Несколько человек потеряли равновесие, но соседи помешали им упасть. Застигнутая врасплох, Аннабел покачнулась, но сильные руки мгновенно прижали ее к мужской груди. Правда, Хант немедленно отпустил ее и участливо осведомился, все ли в порядке.— О да, — выдохнула девушка. — Прошу извинить меня. Я совершенно…Она вдруг осеклась и озадаченно замолчала, осознав, что только сейчас произошло. Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного от близости мужчины. Никогда… до этого момента. Невинность и полное отсутствие опыта помешали понять, что значат эти непонятные ощущения и как их удовлетворить. Одно было ясно: на какое-то мгновение ей отчаянно захотелось прислониться к этому телу, стройному и упругому, казавшемуся абсолютно неуязвимым, обещавшему тихую гавань той, у кого земля шаталась под ногами. Запах… запах чистой мужской кожи, крахмального белья пробуждал в ней приятные ожидания. Он совершенно не походил на благоухающих одеколоном и помадой аристократов, на которых она вела охоту последних два сезона, пытаясь заполучить богатого мужа.Крайне встревоженная, Аннабел смотрела на холсты, не замечая и не интересуясь изменениями цвета и освещения, создающими впечатление приближавшегося падения… заката Римской империи. Хант, казалось, тоже был абсолютно безразличен к представлению, поскольку не сводил глаз с девушки. И хотя его дыхание оставалось тихим и размеренным, ей отчего-то, казалось, что его ритм слегка изменился.Аннабел поспешно облизнула пересохшие губы.— Вы… вы не должны так смотреть на меня, — пролепетала она едва слышно.Но он уловил каждый звук.— Вы — это единственное, чем здесь стоит любоваться.Она не шевельнулась. Не произнесла ни слова. Притворилась, будто не слышала нежного дьявольского шепота, хотя сердце билось сильно и неровно, а колени, казалось, вот-вот подогнутся. Как такое может происходить в театре, полном людей, и в присутствии брата?Аннабел на мгновение закрыла глаза. Голова сильно кружилась, но эти симптомы не имели ничего общего с вращением круга.— Смотри! — прошипел Джереми, возбужденно толкая ее локтем. — Сейчас покажут вулкан!Неожиданно театр погрузился в полную, слепящую тьму, и под кругом зародился и стал нарастать зловещий рокот, встреченный нестройным смехом и громкими криками предвкушения. Аннабел оцепенела, ощутив прикосновение руки к спине. Его рука скользит с намеренной медлительностью вверх, к шее… его запах, свежий и манящий, ударяет в ноздри… и прежде чем она успевает издать хотя бы звук, губы завладевают ее ртом в теплом, влажном, властном поцелуе. Слишком ошеломленная, чтобы отстраниться, она нерешительно взмахнула руками, как белыми вспорхнувшими в воздух бабочками, и снова пошатнулась. Он слегка придержал ее за талию одной рукой, а второй коснулся затылка.Аннабел целовали и раньше — дерзкие молодые люди, старавшиеся украсть быстрый поцелуй во время прогулки в саду или в укромном уголке гостиной, где никто их не замечал. Но такой пьянящей, головокружительной ласки, повергшей ее во временное безумие, испытывать до сих пор не доводилось. Ощущения вихрем охватили ее: сильные, неуправляемые, и она лишь беспомощно вздрагивала в его руках. Некий мощный инстинкт заставил ее поднять голову и принять нежные ласки его губ. Постепенно давление этих губ все нарастало, требуя большего, разжигая огонь в крови.И когда она уже теряла остатки разума, Хант с пугающей внезапностью отпустил ее, оставив потрясенной и ничего не соображающей. Снова наклонил голову, и сожалеющий шепот обжег ее ухо:— Простите. Не смог устоять.Он отступил, и когда зловещий красный свет наполнил огромное помещение, его уже не было рядом.— Да посмотри же на это! — ликовал Джереми, с энтузиазмом показывая на модель извергающегося вулкана, из кратера которого стекала багровая лава. — Невероятно! — И, заметив отсутствие Ханта, недоуменно нахмурился: — А куда делся мистер Хант? Наверное, увидел своих друзей.И, пожав плечами, принялся любоваться вулканом. Его восторженным крикам вторили возгласы потрясенных зрителей.Но Аннабел, до сих пор так и не пришедшая в себя, никак не могла понять, что с ней случилось и было ли все это на самом деле. Разумеется, никакой незнакомец не целовал ее в театре во время представления. И вообще разве можно целовать вот так?!Вот что бывает, когда позволяешь неизвестному джентльмену платить за тебя: подобные вещи дают мужчинам право считать, будто им все позволено. Да и ее собственное поведение…Сгорающая от стыда, униженная, Аннабел никак не могла понять, почему позволила мистеру Ханту целовать себя. Ей следовало бы запротестовать, оттолкнуть его, но вместо этого стояла, как глупая кукла, в каком-то непонятном тумане, пока он… о, при этой мысли она мучительно сморщилась. Не важно, как и почему Саймону Ханту удалось прорвать ее безупречную оборону. Дело в том, что он… опасен и, следовательно, отныне его надо избегать любой ценой. Глава 1 Лондон, 1843 год Конец сезона Твердо нацеленная на брак девушка способна преодолеть практически любое препятствие… любое, кроме полного отсутствия приданого.Аннабел нетерпеливо дернула ножкой под воздушной белой массой юбок, сохраняя при этом абсолютно бесстрастное выражение лица. За последние три неудачных сезона она привыкла подпирать стены. Привыкла, но не смирилась. Слишком часто ей приходило в голову, что она заслуживает гораздо лучшего, чем сидеть в дальнем конце комнаты на вычурном стульчике и надеяться, надеяться, надеяться на приглашение, которого так и не последовало. Пытаясь притворяться, что ей все равно. Что она совершенно счастлива и рада просто наблюдать, как танцуют другие. Как за этими другими ухаживают завидные холостяки.Тяжело вздохнув, Аннабел потеребила крохотный серебряный футляр бальной карточки, свисавшей с ленты на ее запястье. Крышечка скользнула вбок, открыв книжечку из полупрозрачных листочков слоновой кости, раскладывавшихся в веер. Предполагалось, что она будет записывать имена партнеров на этих изящных лепестках. Но веер, на котором не было ни одной надписи, напоминал Аннабел издевательски щерившиеся зубы.Закрыв серебряный футляр, она оглядела сидевших рядом девушек. Все трое делали вид, что так же равнодушны к своей участи.Аннабел точно знала, почему их тоже не спешат пригласить на танец. Значительное фамильное состояние мисс Эванджелин Дженнер явилось результатом удачной карточной игры одного из предков, а происхождение было явно невысоким. К сожалению, мисс Дженнер была болезненно застенчива и, кроме того, заикалась, что делало возможность разговора истинной пыткой для обоих участников. Остальные две, мисс Лилиан Боумен и ее младшая сестра Дейзи, пока не освоились в Англии, и, судя по положению вещей, на это уйдет еще много времени. Ходили слухи, что мать привезла их из Нью-Йорка, поскольку там не нашлось подходящих женихов. Наследницы мыльной пены, как их издевательски величали. Впрочем, иногда называли еще и долларовыми принцессами. Несмотря на элегантно очерченные скулы и раскосые темные глаза, вряд ли они здесь найдут свою судьбу, если только не смогут обзавестись благосклонной наставницей-аристократкой, согласной ввести их в общество.До Аннабел вдруг дошло, что за последние несколько месяцев этого гнетущего сезона все четыре часто сидели рядом на балах или званых вечерах и всегда у стены или в углу. И все же редко разговаривали друг с другом, погруженные в молчаливое ожидание. Но сейчас она поймала взгляд Лилиан Боумен, в чьих бархатных темных глазах неожиданно блеснули искорки юмора.— Могли бы по крайней мере поставить стулья поудобнее, — пробормотала она, — учитывая, что нам придется занимать их весь вечер.— Следовало бы сразу выгравировать на них наши имена, — сухо заметила Аннабел. — Думаю, что после того как я столько времени просидела на нем, имею полное право назвать его своим.Эванджелин тихо фыркнула и пальцем откинула ярко-рыжий локон, упавший на лоб. Улыбка добавила блеска ее круглым голубым глазам, а щеки под россыпью золотых веснушек вспыхнули румянцем. Похоже, внезапное ощущение единства временно заставило ее забыть о застенчивости.— Н-непонятно по-почему у в-вас нет поклонников. В-вы здесь самая красивая, и мужчины д-должны были падать к вашим н-ногам, умоляя потанцевать с ними.Аннабел грациозно пожала плечиком:— Никто не хочет жениться на бесприданнице.Только в сказочном царстве любовных романов герцоги женились на бедных девушках, в реальности же герцоги, виконты и им подобные были обычно обременены огромной финансовой ответственностью по содержанию больших поместий и многочисленных родственников, не говоря уже о помощи арендаторам. Богатый аристократ так же нуждался в состоятельной невесте, как и любой бедняк.— Никто не желает жениться на американке из семьи нуворишей, — вторила Лилиан. — Наша единственная надежда обрести корни — выйти замуж за аристократа с английским титулом.— Но у нас нет поручительницы, — вставила Дейзи, миниатюрная, похожая на озорного эльфа сестра Лилиан, такая же, как она, белокожая, темноволосая и кареглазая. Лукавая улыбка коснулась ее губ.— Если случайно знаете какую-нибудь милую герцогиню, готовую принять нас под свое крылышко, мы вам будем очень обязаны.— Н-не поверите, но я вовсе не хочу искать мужа, — призналась Эванджелин. — П-просто пережидаю сезон, потому что мне больше нечего делать. Я слишком стара, чтобы оставаться в школе. А мой отец… — Она тяжело вздохнула. — С-собственно говоря, остался только один сезон, прежде чем мне исполнится двадцать три. Тогда я оф-фициально смогу считаться старой девой. П-поско-рее бы!— Значит, двадцать три — это последний предел? — спросила Аннабел с полушутливой тревогой и закатила глаза к небу. — Господи, я понятия не имела, что меня давно пора положить на полку!— А сколько вам? — не выдержала Лилиан.Аннабел посмотрела по сторонам, опасаясь, что разговор подслушивают.— В следующем месяце будет двадцать пять.Столь ужасающее откровение не могло не вызвать сожалеющих взглядов.— Вам ни за что не дашь больше двадцати одного, — поспешила утешить Лилиан.Аннабел с силой сжала футляр карточки, словно стараясь спрятать его от посторонних. Ничего не скажешь, время летит быстро. Это ее четвертый и скорее всего последний сезон. Пятого она не вынесет. Да и как это будет выглядеть? Нелепая дурочка, старающаяся поймать жениха… Нужно как можно скорее что-то предпринять, иначе они просто не смогут платить за обучение Джереми и будут вынуждены переехать из скромного домика куда-нибудь вроде дешевого пансиона. И едва начнется скольжение вниз, обратного пути наверх уже не будет.За шесть лет, прошедших после смерти отца Аннабел, скончавшегося от разрыва сердца, финансовое положение семьи катастрофически ухудшилось. Женщины всячески пытались это скрыть, притворяясь, что у них по-прежнему полдюжины слуг вместо одной заморенной кухарки, выполнявшей заодно работу горничной и старого лакея. Перелицовывали полинявшие платья, продавали камни из украшений, заменяя их стразами. Аннабел бесконечно устала от постоянных усилий обмануть весь свет, хотя этот самый свет, похоже, был прекрасно осведомлен о том, что семья балансирует на грани пропасти. В последнее время Аннабел начала получать тайные предложения от женатых мужчин, многозначительно твердивших, что ей стоит только попросить о помощи, как они готовы на все. Не было необходимости уточнять, во что ей обойдется расплата за эту помощь: Аннабел прекрасно сознавала, что обладает всеми задатками первоклассной содержанки.— Мисс Пейтон, — поинтересовалась Лилиан, — как вы себе представляете идеального мужа?— О, — с неуместной беспечностью отозвалась Аннабел, — любой аристократ подойдет.— Любой? — скептически переспросила Лилиан. — Как насчет приятной внешности?Аннабел пожала плечами:— Неплохо, но не обязательно.— А как насчет страсти? — не выдержала Дейзи.— Определенно нежелательно.— Ума? — подсказала Эванджелин.— Как получится. Вполне допустимо.— Обаяния? — допытывалась Лилиан.— Опять же допустимо.— Вижу, вам много не надо, — сухо бросила Лилиан. — Лично я добавила бы несколько условий. Мой аристократ должен быть красивым брюнетом… превосходным танцором… и никогда не спрашивать разрешения меня поцеловать.— А я хочу выйти за человека, прочитавшего все сочинения Шекспира, — объявила Дейзи. — Спокойного, романтичного… а еще лучше очкарика. И он должен любить поэзию, природу и не иметь большого опыта по женской части.Старшая сестра выразительно подняла глаза:— Какое облегчение знать, что мы никогда не станем соперничать из-за одного и того же мужчины!Аннабел обратилась к Эванджелин:— А вы, мисс Дженнер? Какой муж подошел бы вам лучше всего?— Эви, — пробормотала девушка, так отчаянно краснея, что лицо почти слилось с ярко-рыжими волосами. Она явно боролась с собой: болезненная робость и стремление к замкнутости никак не способствовали откровенности с почти незнакомыми людьми. — Полагаю… хотелось бы, чтобы он был д-д-добр и… — Она осеклась и с самоуничижительной улыбкой покачала головой: — Не з-знаю. Просто чтобы л-любил меня. По-настоящему.Эта речь неожиданно тронула Аннабел и наполнила странной меланхолией. Для нее любовь была роскошью, на которую она никогда не позволяла себе надеяться. Слишком уж легкомысленно требовать какой-то любви, когда речь идет об элементарном выживании.Однако она дружески коснулась затянутой в перчатку руки девушки.— Желаю вам найти такого, — искренне шепнула она. — Может, и не придется долго ждать.— Похоже, все мы нуждаемся в помощи в той или иной форме, — заметила Лилиан, доброжелательно, но оценивающе оглядывая Аннабел.— Хмм… я не возражала бы попробовать на вас…— Что именно? — вскинула брови Аннабел, не зная, смеяться или возмущаться.— До конца сезона осталось всего несколько недель, — пояснила Лилиан. — А это, полагаю, ваш последний. То есть, говоря без обиняков, мечты выйти за человека вашего же круга испарятся в конце июня.Аннабел настороженно кивнула.— В таком случае предлагаю…Лилиан вдруг замолчала.Проследив за направлением ее взгляда, Аннабел тихо застонала при виде высокого темноволосого мужчины.Джентльмен, так неожиданно помешавший интересной беседе, оказался Саймоном Хантом — человеком, с которым никто из четверых не желал иметь дела — и по вполне веским причинам.— Прошу учесть, — пробормотала Аннабел, — что для меня идеал мужа должен быть полной противоположностью мистеру Ханту.— Какой сюрприз, — съязвила Лилиан, поскольку все были совершенно согласны с вышесказанным.Можно простить человека за стремление подняться повыше по социальной лестнице, если при этом он обладает манерами и лоском, достойными истинного члена общества. К несчастью, Саймон Хант не мог похвастаться такими качествами. Невозможно вести учтивый разговор с собеседником, который всегда говорит то, что думает, независимо от того, какими нелестными и даже оскорбительными бывали его высказывания.Вероятно, мистера Ханта можно назвать красивым. Аннабел предполагала, что некоторые женщины находили его мужественное лицо и мускулистую фигуру достаточно привлекательными. Даже она была вынуждена признать, что есть нечто неотразимое во всей этой едва сдерживаемой мощи, заключенной в строгую черно-белую клетку официального вечернего костюма. Однако грубость и сварливость характера легко затмевали весьма спорные достоинства Саймона Ханта. Его натуре равно были чужды чувствительность, идеализм или тонкое восприятие элегантности и светской грации… сплошные фунты и пенсы, эгоистическая, хваткая расчетливость. Любой человек в его положении совестился бы столь вопиющих недостатков воспитания, но Хант, очевидно, задумал превратить порок в добродетель, поскольку обожал издеваться над обычаями, ритуалами и приличиями аристократов. Холодные черные глаза постоянно искрились весельем, словно он насмехался над всеми и каждым.К облегчению Аннабел, Хант ни словом, ни жестом не давал понять, что помнит ту давнюю встречу в панораме и украденный в темноте поцелуй. Но ведь и она, по мере того как шло время, почти убедила себя, что все это было лишь плодом разгоряченного воображения. Теперь случившееся уже не казалось реальным, особенно ее страстный ответ на поцелуй дерзкого незнакомца.Многие люди, вне всякого сомнения, разделяли неприязнь Аннабел к Саймону Ханту, но, к досаде высших лондонских кругов, он поднялся так высоко не за тем, чтобы падать вниз. Он явно пришел, чтобы остаться. За последние годы Хант нажил огромное богатство, приобретя контрольные пакеты акций компаний, производивших сельскохозяйственное оборудование, суда и двигатели локомотивов. И несмотря на неотесанность Ханта, его приглашали на все балы и вечеринки, потому что такое состояние стало невозможно игнорировать.
1 2 3 4 5