А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Если китаец был с ней любезен, она делала вывод, что это шпик из полиции. Если же он бывал с ней груб, то это был, по ее мнению, фашист из Гоминдана. Однажды в Харбине она вошла в офис президента Торговой палаты и фактически обвинила его в торговле опиумом. А когда с китайской учтивостью он проигнорировал ее нападки и любезно осведомился о ее здоровье, она восприняла это как признание им своей вины и пример двуличия и лицемерия. Вращаясь почти исключительно среди коммунистов и их симпатизантов, она всякий раз возмущалась тем, что полиция относится к ней с подозрением. Когда однажды культурные китайцы из высших слоев общества пригласили ее на обед, она, напившись за их счет, принялась всячески оскорблять хозяев и потом продолжила бесчинства на улице, крича: «А ну-ка, выходите все сюда, и давайте набьем дом рикшами-кули! Давайте докажем, что в Китае нет классов!»
Когда именно Агнес Смедли присоединилась к коммунистическому подполью, остается неясным. Хотя она и написала о еще одной поездке в Москву в 1928 году в своей книге «Боевой гимн Китая», но так, словно это событие едва заслуживает пары предложений – немногословность, свойственная ей лишь тогда, когда ей было что скрывать. Согласно отчету шанхайской муниципальной полиции за 1929 год, Смедли получала жалованье в коммунистическом Дальневосточном бюро. И хотя местные коммунисты находились в глубоком подполье, преследуемые в ходе гигантских чисток Чана, она быстро установила с ними связь. Ее брали в места тайных собраний, она видела их пропагандистские материалы. Так, библиотекарь в Шанхае показал ей книгу, на вид – Евангелие от Иоанна, но после вводных страниц следовал коммунистический пропагандистский трактат. Она была несомненно тем, кто в коммунистическом движении зовется «особый представитель».
То, что она практически сразу после прибытия в Китай «засветилась» как агитатор и пропагандист, не означало, вопреки общепринятой теории, провала. Нет, это был сознательно спланированный курс. Ведь, выступая в роли друга китайских обездоленных, будучи объектом для систематических и злобных нападок со стороны Гоминдана и европейской прессы, она становилась ближе к тем китайцам и японцам, чьи симпатии находились на стороне Советов и их всемирной гегемонии. Задачей Агнес Смедли было заводить друзей и вербовать среди них агентов, помогая при случае местной компартии в оргработе. Она никогда не принимала обвинений в том, что люди обычно считают шпионажем – в сборе секретных документов и добывании информации путем эксплуатации доверия людей. Позднее она могла чистосердечно предъявить свое прошлое в качестве доказательства того, что она никогда не была шпионкой. Маскировка была превосходной.
Хотя, возможно, что «маскировка» – не то слово. Зорге, как и большинство членов его шанхайской группы, время от времени бывал под полицейским наблюдением, однако достаточно редко появлялись показания, которые могли бы привести к аресту. В какой-то момент, между 1935 и 1945 годами, шанхайские полицейские архивы были разграблены, и множество уличающих документов против Зорге, Агнес Смедли, Эрла Браудера, Юджина Денниса и Ирэн Вайдмейер исчезло. Но некоторые отчеты уцелели и находятся сейчас в архивах разведки Соединенных Штатов.
Несмотря на слежку – и несмотря на подозрительность, преследовавшую ее, – Агнес Смедли хладнокровно продолжала заниматься своим делом. Однажды ее арестовали, но быстро освободили. Ей было все равно. Ее псевдонимы, сначала – Элис Берд, потом – миссис Петройкос, были довольно призрачной защитой, но и это ее не волновало. Она подолгу задерживалась в книжном магазине «Цайтгайст» на Бабблинг-уэлл-роуд, где заводила знакомства со впечатлительными радикалами. Ее контакты с инакомыслящими китайцами были бесценны для Зорге, и он использовал их на всю катушку.
Первый завербованный ею радикал, которого она привела к Зорге, оказался и самым ценным. Это был Ходзуми Одзаки. «Одзаки был моим первым и самым ценным сотрудником», – признавался Зорге. «Я познакомился с ним в Шанхае через Смедли. Наши отношения, и личные, и деловые, были превосходны. Его информация была самой точной и интересной из всего, что я получал из любого японского источника, и мы быстро подружились». Именно через Одзаки Зорге завербовал других японцев, работавших на него. Когда в 1933 году Агнес Смедли было велено создать шпионскую группу в Чунцине, она обратилась к Одзаки, уже уехавшему в Японию. И он специально приехал в Шанхай лишь для того, чтобы обсудить этот вопрос и посоветовать, кто может помочь ей в работе.
Но в Китае у Одзаки была всего лишь пора ученичества. Его день пришел позднее. Однако в Шанхае были и другие агенты, в основном китайцы, готовые перейти от Смедли в распоряжение Зорге и Москвы. Они-то и составили настоящую шанхайскую группу.

ГЛАВА 7
КОЛЬЦО ВОКРУГ ШАНХАЯ

Для большинства американцев шпионаж – это кража военных и политических секретов, а Мата Хари и Бенедикт Арнольд – прототипы всех шпионов. Хорошенькая женщина, соблазняющая генералов; призрачные фигуры, встречающиеся в темных и зловонных притонах; выстрелы в ночи и погони на крышах – все это элементы шпионажа для читателей триллеров и поклонников Хичкока. Но шаги шпионажа – неспешные и тяжелые. Эффективный шпион – это терпеливый, упорный работник; эффективный аппарат – это люди, кропотливо и старательно собирающие крупицы информации, важной и не очень, которые подобно исследователям, тщательно просеивают факты, чтобы потом сложить их воедино и получить целостную картину. Хорошая полицейская работа, хороший шпионаж – это в основном методичная, рутинная и нелегкая работа.
И как обученный оперативник, Зорге знал это. Он не пытался залезть в карман Чан Кайши или вскрыть сейф в японском консульстве. Агнес Смедли создала обширный круг друзей-китайцев – они-то и были теми, с кем Зорге осторожно начал работать. «Мне попался один, который был очень знающим, и я решил использовать его в качестве переводчика… Пообщавшись с ним два или три месяца, я кратко рассказал ему о своих целях и попросил его работать со мной». Зорге назвал этого человека «Ванг». Ванг познакомил Зорге с многочисленными друзьями и родственниками, включая и свою жену, впоследствии также присоединившуюся к группе.
«Ванг назвал мне имена своих друзей в Кантоне, когда я отправился туда на три месяца, и среди них я обнаружил женщину, урожденную кантонку, которая исключительно подходила для нашей работы. Она хорошо знала Смедли, и я… успешно завербовал ее.
Ванг приносил самую разнообразную информацию… Когда данные по своей природе требовали более подробных объяснений или отчетов, Ванг или я беседовали с людьми – источниками этой информации… С течением времени стало очевидно, что у каждого агента есть особые пристрастия к определенным темам… и мы стали примерно разбивать разведывательную работу в Шанхае на сферы с учетом индивидуальной специализации каждого агента. Агентам же в Пекине, Ханькоу, Кантоне и других городах приходилось заниматься всеми проблемами подряд. Мы часто встречались по вечерам, используя для встреч людные улицы, когда позволяла погода. Встречались и в частных домах… Я старался время от времени менять места встреч и избегал использовать в этом качестве свой собственный дом, насколько это было возможно… В Шанхае тех дней риск был не очень велик».
Отношения Зорге с японскими членами его группы были не столь просты, однако вовсе не из-за страха перед шанхайской муниципальной полицией. Дело в том, что в городе росло враждебное чувство против японцев, участились случаи нападения китайцев на японцев. Маньчжурский инцидент разжег китайский национализм, а победы Чана воодушевили китайцев, придав им смелости. Более того, коммунисты по-прежнему придерживались своей обычной тактики завоевания поддержки, вызывая беспорядки и возбуждая ярость и ожесточение.
Рихард Зорге писал, что «с японскими членами группы мы встречались в ресторанах, кафе или в доме Смедли (во французской концессии)».
«Поскольку японцам было небезопасно ходить по улицам Шанхая… то обычно я поджидал японца в Гарден Бридж у границы японского сеттльмента, сажал его в машину или сам сопровождал его до места встречи. Чтобы избежать слежки со стороны японской полиции, я почти никогда не посещал японцев в японской концессии. Однако бывали и исключения. Раз или два я встречался с Одзаки в кафе на Ханькоу. Но спокойней всего я чувствовал себя, когда мы встречались в доме Смедли, и я часто привозил туда Одзаки и других японцев… Встречи обычно происходили поздно вечером.
Я избегал ненужных частых встреч и старался проводить их с интервалами в две-три недели, насколько это было возможно. После того как Одзаки сменил другой японец, я отказался от рандеву на улицах международного сеттльмента… Даты встреч, установленные заранее, всегда строго соблюдались во избежание необходимости использования почты или телефона. Бывали случаи, когда мы были в затруднении, решая, что предпринять, когда случалось что-то важное, но все равно решили и впредь не отклоняться от этого правила насколько это было возможно. Когда бы я ни встречался с японцами, я всегда делал это один, не позволяя моим зарубежным помощникам сопровождать меня. Впервые я представил японца «Полю» эстонец в звании майора Красной армии, ставший преемником Зорге

, чтобы договориться о связи после моего отъезда из Шанхая. Мы очень редко обменивались письмами и материалами при встречах; информацию мы передавали устно (хотя бывали и исключения)».
Одзаки был способный и уважаемый журналист, надежный друг Зорге и самый ценный член шанхайской – и позднее токийской – группы. Но были в группе и другие японцы, достаточно важные агенты, чтобы 4-е Управление впоследствии пожелало вернуть их в Токио для дальнейшей работы с Зорге. Среди них было несколько коммунистов, несколько сочувствующих, несколько авантюристов, а остальные – смесь авантюриста с коммунистом. Каваи Текиши был именно из этой категории. Он так и не закончил университет и менял одну работу за другой. В начале 1928 года он уехал в Китай и устроился репортером в «Шанхай Уикли», где ухитрился продержаться почти два года. Он открыл книжный магазин в Чунцине, а потом вновь принялся бродить с места на место. В 1939 году этот заслуженный советский агент был завербован японской разведкой, а в 1940-м вернулся в Японию и возобновил свою работу в группе Зорге.
Каваи стал коммунистом вскоре после прибытия в Шанхай, в 1928 году. До октября 1931 года он работал во второстепенной советской группе, когда встретил Одзаки, который и передал его Зорге и Агнес Смедли. Другой член группы, названный Каваи Шайн Ронин, китайский авантюрист, который хотя и был неплохим человеком, никогда не пользовался хорошей репутацией. Его понимание коммунизма было весьма «приземленным», а частная жизнь – «скандальной». Он постоянно нуждался в деньгах и часто просил у Одзаки наличными в долг.
Фунакоси Хисао появился в Шанхае в 1927 году в качестве репортера газеты «Майнити». Вскоре после этого он перевелся в «Rengo Tsushinsha», японское агентство новостей, где стал управляющим его филиалами в Ханькоу и Чунцине. Между 1935 и 1937 годами он представлял в Чунцине газету «Иомиури Симбун», а с 1938 по 1941 год был неофициальным советником в штаб-квартире японской армии в Ханькоу. Коммунистом он стал еще в 1929 году, но лишь в 1932 году его завербовал Каваи, который и передал его Зорге и Агнес Смедли. После отъезда Зорге из Шанхая Фунакоши был введен в группу «Поля». Его военные связи давали ему блестящую возможность сообщать о японских боевых порядках, передвижении войск и других вопросах, интересующих разведку.
Другим членом шанхайской группы, который позднее был переведен в Токио, был Мицуно Сиге. Молодой человек из хорошей семьи, он поддался коммунистической пропаганде, когда в 20 лет был студентом Восточно-Азиатской школы сценаристов в Шанхае. Он сразу же с головой ушел в партийную работу, организовав коммунистическую ячейку в школе, возглавив студенческую забастовку и занимаясь агитацией на улицах. Исключенный из школы, Сиге продолжил работу, неуклонно двигаясь к шпионажу. Но его бурная общественная активность слишком бросалась в глаза, чтобы не привести к беде: в 1931 году он был депортирован из Китая и вернулся в Японию.
В 1937 Сиге вновь вступил в группу Зорге в Токио, и хотя его часто арестовывали за коммунистическую деятельность, ему все же позволено было работать на должностях, дававших доступ к общественной и политической информации, представлявшей ценность для России. Одна из таких работ – сбор фактов для ежегодника, выпускавшегося молодежной ассоциацией «Великая Япония». После этой работы он смог подготовить обширные отчеты для Зорге о молодежной партии «Великая Япония», Обществе Черного Дракона и о реорганизациях в других консервативных партиях с давней политической историей. Он сумел также собрать сведения о вооружении двух дивизий, когда шла подготовка к военной кампании в Южной Азии.
В шпионский коллектив Зорге входили также европейцы и американцы. «Встречи проходили очень часто», – пишет Зорге, однако те меры безопасности, которые соблюдались в общении с другими членами группы, здесь не считались обязательными. Белые – члены группы – могли воспользоваться телефоном, чтобы назначить встречу. Они встречались в барах, ресторанах, танцзалах и в домах друзей. «Собираемые материалы и подготовленные документы мы прятали у себя в домах. Отправив сообщения в Москву, я уничтожал или возвращал все материалы, но даже при этом в нашем распоряжении всегда оставалось много документов». Если возникала какая-то опасность, «мы оставляли самые важные документы у друзей. Наши друзья не знали, какого рода документы были оставлены им на сохранение». Рассуждая типично по-коммунистически, они просто просили друзей подержать у себя бумаги.
Зорге не во всем полагался на своих сотрудников. Не удовлетворившись результатами, он «отправлялся и лично собирал все факты и материалы, которые мог достать. В Шанхае не было посольства, но я сразу же стал вхож в немецкие светские круги и там получал информацию разного рода. В этих кругах, вращающихся вокруг германского генерального консульства, я стал очень хорошо известен, и многие люди искали моего расположения. Я общался с немецкими торговцами, военными инструкторами и учеными, но самыми важными поставщиками информации были военные советники нанкинского правительства». От них, от немецких летчиков китайских военно-воздушных сил и из личных наблюдений, сделанных во время частых поездок по стране, Зорге получал массу ценной информации по внутренней деятельности нанкинского правительства, о планах по усмирению мятежных военачальников, а также по вопросам политики и экономики и о положении в японской армии в Китае.
Пока Зорге неустанно качал из своих помощников информацию, в Шанхае продолжалась обычная ежедневная подрывная деятельность коммунистического движения. Книжный магазин «Цайтгайст» Ирэн Вайдмейер, филиал международного союза революционных писателей, организованного и руководимого на расстоянии Вилли Мюнзенбергом в Германии, продолжал оставаться местом встреч для коммунистов и тех, кого им удавалось одурачить.
Эгон Эрвин Киш, агент Коминтерна, организовал Общество друзей Советского Союза, в котором Агнес Смедли была одним из видных членов. Гарольд Исаакс редактировал «Чайна Форум», нападая на империалистов и публикуя, по предложению Смедли, таких «беспристрастных» писателей, как Ходзуми Одзаки. «Хиллари Ноуленс» был арестован, когда нес компрометирующие его документы, заключен в тюрьму, подвергнут пыткам и в конце концов казнен. Исаакс и Смедли были заняты организацией Фонда в защиту Ноуленса, рыдая при этом, что шпион был схвачен по сущему вымыслу фашистской полиции, и втягивая в это дело таких ничего не подозревающих людей, как Альберт Эйнштейн и Освальд Вильярд, писателей Теодора Драйзера и Лиона Фейхтвангера, а также мадам Сун Ятсен, чтобы поддержать этот заблаговременно создаваемый коммунистический фронт. Макс (брат коммунистического функционера и писателя Майка Голда. Оба были известны как коммунисты Геде Мэссинг и другим. Позднее он редактировал «Чайна Тудей») и Грейс Грэнич, оба американцы, издававшие «Голос Китая», направленный против властей, получили помощь от американского консула Джона Винсента, когда шанхайская полиция попыталась было прикрыть их журнал. Зять Молотова, Леон Минстер, американец русского происхождения, обладатель паспорта гражданина Соединенных Штатов, держал радиомагазин, также приспособленный для нужд шпионской работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27