Пазаир подошел к воротам дворца фараона. Стражи низко ему поклонились. Визирь ступил в коридор, украшенный тонкой росписью с изображениями цветов лотоса, папируса и мака, прошел сквозь колонный зал с бассейном, в котором плавали рыбы, и оказался в покоях Рамсеса Великого.
Старший распорядитель царских покоев приветствовал Пазаира:
– Повелитель ждет вас.
Как обычно по утрам, визирь должен был отчитаться в своих действиях перед повелителем двух царств – Верхнего и Нижнего Египта.
Просторная светлая комната выходила окнами на Нил и сады, пол покрывали фаянсовые плитки, расписанные цветами голубого лотоса, на золоченых подставках стояли букеты цветов. На низком столике лежали развернутый папирус и приборы для письма.
Обратив свой взор на восток, царь пребывал в задумчивости. Среднего роста, коренастый, с русыми, почти рыжими, волосами, широким лбом и орлиным носом, Рамсес Великий всем своим видом олицетворял силу и могущество. Приближенный к трону в юном возрасте величайшим из фараонов Сети I, воздвигшим храмы в Карнаке и Абидосе, он пошел по пути мира с хеттами и привел свой народ к процветанию, которому завидовали многие страны.
– Пазаир, наконец-то! Ну, как прошел суд?
– Мертвые преступники осуждены.
– А Бел-Тран?
– Взволнован, напряжен, но не подает вида. Мне хотелось бы сказать сейчас привычные слова: «Все в порядке, дела в царстве идут хорошо», но я не в праве лгать вам.
Рамсес забеспокоился:
– Твое заключение, Пазаир?
– Что касается убийства моего учителя Беранира, то у меня нет никакой определенности, но я рассчитываю проверить с помощью Кема несколько версий.
– А госпожа Силкет?
– Супруга Бел-Трана среди первых подозреваемых.
– Эта женщина была среди участников заговора.
– Я помню об этом, мой повелитель. Трое из них мертвы. Остается выявить их сообщников.
– Бел-Тран и Силкет, это же очевидно!
– Вполне вероятно, но мне не хватает улик.
– Бел-Тран не раскрыл себя?
– Раскрыл, но у него мощная поддержка.
– Что ты обнаружил?
– День и ночь я работаю с руководителями самых разных управлений. Десятки чиновников посылают мне письменные отчеты. Я выслушиваю высокопоставленных писцов, начальников и мелких служащих. Итог более мрачный, чем я предполагал.
– Что ты имеешь в виду?
– Бел-Тран подкупил многих. Шантаж, угрозы, обещания, ложь... Он не гнушается любой низости. Бел-Тран и его сообщники хотят прибрать к рукам экономику страны и уничтожить наши ценности унаследованные от предков.
– Каким способом?
– Этого я еще не знаю. Арест Бел-Трана может оказаться стратегической ошибкой, так как я не уверен, что срублены все головы чудовища и выявлены все расставленные им ловушки.
– В день Нового года, когда над горизонтом взойдет звезда Сотис, возвещая начало подъема вод Нила, я должен показать народу Завещание богов. Если я не смогу этого сделать, я вынужден буду отречься от престола и передать его Бел-Трану. Хватит ли тебе времени, ведь его осталось так мало, чтобы лишить его силы?
– Только бог смог бы ответить на ваш вопрос.
– Но ведь именно бог создал царскую власть, Пазаир, чтобы возводились памятники в его честь, чтобы люди были счастливы и исчезла зависть. Он дал нам ценнейшее из богатств – свет, который я храню и должен распространять вокруг себя. Люди не равны, поэтому фараоны обязаны защищать слабых. Пока египтяне возводят храмы, хранящие устои страны, земля Египта будет цвести, дороги будут надежны, ребенок будет спокойно спать на руках у матери, вдовы будут защищены, каналы ухожены, справедливость воздана. Наши жизни не имеют никакого значения, сохранять же нужно именно эту гармонию.
– Моя жизнь принадлежит вам, мой повелитель.
Рамсес улыбнулся и положил руки на плечи Пазаира:
– Мне кажется, я правильно выбрал себе визиря, хотя его миссия крайне тяжела. Ты стал моим единственным другом. Знаешь, что написал один из моих предшественников? «Не делай различия между человеком благородного происхождения и простолюдином. Приближай к себе человека за дела его» Отрывок из «Поучения гераклеопольского царя своему наследнику Мерикара». ( Прим. авт. )
.
– Разве не сказано в тексте о том, что фараон, сумевший правильно выбрать себе окружение, способен сохранить собственное величие и величие Египта?
– Ты хорошо знаешь слова мудрецов! Но я не обогатил тебя, визирь, а взвалил на тебя груз, от которого отказался бы любой разумный человек. Имей в виду, что Бел-Тран опаснее песчаной эфы. Он сумел усыпить бдительность моих близких, втерся к ним в доверие и пробрался в высшие круги власти, как червь в дерево. Бел-Тран притворится и твоим другом, чтобы задушить тебя наверняка. Отныне его ненависть будет расти, он не оставит тебя в покое и нападет там, где ты не ожидаешь, под покровом тьмы. Его оружием станут предатели и лжесвидетели. Ты принимаешь этот бой?
– Я не беру назад данного однажды слова.
– Если мы проиграем, закон Бел-Трана будет беспощаден к тебе и твоей Нефрет.
– Пощада – удел трусов; мы станем сражаться до конца.
Рамсес Великий сел на золоченое деревянное кресло лицом к восходящему солнцу.
– Каков твой план? – спросил он.
– Выждать.
Царь не смог скрыть своего удивления:
– Время работает против нас!
– Бел-Тран решит, что я сдался, и начнет наступать по захваченной местности; он сплетет новые узелки сети, и я отвечу на это соответствующим образом Я дам ему понять, что пошел по ложному пути, тем временем сосредоточив усилия на второстепенном направлении.
– Опасная тактика.
– Она не была бы такой опасной, будь у меня еще один союзник.
– О ком ты говоришь?
– О моем друге Сути. Он был приговорен к году заключения в нубийской крепости за супружескую неверность. Приговор вынесен по закону.
– Ни ты, ни я не можем его нарушить.
– А если бы Сути бежал, нашим солдатам не следовало бы более позаботиться о защите границы, чем преследовать беглеца?
– Иначе говоря, они получат приказ, предписывающий не покидать стены крепости, так как предполагается атака нубийских племен. – Рамсес Великий понял ход мыслей своего визиря.
– Люди по своей природе непостоянны, мой повелитель, особенно кочевники. Ваша мудрость подсказывает вам, что готовится восстание.
– Но его не будет...
– Нубийцы откажутся от нападения, поняв, что наш гарнизон в боевой готовности.
– Визирь Пазаир, подготовь приказ, но никоим образом не способствуй бегству друга.
– На все воля провидения.
4
Пантера, белокурая ливийка, спряталась в хижине пастуха. Вот уже два часа ее преследовал пузатый, вымазанный в грязи человек – сборщик папируса. Большую часть дня он стоял в мутной воде, извлекая оттуда ценный материал. Он увидел ливийку, когда та купалась обнаженной, и ползком подобрался к ней.
Всегда настороженной, юной прекрасной девушке удалось убежать от него, но при этом она потеряла шаль, и ей нечем было укрыться от ночного холода.
Пантеру изгнали из Египта за любовную связь с Сути, молодым человеком, женатым на госпоже Тапени. Но девушка не желала мириться с судьбой, твердо решив не оставлять любовника. Опасаясь его неверности, она собиралась добраться до Нубии, чтобы вытащить Сути из тюрьмы и вновь оказаться с ним рядом. Пантера не представляла себе жизни без его силы и страстных ласк и никогда бы не позволила тому разделить ложе с другой женщиной.
Расстояние не пугало ее. Благодаря своему обаянию Пантера на грузовых лодках передвигалась от порта к порту. Решив немного передохнуть, она искупалась в одном из многочисленных рукавов Нила, орошавших плантации. Ливийка не пыталась избавиться от преследователя: тот слишком хорошо знал местность и тут же обнаружил бы ее укрытие. Пантеру не страшило насилие: до встречи с Сути она принадлежала банде мародеров и нередко имела дело с египетскими солдатами. Эта дикарка обожала любовь, ее неистовство и экстаз. Но сборщик папируса был отвратителен, да и временем девушка не располагала.
Проникнув в хижину, преследователь увидел спящую на полу обнаженную Пантеру. Разметавшиеся по плечам светлые волосы, роскошная грудь, низ живота, покрытый золотыми колечками густых волос, лишили сборщика папируса всякой осторожности. Как только он бросился на добычу, его нога угодила в веревочную петлю, и мужчина рухнул на землю. В один миг Пантера оседлала его и стала душить. Увидев, что глаза неудачливого насильника закатились, она разжала пальцы, раздела его и забрала одежду, чтобы продолжить ночью свой путь на юг.
* * *
Комендант крепости Чару, расположенной в самом центре Нубии, оттолкнул миску с омерзительной похлебкой.
– В темницу на месяц этого дурака, – приказал он, имея в виду повара.
Кубок пальмового вина немного утешил его. Вдали от Египта сложно было хорошо питаться, но занимаемая должность сулила продвижение по службе и неплохую пенсию. Здесь, в этой унылой, выжженной солнцем стране, где пустыня угрожала и без того редким культурным растениям и куда лишь иногда врывались яростные потоки Нила, он принимал приговоренных к срокам от одного до трех лет. Обычно он был снисходителен к ним, поручая несложную и не слишком изнурительную хозяйственную работу. Большинство из этих несчастных не совершили тяжких преступлений и использовали принудительное пребывание в крепости, чтобы поразмыслить о прошлом.
С прибытием Сути ситуация резко изменилась. Он плохо воспринимал проявление власти и отказывался подчиняться. Поэтому комендант, главной задачей которого было наблюдать за нубийскими племенами с целью предупреждения восстания, поставил нарушителя дисциплины в передовой дозор без оружия. Выполняя роль приманки, он должен был, в воспитательных целях, испытать чувство очищающего страха. Конечно, в случае нападения гарнизон примчался бы ему на подмогу. Комендант любил отпускать своих гостей в добром здравии, заботясь о том, чтобы его послужной список оставался незапятнанным.
Помощник, отвечавший за почту, передал ему папирус из Мемфиса:
– Специальное послание.
Заметив печать визиря, комендант перерезал тесьму:
– Разведывательные службы опасаются волнений в Нубии. Нам предписано удвоить бдительность и проверить всю систему обороны. Иначе говоря, мы закрываем ворота крепости, и больше отсюда никто не выйдет. Передайте распоряжение тотчас же.
– А заключенный Сути? – спросил помощник. Комендант был в нерешительности.
– А как вы думаете?
– Гарнизон ненавидит этого парня, от него одни неприятности. Там, где мы его оставили, он будет нам полезен.
– А если что-нибудь произойдет...
– Мы отправим донесение о досадном происшествии.
* * *
Сути был прекрасно сложенным молодым человеком с продолговатым лицом, честным прямым взглядом и длинными черными волосами. Во всех его движениях чувствовались сила, притягательность и изящество. Сбежав из школы писцов в Мемфисе от опостылевшей учебы, он вел полную приключений жизнь, знал прекраснейших женщин, изобличил вероломного полководца и стал сподвижником визиря Пазаира, с которым побратался кровью. Несмотря на молодой возраст, Сути не раз оказывался на волосок от смерти. Если бы не талант Нефрет, сделавшей ему успешную операцию, он скончался бы от ран, нанесенных медведем, помявшим его во время поединка в Азии См. «Убитая пирамида». М.: Гелеос, 2007.
.
Сидя на скале, выступающей из Нила, скованный массивной цепью, юноша мог лишь подолгу смотреть вдаль, в сторону таинственного и тревожного юга, откуда иногда появлялись орды нубийских воинов, обладавших безграничной храбростью. Ему, часовому передового дозора, полагалось подавать сигналы тревоги, крича изо всех сил. Прозрачность воздуха позволяла охранникам крепости услышать его сигнал.
Но Сути не стал бы кричать. Он не доставил бы подобного удовольствия коменданту. Хотя у него не было ни малейшего желания умирать, Сути не унизился бы до этого. Юноша вспоминал о том чудесном моменте, когда он сразил полководца Ашера, преступника и предателя, избежавшего правосудия и скрывшегося с сундуком золота. Сундук Сути и Пантера бережно припрятали. С этим состоянием они могли бы вкушать все радости жизни. Но теперь он в оковах, а она вернулась в родную Ливию с запретом вступать на землю Египта. Быть может, Пантера уже забыла его, опьяненная любовью другого.
А Пазаира связывала по рукам и ногам должность визиря: он мог повлиять на положение Сути, но никогда бы не смог освободить его. Подумать только, он терпит наказание за то, что в интересах следствия женился на пылкой красавице Тапени! Брак он надеялся без труда расторгнуть, но недооценил хитрость и алчность ткачихи. Эта стерва обвинила его в супружеской неверности, за что его приговорили к году заключения в крепости. А по возвращении в Египет Сути еще придется работать на нее, чтобы обеспечить супруге средства к существованию.
В ярости Сути стукнул кулаком по скале и дернул за цепь. Тысячу раз он надеялся, что цепь поддастся, но эта тюрьма без стен и решеток оказалась весьма прочной.
Женщины... От них его счастье и его беды... Но жалеть не о чем! А вдруг во главе повстанцев пойдет длинноногая нубийка с высокой, упругой и округлой грудью, вдруг она влюбится в него и освободит, а не перережет горло... Погибнуть вот так, после всех похождений, завоеваний и побед было бы слишком глупо.
Солнце стало клониться к горизонту. Уже давно охранник должен был принести ему пищу и питье. Вытянувшись, Сути зачерпнул ладонью воду из Нила и утолил жажду. Изловчившись, он мог бы поймать рыбу, чтобы не умереть от голода. Но чем вызвано такое изменение в распорядке?
На следующий день Сути вдруг понял, что его бросили на произвол судьбы. Раз гарнизон затаился в крепости, нет ли опасности набега нубийцев? Время от времени, после обильных праздничных возлияний кучке воинов, стосковавшихся по драке, приходила в голову безумная идея захватить Египет, и они шли в наступление. Увы, он окажется на их пути. Следовало разорвать цепь и уйти отсюда до начала атаки. Но у него не было даже твердого камня. Сути взревел от ярости и отчаяния.
Когда спустился вечер, окрасивший Нил в кровавый цвет, зоркий глаз Сути различил странное шевеление за кустарником, росшим вдоль берега. Кто-то явно следил за ним.
5
Бел-Тран помазал воспалившуюся, с нарывами по краям язву на левой ноге мазью из цветков акации и яичного белка и выпил несколько капель сока алоэ без всякой надежды на чудесное выздоровление. Отказываясь признать, что почки работали плохо, а печень была в ужасном состоянии, глава Двойного Белого дома не желал тратить время на лечение.
Лучшим лекарством для Бел-Трана являлась непрерывная деятельность. Постоянно движимый всеподчиняющей энергией, уверенный в себе, болтливый до изнеможения собеседника, он походил на поток, который невозможно унять. За несколько месяцев до цели, которую поставили перед собой заговорщики – захват верховной власти, – мелкие неурядицы со здоровьем не могли остановить победного марша главного казначея. Конечно, троих союзников убили, но оставалось немало других. Погибшие были посредственны, а иногда и глупы. Впрочем, ему все равно пришлось бы избавиться от них рано или поздно. В день, когда задумывался заговор, Бел-Тран разработал безупречный план. Все поверили, что он является верным слугой фараона, что его активная деятельность послужит процветанию Египта, что его работоспособность будет сродни самоотверженности великих жрецов, служивших во имя храма, а не для себя. Даже гибель вероломного Ярти почти не смущала его, так как этот источник сведений мог в скором времени иссякнуть. Гиены избавили его от тяжкого бремени.
Бел-Тран улыбнулся, вспомнив, как ему удалось из обмана сплести прочную паутину, так что никто из окружения фараона и не заметил ее. Даже если Пазаир попытается его остановить, будет уже слишком поздно.
Главный казначей помассировал отекшие пальцы ног, нанеся на них мазь из бычьего жира и измельченных листьев акации: лекарство снимало усталость и боль.
Бел-Тран беспрестанно ездил по крупным городам и столицам провинций, убеждая сообщников в неизбежности скорого переворота и в том, что он сделает их такими богатыми и могущественными, какими они не могли бы представить себя даже в самых безумных мечтах. Игра на человеческой жадности, подкрепленная весомыми аргументами, всегда приносила свои плоды.
Казначей разжевал две пастилки, освежающие дыхание. Ладан, ароматный ситник, смола и финикийский тростник, смешанные с медом, образовывали приятнейшую смесь. С удовлетворением Бел-Тран оглядел свою мемфисскую усадьбу. Просторный дом в центре сада, огороженного высокими стенами; каменные ворота, верхнюю часть которых украшали пальмовые ветви; фасад с узкими высокими колоннами в форме стеблей папируса, основным поставщиком которого он являлся;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Старший распорядитель царских покоев приветствовал Пазаира:
– Повелитель ждет вас.
Как обычно по утрам, визирь должен был отчитаться в своих действиях перед повелителем двух царств – Верхнего и Нижнего Египта.
Просторная светлая комната выходила окнами на Нил и сады, пол покрывали фаянсовые плитки, расписанные цветами голубого лотоса, на золоченых подставках стояли букеты цветов. На низком столике лежали развернутый папирус и приборы для письма.
Обратив свой взор на восток, царь пребывал в задумчивости. Среднего роста, коренастый, с русыми, почти рыжими, волосами, широким лбом и орлиным носом, Рамсес Великий всем своим видом олицетворял силу и могущество. Приближенный к трону в юном возрасте величайшим из фараонов Сети I, воздвигшим храмы в Карнаке и Абидосе, он пошел по пути мира с хеттами и привел свой народ к процветанию, которому завидовали многие страны.
– Пазаир, наконец-то! Ну, как прошел суд?
– Мертвые преступники осуждены.
– А Бел-Тран?
– Взволнован, напряжен, но не подает вида. Мне хотелось бы сказать сейчас привычные слова: «Все в порядке, дела в царстве идут хорошо», но я не в праве лгать вам.
Рамсес забеспокоился:
– Твое заключение, Пазаир?
– Что касается убийства моего учителя Беранира, то у меня нет никакой определенности, но я рассчитываю проверить с помощью Кема несколько версий.
– А госпожа Силкет?
– Супруга Бел-Трана среди первых подозреваемых.
– Эта женщина была среди участников заговора.
– Я помню об этом, мой повелитель. Трое из них мертвы. Остается выявить их сообщников.
– Бел-Тран и Силкет, это же очевидно!
– Вполне вероятно, но мне не хватает улик.
– Бел-Тран не раскрыл себя?
– Раскрыл, но у него мощная поддержка.
– Что ты обнаружил?
– День и ночь я работаю с руководителями самых разных управлений. Десятки чиновников посылают мне письменные отчеты. Я выслушиваю высокопоставленных писцов, начальников и мелких служащих. Итог более мрачный, чем я предполагал.
– Что ты имеешь в виду?
– Бел-Тран подкупил многих. Шантаж, угрозы, обещания, ложь... Он не гнушается любой низости. Бел-Тран и его сообщники хотят прибрать к рукам экономику страны и уничтожить наши ценности унаследованные от предков.
– Каким способом?
– Этого я еще не знаю. Арест Бел-Трана может оказаться стратегической ошибкой, так как я не уверен, что срублены все головы чудовища и выявлены все расставленные им ловушки.
– В день Нового года, когда над горизонтом взойдет звезда Сотис, возвещая начало подъема вод Нила, я должен показать народу Завещание богов. Если я не смогу этого сделать, я вынужден буду отречься от престола и передать его Бел-Трану. Хватит ли тебе времени, ведь его осталось так мало, чтобы лишить его силы?
– Только бог смог бы ответить на ваш вопрос.
– Но ведь именно бог создал царскую власть, Пазаир, чтобы возводились памятники в его честь, чтобы люди были счастливы и исчезла зависть. Он дал нам ценнейшее из богатств – свет, который я храню и должен распространять вокруг себя. Люди не равны, поэтому фараоны обязаны защищать слабых. Пока египтяне возводят храмы, хранящие устои страны, земля Египта будет цвести, дороги будут надежны, ребенок будет спокойно спать на руках у матери, вдовы будут защищены, каналы ухожены, справедливость воздана. Наши жизни не имеют никакого значения, сохранять же нужно именно эту гармонию.
– Моя жизнь принадлежит вам, мой повелитель.
Рамсес улыбнулся и положил руки на плечи Пазаира:
– Мне кажется, я правильно выбрал себе визиря, хотя его миссия крайне тяжела. Ты стал моим единственным другом. Знаешь, что написал один из моих предшественников? «Не делай различия между человеком благородного происхождения и простолюдином. Приближай к себе человека за дела его» Отрывок из «Поучения гераклеопольского царя своему наследнику Мерикара». ( Прим. авт. )
.
– Разве не сказано в тексте о том, что фараон, сумевший правильно выбрать себе окружение, способен сохранить собственное величие и величие Египта?
– Ты хорошо знаешь слова мудрецов! Но я не обогатил тебя, визирь, а взвалил на тебя груз, от которого отказался бы любой разумный человек. Имей в виду, что Бел-Тран опаснее песчаной эфы. Он сумел усыпить бдительность моих близких, втерся к ним в доверие и пробрался в высшие круги власти, как червь в дерево. Бел-Тран притворится и твоим другом, чтобы задушить тебя наверняка. Отныне его ненависть будет расти, он не оставит тебя в покое и нападет там, где ты не ожидаешь, под покровом тьмы. Его оружием станут предатели и лжесвидетели. Ты принимаешь этот бой?
– Я не беру назад данного однажды слова.
– Если мы проиграем, закон Бел-Трана будет беспощаден к тебе и твоей Нефрет.
– Пощада – удел трусов; мы станем сражаться до конца.
Рамсес Великий сел на золоченое деревянное кресло лицом к восходящему солнцу.
– Каков твой план? – спросил он.
– Выждать.
Царь не смог скрыть своего удивления:
– Время работает против нас!
– Бел-Тран решит, что я сдался, и начнет наступать по захваченной местности; он сплетет новые узелки сети, и я отвечу на это соответствующим образом Я дам ему понять, что пошел по ложному пути, тем временем сосредоточив усилия на второстепенном направлении.
– Опасная тактика.
– Она не была бы такой опасной, будь у меня еще один союзник.
– О ком ты говоришь?
– О моем друге Сути. Он был приговорен к году заключения в нубийской крепости за супружескую неверность. Приговор вынесен по закону.
– Ни ты, ни я не можем его нарушить.
– А если бы Сути бежал, нашим солдатам не следовало бы более позаботиться о защите границы, чем преследовать беглеца?
– Иначе говоря, они получат приказ, предписывающий не покидать стены крепости, так как предполагается атака нубийских племен. – Рамсес Великий понял ход мыслей своего визиря.
– Люди по своей природе непостоянны, мой повелитель, особенно кочевники. Ваша мудрость подсказывает вам, что готовится восстание.
– Но его не будет...
– Нубийцы откажутся от нападения, поняв, что наш гарнизон в боевой готовности.
– Визирь Пазаир, подготовь приказ, но никоим образом не способствуй бегству друга.
– На все воля провидения.
4
Пантера, белокурая ливийка, спряталась в хижине пастуха. Вот уже два часа ее преследовал пузатый, вымазанный в грязи человек – сборщик папируса. Большую часть дня он стоял в мутной воде, извлекая оттуда ценный материал. Он увидел ливийку, когда та купалась обнаженной, и ползком подобрался к ней.
Всегда настороженной, юной прекрасной девушке удалось убежать от него, но при этом она потеряла шаль, и ей нечем было укрыться от ночного холода.
Пантеру изгнали из Египта за любовную связь с Сути, молодым человеком, женатым на госпоже Тапени. Но девушка не желала мириться с судьбой, твердо решив не оставлять любовника. Опасаясь его неверности, она собиралась добраться до Нубии, чтобы вытащить Сути из тюрьмы и вновь оказаться с ним рядом. Пантера не представляла себе жизни без его силы и страстных ласк и никогда бы не позволила тому разделить ложе с другой женщиной.
Расстояние не пугало ее. Благодаря своему обаянию Пантера на грузовых лодках передвигалась от порта к порту. Решив немного передохнуть, она искупалась в одном из многочисленных рукавов Нила, орошавших плантации. Ливийка не пыталась избавиться от преследователя: тот слишком хорошо знал местность и тут же обнаружил бы ее укрытие. Пантеру не страшило насилие: до встречи с Сути она принадлежала банде мародеров и нередко имела дело с египетскими солдатами. Эта дикарка обожала любовь, ее неистовство и экстаз. Но сборщик папируса был отвратителен, да и временем девушка не располагала.
Проникнув в хижину, преследователь увидел спящую на полу обнаженную Пантеру. Разметавшиеся по плечам светлые волосы, роскошная грудь, низ живота, покрытый золотыми колечками густых волос, лишили сборщика папируса всякой осторожности. Как только он бросился на добычу, его нога угодила в веревочную петлю, и мужчина рухнул на землю. В один миг Пантера оседлала его и стала душить. Увидев, что глаза неудачливого насильника закатились, она разжала пальцы, раздела его и забрала одежду, чтобы продолжить ночью свой путь на юг.
* * *
Комендант крепости Чару, расположенной в самом центре Нубии, оттолкнул миску с омерзительной похлебкой.
– В темницу на месяц этого дурака, – приказал он, имея в виду повара.
Кубок пальмового вина немного утешил его. Вдали от Египта сложно было хорошо питаться, но занимаемая должность сулила продвижение по службе и неплохую пенсию. Здесь, в этой унылой, выжженной солнцем стране, где пустыня угрожала и без того редким культурным растениям и куда лишь иногда врывались яростные потоки Нила, он принимал приговоренных к срокам от одного до трех лет. Обычно он был снисходителен к ним, поручая несложную и не слишком изнурительную хозяйственную работу. Большинство из этих несчастных не совершили тяжких преступлений и использовали принудительное пребывание в крепости, чтобы поразмыслить о прошлом.
С прибытием Сути ситуация резко изменилась. Он плохо воспринимал проявление власти и отказывался подчиняться. Поэтому комендант, главной задачей которого было наблюдать за нубийскими племенами с целью предупреждения восстания, поставил нарушителя дисциплины в передовой дозор без оружия. Выполняя роль приманки, он должен был, в воспитательных целях, испытать чувство очищающего страха. Конечно, в случае нападения гарнизон примчался бы ему на подмогу. Комендант любил отпускать своих гостей в добром здравии, заботясь о том, чтобы его послужной список оставался незапятнанным.
Помощник, отвечавший за почту, передал ему папирус из Мемфиса:
– Специальное послание.
Заметив печать визиря, комендант перерезал тесьму:
– Разведывательные службы опасаются волнений в Нубии. Нам предписано удвоить бдительность и проверить всю систему обороны. Иначе говоря, мы закрываем ворота крепости, и больше отсюда никто не выйдет. Передайте распоряжение тотчас же.
– А заключенный Сути? – спросил помощник. Комендант был в нерешительности.
– А как вы думаете?
– Гарнизон ненавидит этого парня, от него одни неприятности. Там, где мы его оставили, он будет нам полезен.
– А если что-нибудь произойдет...
– Мы отправим донесение о досадном происшествии.
* * *
Сути был прекрасно сложенным молодым человеком с продолговатым лицом, честным прямым взглядом и длинными черными волосами. Во всех его движениях чувствовались сила, притягательность и изящество. Сбежав из школы писцов в Мемфисе от опостылевшей учебы, он вел полную приключений жизнь, знал прекраснейших женщин, изобличил вероломного полководца и стал сподвижником визиря Пазаира, с которым побратался кровью. Несмотря на молодой возраст, Сути не раз оказывался на волосок от смерти. Если бы не талант Нефрет, сделавшей ему успешную операцию, он скончался бы от ран, нанесенных медведем, помявшим его во время поединка в Азии См. «Убитая пирамида». М.: Гелеос, 2007.
.
Сидя на скале, выступающей из Нила, скованный массивной цепью, юноша мог лишь подолгу смотреть вдаль, в сторону таинственного и тревожного юга, откуда иногда появлялись орды нубийских воинов, обладавших безграничной храбростью. Ему, часовому передового дозора, полагалось подавать сигналы тревоги, крича изо всех сил. Прозрачность воздуха позволяла охранникам крепости услышать его сигнал.
Но Сути не стал бы кричать. Он не доставил бы подобного удовольствия коменданту. Хотя у него не было ни малейшего желания умирать, Сути не унизился бы до этого. Юноша вспоминал о том чудесном моменте, когда он сразил полководца Ашера, преступника и предателя, избежавшего правосудия и скрывшегося с сундуком золота. Сундук Сути и Пантера бережно припрятали. С этим состоянием они могли бы вкушать все радости жизни. Но теперь он в оковах, а она вернулась в родную Ливию с запретом вступать на землю Египта. Быть может, Пантера уже забыла его, опьяненная любовью другого.
А Пазаира связывала по рукам и ногам должность визиря: он мог повлиять на положение Сути, но никогда бы не смог освободить его. Подумать только, он терпит наказание за то, что в интересах следствия женился на пылкой красавице Тапени! Брак он надеялся без труда расторгнуть, но недооценил хитрость и алчность ткачихи. Эта стерва обвинила его в супружеской неверности, за что его приговорили к году заключения в крепости. А по возвращении в Египет Сути еще придется работать на нее, чтобы обеспечить супруге средства к существованию.
В ярости Сути стукнул кулаком по скале и дернул за цепь. Тысячу раз он надеялся, что цепь поддастся, но эта тюрьма без стен и решеток оказалась весьма прочной.
Женщины... От них его счастье и его беды... Но жалеть не о чем! А вдруг во главе повстанцев пойдет длинноногая нубийка с высокой, упругой и округлой грудью, вдруг она влюбится в него и освободит, а не перережет горло... Погибнуть вот так, после всех похождений, завоеваний и побед было бы слишком глупо.
Солнце стало клониться к горизонту. Уже давно охранник должен был принести ему пищу и питье. Вытянувшись, Сути зачерпнул ладонью воду из Нила и утолил жажду. Изловчившись, он мог бы поймать рыбу, чтобы не умереть от голода. Но чем вызвано такое изменение в распорядке?
На следующий день Сути вдруг понял, что его бросили на произвол судьбы. Раз гарнизон затаился в крепости, нет ли опасности набега нубийцев? Время от времени, после обильных праздничных возлияний кучке воинов, стосковавшихся по драке, приходила в голову безумная идея захватить Египет, и они шли в наступление. Увы, он окажется на их пути. Следовало разорвать цепь и уйти отсюда до начала атаки. Но у него не было даже твердого камня. Сути взревел от ярости и отчаяния.
Когда спустился вечер, окрасивший Нил в кровавый цвет, зоркий глаз Сути различил странное шевеление за кустарником, росшим вдоль берега. Кто-то явно следил за ним.
5
Бел-Тран помазал воспалившуюся, с нарывами по краям язву на левой ноге мазью из цветков акации и яичного белка и выпил несколько капель сока алоэ без всякой надежды на чудесное выздоровление. Отказываясь признать, что почки работали плохо, а печень была в ужасном состоянии, глава Двойного Белого дома не желал тратить время на лечение.
Лучшим лекарством для Бел-Трана являлась непрерывная деятельность. Постоянно движимый всеподчиняющей энергией, уверенный в себе, болтливый до изнеможения собеседника, он походил на поток, который невозможно унять. За несколько месяцев до цели, которую поставили перед собой заговорщики – захват верховной власти, – мелкие неурядицы со здоровьем не могли остановить победного марша главного казначея. Конечно, троих союзников убили, но оставалось немало других. Погибшие были посредственны, а иногда и глупы. Впрочем, ему все равно пришлось бы избавиться от них рано или поздно. В день, когда задумывался заговор, Бел-Тран разработал безупречный план. Все поверили, что он является верным слугой фараона, что его активная деятельность послужит процветанию Египта, что его работоспособность будет сродни самоотверженности великих жрецов, служивших во имя храма, а не для себя. Даже гибель вероломного Ярти почти не смущала его, так как этот источник сведений мог в скором времени иссякнуть. Гиены избавили его от тяжкого бремени.
Бел-Тран улыбнулся, вспомнив, как ему удалось из обмана сплести прочную паутину, так что никто из окружения фараона и не заметил ее. Даже если Пазаир попытается его остановить, будет уже слишком поздно.
Главный казначей помассировал отекшие пальцы ног, нанеся на них мазь из бычьего жира и измельченных листьев акации: лекарство снимало усталость и боль.
Бел-Тран беспрестанно ездил по крупным городам и столицам провинций, убеждая сообщников в неизбежности скорого переворота и в том, что он сделает их такими богатыми и могущественными, какими они не могли бы представить себя даже в самых безумных мечтах. Игра на человеческой жадности, подкрепленная весомыми аргументами, всегда приносила свои плоды.
Казначей разжевал две пастилки, освежающие дыхание. Ладан, ароматный ситник, смола и финикийский тростник, смешанные с медом, образовывали приятнейшую смесь. С удовлетворением Бел-Тран оглядел свою мемфисскую усадьбу. Просторный дом в центре сада, огороженного высокими стенами; каменные ворота, верхнюю часть которых украшали пальмовые ветви; фасад с узкими высокими колоннами в форме стеблей папируса, основным поставщиком которого он являлся;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32