Он должен помочь. У него нет выхода.
Уолкеру предстояло решить, кем он будет. Если Паранор и в самом деле можно восстановить и он, Уолкер, должен стать первым из его хранителей — друидов, то следует позаботиться о том, чтобы его душа, его представления и убеждения, его идеалы оставались прежними. Он не должен измениться, уподобиться Алланону, превратиться в интригана и скрытого колдуна. Если для того, чтобы сохранить народы и помочь им выжить в борьбе с темными силами, порождениями Тьмы, необходимо вернуть друидов, тогда он, Уолкер, должен изменить их, сделать истинными мудрецами — хранителями магической силы. Таков его выбор.
Через две недели они добрались до Отвесного Склона. Друзья выбирали самые безопасные тропы, прятались с наступлением темноты и отправлялись в путь, когда рассветало. В горном городке они оказались к полудню. После летнего ливня небеса окутывала серая, облачная дымка, напоминающая спряденный хлопок, разорванный нетерпеливыми руками. День выдался теплый и влажный: дома блестели, точно мокрые жирные жабы, прижимаясь к скалам. Трое путников вошли в город с таким чувством, будто никогда здесь не были и видели все впервые. Как по команде они замедлили шаг, вступая на пустынные улицы с многочисленными тавернами, конюшнями и торговыми лавками по обе стороны. Друзья остановились и оглянулись: поток дождевой воды с шумом падал с утесов в овраги и реки.
— Пора прощаться, — объявил Хорнер Диз, протягивая руку Моргану.
Морган удивленно посмотрел на него:
— Ты не пойдешь с нами дальше?
— Мне повезло, я остался в живых, горец, — пробурчал старый следопыт. — А теперь ты хочешь, чтобы я отправился на юг? Как ты думаешь, сколько можно испытывать судьбу?
— Я не об этом… — Морган запнулся.
— Если уж начистоту, мне вообще не следовало с вами идти. — Диз махнул рукой. — Это девушка меня убедила. Не мог отказать ей. И еще мне показалось, будто десять лет назад, когда я был у Короля Камня и его чудовищ, я что-то там оставил и должен был за этим вернуться. Дважды мне удалось выйти из Элдвиста. Сдается мне, что для одного старика этого более чем достаточно.
— Мы будем рады, если ты пойдешь с нами, Хорнер Диз, — сказал Уолкер. — Ты не так и стар, а уж ловкости и опыта тебе не занимать. Горцу и его друзьям они пригодились бы.
— Верно, Хорнер, — торопливо закивал Морган. — А как же порождения Тьмы? Нам понадобится твоя помощь. Пойдем с нами.
Но старый следопыт упрямо покачал головой.
— Горец, я буду скучать. Я обязан тебе жизнью. Смотрю на тебя и думаю — таким был бы мой сын, сложись все иначе. Это не пустые слова. На мою жизнь хватило приключений, к новым я не стремлюсь. Мне бы в тихий полумрак пивной. Хочу покоя, хочу, наконец, оказаться дома. — Диз снова протянул руку. — Я не говорю, что так будет всегда. Может быть, в другой раз…
Морган пожал ему руку:
— В любое время, Хорнер.
Они обнялись.
Время шло быстро, дни сменялись ночами. Морган и Уолкер спустились с гор Чарнал к южным склонам, повернули на запад и пошли вдоль гряды холмов к реке Рэбб. Они перешли вброд ее северный приток, за ним простирались травянистые равнины вплоть до самых Зубов Дракона. Дни стояли долгие и жаркие, солнце висело точно раскаленный шар в безоблачном небе, суровые холодные горы остались позади. Заря занималась рано, и свет дня не угасал допоздна. Даже ночи были ясными и теплыми.
По дороге им встречались одинокие путники. Патруль Федерации не попался ни разу. Но земля постепенно попадала под власть недуга, причиной которого были порождения Тьмы; темные полосы намекали на распространение болезни, но следов самих разносчиков не было.
В конце недели Темный Родич и горец добрались до южного входа в ущелье Дженниссон. Ущелье находилось между Зубами Дракона и горами Чарнал. Широкий пустынный коридор уводил на север, на Стреллихеймские равнины. Именно там Падишар Крил некогда надеялся собрать силы Движения Южной Земли, Сопротивления дворфов и троллей Аксхинда, чтобы в открытом бою сразиться с войском Федерации и уничтожить врага. Ласковый ветерок задувал в ущелье.
Морган Ли устало огляделся, лицо его выражало покорность. Уолкер молча стоял рядом. Он положил руки на плечи юноши.
— Куда теперь, горец? — спросил он. Морган пожал плечами и уверенно улыбнулся.
— Полагаю, что на юг, к Варфлиту. Попытаюсь связаться с Падишаром, надеюсь, что он отыскал Пара и Колла. Если нет, сам отправлюсь на их поиски. — Он помолчал, глядя в лицо собеседника. — Кажется, я знаю, куда ты идешь.
Уолкер кивнул:
— Искать Паранор.
Морган глубоко вздохнул:
— Я мог бы пойти с тобой, если хочешь.
— Нет, горец, тебе пора заняться собой.
— Я не боюсь. Магия меча Ли снова со мной. Может быть, я тебе помогу.
— Не думаю. Мне придется рассчитывать только на себя. Надеюсь, эльфийский камень послужит мне надежной защитой. — Темный Родич вздохнул. — Странно, как все обернулось. Если бы не Оживляющая, никто из нас не встал бы на этот путь. С ее помощью мы оба обрели новую цель в жизни и, может быть, даже новые силы. Не забывай, от чего она отказалась ради тебя, Морган. Она любила тебя. Думаю, Оживляющая всегда будет с тобой.
— Я знаю.
— Хорнер Диз сказал, что обязан тебе жизнью. Ты спас и меня. Если бы ты не пустил в дело меч, Уль Бэк прикончил бы меня. Думаю, что ты нужен Пару и Коллу, иди к ним, позаботься о них, помоги.
— Хорошо.
Они пожали друг другу руки.
— Будь осторожен, Уолкер, — сказал Морган.
Уолкер улыбнулся:
— До встречи, Морган Ли.
Он повернулся и направился к перевалу. Скоро скалы сомкнулись вокруг него, и Уолкер исчез из виду.
Остаток дня Уолкер Бо шел на запад по Стреллихеймским равнинам, огибая дремучие, древние леса, раскинувшиеся у подножия Зубов Дракона. На третий день он вошел в лес, оставляя позади равнину и солнечный свет. Раскидистые деревья замерли, словно гигантские часовые или солдаты, ожидающие приказа отправиться в поход; толстые стволы стояли стеной, ветви закрывали свет. Эти леса на протяжении многих веков укрывали крепость друидов от внешнего мира. Во времена Шиа Омсворда крепость охраняли волки. Плотной стеной стоял терновник. Теперь остались только деревья, окутанные глубоким и непроницаемым безмолвием.
Уолкер пробирался, как тень, сквозь частокол стволов, по ковру мертвой хвои, пытаясь разорвать мутную пелену нерешительности. Мысли Уолкера путались. Шепот неуверенности, который, как ему казалось, давно замолк, зазвучал снова. Всю свою жизнь Уолкер стремился убежать от наследия Брин Омсворд, теперь он добровольно стремился ему навстречу. Решение это возникло из странного смешения обстоятельств и долгих раздумий. Уолкер был убежден, что сделал правильный выбор, но мысль о возможных последствиях тем не менее пугала, и чем ближе подходил Темный Родич к осуществлению своего решения, тем сильнее им овладевали сомнения.
Наконец он подошел к холму, на котором некогда возвышался Паранор. Темный Родич долго стоял, глядя вверх, на каменные плиты. На небе, там, где закат отбрасывал пылающее зарево, плясали блики. В мерцании угасающего дня Уолкеру представился Паранор: четкие контуры башни пронзали лазурный свод неба, точно копья. Он ощутил незримое присутствие огромного замка, увидел его угрюмый каменный остов. Он мог прикоснуться к магии в ожидании возрождения.
Уолкер развел костер и устроился у огня, дожидаясь наступления ночи. Когда стало совсем темно, он поднялся и снова подошел к холму. Звезды над головой казались булавочными головками, ночные звуки тревожили окрестные леса. Здесь Темный Родич чувствовал себя чужим и одиноким. Он вновь направился вверх, к гребню холма, пытаясь при помощи магии уловить хоть какой-нибудь намек на то, что ждало его впереди. Бесполезно. Однако замок был тут, рядом: Уолкер ощущал его присутствие, хотя объяснить этого не мог. Магия не смогла придать форму его видениям. И он начал беспокоиться. «Верни Паранор и друидов», — велел когда-то Алланон. Но что для этого потребуется? Может быть, Черного камня недостаточно? Его решимость ускользала, таяла. Он заставил себя подумать об Оживляющей. Каково ей было — знать, что от нее потребуется? Как она, должно быть, боялась! Однако она пожертвовала собой, потому что именно это было необходимо, чтобы вернуть жизнь земле.
Он спал чутко, шепот сомнений не умолкал. Уолкер проснулся на рассвете, умылся, быстро поел. Подойдя к холму, он поглядел вверх. Солнце сияло за его спиной. Ничего не изменилось. Паранор оставался затерянным во времени, пространстве и преданиях.
Уолкер отступил, пошел назад к лесу, на безопасное расстояние. Запустив руку в глубокий карман своего плаща, он извлек кисет, в котором хранился Черный эльфийский камень. Темный Родич смотрел на него, чувствуя необыкновенную силу талисмана. Тело напряглось и ныло, болела рука. В горле пересохло. Он чувствовал, как неуверенность и сомнения опять поднимаются в нем, нарастают волнами.
Он быстро вытряхнул эльфийский камень на ладонь и сомкнул пальцы, боясь взглянуть на талисман. Мысли его метались. Камень призван противостоять всем силам и существам древнего мира: магия его поглощала, вбирала энергию. Эльфийские камни, врученные Шиа Омсворду Алланоном, способны были защитить своего владельца, какая бы темная магия ему ни грозила. Но Черный эльфийский камень создали совсем для другого. Он должен давать силу. Его задумали с единственной целью — свести на нет магию, некогда погрузившую в небытие крепость друидов, вернуть из заточения утраченный Паранор. Талисман сделает это, поглотив изначальную магию и обратив ее на Уолкера. Что с ним будет? Темный Родич знал, что камень не защитит его, а только усилит его магию. Это как раз и погубило Уль Бэка. Он вобрал в себя магию камня — и сам превратился в камень. Уолкер полагал, что нечто подобное ожидает и его, только все будет гораздо сложнее. Но как? Если, пустив в ход Черный эльфийский камень, можно восстановить Паранор, то к чему приведет поглощение магии, сковавшей крепость?
«Тот, у кого есть право, возьмет камень в руки и исполнит назначенное».
То есть именно он. Но почему? Потому что так постановил Алланон? Правду ли сказал друид? Или только часть правды? А может быть, он снова ведет свою игру? Кому верить?
Темный Родич стоял у обрыва. Он заметил, что руки его дрожат.
И тогда вдруг его шепот лавиной прорвался через все ограждения и превратился в крик.
«Нет!»
И уже ни о чем не думая, Уолкер поднял вверх Черный эльфийский камень на раскрытой ладони.
Камень вспыхнул, ожил, ладонь жгло. «Черный свет — всепоглощающая тьма. Тот, у кого есть…» Темный Родич смотрел, как свет сгущается перед ним, нарастает, нарастает… «… повод и право…» И вот магия нанесла ответный удар, сокрушив сомнения и страх, заставив умолкнуть шепот и крик, наделив Уолкера немыслимым могуществом… «… возьмет камень в руки и исполнит назначенное…»
Теперь!
Он направил вперед сгусток черного света: огромный туннель прорезал воздух, поглощая все на своем пути, засасывая материю, пространство и время. Прозвучал взрыв на гребне пустынного обрыва, и Уолкера отбросило назад. Но Темный Родич не упал. Магия пронеслась сквозь него, придав новые силы, заковав в броню. Черный свет чернилами растекался по небу, поднимался, ширился, сам выбирал направление, словно струился по невидимым каналам и руслам. И вот он начал лепить некую форму. Уолкер задыхался. Свет Черного эльфийского камня обводил очертания могучей крепости, ее бойниц, башен и шпилей. Воздвиглись стены, показались ворота. Свет поднимался в небо все выше, преграждая путь солнцу. Тень, отбрасываемая замком, окутала Уолкера Бо, и он почувствовал, что исчезает в ней.
Необыкновенные ощущения переполняли его. Что-то новое, некая волшебная сила заструилась сквозь него. Та, другая, беспомощная и словно бы перепуганная, слабела перед этим натиском.
Это магия, сковавшая утраченный Паранор, уходила в Черный эльфийский камень.
Черный свет затопил пустые пространства, очерченные на вершине обрыва, наделяя материей и жизнью Паранор; крепость друидов возвращалась в мир людей, покидала темные пространства, где скрывалась все эти годы. Она поднималась в небо, величественная и грозная. Черный эльфийский камень поблек на ладони Уолкера.
Хриплый крик перешел в стон. Уолкер упал на колени, ощущая, как новая жизнь пробуждается в нем. Сквозь дымку он увидел себя, почувствовал, как кровь застыла у него в жилах. Он больше не существовал! Он превратился в призрак!
Уолкер заставил себя подняться. По-прежнему сжимая в руке Черный эльфийский камень, он следил за своими движениями как бы со стороны. Его руки мерцали. Тени перекрещивались. Он словно распадался на части. «Проклятье! Что со мной сделали!» Он заковылял вперед, неуклюже взбираясь наверх, не зная, что ему делать. Темный Родич чувствовал: он должен добраться до Паранора. Должен попасть внутрь.
Подъем был долгим и трудным. Задыхаясь, Уолкер все-таки добрался до железных ворот Паранора. Он мог дышать и двигаться, как обычный человек, ощущения его остались прежними. Это ободрило Уолкера, и он поспешил к воротам. Крепость казалась вполне реальной — камень ее был шероховатым на ощупь — и в то же время мистически грозной и величественной — трудно было подобрать точное определение. Ворота открылись, едва Уолкер прикоснулся к ним, словно он обладал силой тысячи людей и мог сокрушить все, что бы ни оказалось у него на пути.
Он вошел. Тени окутали его. Он стоял в колодце мрака, повсюду вокруг слышался шепот смерти.
И вдруг что-то всколыхнуло мрак, отделилось от темноты и обрело форму — четвероногий призрак, неуклюжий и зловещий. То был болотный кот, черный как смоль, с золотистыми светящимися глазами.
Уолкер замер.
Вслед за котом возник человек, старый и сгорбленный: он приближался, и черты его лица казались все более знакомыми.
— Наконец-то ты пришел, Уолкер Бо, — прошептал он.
Темный Родич почувствовал, как последние силы покидают его. Перед ним стоял Коглин.
ГЛАВА 33
В Садах, своем святилище, Король Серебряной реки опустился на землю. Солнце таяло на западном горизонте. Прозрачный ручей струился по каменному руслу у самых его ног и падал в озеро, где утолял жажду единорог. Ветерок тихо шелестел в зарослях жасмина, в воздухе разливалось благоухание сирени и желтых нарциссов. Шумели деревья, их сверкающая листва переливалась всеми оттенками зелени, птицы радостно распевали вечерние песни, устраиваясь на ночь в гнездах.
Снаружи, в мире людей, жестокий, палящий зной отметил наступление темноты, пелена усталости окутала жизнь обитателей Четырех Земель.
Так тому и суждено быть до поры.
От его взгляда ничто не могло укрыться. Он видел смерть дочери и волшебное превращение Короля Камня. Гринт больше не существовал. Город Элдвист ушел под землю, край снова стал плодородным. Магия Оживляющей уходила корнями в недра, незримой рекой обтекала одинокий купол, в котором был заключен Уль Бэк. Еще не скоро брат Короля Серебряной реки сможет снова выбраться на свет.
Разноцветные стрекозы, трепеща прозрачными крылышками, проносились мимо владыки и исчезали в темнеющем зареве.
Повсюду шел бой с порождениями Тьмы. Уолкер Бо пробудил магию Черного эльфийского камня, как велел ему Алланон, и крепость друидов была вызволена из туманной завесы, что окутывала ее на протяжении трех веков. «Как поступит Темный Родич с тем, что обнаружит внутри?» — гадал Король Серебряной реки. На западе, где некогда жили эльфы, Рен Омсворд продолжала поиски. На севере братья Пар и Колл Омсворды в борьбе прокладывали путь друг к другу, к тайнам Меча Шаннары и к магии порождений Тьмы. На этом пути им встретятся друзья и враги.
Король Серебряной реки поднялся и вошел в воды озера, наслаждаясь прохладной влагой, позволяя себе слиться с потоком. Освежившись, он прошел тропами Садов, через заросли можжевельника и болиголова направляясь к холму, поросшему васильками и колокольчиками; края их лепестков мерцали золотом, отражая солнечные лучи. Король задержался и вновь обратил взгляд в сторону внешнего мира. «Моя дочь хорошо справилась с заданием», — подумал он.
Однако мысль эта показалась до странности мрачной и безысходной. Король сотворил существо, вобравшее в себя жизнь Садов. Он отослал ее выполнять свой замысел. Всего лишь на мгновение явилась она в мир. Король и не собирался испытывать каких-либо чувств.
Однако он тосковал по девушке. Придав дочери форму, вдохнув в нее жизнь, Король Серебряной реки ощущал близость с ней.
Узы, соединившие отца и дочь, не так-то легко порвать. По сути дела, Королю следовало позабыть о ней — теперь, когда ее нет. Но ничего не получалось — оставалась пустота, которую Король Серебряной реки ничем не мог заполнить.
Оживляющая.
Дитя стихий и магии. Ведь дано же что-то детям смертных народов, что не исчезает даже тогда, когда плоть мертва.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Уолкеру предстояло решить, кем он будет. Если Паранор и в самом деле можно восстановить и он, Уолкер, должен стать первым из его хранителей — друидов, то следует позаботиться о том, чтобы его душа, его представления и убеждения, его идеалы оставались прежними. Он не должен измениться, уподобиться Алланону, превратиться в интригана и скрытого колдуна. Если для того, чтобы сохранить народы и помочь им выжить в борьбе с темными силами, порождениями Тьмы, необходимо вернуть друидов, тогда он, Уолкер, должен изменить их, сделать истинными мудрецами — хранителями магической силы. Таков его выбор.
Через две недели они добрались до Отвесного Склона. Друзья выбирали самые безопасные тропы, прятались с наступлением темноты и отправлялись в путь, когда рассветало. В горном городке они оказались к полудню. После летнего ливня небеса окутывала серая, облачная дымка, напоминающая спряденный хлопок, разорванный нетерпеливыми руками. День выдался теплый и влажный: дома блестели, точно мокрые жирные жабы, прижимаясь к скалам. Трое путников вошли в город с таким чувством, будто никогда здесь не были и видели все впервые. Как по команде они замедлили шаг, вступая на пустынные улицы с многочисленными тавернами, конюшнями и торговыми лавками по обе стороны. Друзья остановились и оглянулись: поток дождевой воды с шумом падал с утесов в овраги и реки.
— Пора прощаться, — объявил Хорнер Диз, протягивая руку Моргану.
Морган удивленно посмотрел на него:
— Ты не пойдешь с нами дальше?
— Мне повезло, я остался в живых, горец, — пробурчал старый следопыт. — А теперь ты хочешь, чтобы я отправился на юг? Как ты думаешь, сколько можно испытывать судьбу?
— Я не об этом… — Морган запнулся.
— Если уж начистоту, мне вообще не следовало с вами идти. — Диз махнул рукой. — Это девушка меня убедила. Не мог отказать ей. И еще мне показалось, будто десять лет назад, когда я был у Короля Камня и его чудовищ, я что-то там оставил и должен был за этим вернуться. Дважды мне удалось выйти из Элдвиста. Сдается мне, что для одного старика этого более чем достаточно.
— Мы будем рады, если ты пойдешь с нами, Хорнер Диз, — сказал Уолкер. — Ты не так и стар, а уж ловкости и опыта тебе не занимать. Горцу и его друзьям они пригодились бы.
— Верно, Хорнер, — торопливо закивал Морган. — А как же порождения Тьмы? Нам понадобится твоя помощь. Пойдем с нами.
Но старый следопыт упрямо покачал головой.
— Горец, я буду скучать. Я обязан тебе жизнью. Смотрю на тебя и думаю — таким был бы мой сын, сложись все иначе. Это не пустые слова. На мою жизнь хватило приключений, к новым я не стремлюсь. Мне бы в тихий полумрак пивной. Хочу покоя, хочу, наконец, оказаться дома. — Диз снова протянул руку. — Я не говорю, что так будет всегда. Может быть, в другой раз…
Морган пожал ему руку:
— В любое время, Хорнер.
Они обнялись.
Время шло быстро, дни сменялись ночами. Морган и Уолкер спустились с гор Чарнал к южным склонам, повернули на запад и пошли вдоль гряды холмов к реке Рэбб. Они перешли вброд ее северный приток, за ним простирались травянистые равнины вплоть до самых Зубов Дракона. Дни стояли долгие и жаркие, солнце висело точно раскаленный шар в безоблачном небе, суровые холодные горы остались позади. Заря занималась рано, и свет дня не угасал допоздна. Даже ночи были ясными и теплыми.
По дороге им встречались одинокие путники. Патруль Федерации не попался ни разу. Но земля постепенно попадала под власть недуга, причиной которого были порождения Тьмы; темные полосы намекали на распространение болезни, но следов самих разносчиков не было.
В конце недели Темный Родич и горец добрались до южного входа в ущелье Дженниссон. Ущелье находилось между Зубами Дракона и горами Чарнал. Широкий пустынный коридор уводил на север, на Стреллихеймские равнины. Именно там Падишар Крил некогда надеялся собрать силы Движения Южной Земли, Сопротивления дворфов и троллей Аксхинда, чтобы в открытом бою сразиться с войском Федерации и уничтожить врага. Ласковый ветерок задувал в ущелье.
Морган Ли устало огляделся, лицо его выражало покорность. Уолкер молча стоял рядом. Он положил руки на плечи юноши.
— Куда теперь, горец? — спросил он. Морган пожал плечами и уверенно улыбнулся.
— Полагаю, что на юг, к Варфлиту. Попытаюсь связаться с Падишаром, надеюсь, что он отыскал Пара и Колла. Если нет, сам отправлюсь на их поиски. — Он помолчал, глядя в лицо собеседника. — Кажется, я знаю, куда ты идешь.
Уолкер кивнул:
— Искать Паранор.
Морган глубоко вздохнул:
— Я мог бы пойти с тобой, если хочешь.
— Нет, горец, тебе пора заняться собой.
— Я не боюсь. Магия меча Ли снова со мной. Может быть, я тебе помогу.
— Не думаю. Мне придется рассчитывать только на себя. Надеюсь, эльфийский камень послужит мне надежной защитой. — Темный Родич вздохнул. — Странно, как все обернулось. Если бы не Оживляющая, никто из нас не встал бы на этот путь. С ее помощью мы оба обрели новую цель в жизни и, может быть, даже новые силы. Не забывай, от чего она отказалась ради тебя, Морган. Она любила тебя. Думаю, Оживляющая всегда будет с тобой.
— Я знаю.
— Хорнер Диз сказал, что обязан тебе жизнью. Ты спас и меня. Если бы ты не пустил в дело меч, Уль Бэк прикончил бы меня. Думаю, что ты нужен Пару и Коллу, иди к ним, позаботься о них, помоги.
— Хорошо.
Они пожали друг другу руки.
— Будь осторожен, Уолкер, — сказал Морган.
Уолкер улыбнулся:
— До встречи, Морган Ли.
Он повернулся и направился к перевалу. Скоро скалы сомкнулись вокруг него, и Уолкер исчез из виду.
Остаток дня Уолкер Бо шел на запад по Стреллихеймским равнинам, огибая дремучие, древние леса, раскинувшиеся у подножия Зубов Дракона. На третий день он вошел в лес, оставляя позади равнину и солнечный свет. Раскидистые деревья замерли, словно гигантские часовые или солдаты, ожидающие приказа отправиться в поход; толстые стволы стояли стеной, ветви закрывали свет. Эти леса на протяжении многих веков укрывали крепость друидов от внешнего мира. Во времена Шиа Омсворда крепость охраняли волки. Плотной стеной стоял терновник. Теперь остались только деревья, окутанные глубоким и непроницаемым безмолвием.
Уолкер пробирался, как тень, сквозь частокол стволов, по ковру мертвой хвои, пытаясь разорвать мутную пелену нерешительности. Мысли Уолкера путались. Шепот неуверенности, который, как ему казалось, давно замолк, зазвучал снова. Всю свою жизнь Уолкер стремился убежать от наследия Брин Омсворд, теперь он добровольно стремился ему навстречу. Решение это возникло из странного смешения обстоятельств и долгих раздумий. Уолкер был убежден, что сделал правильный выбор, но мысль о возможных последствиях тем не менее пугала, и чем ближе подходил Темный Родич к осуществлению своего решения, тем сильнее им овладевали сомнения.
Наконец он подошел к холму, на котором некогда возвышался Паранор. Темный Родич долго стоял, глядя вверх, на каменные плиты. На небе, там, где закат отбрасывал пылающее зарево, плясали блики. В мерцании угасающего дня Уолкеру представился Паранор: четкие контуры башни пронзали лазурный свод неба, точно копья. Он ощутил незримое присутствие огромного замка, увидел его угрюмый каменный остов. Он мог прикоснуться к магии в ожидании возрождения.
Уолкер развел костер и устроился у огня, дожидаясь наступления ночи. Когда стало совсем темно, он поднялся и снова подошел к холму. Звезды над головой казались булавочными головками, ночные звуки тревожили окрестные леса. Здесь Темный Родич чувствовал себя чужим и одиноким. Он вновь направился вверх, к гребню холма, пытаясь при помощи магии уловить хоть какой-нибудь намек на то, что ждало его впереди. Бесполезно. Однако замок был тут, рядом: Уолкер ощущал его присутствие, хотя объяснить этого не мог. Магия не смогла придать форму его видениям. И он начал беспокоиться. «Верни Паранор и друидов», — велел когда-то Алланон. Но что для этого потребуется? Может быть, Черного камня недостаточно? Его решимость ускользала, таяла. Он заставил себя подумать об Оживляющей. Каково ей было — знать, что от нее потребуется? Как она, должно быть, боялась! Однако она пожертвовала собой, потому что именно это было необходимо, чтобы вернуть жизнь земле.
Он спал чутко, шепот сомнений не умолкал. Уолкер проснулся на рассвете, умылся, быстро поел. Подойдя к холму, он поглядел вверх. Солнце сияло за его спиной. Ничего не изменилось. Паранор оставался затерянным во времени, пространстве и преданиях.
Уолкер отступил, пошел назад к лесу, на безопасное расстояние. Запустив руку в глубокий карман своего плаща, он извлек кисет, в котором хранился Черный эльфийский камень. Темный Родич смотрел на него, чувствуя необыкновенную силу талисмана. Тело напряглось и ныло, болела рука. В горле пересохло. Он чувствовал, как неуверенность и сомнения опять поднимаются в нем, нарастают волнами.
Он быстро вытряхнул эльфийский камень на ладонь и сомкнул пальцы, боясь взглянуть на талисман. Мысли его метались. Камень призван противостоять всем силам и существам древнего мира: магия его поглощала, вбирала энергию. Эльфийские камни, врученные Шиа Омсворду Алланоном, способны были защитить своего владельца, какая бы темная магия ему ни грозила. Но Черный эльфийский камень создали совсем для другого. Он должен давать силу. Его задумали с единственной целью — свести на нет магию, некогда погрузившую в небытие крепость друидов, вернуть из заточения утраченный Паранор. Талисман сделает это, поглотив изначальную магию и обратив ее на Уолкера. Что с ним будет? Темный Родич знал, что камень не защитит его, а только усилит его магию. Это как раз и погубило Уль Бэка. Он вобрал в себя магию камня — и сам превратился в камень. Уолкер полагал, что нечто подобное ожидает и его, только все будет гораздо сложнее. Но как? Если, пустив в ход Черный эльфийский камень, можно восстановить Паранор, то к чему приведет поглощение магии, сковавшей крепость?
«Тот, у кого есть право, возьмет камень в руки и исполнит назначенное».
То есть именно он. Но почему? Потому что так постановил Алланон? Правду ли сказал друид? Или только часть правды? А может быть, он снова ведет свою игру? Кому верить?
Темный Родич стоял у обрыва. Он заметил, что руки его дрожат.
И тогда вдруг его шепот лавиной прорвался через все ограждения и превратился в крик.
«Нет!»
И уже ни о чем не думая, Уолкер поднял вверх Черный эльфийский камень на раскрытой ладони.
Камень вспыхнул, ожил, ладонь жгло. «Черный свет — всепоглощающая тьма. Тот, у кого есть…» Темный Родич смотрел, как свет сгущается перед ним, нарастает, нарастает… «… повод и право…» И вот магия нанесла ответный удар, сокрушив сомнения и страх, заставив умолкнуть шепот и крик, наделив Уолкера немыслимым могуществом… «… возьмет камень в руки и исполнит назначенное…»
Теперь!
Он направил вперед сгусток черного света: огромный туннель прорезал воздух, поглощая все на своем пути, засасывая материю, пространство и время. Прозвучал взрыв на гребне пустынного обрыва, и Уолкера отбросило назад. Но Темный Родич не упал. Магия пронеслась сквозь него, придав новые силы, заковав в броню. Черный свет чернилами растекался по небу, поднимался, ширился, сам выбирал направление, словно струился по невидимым каналам и руслам. И вот он начал лепить некую форму. Уолкер задыхался. Свет Черного эльфийского камня обводил очертания могучей крепости, ее бойниц, башен и шпилей. Воздвиглись стены, показались ворота. Свет поднимался в небо все выше, преграждая путь солнцу. Тень, отбрасываемая замком, окутала Уолкера Бо, и он почувствовал, что исчезает в ней.
Необыкновенные ощущения переполняли его. Что-то новое, некая волшебная сила заструилась сквозь него. Та, другая, беспомощная и словно бы перепуганная, слабела перед этим натиском.
Это магия, сковавшая утраченный Паранор, уходила в Черный эльфийский камень.
Черный свет затопил пустые пространства, очерченные на вершине обрыва, наделяя материей и жизнью Паранор; крепость друидов возвращалась в мир людей, покидала темные пространства, где скрывалась все эти годы. Она поднималась в небо, величественная и грозная. Черный эльфийский камень поблек на ладони Уолкера.
Хриплый крик перешел в стон. Уолкер упал на колени, ощущая, как новая жизнь пробуждается в нем. Сквозь дымку он увидел себя, почувствовал, как кровь застыла у него в жилах. Он больше не существовал! Он превратился в призрак!
Уолкер заставил себя подняться. По-прежнему сжимая в руке Черный эльфийский камень, он следил за своими движениями как бы со стороны. Его руки мерцали. Тени перекрещивались. Он словно распадался на части. «Проклятье! Что со мной сделали!» Он заковылял вперед, неуклюже взбираясь наверх, не зная, что ему делать. Темный Родич чувствовал: он должен добраться до Паранора. Должен попасть внутрь.
Подъем был долгим и трудным. Задыхаясь, Уолкер все-таки добрался до железных ворот Паранора. Он мог дышать и двигаться, как обычный человек, ощущения его остались прежними. Это ободрило Уолкера, и он поспешил к воротам. Крепость казалась вполне реальной — камень ее был шероховатым на ощупь — и в то же время мистически грозной и величественной — трудно было подобрать точное определение. Ворота открылись, едва Уолкер прикоснулся к ним, словно он обладал силой тысячи людей и мог сокрушить все, что бы ни оказалось у него на пути.
Он вошел. Тени окутали его. Он стоял в колодце мрака, повсюду вокруг слышался шепот смерти.
И вдруг что-то всколыхнуло мрак, отделилось от темноты и обрело форму — четвероногий призрак, неуклюжий и зловещий. То был болотный кот, черный как смоль, с золотистыми светящимися глазами.
Уолкер замер.
Вслед за котом возник человек, старый и сгорбленный: он приближался, и черты его лица казались все более знакомыми.
— Наконец-то ты пришел, Уолкер Бо, — прошептал он.
Темный Родич почувствовал, как последние силы покидают его. Перед ним стоял Коглин.
ГЛАВА 33
В Садах, своем святилище, Король Серебряной реки опустился на землю. Солнце таяло на западном горизонте. Прозрачный ручей струился по каменному руслу у самых его ног и падал в озеро, где утолял жажду единорог. Ветерок тихо шелестел в зарослях жасмина, в воздухе разливалось благоухание сирени и желтых нарциссов. Шумели деревья, их сверкающая листва переливалась всеми оттенками зелени, птицы радостно распевали вечерние песни, устраиваясь на ночь в гнездах.
Снаружи, в мире людей, жестокий, палящий зной отметил наступление темноты, пелена усталости окутала жизнь обитателей Четырех Земель.
Так тому и суждено быть до поры.
От его взгляда ничто не могло укрыться. Он видел смерть дочери и волшебное превращение Короля Камня. Гринт больше не существовал. Город Элдвист ушел под землю, край снова стал плодородным. Магия Оживляющей уходила корнями в недра, незримой рекой обтекала одинокий купол, в котором был заключен Уль Бэк. Еще не скоро брат Короля Серебряной реки сможет снова выбраться на свет.
Разноцветные стрекозы, трепеща прозрачными крылышками, проносились мимо владыки и исчезали в темнеющем зареве.
Повсюду шел бой с порождениями Тьмы. Уолкер Бо пробудил магию Черного эльфийского камня, как велел ему Алланон, и крепость друидов была вызволена из туманной завесы, что окутывала ее на протяжении трех веков. «Как поступит Темный Родич с тем, что обнаружит внутри?» — гадал Король Серебряной реки. На западе, где некогда жили эльфы, Рен Омсворд продолжала поиски. На севере братья Пар и Колл Омсворды в борьбе прокладывали путь друг к другу, к тайнам Меча Шаннары и к магии порождений Тьмы. На этом пути им встретятся друзья и враги.
Король Серебряной реки поднялся и вошел в воды озера, наслаждаясь прохладной влагой, позволяя себе слиться с потоком. Освежившись, он прошел тропами Садов, через заросли можжевельника и болиголова направляясь к холму, поросшему васильками и колокольчиками; края их лепестков мерцали золотом, отражая солнечные лучи. Король задержался и вновь обратил взгляд в сторону внешнего мира. «Моя дочь хорошо справилась с заданием», — подумал он.
Однако мысль эта показалась до странности мрачной и безысходной. Король сотворил существо, вобравшее в себя жизнь Садов. Он отослал ее выполнять свой замысел. Всего лишь на мгновение явилась она в мир. Король и не собирался испытывать каких-либо чувств.
Однако он тосковал по девушке. Придав дочери форму, вдохнув в нее жизнь, Король Серебряной реки ощущал близость с ней.
Узы, соединившие отца и дочь, не так-то легко порвать. По сути дела, Королю следовало позабыть о ней — теперь, когда ее нет. Но ничего не получалось — оставалась пустота, которую Король Серебряной реки ничем не мог заполнить.
Оживляющая.
Дитя стихий и магии. Ведь дано же что-то детям смертных народов, что не исчезает даже тогда, когда плоть мертва.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42