Только что я за ней проследил. Она с кем-то встретилась на вилле, неподалеку от Аспремона.
— Вы меня удивляете. Я считала ее девушкой серьезной.
Лоб ей рассказал все: про ссору, слежку, свет на вилле.
— В самом деле, это настораживает, — признала Мари-Анн. — И потом, такая скрытность после всего, что мы для нее сделали! Послушайте, хотите завтра поехать в Аспремон вместе со мной? Я заеду за вами сразу после двенадцати, когда Зина будет тут… В конце концов, мы ведь можем и ошибаться.
— Согласен… Но… прошу вас, Филиппу ни слова… По крайней мере, пока мы сами точно не разузнаем… Не хотелось бы выглядеть…
Надо было сказать «рогоносцем», но Лоб вовремя спохватился:
— Жалким типом. Понимаете?
— Да. Понимаю. Успокойтесь, пожалуйста. Я ничего ему не скажу… Ну, так до завтра. И мой совет: не слишком драматизируйте.
Лоб повесил трубку с чувством неясного раздражения. Мари-Анн поверила ему только наполовину — это было ясно. Как же открыть ей глаза, убедить в том, что Зина насмехается над всеми ними?
Назавтра по дороге в Аспремон Мари-Анн продолжала сомневаться, тогда как Лоб выставлял все новые аргументы. При свете солнца вилла выглядела еще болей обветшалой и чуть ли не зловещей в своей заброшенности.
— Странное любовное гнездышко, — пробормотала Мари-Анн. — Узнав имя ее владельца, мы сразу выясним, кому он сдал этот дом, и тайна раскроется.
— Это не трудно! — согласился Лоб. Возвратившись в Аспремон, они зашли в кафе.
Хозяин был не прочь поболтать, но не мог сообщить им, продается ли эта хорошо ему знакомая вилла.
— В настоящий момент продать такой дом труднее, чем выиграть на скачках в тройном забеге, — цветисто объяснил он. — Однако вы можете повидать Альбера, его владельца.
Альбер Обертен жил в двух кварталах от кафе.
— Ах! Как вам не повезло! — вскричал он. — Я совсем недавно сдал его в аренду. Он встал мне в копеечку… знаете. Налоги, ремонт. Пришли бы вы всего только недельки на две раньше!
— А вы заключили договор на аренду? — спросила Мари-Анн.
— Нет. Сдал как меблированную квартиру.
— На дачный сезон?
— Вот именно. Заметьте себе, что жилец никогда подолгу тут не задерживается…
— А как фамилия вашего съемщика? — спросил Лоб. — Может быть, мы сумели бы с ним договориться.
— Как его фамилия? — повторил мужчина. — Как же его фамилия? Послушайте… Я все записал.
Открыв секретер, он порылся в бумагах. У Лоба было желание, оттолкнув его, поискать самому.
— Ну так как же его зовут? — нетерпеливо переспросил он.
Мари-Анн положила Лобу ладонь на руку, как бы призывая его к спокойствию.
— Нашел!… — обрадовался Обертен. — Я специально записал, не надеясь на свою память… Странное имя… русское… Тут у нас полно русских… Мак… Маковска… Зина Маковска. Она живет в Ницце, на улице Моцарта. Производит прекрасное впечатление.
Лоб и Мари-Анн обменялись обескураженными взглядами.
— Мы вернемся вас повидать через некоторое время, — пообещала Мари-Анн. — По-моему, так будет лучше.
— Она была одна? — допытывался Лоб.
— Да.
— Она не сказала вам, замужем она или нет?
— О-о! Я и не расспрашивал.
Мари-Анн увлекла Лоба за собой, и они снова сели в машину.
— Ваш последний вопрос наводит меня на мысль, — сказала Мари-Анн. — Каких только предположений мы не строили, за исключением одного. А что, если Зина замужем?
— Я только что и сам подумал об этом. Разумеется, это объяснило бы немало моментов. Муж, в котором нельзя признаться, которого желают скрыть любой ценой, который цепляется за Зину и которого приходится по вечерам снабжать провизией… Вот откуда чемодан…
Они возвратились на виллу… Лоб удостоверился, что решетчатые ворота заперты на ключ. Дом производил впечатление необитаемого. Тем не менее перед гаражом виднелись масляные пятна на голом цементе.
— Не станем тут задерживаться, — шепнула Мари-Анн. — Может, он нас в этот момент видит. Знаете, что я сделаю? Скажу Зине всю правду. Мне лично не по нраву все эти скрытничанья, тайные сговоры. Я очень люблю Зину. Она может мне все поведать, как женщина женщине. Если она попала в лапы авантюриста, мы поможем ей; если же у нее есть любовник… я выставлю ее за дверь, поскольку это предмет, о котором… Замнем… По крайней мере, у нас появится ясность.
— Как бы то ни было, но толкать ее на крайности нельзя!
Мари-Анн высадила Лоба на набережной, пообещав позвонить ему и рассказать про свой разговор с Зиной. И ожидание началось — все более невыносимое, по мере того как шли часы. Лоб немного страшился инициативы, предпринимаемой Мари-Анн. Добрая и великодушная, она была не сильна в дипломатии, и если Зина заартачится после первых же ее слов, конфликт неизбежен.
Звонить на фабрику первым было бы невежливо. И потом Лобу вовсе не улыбалось натолкнуться на Филиппа Нелли и подвергнуться допросу с его стороны. В семь часов он отправился на улицу Моцарта. «Симка» отсутствовала. До восьми он расхаживал взад-вперед. Никого. На этот раз Зина, несомненно, отправилась в Аспремон, не заезжая домой. Он вернулся к себе в отель. Нет, ему никто не звонил… Не иначе как Мари-Анн отложила свое объяснение с Зиной на потом или отказалась от своего намерения. Приняв снотворное, Лоб улегся и так, из кошмара в кошмар, промаялся до утра.
Просыпаясь, он ощутил такую усталость, что решил больше о Зине не думать. В конце концов, драмы случаются только с нашего согласия! Он ни за что не позвонит Мари-Анн первым!… Тем не менее он тянул время, долго не вставал с постели, затем сидел в номере, потом — в гостиной отеля. По-прежнему от Мари-Анн ни слуху ни духу. Возможно, произошло нечто такое, в чем уже невозможно было ему признаться. Покинув отель, Лоб пообедал в старой части Ниццы, отупев от недосыпа и жары. В поисках прохлады и тени он укрылся в дежурке, благо она оказалась поблизости. Дежурил старичок — врач, который погрузился в чтение книги об атомной войне.
— А я про вас не забыл, — сказал тот. — Я на вас работаю и уже подобрал несколько любопытных казусов. Например, случай с девушкой, которая писала анонимки сама на себя, доказывая, что живет двойной жизнью, повторяя историю доктора Джекила и мистера Хайда.
— Меня никто не спрашивал по телефону? — прервал его Лоб. — Поскольку я частенько захаживаю к вам, мне могут сюда позвонить.
— Нет. Никто.
Лоб тут не задержался. Сделав крюк, он зашел в отель. Страх медленно накатывал на него и уносил все меры защиты — одну за другой. Он ожидал звонка, которого как не было, так и нет. И зачем только он переложил инициативу на Мари-Анн! Это ему самому следовало допросить Зину. Мари-Анн, безусловно, питала к ней чувство дружбы, но он… он любил ее. «Я ее люблю, и все остальное не в счет. Если у нее есть любовник, она его бросит. Если она замужем, то разведется. Плевать мне на ее прошлое! В сущности, все проще простого. Это я сам вечно все усложняю. Итак, я куплю ей подарок и попрошу все забыть… Вот в чем выход из создавшейся ситуации!»
Лоб прошелся по ювелирным магазинам. Прогуливаясь, он пытался усыпить свою тревогу и внушал себе надежду, что действует, как ему и надлежит. Наконец он выбрал золотой браслет, состоящий из нескольких тонких колец, которые позвякивали. Это звучало весело, гляделось молодо и стоило недорого. Он еще не имел привычки тратиться на женщин. С футляром в кармане Лоб немного успокоился. Пять часов. Он позвонил в отель из кафе. Конечно же никакого сообщения. Он воспринял это почти с безразличием. Стадия паники осталась позади. Теперь он спокойно поднимется в Аспремон и будет караулить Зину. А если она почему-либо там не объявится, поедет на улицу Моцарта. Так или иначе, но Зине от него не ускользнуть.
Лоб проехал виллу, по-прежнему запертую, и замаскировал машину при въезде на тропинку, терявшуюся в ложбине. С этой высокой точки перед ним расстилался пейзаж, слагающийся из солнечных бликов и теней, холмов, увенчанных деревьями, которые блестели на солнце, и голубых долин, где уже сгущался вечерний туман. Со стороны Италии глухо громыхал гром и крупные дождевые капли, явившиеся словно ниоткуда, падали на металлический капот его «вольво». С этого наблюдательного пункта дорога, поднимавшаяся к Аспремону, местами хорошо просматривалась, и Лоб смог бы без труда обнаружить приближающуюся «симку». Опершись на разогревшийся кузов машины, он закурил. Рука нащупала футляр с браслетом. «Заключить мировую! Отмести последние подозрения! Вернуться в Женеву вместе с Зиной».
Лоб размечтался. Когда он взглянул на циферблат, шел восьмой час. Он дал себе еще полчаса сроку, но тут вдруг увидел в самом низу машину и узнал «симку». Она росла с каждым поворотом дороги, смело обгоняя попутный транспорт. Какая неосторожность! Пока он ждал, сердце его бешено колотилось. Он предпочел бы встретиться с Зиной, когда она будет уже за оградой. Тогда он отрежет ей путь к отступлению.
Он услышал скрип колес в тот момент, когда «симка» въехала на частную дорогу. Пора. Он подал назад до поворота. Зина оставила машину за оградой; ворота были приоткрыты. Похоже, она не намеревалась тут задерживаться. Поднимаясь по ступенькам, одной рукой она придерживала капюшон, а другой — запахнутый белый дождевик, когда внезапный порыв ветра надул его, как белье на веревке. Она заторопилась и остановилась в тени двери. Лоб ощупал коробочку как талисман и приготовился бежать.
Ему показалось, что в него залпом разрядили ружье. Грохот, воздушная волна взрыва отбросила его назад. Вокруг него летел строительный мусор, ветки. Потом дождем посыпались сорванные листья. Из виллы выбивались тучи рыжего дыма.
— Зина!
Лоб с криком бросился к дому. У крыльца лежало тело, распластавшись в луже крови. Аллея была завалена обломками. Он кашлял. Плакал.
— Зина!
Лоб опустился перед молодой женщиной на колени, повернул на спину и, собираясь проверить, дышит ли она еще, так и замер, постыдно счастливый.
Перед ним лежала Мари-Анн.
Глава 11
— Какой бред! — изрек Бонатти, колотя по столу кулаком. — Пластиковая бомба. Да вы себе только вообразите… Надо быть настоящим психом. Психом!
— Но я всегда так и думал… с самого начала, что мы имеем дело с умалишенным, — сказал Лоб.
— Да, знаю. Не напоминайте, — проворчал комиссар. Филипп Нелли молчал. Запрокинув голову, откинувшись на спинку кресла, он казался непричастным к этому разговору.
— Извините, господин Нелли, — продолжил комиссар, — но я попрошу вас подумать еще… Постарайтесь вспомнить… Мадам Нелли и в самом деле не говорила ничего такого, что могло бы…
Нелли поднял голову. У него распухли глаза, лицо почернело, а взгляд — как у человека, который очень долго отсутствовал и, похоже, не совсем узнает повернутые к нему лица.
— Ничего, — пробормотал он. — Я довольно поздно приступил к работе вместе с маленькой Маковски… Я составляю новые духи, которые мне трудно даются… Внезапно я обнаружил, что уже шесть часов… Поскольку мы были еще далеки от завершения работы, я позвонил жене по внутреннему телефону и предупредил, что мы задержимся до восьми — половины девятого.
— Где ваша жена находилась в этот момент?
— У себя в кабинете.
— Одна?
— Конечно. Она только спросила меня, вернется ли Зина в Ниццу или поужинает с нами. Я за нее ответил, что она останется на ужин. Тут Мари-Анн повесила трубку. Вот и все.
— Она никогда не упоминала про эту виллу?
— Никогда.
— Как по-вашему, почему она взяла «симку» и плащ, принадлежащий девушке?
— Понятия не имею. Я и сам этого не понимаю. Лоб поднял палец.
— А я понимаю. Зина задерживалась на фабрике. Она наверняка не сумела уведомить об этом своего любовника. И вот мадам Нелли воспользовалась моментом, чтобы проникнуть к этому человеку. Она подумала, что если он приедет на виллу первым, то ничего не заподозрит, узнав голубую машину и знакомый облик. Ключи от виллы, должно быть, хранились в машине — в ящике для перчаток.
— Но на что могла она рассчитывать?
— На возможность объясниться с этим мужчиной.
— Какая неосторожность! — оборвал его Бонатти. Он присел на краешек своего письменного стола, взял было пачку «Житан», но тут же отбросил и сурово глянул на Лоба.
— Вам следовало вмешаться!
— Но как я мог ее узнать? — запротестовал Лоб. — Мне ничего не было известно о ее плане. Я вам уже объяснил, что ждал ее звонка. Я прождал целый день… Она должна была поговорить с Зиной, позвонить мне. Но предпочла действовать самостоятельно… как и я.
Комиссар снова обратился к Нелли:
— Послушайте… поскольку мадам Нелли знала, что девушка ездит на эту виллу, она…
— Нет, — резко оборвал его Нелли. — Нет. Повторяю вам, она мне ничего не говорила.
— Была ли у нее привычка скрывать от вас свои заботы? — настаивал Бонатти.
— У нас отсутствовало согласие насчет малышки, — сказал Нелли. — Вы позволите?
Взяв из пачки сигарету, он прикурил ее от зажигалки комиссара и, прикрыв глаза, вдохнул дым, как будто глотал горькую таблетку.
— У нас отсутствовало согласие, поскольку у моей жены были нелепые взгляды на некоторые вопросы. Скажи она мне: «У Зины есть любовник», я пожал бы плечами. Впрочем, такая проблема обсуждалась. Мсье Лоб, наверное, помнит… И главное, она знала, что я запретил бы ей ехать на виллу… по той простой причине, что Зинина личная жизнь нас не касается. Но только моя жена…
— Да, — сказал комиссар. — Продолжайте… Ваша жена…
— Я был не прав, — пробормотал Нелли. — Я часто над ней подшучивал. Знаете, противоречить — это у меня в крови. Это сильнее меня. Если говорят «белое», я говорю «черное»… Как бы шутки ради… Но Мари-Анн не понимала шуток. И на этот раз оказалась права.
— О да! — подтвердил Бонатти. — И меня удивляет, что вы сами не опасались того же, что она.
— Опасался… но не все же время?! У меня трудная работа, гораздо труднее, чем полагают. Зина… разумеется, она очень мила… Но в конечном счете на свете существует не она одна… И потом, повторяю вам, я и понятия не имел об этих ночных вылазках, об этой вилле…
— Ну а, судя по поступкам, поведению девушки, вы не догадывались, что она таится, что-то усиленно скрывает?..
— Знаете, когда дозируешь химические препараты, фиксируешь данные, проводишь опыты, требующие предельной точности, тебе уже не до настроения окружающих. Зина показала себя внимательной, проворной, исполнительной… к тому же она одарена исключительно острым обонянием… Это все, что мне требовалось от нее.
— Но в том-то и дело… — возразил комиссар. — Эти последние дни она могла быть уже не столь внимательной, менее исполнительной…
— Я ничего такого не замечал.
— Не проявляла ли она смущения, недовольства, когда вы решили работать на фабрике, в ожидании, пока ваш магазин в городе будет готов к открытию?
— Ничего подобного.
— А как она отреагировала на то, что вы задержали ее на работе вчера вечером?
— Да никак особенно.
— Получала ли она письма, спрашивали ли ее по телефону?
— Спросите у нее, — потерял терпение Нелли.
— Это как раз и входит в мои намерения, — повысил голос Бонатти. — Вам придется впредь до новых указаний обходиться без ее услуг. Она останется в моем распоряжении, здесь. И сегодня, со второй половины дня, игра пойдет по-крупному. Даю вам руку на отсечение, что она все выложит мне начистоту.
Лоб хотел было что-то сказать. Но Бонатти уже вышел из себя.
— По мне, так все ваши истории с ночным нападением, вредительством, быком, выпущенным на свободу, — вскричал он, — сущий бред! Полная ерундистика. А вот покушение на жизнь с использованием взрывчатки — тут уж извините. Она меня еще узнает.
Он хлопнул ладонью по нескольким газетам, разложенным вокруг пишущей машинки.
— Прочтите-ка это! И до вас дойдет, что времени на подобные бредни уже не осталось. Потому что малышка, которую вы взяли под свое покровительство, следующая на очереди, если она станет упорствовать. Тот, другой, понял, что совершил промашку. А значит, он снова примется за свое… И как я при этом буду выглядеть, а? Скоро мы здесь заживем, как на Диком Западе, честное слово.
Зазвонил телефон. Бонатти раздраженно снял трубку.
— Алло, да… Бонатти слушает… Ладно! Еду. Он подал знак обоим мужчинам, что они могут располагать собой.
— Из Ниццы не выезжать, — уточнил он. — Завтра вы мне понадобитесь.
Нелли вышел первым. Лоб догнал его в коридоре и вышел на улицу вместе с ним. Он был смущен.
— Пошли, — предложил он. — Моя машина в двух шагах отсюда.
Нелли позволил ему себя увезти.
— Куда вас подбросить?.. В магазин?
— Да. Пожалуйста.
— В отношении предстоящих хлопот… располагайте мною, само собой.
— Благодарю, но я справлюсь сам… Меня страшит не день… А вечер…
— Я приеду к вам, — пообещал Лоб. — Это не проблема… Или лучше давайте… поужинаем вместе… В моем отеле… в гриль-баре… Там никогда не бывает много народу… Мы проведем вечер в спокойной обстановке. Можете на меня рассчитывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17