишески симпатичный. Я предположил, что слуги Лоренса Банкрофта не привыкли к тому, чтобы правительственные чиновники мешали выполнять их работу.
Я не жаловался. Мое собственное настроение мало чем отличалось от настроения шофера. Перед глазами ещё стояли картины гибели Сары. Это произошло лишь вчера вечером. Субъективно.
Мы затормозили в небе над широкой улицей. Достаточно резко, чтобы кто-то близко над нами переслал на комсет лимузина протестующий гудок. Кертис оборвал сигнал, хлопнув ладонью по приборной консоли, недовольно задирая голову и выглядывая в окно на крыше. Опустившись вниз с едва ощутимым толчком, мы влились в поток транспорта и тотчас же свернули налево в узкий переулок. Я начал обращать внимание на происходящее вокруг.
Городская жизнь повсюду одинакова. На всех планетах, где мне довелось побывать, я видел одно и то же: хвастовство и обман, куплю и продажу, своеобразную квинтэссенцию человеческого поведения, просачивающуюся из громыхающей политической машины искусственной надстройки. Бей-Сити, город на Земле, древнейшей из цивилизованных планет, не стал исключением. От иллюзорных голографических плакатов, украшавших фасады старинных зданий, до уличных торговцев с коммуникационными устройствами на плече, похожими на механических ястребов или огромные раковые опухоли, все что-то продавали. У тротуаров останавливались машины, и к ним устремлялись щедрые доступные тела, вальяжно прислоняющиеся к дверям и начинающие торговлю. Так, наверное, происходило с тех самых пор, как появились машины, к дверцам которых можно прислоняться. Над тележками со съестным поднимались струйки дыма и пара. Салон лимузина был изолирован от звука и коммуникационных передач, но даже сквозь стекло чувствовался шум города, пронзительные голоса зазывал и модулированная музыка, насыщенная инфранизкими частотами, воздействующими на подсознание покупателя.
В Корпусе чрезвычайных посланников учат преодолевать человеческую природу. Сначала нужно увидеть сходство, добиться скрытого резонанса, что позволит тебе хоть как-то сориентироваться на новом месте; ну а потом можно искать отличия, изучая мелкие детали.
На планете Харлан население состоит из потомков славянской и японской рас, хотя при желании и за соответствующую сумму можно получить любую этническую вариацию, выращенную в резервуаре. Здесь же были представлены лица разного цвета кожи и разных генотипов: я встречал высоких, угловатых африканцев, широколицых узкоглазых монголоидов, бледных скандинавов. Один раз даже увидел девушку, похожую на Вирджинию Видауру, но она быстро затерялась в толпе. Все торопились, спешили по своим делам. Неуклюже.
Эта характеристика мелькнула у меня в сознании, словно та девушка в толпе. Нахмурившись, я ухватился за неё и присмотрелся повнимательнее.
На Харлане уличная жизнь обладает каким-то обнаженным изяществом: бережная экономия движений и жестов кажется непривычному взгляду своеобразной хореографией. Я вырос на Харлане, поэтому вспоминал об этой особенности толпы только на других мирах.
На Земле я не видел ничего подобного. Бурлящая человеческая активность за окнами лимузина чем-то напоминала пенистую струю, возникающую между двумя близко идущими лодками. Прохожие проталкивались и протискивались вперед, резко замирали на месте и пятились назад, обходя скопления людей, замеченные слишком поздно, когда уже не оставалось времени для маневра. То и дело внутреннее напряжение вырывалось наружу, взлетали вверх подбородки, распрямлялись мускулистые тела. Два или три раза я видел признаки зарождающейся потасовки, правда, мгновенно смываемые непрерывно клокочущим людским потоком. Казалось, на улицы щедро брызнули феромональным раздражающим средством.
– Кертис, – сказал я, бросив взгляд на бесстрастный профиль водителя. – Вы не могли бы на минуту отключить блокировку коммуникаций?
Посмотрев на меня, он едва заметно скривил губы.
– Разумеется.
Откинувшись назад, я снова сосредоточил взгляд на том, что происходило на улицах.
– Я не турист, Кертис. Наблюдая, я зарабатываю себе на жизнь.
Каталоги уличных торговцев обрушились потоком бредовых галлюцинаций, слегка искаженных отсутствием прямой связи. Они быстро наползали друг на друга по мере того, как мы скользили вперед, но все равно оставались невыносимо настойчивыми и, по меркам Харлана, слишком громкими. Самыми навязчивыми были предложения плотских утех: меняющаяся череда половых актов во всевозможных позах, цифровая корректировка изображений, добавляющая воздушного блеска грудям и мускулатуре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9