— Аолэ. Никого не знаю, — она это сказала твердо.— Так, — надежд что-нибудь выяснить у меня уже не оставалось. — Остался Эдди Мейз. Ты давно на него работаешь?— Я с Ниихау, — сказала она. — Слышал про наш остров?— Эдди немножко рассказывал, — ответил я.— Я сюда приехала... один, два, три... — она начала считать на пальцах, — пять месяцев назад. Стала искать работу. Эдди сначала не брал меня, а потом спросил, откуда я, и предложил танцевать. — Она покачала головой. — Но у него плохо. Следит за мной все время, никого ко мне не пускает, не разрешает гулять по улице. «Аолэ!» «Нет!» Всегда «аолэ» — «нет»! Как в тюрьме.— Может хочет, — я стал прикидывать, как бы это сформулировать помягче, — чтобы он у тебя был один?— Аолэ! — замахала она рукой. — Тогда бы я поняла! Но он и пальцем меня ни разу не коснулся! Даже не попробовал целовать! Он, как мой отец на Ниихау — тоже все время следил за мной. Я из-за отца и сбежала... А тут — то же самое.— Тяжело, — сочувственно вздохнул я. — А ко мне как ты выбралась?— Кемо сказал, что ты интересуешься. Я тебя видела, ты сидел с Эдди. Еще подумала, — она улыбнулась, — какой канэ нохеа.— Что-что?— Канэ нохеа — это красивый мужчина.— И ты красивая.— Да кинэ?— Да кинэ.— Я Эдди сказала: «Алохи нуи лоа». И пошла в свою комнату. Немножко подождала, чтобы он подумал, что я уже сплю. А потом тихонько выбралась.— Умница, — сказал я. — Прости, что напрасно тебя потревожил. Я думал, что ты знаешь кого-нибудь из тех людей, о которых спрашивал. Отвезти тебя обратно?— Куда? — спросила она. — В «Хауоли»?— Но ты ведь там живешь?Она кивнула.— Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности — ты ведь здесь тайком от Эдди.— Подожди, — сказала она недоуменно. — Если ты меня сейчас отвезешь, то когда... — ее пальцы стали неуверенно расправлять складки на саронге, — когда же мы будем любить друг друга?Я чуть не расплескал остатки виски в стакане.— Ну да, — произнесла она с обидой. — Виски есть и в баре, а если ты меня позвал...— Но я...— Может, Улани тебе не нравится? Или ты нашел девушку красивее?— Что ты! — воскликнул я.Она встала передо мной, ее пальцы пробежали по саронгу, ткань соскользнула на пол. Узкие белые шелковые трусики — вот и все, что оставалось на ней. Маленькие, смуглые, крепкие груди оказались на уровне моих глаз.— Ты думаешь, здесь есть кто-то лучше Улани? — обиженно спросила она.— Никого, — я поднялся. — Лучше нету нигде на свете.— Алоха ауиа оэ! — прошептала она, расстегивая мою рубашку.Я обнял ее. Наши губы встретились. Мои ладони чувствовали ее кожу, скользили по талии, бедрам, нежным упругим грудям.— Дэнни... Канэ нохеа... Алоха ауиа оэ...— Я не понимаю тебя, — прошептал я.— Это значит «люби меня»... — ее зубки чуть-чуть прикусили мою нижнюю губу.Я поднял ее на руки.Как ты умудрился прожить на свете столько лет, Дэнни Бойд, ничего не зная о девушке с острова Ниихау? Глава 4 Утром, когда Улани еще спала, я поплавал в бассейне. Потом отвез девушку к «Хауоли». Было приятно следить глазами за ее фигуркой, идущей по улице, и я не трогал машину с места, пока Улани не скрылась в дверях бара. Она обещала прийти и нынешним вечером — этих слов оказалось достаточно, чтобы, возвращаясь в отель, с приятной ленцой размышлять за рулем, что судьба не зря забросила тебя на Гавайи. И чтобы продолжить столь приятные размышления в парусиновом шезлонге рядом с бассейном.Начиналась жара — та гавайская жара, при которой плывут мысли и ничего не хочется делать. Официант принес мне кофе по-ирландски Кофе по-ирландски — горячий кофе со взбитыми сливками и виски.
, я закурил, но ни кофе, ни сигарета не могли придать мне бодрости. Я тупо наблюдал, как какой-то худой придурок бешеным кролем гоняет по бассейну из конца в конец. Точно так же тупо за придурком следила из шезлонга неподалеку его жена — похоже, от расслабления она не шевельнулась бы, даже если б муженек начал тонуть.— Так вот ты где, Бойд! — гаркнул кто-то над моим ухом.Я неторопливо поднял голову. Этот резкий голос, сейчас звучавший особенно скандально, мог принадлежать только одному человеку.Ну конечно! Длинное лицо, нос крючком, вечно разъяренные глаза, в данный момент с ненавистью сверлящие меня, отлично сшитый легкий итальянский костюм — мистер Эмерсон Рид собственной персоной.— Рад вас видеть, сэр, — приветливо улыбнулся я. — А я думал, вы меня для того и выпроводили из Нью-Йорка, чтобы самому сюда не ездить!— Не твое дело! — рявкнул он. — Решил посмотреть, как ты отрабатываешь свой гонорар. А плачу я тебе, между прочим, не за то, чтобы ты загорал в шезлонге!— Кофе хотите? — спросил я.— Кофе! — взревел он. — Да ты хоть знаешь, что произошло?!— Что-то новенькое? — светским тоном поинтересовался я.— Идиот! Бланш убили! Все газеты про это кричат! Горло искромсали от уха до уха!— Бывает же, — пожал я плечами.Он на мгновение застыл с открытым ртом. Потом рот медленно закрылся, и еще с минуту Рид соображал, что ему сказать.— Ты знал, что ли? — наконец выдавил он.— Разумеется, — кивнул я головой. — Вчера вечером мы с ней договорились встретиться, но когда я приехал, то увидел только мертвое тело в пустом доме. В полицию звонить не стал — к чему нам лишние расспросы.— Когда ты там был?— Вечером. В полдевятого.— Врешь! Чуть позднее я с ней сам говорил по телефону.— Со мной вы говорили, — хмыкнул я.Его и без того длинное лицо вытянулось.— Как с тобой?— А так. Со мной. По-гавайски это звучит — лил олэ. Голос еще вам простуженным показался, помните? Так что имею полное право греться на местном солнышке. Работа закончена.— Бойд! — голос его обрел прежний тон.— Не надо орать. Вы тогда по телефону сказали еще, что слишком многое стоит на карте и нечего мне здесь вынюхивать.Он снова осекся:— Это была шутка.— Перерезанное горло Бланш Арлингтон — тоже шутка?— У меня на карте действительно стоит очень многое. — Рид предпочел сбавить обороты. — Я пытался найти тебя до того, как ты встретишься с Бланш. В последний момент оказалось, что ей нельзя верить — вот какое дело! Но работа твоя не закончена, Бойд! Нам еще нужно многое обсудить...Я встал.— Обсудим у меня в номере, когда я буду переодеваться. А потом где-нибудь в баре. Вы угощаете.Эмерсон Рид оставался Эмерсоном Ридом.— Если ты воображаешь, что у меня есть время и деньги на то, чтобы... — начал закипать он.— И время есть, и деньги, — успокоил его я. — А если нет — сидите здесь сами. У меня в Нью-Йорке забот хватает.Его кадык дернулся, а губы начали кривиться в чем-то, похожем на улыбку.— Ладно, все в порядке. Не обижайся — нервы вконец издерганы. А выпить действительно стоит, может, немного напряжение сниму.Специально для поездки на Гавайи я еще дома купил на Манхэттене несколько вещей — легкую, свободную рубашку, коричневые шорты...— Вырядился, как местный бездельник на прогулку, — буркнул Рид, увидев меня в этом наряде. Он все-таки не мог так просто успокоиться. — Только не думай, гулять не придется.— Шорты-не шорты — какая разница. Главное, не шорты, главное, то, что в шортах — спросите у любой женщины! — я подмигнул. Мне нравилось его дразнить.— Достал ты меня своими шуточками! — дернулся Рид.— Это бесплатное приложение к выпивке! — тоном учтивого официанта сообщил я.Бар «Луау Хат» за углом я уже навещал ранее, и мне там понравилось: отличные коктейли. Заказали джин с тоником — не лучший напиток после кофе по-ирландски, но я решил, что желудок выдержит. Рид молча слушал мой рассказ о спичечном коробке из бара «Хауоли», о разговоре с Эдди Мейзом, о милой беседе с Вирджинией, Эриком Ларсоном и Као Чоем. Я ему все рассказал, только про Улани умолчал: мои личные дела — не его собачье дело.— Так говоришь, даже бровью не повели, когда ты сказал, чтобы они в двадцать четыре часа убрались с Гавайев? — процедил он, когда я закончил.— Абсолютно! — заверил я.— Между прочим, заставить их это сделать — твоя обязанность. Придумал что-нибудь?— Пока нет, — сознался я, — но что-нибудь соображу.— Ты побыстрее соображай. Время идет.Но в этот момент меня мало волновали нотации Рида, поскольку нечто более существенное отвлекло внимание: какой-то обвешанный кинокамерами толстяк, толкаясь у стойки, наступил мне на ногу и явно не собирался сходить.— Долго ты на ней собираешься стоять? — сказал я ему недобро.— Прости, старина, — он тут же отодвинулся и ласково осклабился. — Тут теснота такая...— Пока тебя не было, никто не жаловался, — отрезал я.Рид в это время не очень охотно заказывал для нас еще джин. Наступало время сделать решающий ход.— Вспомним, о чем вы говорили у меня в конторе, — начал я. — У вас жена сбежала с капитаном вашей яхты — это первое. Правильно?— Допустим.— На жену вам плевать, на капитана тоже — новыми обзаведетесь. Плохо то, что жена знала что-то лишнее о деле, которое вас в последнее время интересует. Это второе. Так?— Ну, так.— Вам стало известно, что Вирджиния с Ларсоном сейчас здесь. И вы подумали, не собрались ли они вашему делу помешать. Это третье.— К чему ты клонишь? — нервно спросил Рид.— Раскладываю все по полочкам.— Возьми бумажку и распиши по пунктам.— Не мой стиль. Тем более, что на главный вопрос ответ я могу получить только от вас: что это за дело?Ладони Рида сжались в кулаки.— А вот это, Бойд, тебя не касается. Твоя задача маленькая: приехать, поговорить, проследить, чтоб все было в порядке. И не больше.— Все так, — согласился я. — И я был не против — до определенного времени. До того момента, пока не выяснилось, что прирезали некую мисс Арлингтон. И не надо мне сказки рассказывать, что тут случайность, и вам в голову не приходит, из-за чего красотку могли порешить. От нечего делать людям глотки не кроят! Так что мой интерес законный, Рид!На длинном лице Рида ходили желваки.— Все, что надо, ты уже услышал, Бойд.— Как хотите, — я внимательно посмотрел ему в глаза, — только условия игры меняются, старина Эмерсон. Или вы отвечаете на все мои вопросы об этом деле, или я прощально машу вам рукой.— Размахивать руками — дурная привычка, — щека Рида нервно дернулась. — Ты кое-что забыл. Например, аванс, который взял. Тысяча долларов, Бойд! Плюс дорожные расходы: летел-то ты сюда за мой счет. Так что будь любезен, отработай-ка эти деньги.— Сколько стоил авиабилет? — я наморщил лоб. — Где-то шестьсот баксов?— Да, около того. Немалые денежки, дружок.— Немалые... — я постарался, чтобы мой тон казался максимально равнодушным.Это было болезненное решение, но я хорошо обдумал его. Что поделаешь, бывают такие моменты в жизни, когда приходится идти против всех своих принципов, против философии, выработанной годами. Действуй, Дэнни Бойд, у тебя нет другого выхода!Я достал из бумажника чековую книжку и выписал чек на имя Эмерсона Рида. Тысяча шестьсот долларов. Расписался и положил чек перед Ридом. Потом прихлебнул джин, машинально отметив, что не я за него платил — хоть это хорошо. Хотя, чего хорошего, Бойд, когда с такими деньгами приходится расставаться... Ладно, не ной.— С ума сошел? — Рид с любопытством посмотрел на меня.— Мои проблемы, — отрезал я.— Бойд! — Рид если не рычал, то скулил — вот уж в самом деле собака! — Ну чего ты завелся? Обиделся, что я с тобой так разговаривал? Действительно, грубовато вышло. У меня погано на душе в последнее время... Утром, как про Бланш узнал, вообще, думал, инфаркт хватит. Да забери ты этот чек, посидим по-человечески...— Я уже объяснил, что меня интересует.— Нет! — быстро и четко ответил он.— Чек перед вами, мистер Рид. Между нами никаких обязательств. Надеюсь, вы успеете нанять кого-нибудь другого.— Слушай! — снова заканючил Эмерсон. — Ну не торопись, давай еще выпьем по-мужски...— Ты для меня больше не клиент, Рид. Другом никогда не был. А с дерьмом пить, — я пожал плечами, — ну, посуди сам, зачем?Я встал. Что-то больно уперлось мне в бок. Это был длинный объектив одной из кинокамер, которыми был обвешан тот самый толстяк. Я со всей силы врезал каблуком по его ботинку. Толстяк охнул:— Ты мне на ногу наступил!— Прости, друг, — ласково улыбнулся я. — Я вообще-то тебе на рожу наступить собирался. * * * В холле отеля за стойкой дежурной меня встретила милой улыбкой молоденькая хорошенькая брюнетка.— Я ищу друга, — сказал я, — он тоже должен был здесь остановиться. Мистер Эмерсон Рид.— Минутку, сэр, — она открыла книгу записей. — Да, есть. Приехал вчера днем. Блок «Оушн Тауэр», номер тысяча четыреста восемь.— Ах, вчера днем! — я сокрушенно покачал головой. — Он не знал, что меня допоздна не будет. Бедняга напрасно стучался в дверь.Потом я вышел на улицу и прошел к ближайшей телефонной будке. При отеле был цветочный магазин, я это знал и по справочнику нашел его телефон.— Меня зовут Эмерсон Рид, я живу в блоке «Оушн Тауэр», мой номер тысяча четыреста восемь, — я старался говорить тихо и печально.— Слушаю вас, мистер Рид.— Вы слыхали о вчерашней трагедии? Зверское убийство мисс Арлингтон? — я всхлипнул.— Я читала в газетах, сэр, — женский голос на том конце провода зазвучал смущенно.— Я любил ее... — мой голос задрожал.— Примите мои соболезнования, сэр.— Вот что я хочу, — я тяжело вздохнул. — Я хочу послать цветы на похороны Бланш. Как можно больше. Самые дорогие, самые лучшие цветы. Столько цветов, сколько здесь не посылают никому. Я должен это сделать для нее...— Конечно, сэр. Вы хотели бы выбрать цветы сами?— Я вам верю. И не думайте о цене. Просто очень много самых красивых, самых дорогих цветов. Не волнуйтесь, все будет оплачено. А надпись на ленте вот какая: «Моей любимой. Эмерсон Рид». Чем проще, тем лучше — правда?— Безусловно, сэр. Не волнуйтесь. Все будет исполнено. Я лично прослежу, — казалось, эта дамочка сейчас заплачет вместе со мной.— Счет пришлите мне. «Оушн Тауэр», номер тысяча четыреста восемь. Записали?— Да, сэр.— Спасибо.Я повесил трубку.Что ж, хоть Бланш Арлингтон будет похоронена по-людски. Может, и заслужила...На твою бы могилку эти цветочки, Эмерсон Рид! Глава 5 Форт-стрит оказалась достаточно оживленной улицей в деловом районе Гонолулу. Припарковаться здесь было трудно, и пришлось изрядно поколесить, прежде чем где-то в самом конце квартала нашлось место, куда мог втиснуться мой «додж». Теперь надо было идти пешком искать мистера Чоя.Мне повезло: довольно скоро я увидел большую вывеску «Чой. Магазин подарков». За прилавком стояла очаровательная миниатюрная китаяночка. Я улыбнулся ей и спросил, могу ли поговорить с хозяином, назвав при этом свое имя.Китаяночка вышла на пару минут, потом вернулась и сказала, что проводит меня к шефу. Она была одета в национальный китайский наряд, но, как оказалось, слегка осовремененный — сзади у халата (или как там эта штука называется) проходил достаточно высокий разрез. Я намеренно чуть-чуть отстал от девушки, чтобы любоваться при ходьбе ее стройными изящными ножками.Мы вошли в дверь с табличкой «Только для работников магазина», прошли через склад, потом завернули в какой-то узкий темный коридорчик. Он упирался в дверь с надписью: «Управляющий». Девушка сказала, что это кабинет мистера Чоя, улыбнулась на прощание и пошла обратно. На пороге, глянув ей вслед и оценив в последний раз изящество ножек, я подумал, что Улани, конечно, краса Гавайев, но это еще не все Гавайи. Как видишь, Бойд, есть чем гордиться и Гавайям китайским. А, кроме них, существуют еще Гавайи японские, португальские, немецкие, испанские... Эх, закатиться бы сюда месяца на три!Кабинет Чоя оказался примерно таким, каким мне представлялся: просторным, светлым, слегка в восточном стиле, обставленным дорогой элегантной мебелью. Сам мистер Чой, конечно же, был одет в отлично сшитый легкий костюм, и — конечно же! — традиционная улыбка светилась на его лице.— Рад вас видеть, Дэнни! Садитесь.— A y вас неплохой магазин, Као, — сказал я, усаживаясь напротив.— Стараемся. Если хотите, могу приказать подыскать для вас какой-нибудь симпатичный сувенирчик.— Благодарю, — я махнул рукой. — Успеется. Есть дело поважнее. У меня сегодня утром был один очень интересный разговор.— С кем?— Не поверите. С Эмерсоном Ридом. Он все-таки приперся в Гонолулу.— Вот как? — Као продолжал вежливо улыбаться, но в глазах его на мгновение мелькнул странный огонек. — Ну и?..— Мы перестали понимать друг друга. Я предпочел отдать Риду тысячу шестьсот баксов и послать этого ублюдка подальше. В его игры я больше не играю.Као хмыкнул:— Ну, Дэнни, если вы на такое решились, значит, действительно произошло нечто чрезвычайное.— Как считать. Я попросил Рида рассказать о деле, из-за которого он меня посватал. А Рид не захотел.— И все?— Да. Если не считать события, о котором сегодня пишут все утренние газеты.Улыбка покинула лицо Као:— Я уже читал. Печально. Я плохо знал мисс Арлингтон, но от мысли, что такая красивая женщина умерла столь жуткой смертью...— А я ее вообще не знал, — сказал я. — Но мне просто не нравится, когда людей убивают.— Н-да... — Као предпочел обойтись без комментариев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
, я закурил, но ни кофе, ни сигарета не могли придать мне бодрости. Я тупо наблюдал, как какой-то худой придурок бешеным кролем гоняет по бассейну из конца в конец. Точно так же тупо за придурком следила из шезлонга неподалеку его жена — похоже, от расслабления она не шевельнулась бы, даже если б муженек начал тонуть.— Так вот ты где, Бойд! — гаркнул кто-то над моим ухом.Я неторопливо поднял голову. Этот резкий голос, сейчас звучавший особенно скандально, мог принадлежать только одному человеку.Ну конечно! Длинное лицо, нос крючком, вечно разъяренные глаза, в данный момент с ненавистью сверлящие меня, отлично сшитый легкий итальянский костюм — мистер Эмерсон Рид собственной персоной.— Рад вас видеть, сэр, — приветливо улыбнулся я. — А я думал, вы меня для того и выпроводили из Нью-Йорка, чтобы самому сюда не ездить!— Не твое дело! — рявкнул он. — Решил посмотреть, как ты отрабатываешь свой гонорар. А плачу я тебе, между прочим, не за то, чтобы ты загорал в шезлонге!— Кофе хотите? — спросил я.— Кофе! — взревел он. — Да ты хоть знаешь, что произошло?!— Что-то новенькое? — светским тоном поинтересовался я.— Идиот! Бланш убили! Все газеты про это кричат! Горло искромсали от уха до уха!— Бывает же, — пожал я плечами.Он на мгновение застыл с открытым ртом. Потом рот медленно закрылся, и еще с минуту Рид соображал, что ему сказать.— Ты знал, что ли? — наконец выдавил он.— Разумеется, — кивнул я головой. — Вчера вечером мы с ней договорились встретиться, но когда я приехал, то увидел только мертвое тело в пустом доме. В полицию звонить не стал — к чему нам лишние расспросы.— Когда ты там был?— Вечером. В полдевятого.— Врешь! Чуть позднее я с ней сам говорил по телефону.— Со мной вы говорили, — хмыкнул я.Его и без того длинное лицо вытянулось.— Как с тобой?— А так. Со мной. По-гавайски это звучит — лил олэ. Голос еще вам простуженным показался, помните? Так что имею полное право греться на местном солнышке. Работа закончена.— Бойд! — голос его обрел прежний тон.— Не надо орать. Вы тогда по телефону сказали еще, что слишком многое стоит на карте и нечего мне здесь вынюхивать.Он снова осекся:— Это была шутка.— Перерезанное горло Бланш Арлингтон — тоже шутка?— У меня на карте действительно стоит очень многое. — Рид предпочел сбавить обороты. — Я пытался найти тебя до того, как ты встретишься с Бланш. В последний момент оказалось, что ей нельзя верить — вот какое дело! Но работа твоя не закончена, Бойд! Нам еще нужно многое обсудить...Я встал.— Обсудим у меня в номере, когда я буду переодеваться. А потом где-нибудь в баре. Вы угощаете.Эмерсон Рид оставался Эмерсоном Ридом.— Если ты воображаешь, что у меня есть время и деньги на то, чтобы... — начал закипать он.— И время есть, и деньги, — успокоил его я. — А если нет — сидите здесь сами. У меня в Нью-Йорке забот хватает.Его кадык дернулся, а губы начали кривиться в чем-то, похожем на улыбку.— Ладно, все в порядке. Не обижайся — нервы вконец издерганы. А выпить действительно стоит, может, немного напряжение сниму.Специально для поездки на Гавайи я еще дома купил на Манхэттене несколько вещей — легкую, свободную рубашку, коричневые шорты...— Вырядился, как местный бездельник на прогулку, — буркнул Рид, увидев меня в этом наряде. Он все-таки не мог так просто успокоиться. — Только не думай, гулять не придется.— Шорты-не шорты — какая разница. Главное, не шорты, главное, то, что в шортах — спросите у любой женщины! — я подмигнул. Мне нравилось его дразнить.— Достал ты меня своими шуточками! — дернулся Рид.— Это бесплатное приложение к выпивке! — тоном учтивого официанта сообщил я.Бар «Луау Хат» за углом я уже навещал ранее, и мне там понравилось: отличные коктейли. Заказали джин с тоником — не лучший напиток после кофе по-ирландски, но я решил, что желудок выдержит. Рид молча слушал мой рассказ о спичечном коробке из бара «Хауоли», о разговоре с Эдди Мейзом, о милой беседе с Вирджинией, Эриком Ларсоном и Као Чоем. Я ему все рассказал, только про Улани умолчал: мои личные дела — не его собачье дело.— Так говоришь, даже бровью не повели, когда ты сказал, чтобы они в двадцать четыре часа убрались с Гавайев? — процедил он, когда я закончил.— Абсолютно! — заверил я.— Между прочим, заставить их это сделать — твоя обязанность. Придумал что-нибудь?— Пока нет, — сознался я, — но что-нибудь соображу.— Ты побыстрее соображай. Время идет.Но в этот момент меня мало волновали нотации Рида, поскольку нечто более существенное отвлекло внимание: какой-то обвешанный кинокамерами толстяк, толкаясь у стойки, наступил мне на ногу и явно не собирался сходить.— Долго ты на ней собираешься стоять? — сказал я ему недобро.— Прости, старина, — он тут же отодвинулся и ласково осклабился. — Тут теснота такая...— Пока тебя не было, никто не жаловался, — отрезал я.Рид в это время не очень охотно заказывал для нас еще джин. Наступало время сделать решающий ход.— Вспомним, о чем вы говорили у меня в конторе, — начал я. — У вас жена сбежала с капитаном вашей яхты — это первое. Правильно?— Допустим.— На жену вам плевать, на капитана тоже — новыми обзаведетесь. Плохо то, что жена знала что-то лишнее о деле, которое вас в последнее время интересует. Это второе. Так?— Ну, так.— Вам стало известно, что Вирджиния с Ларсоном сейчас здесь. И вы подумали, не собрались ли они вашему делу помешать. Это третье.— К чему ты клонишь? — нервно спросил Рид.— Раскладываю все по полочкам.— Возьми бумажку и распиши по пунктам.— Не мой стиль. Тем более, что на главный вопрос ответ я могу получить только от вас: что это за дело?Ладони Рида сжались в кулаки.— А вот это, Бойд, тебя не касается. Твоя задача маленькая: приехать, поговорить, проследить, чтоб все было в порядке. И не больше.— Все так, — согласился я. — И я был не против — до определенного времени. До того момента, пока не выяснилось, что прирезали некую мисс Арлингтон. И не надо мне сказки рассказывать, что тут случайность, и вам в голову не приходит, из-за чего красотку могли порешить. От нечего делать людям глотки не кроят! Так что мой интерес законный, Рид!На длинном лице Рида ходили желваки.— Все, что надо, ты уже услышал, Бойд.— Как хотите, — я внимательно посмотрел ему в глаза, — только условия игры меняются, старина Эмерсон. Или вы отвечаете на все мои вопросы об этом деле, или я прощально машу вам рукой.— Размахивать руками — дурная привычка, — щека Рида нервно дернулась. — Ты кое-что забыл. Например, аванс, который взял. Тысяча долларов, Бойд! Плюс дорожные расходы: летел-то ты сюда за мой счет. Так что будь любезен, отработай-ка эти деньги.— Сколько стоил авиабилет? — я наморщил лоб. — Где-то шестьсот баксов?— Да, около того. Немалые денежки, дружок.— Немалые... — я постарался, чтобы мой тон казался максимально равнодушным.Это было болезненное решение, но я хорошо обдумал его. Что поделаешь, бывают такие моменты в жизни, когда приходится идти против всех своих принципов, против философии, выработанной годами. Действуй, Дэнни Бойд, у тебя нет другого выхода!Я достал из бумажника чековую книжку и выписал чек на имя Эмерсона Рида. Тысяча шестьсот долларов. Расписался и положил чек перед Ридом. Потом прихлебнул джин, машинально отметив, что не я за него платил — хоть это хорошо. Хотя, чего хорошего, Бойд, когда с такими деньгами приходится расставаться... Ладно, не ной.— С ума сошел? — Рид с любопытством посмотрел на меня.— Мои проблемы, — отрезал я.— Бойд! — Рид если не рычал, то скулил — вот уж в самом деле собака! — Ну чего ты завелся? Обиделся, что я с тобой так разговаривал? Действительно, грубовато вышло. У меня погано на душе в последнее время... Утром, как про Бланш узнал, вообще, думал, инфаркт хватит. Да забери ты этот чек, посидим по-человечески...— Я уже объяснил, что меня интересует.— Нет! — быстро и четко ответил он.— Чек перед вами, мистер Рид. Между нами никаких обязательств. Надеюсь, вы успеете нанять кого-нибудь другого.— Слушай! — снова заканючил Эмерсон. — Ну не торопись, давай еще выпьем по-мужски...— Ты для меня больше не клиент, Рид. Другом никогда не был. А с дерьмом пить, — я пожал плечами, — ну, посуди сам, зачем?Я встал. Что-то больно уперлось мне в бок. Это был длинный объектив одной из кинокамер, которыми был обвешан тот самый толстяк. Я со всей силы врезал каблуком по его ботинку. Толстяк охнул:— Ты мне на ногу наступил!— Прости, друг, — ласково улыбнулся я. — Я вообще-то тебе на рожу наступить собирался. * * * В холле отеля за стойкой дежурной меня встретила милой улыбкой молоденькая хорошенькая брюнетка.— Я ищу друга, — сказал я, — он тоже должен был здесь остановиться. Мистер Эмерсон Рид.— Минутку, сэр, — она открыла книгу записей. — Да, есть. Приехал вчера днем. Блок «Оушн Тауэр», номер тысяча четыреста восемь.— Ах, вчера днем! — я сокрушенно покачал головой. — Он не знал, что меня допоздна не будет. Бедняга напрасно стучался в дверь.Потом я вышел на улицу и прошел к ближайшей телефонной будке. При отеле был цветочный магазин, я это знал и по справочнику нашел его телефон.— Меня зовут Эмерсон Рид, я живу в блоке «Оушн Тауэр», мой номер тысяча четыреста восемь, — я старался говорить тихо и печально.— Слушаю вас, мистер Рид.— Вы слыхали о вчерашней трагедии? Зверское убийство мисс Арлингтон? — я всхлипнул.— Я читала в газетах, сэр, — женский голос на том конце провода зазвучал смущенно.— Я любил ее... — мой голос задрожал.— Примите мои соболезнования, сэр.— Вот что я хочу, — я тяжело вздохнул. — Я хочу послать цветы на похороны Бланш. Как можно больше. Самые дорогие, самые лучшие цветы. Столько цветов, сколько здесь не посылают никому. Я должен это сделать для нее...— Конечно, сэр. Вы хотели бы выбрать цветы сами?— Я вам верю. И не думайте о цене. Просто очень много самых красивых, самых дорогих цветов. Не волнуйтесь, все будет оплачено. А надпись на ленте вот какая: «Моей любимой. Эмерсон Рид». Чем проще, тем лучше — правда?— Безусловно, сэр. Не волнуйтесь. Все будет исполнено. Я лично прослежу, — казалось, эта дамочка сейчас заплачет вместе со мной.— Счет пришлите мне. «Оушн Тауэр», номер тысяча четыреста восемь. Записали?— Да, сэр.— Спасибо.Я повесил трубку.Что ж, хоть Бланш Арлингтон будет похоронена по-людски. Может, и заслужила...На твою бы могилку эти цветочки, Эмерсон Рид! Глава 5 Форт-стрит оказалась достаточно оживленной улицей в деловом районе Гонолулу. Припарковаться здесь было трудно, и пришлось изрядно поколесить, прежде чем где-то в самом конце квартала нашлось место, куда мог втиснуться мой «додж». Теперь надо было идти пешком искать мистера Чоя.Мне повезло: довольно скоро я увидел большую вывеску «Чой. Магазин подарков». За прилавком стояла очаровательная миниатюрная китаяночка. Я улыбнулся ей и спросил, могу ли поговорить с хозяином, назвав при этом свое имя.Китаяночка вышла на пару минут, потом вернулась и сказала, что проводит меня к шефу. Она была одета в национальный китайский наряд, но, как оказалось, слегка осовремененный — сзади у халата (или как там эта штука называется) проходил достаточно высокий разрез. Я намеренно чуть-чуть отстал от девушки, чтобы любоваться при ходьбе ее стройными изящными ножками.Мы вошли в дверь с табличкой «Только для работников магазина», прошли через склад, потом завернули в какой-то узкий темный коридорчик. Он упирался в дверь с надписью: «Управляющий». Девушка сказала, что это кабинет мистера Чоя, улыбнулась на прощание и пошла обратно. На пороге, глянув ей вслед и оценив в последний раз изящество ножек, я подумал, что Улани, конечно, краса Гавайев, но это еще не все Гавайи. Как видишь, Бойд, есть чем гордиться и Гавайям китайским. А, кроме них, существуют еще Гавайи японские, португальские, немецкие, испанские... Эх, закатиться бы сюда месяца на три!Кабинет Чоя оказался примерно таким, каким мне представлялся: просторным, светлым, слегка в восточном стиле, обставленным дорогой элегантной мебелью. Сам мистер Чой, конечно же, был одет в отлично сшитый легкий костюм, и — конечно же! — традиционная улыбка светилась на его лице.— Рад вас видеть, Дэнни! Садитесь.— A y вас неплохой магазин, Као, — сказал я, усаживаясь напротив.— Стараемся. Если хотите, могу приказать подыскать для вас какой-нибудь симпатичный сувенирчик.— Благодарю, — я махнул рукой. — Успеется. Есть дело поважнее. У меня сегодня утром был один очень интересный разговор.— С кем?— Не поверите. С Эмерсоном Ридом. Он все-таки приперся в Гонолулу.— Вот как? — Као продолжал вежливо улыбаться, но в глазах его на мгновение мелькнул странный огонек. — Ну и?..— Мы перестали понимать друг друга. Я предпочел отдать Риду тысячу шестьсот баксов и послать этого ублюдка подальше. В его игры я больше не играю.Као хмыкнул:— Ну, Дэнни, если вы на такое решились, значит, действительно произошло нечто чрезвычайное.— Как считать. Я попросил Рида рассказать о деле, из-за которого он меня посватал. А Рид не захотел.— И все?— Да. Если не считать события, о котором сегодня пишут все утренние газеты.Улыбка покинула лицо Као:— Я уже читал. Печально. Я плохо знал мисс Арлингтон, но от мысли, что такая красивая женщина умерла столь жуткой смертью...— А я ее вообще не знал, — сказал я. — Но мне просто не нравится, когда людей убивают.— Н-да... — Као предпочел обойтись без комментариев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14