— Тебе нравится? — спрашивала она, оторвавшись от очередного шедевра. — Смотри, какие линии, какое смелое сочетание красок!
— Мм… — многозначительно отвечал господин Смирнов, подавляя зевоту. — Ничего вещица.
— Что бы ты понимал?! — воздевала она руки и тащила его пить шампанское с мороженым.
У нее появилась новая страсть — шампанское с мороженым — и новый стиль одежды — «персидские» шелковые и бархатные наряды: шаровары, штанишки в обтяжку, блузки с широкими рукавами и длинные накидки. Пожалуй, она пока что не рискнула приобрести только тюрбан.
Близких друзей у Всеслава не было. Приятели, бывшие сослуживцы, бывшие сотрудники охранных фирм, где ему довелось поработать, — вот и весь круг знакомых. Пару раз он пытался пригласить Еву в гости к одному из приятелей, но она вежливо отклоняла его предложения.
— Прежде и ходить в гости, и принимать гостей составляло традицию семьи Рязанцевых, — сказала она. — Я хочу искоренить все, что напоминает мне о прошлом. И это тоже.
— А почему ты после развода оставила фамилию Олега? — не очень тактично спросил Всеслав.
— Как предупреждение. Чтобы впредь не угодить в похожий капкан. Вот ты, например, разве не собираешься меня использовать?
— Каким образом? — растерялся сыщик.
— Ну… в качестве домохозяйки, например, или сексуальной партнерши. У тебя есть женщина?
— Н-нет…
— Вот видишь?! Мужчине твоего возраста воздержание противопоказано. Значит…
— Ничего это не значит! — возмутился Смирнов. — Мужчины и животные — не синонимы, дорогая Ева. А с домашним хозяйством я прекрасно справляюсь сам. Привык!
— Зачем же ты со мной возишься?
Он хотел сказать, что любит ее, но слова застряли в горле под ее насмешливым взглядом. Да и что такое — «любить»? Если бы его спросили, он бы не смог ответить.
— Ты — наслаждение моей души, — неожиданно для самого себя сказал Славка. — В моем сердце распускаются цветы, когда я смотрю на тебя.
Ева долго молчала, отыскивая в выражении его лица, глаз, в интонации голоса фальшь. Славка так и не понял, поверила она ему или нет. Но с этого мгновения их отношения заметно потеплели и улучшались с каждым днем.
— Я буду называть тебя Всеслав, — заявила она. — Это звучит необычно… по-древнерусски.
— Так и было задумано, — усмехнулся сыщик, радуясь, что опасная черта успешно преодолена ими обоими.
Он уже не представлял себе жизни без Евы, без ее капризов и глупостей, без того, как она напевала в ванной или на кухне, как она расчесывалась перед зеркалом в прихожей, примеряла очередные забавные шелковые шаровары, являясь в них в гостиную и спрашивая:
— Мне идет?
— Тебе все идет! — искренне отвечал Славка.
Сегодня у господина Смирнова был день рождения, о котором он, как всегда, забыл. Но Ева решила устроить маленький праздник для двоих. Вчера она полдня искала подарок и приобрела интересную вещицу — золотую цепочку с кулоном из ляпис-лазури, на котором красовался египетский иероглиф.
— Что это за надпись? — спросила она продавца. — Мужчине подойдет?
Тот долго рылся в толстой тетради, отыскивая сведения об украшении.
— Подойдет, — наконец сказал он. — А чем ваш мужчина занимается?
Ева пожала плечами. Она собиралась получить информацию у продавца, а не рассказывать ему о Всеславе.
Не дождавшись вразумительного ответа, тот принялся расхваливать камень.
— Ляпис-лазурь, синий драгоценный камень с золотыми крапинками, символизирует небосвод и звезды, — затараторил продавец. — У египтян считался священным камнем; из него изготовлялись царские украшения, обеспечивающие их носителю защиту солнца и неба. Синий цвет был цветом богов, особенно Амона-Ра. Такой амулет, как вы изволили выбрать, носили египетские судьи. На нем выбит иероглиф «истина».
— Отлично! — просияла Ева. — Это то, что нужно.
Она заплатила за украшение и спустилась на первый этаж магазина за продуктами. Набрав два полных пакета еды, поспешила домой. Кое-что Ева приготовила с утра, и теперь можно было не волноваться. К приходу Всеслава она все успеет.
ГЛАВА 2
Госпожа Неделина, хозяйка восточного салона «Лотос», находилась в крайнем раздражении. Два японских деревца не желали приживаться на московской земле и чахли, несмотря на неусыпные заботы садовника; травка росла не ровным зеленым ковром, как на картинках ландшафтных журналов, а клоками, и вообще…
— Ведь это черт знает что такое! — возмущалась Неделина, отчитывая садовника. — Ты, Саша, двойную порцию семян перевел, а толку нет! Ну, погляди, разве это трава? Это же выжженная степь, по которой проскакала монгольская конница!
— Почва для ваших семян неподходящая, Варвара Несторовна, — лениво возражал садовник, привыкший к разносам. — Говорил же, лучше наши семена покупать, русские, для средней полосы. Так вам все японское подавай! А японское в Москве-то расти не желает. Вы денег небось уйму выбросили за эту экзотическую травку и сердитесь теперь. А я не виноват…
— Хватит, Саша! — закатила глаза Неделина. — Я все твои оправдания уже наизусть выучила. У нас восточный салон, а не подмосковная дача! Понимаешь разницу?
— Вы это траве объясняйте, а не мне. Я все сделал по инструкции.
— Ладно, ступай! — потеряла терпение Варвара Несторовна. — Сил моих больше нет с таким олухом разговаривать!
Садовник вышел из хозяйкиного кабинета и, насвистывая, отправился во двор, подстригать особым образом вечнозеленые кустики, которые, слава богу, привезли не из Шри-Ланки, а с Дальнего Востока.
Госпожа Неделина посидела немного за столом, сжав ладонями виски, потом встала и подошла к окну.
Обнесенный высоким кованым забором дворик не желал превращаться в райский уголок, где между живописных камней журчали бы мини-фонтанчики, а в круглом водоеме цвели бы огромные ароматные лотосы. Оказалось, что большие лотосы водятся только в южных странах, а в Москве ничего, кроме мелких цветков, похожих на кувшинки, не вырастишь. Да и те чахнут.
— Им воздух чистый нужен, грунт специальный, обогащенный илом, — пытался растолковать Неделиной садовник Саша. — А вы хотите в черте города, среди бетонных многоэтажек создать этакую долину Нила! Да тут из-за смога бензинового и промышленных выбросов сорняки с трудом выживают, не то что лотосы.
— Что ж ты мне прикажешь, крапивой двор засадить? — негодовала Варвара Несторовна.
Спор заканчивался тем, что Саша пожимал плечами, сплевывал в кустики и шел заниматься своими делами — подкармливать южную растительность, чистить водоем, копать ямки для новых экзотических растений, которым предстояло обживаться в суровых условиях московского климата.
— И не плюйся! — кричала ему вслед Варвара Несторовна. — Я запретила плеваться на территории салона!
Она бы давно уволила строптивого садовника, но Саша Мозговой был прекрасным специалистом. Ему удавалось все-таки выращивать какие-никакие лотосы если не во дворе, то внутри помещения, в специальной теплице, где повсюду зеленели в кадках пальмы, фикусы, кактусы, лианы, японские деревца, декоративный бамбук и прочие восточные редкости.
Госпожа Неделина устроила свой салон в бывшем помещении детского садика, выкупленного ее мужем, достаточно обеспеченным деловым человеком. Неделин занимался посреднической деятельностью в области бытовых электроприборов, имел несколько огромных оптовых складов и целую сеть мелких, разбросанных по пригородам. Он не был сказочно богат, но крепко стоял на ногах и мог позволить себе приобрести для горячо любимой жены помещение недалеко от метро, чтобы она могла реализовывать свои амбиции.
Варвара Несторовна давно мечтала о чем-то таком — стать хозяйкой шикарного салона для избранных, где бы изысканность сочеталась с утонченной философией не только телесной, но прежде всего духовной красоты. И супруг с радостью предоставил ей такую возможность.
Его бизнес хорошо развился, приносил солидный доход, так что покупка здания, выделение денег на ремонт, оборудование и содержание штата служащих особо не напрягли Ивана Даниловича.
— Тебе надо чем-нибудь заняться, Варенька, — сказал он жене. — Салон — это прекрасно. Я открою для тебя специальный счет в банке и периодически буду его пополнять, чтобы ты не чувствовала себя зависимой и могла устраивать все по своему вкусу.
И правда, участие Неделина ограничилось первоначальным взносом и последующей финансовой подпиткой. Иван Данилович предоставил супруге полную свободу. За три года он побывал в салоне только один раз — на открытии, сдержанно хвалил восточные изыски, необычную китайско-японско-индийскую кухню и с разрешения «обожаемой Вареньки» около десяти вечера уехал домой, не дождавшись великолепной ночной церемонии Поклонения Лотосу.
В тот памятный день Варвара Несторовна решила, что салон должен иметь свои собственные традиции. Именно на традициях держится интерес клиентов к посещению подобных заведений. И чем эти традиции экстравагантнее и загадочнее, тем более сильный интерес они возбуждают. Недюжинная фантазия госпожи Неделиной, ранее не имевшая применения, получила возможность выхода. Чего-чего, а разных восточных выкрутасов Варвара Несторовна напридумывала великое множество, от редкостных, почти неизвестных духовных практик, не менее редкостных женских видов единоборств, всяких чайных и прочих ритуалов до особой лотосовой диеты, призванной сохранять вечную молодость и здоровье, а также способствующей избавлению от лишнего веса. Но главной достопримечательностью салона была все же ночная церемония Поклонения Лотосу, которая должна была повторяться ежегодно в день (вернее, ночь) открытия.
Салон, разумеется, предназначался для обеспеченных представительниц прекрасного пола, особенно падких на разные модные практики и диеты. Госпожа Неделина сделала ставку на это пристрастие избалованных, пресыщенных женщин к пикантным развлечениям, к изысканной «щекотке нервов» и не ошиблась.
Она сама вдоволь наскучалась в четырехкомнатной московской квартире, изнывая от безделья и непонятного томления души, которая желала чего-то такого… этакого… В деньгах Неделина не нуждалась, так как вышла замуж за обеспеченного человека; домашнее хозяйство вела приходящая домработница; сын почти вырос — ему шел шестнадцатый год, и он не требовал ежечасной, ежеминутной материнской опеки. Супруг Иван Данилович потолстел, облысел и полностью погрузился в свой разросшийся бизнес. Он по-прежнему души не чаял в «дорогой Вареньке», но тоже по-другому, не так, как в молодости. Неделин был старше жены на двенадцать лет, и с годами эта разница становилась все более заметной. Не столько внешне, сколько внутренне. Иван Данилович вроде бы остепенился, устоялся в своей любви к жене, которая после свадьбы приобрела характер скорее отцовской привязанности, нежели пылкости любовника. Охватившее Неделина влечение к Вареньке — замечательной красавице улеглось, и супружеские ласки никогда не достигали той высокой степени страсти, которая воспевалась в стихах и романах. Но до сих пор Варвара Несторовна ни о чем не жалела. Она и сама не обнаружила в себе темперамента вакханки, и редкий «тепловатый» секс представлялся ей единственно возможным выражением чувств.
Зато она жила за Неделиным как за каменной стеной, не зная ни нужды, ни забот, ни душевных потрясений. Окончив кооперативный техникум в Кинешме, юная Варенька два года проработала продавцом в центральном универмаге, и на этом ее трудовая деятельность закончилась.
Иван Данилович любил отдыхать на Волге. У него в Кинешме был дом, оставшийся ему от деда. Неделин предпочитал тихую жизнь на реке, рыбалку домам отдыха и морским курортам. В Кинешме судьба столкнула его с Варенькой. Покупая в универмаге рыболовные снасти, Иван Данилович обратил внимание на белозубую, синеглазую, румяную продавщицу с пышными волосами и не менее пышными формами. В Москву они уехали вдвоем. Такова была нехитрая история любви провинциальной девушки и столичного чиновника. Неделину в то время исполнилось тридцать пять лет, и он, убежденный холостяк и государственный служащий, круто изменил свою жизнь — женился на Вареньке, пустился в свободное плавание частного предпринимательства.
И то и другое удалось на славу.
Спустя более десятка лет размеренной супружеской жизни пришла пора что-то менять Варваре Несторовне. Она открыла восточный салон «Лотос» и теперь готовилась праздновать его трехлетие.
Стоя у окна, госпожа Неделина созерцала творение рук своих — японско-индийский дворик бывшего детского сада, где живописно сочетались нагромождения камней, корявые низкорослые деревца, «природные» ручейки и водоем с мелкими лотосами.
Смешение стилей всегда было ее коньком.
* * *
— Что это? — удивился Смирнов, когда Ева торжественно подошла к нему с амулетом из синего камня.
— Ляпис-лазурь, — невозмутимо ответила она. — Обеспечивает владеющего им защитой солнца и неба.
— Ты себе купила?
— Нет, тебе.
Всеслав не смог скрыть изумления, как ни старался.
— Мне? Но… это женское украшение!
— Ничего подобного, — возразила Ева. — Видишь иероглиф? По-древнеегипетски он означает «истина». Такие камни носили на шее египетские судьи.
— Я не судья…
— Ты — охотник за истиной. И вообще, подарки не обсуждают! — Она надела цепочку с камнем ему на шею и отошла, любуясь. — А тебе идет!
Всеслав с глупым выражением лица стоял посреди комнаты, не замечая празднично накрытого стола. Он терпеть не мог всяких побрякушек, но не смел сказать об этом, боясь обидеть Еву. Придется носить дурацкий камень. Хорошо, что цепочка достаточно длинная, кулона не будет видно из-под рубашки.
— Мы что-то отмечаем? — наконец заметил он уставленный кушаньями стол.
— Твой день рождения, витязь Всеслав, — шепнула она, пряча смеющиеся глаза. — Забыл, да?
— Ф-фу-у… — с облегчением выдохнул он. — Я уж испугался. Подумал, у тебя какой-то знаменательный день, а у меня из головы вылетело.
Он легко обнял ее и прикоснулся губами к щеке. Она не отстранилась.
— Садись за стол, именинник.
Ева была довольна. Она в корне меняет привычки. Раньше она обязательно выбрала бы в подарок мужчине галстук, портмоне, перчатки или зонт. Но никак не драгоценный камень на цепочке. Замечательно! И Всеслав, кажется, доволен.
Господин Смирнов целый день провел на ногах и зверски проголодался. Приготовленные Евой блюда казались ему райским угощением.
— Как вкусно! — искренне хвалил он.
— Налей мне водки, — попросила она. — Давай напьемся? Ты ведь еще не видел меня пьяной, Всеслав?
Смирнов подозрительно уставился на нее. Проверяет? Хочет напиться и посмотреть, воспользуется ли он ее состоянием для… А, все равно!
Он налил по полной рюмке себе и ей.
— За прекрасную пьяную Еву…
Они выпили, и Славка снова налил. Пить так пить. Желание дамы — закон для настоящих мужчин.
После пятой рюмки господин Смирнов понял, почему Адама и Еву изгнали из рая. Таки женщина довела прародителя до греха! И зачем он ее послушался?
— Ты ходила в салон? — спросил он, стараясь оставаться в форме.
— Да.
— И как? Понравилось?
— Цены кусаются, — странно улыбнулась Ева.
Она как будто провоцировала Всеслава, призывно глядя на его губы потемневшими от страсти глазами.
— Платить буду я, — сказал он, борясь с разгорающимся желанием. — Выпьем еще?
— Пожалуй…
Движения Евы стали замедленными и плавными, скулы порозовели; полупрозрачная блузка почти не скрывала полную, округлую грудь, на которой блестела золотая цепочка, гипнотически притягивая к себе Славкин взгляд…
Они выпили, и Ева долго молчала, прислушиваясь к своим ощущениям. Лучше говорить о чем-то, это отвлекает, решила она. Язык плохо слушался.
— Этот «Лотос» — ужасно интересное заведение, — с трудом выговорила она. — Там такие… чудные фрески на стенах… Полное смешение стилей. Ч-чего только нет — египетский бог Ра, Осирис, Исида, индийские Вишну и Брама, Лакшми, вездесущий Будда и даже… А… Афродита… или Венера… ч-черт их разберет! Ока…зывается, в греко-римской ку… культуре… лотос — эмблема богини Любви. В общем, жуткий салат из… из богов, богинь и… ц-цветов нимфеи.
— Чего-чего? — переспросил сыщик.
– Нимфея лотус — научное на… звание лотоса, — заплетающимся языком пояснила Ева.
Она была прелестна. Пьяна и чувственна, как персидская дева — роскошная, томная и обманчиво-доступная…
— А кто владелец салона? — спросил Всеслав, чтобы сбить себя с непристойных мыслей.
— Владелица… Красивая женщина Ва… Вар-вара Несторовна, статная, горделивая… с соболиными бровями и глазами валькирии… Настоящая скифская царица… или княгиня Ольга.
— Странно, — заметил сыщик. — Я думал, ее зовут как-нибудь… Якамото Тахигава, например, или на крайний случай Шри Раджниш Йога. Что-нибудь в этом духе.
1 2 3 4 5 6