..Газетам верить нельзя, говорил Харальд.Присцилла отложила письмо и вытянулась на своей кровати, натянув до подбородка пуховое одеяло.Какой странный день, что только не случается в жизни. Девушка уснула моментально, словно провалилась в сон, как в глубокий снег.Ей снились собаки, гнавшиеся по пятам за Карстеном, а сам Карстен так и не приснился. Зато приснился желтоглазый тролль, сидящий на карнизе шкафа.Тролль наизусть цитировал целые страницы из старых лоций, а под утро стал петь старые морские песни. С музыкальным слухом у этого сказочного существа явно были проблемы. Никогда Присцилла не думала, что ей будут сниться кошмары.
Пробуждение было обычным. День прошел в хлопотах. Присцилла не сразу вспомнила после тяжелой ночи, что она уже полновластная хозяйка в доме.За завтраком золотой колокольчик, символ власти на Хиркенхольме, лежавший обыкновенно рядом с Харальдом, сегодня красовался подле чашки с кофе перед ней самой.Слуги обращались в первую очередь к ней, затем к Гертруде.Адвокаты Харальда провели с Присциллой беседу, которая закончилась тем, что они стали адвокатами Присциллы. Были подписаны все бумаги, сделаны соответствующие распоряжения и заявления.Империя Харальда, царство нефтяных вышек и королевство супертанкеров, стала принадлежать приемной дочери миллиардера, Присцилле Люксхольм, урожденной Вудхаус.В гавани острова показался катер с журналистами, и никто больше не обстреливал его из ракетниц, не поливал из пожарных пушек водой. Но девушка ничего не слышала, никого не видела, нервы ее были напряжены до предела.Как могла, она утешала Ингрид и улыбалась сквозь слезы Харальду. Да, ей предстояло встретиться немедленно с женихом, с Карстеном Трольстингеном, чего бы это ни стоило. Она станет его женой…
В три часа ночи, к ночному рейсу на Нью-Йорк, сначала в Ставангер катером, а потом на автомобиле в Сулу, в аэропорт, отправились Харальд и Ингрид. А с ними домашний врач, господин Юнгвальд.Каким-то краешком сознания Присцилла понимала, что видит своего названного отца последний раз в жизни. Харальд был плох, тем не менее он самостоятельно поднялся по трапу на борт катера, сам встал к штурвалу. В зубах у него торчала нераскуренная сигара.Свет луны и звезд отражался в воде, было холодно и печально. На пирс вышли матросы и механики, у их ног жались молчаливые в эту ночь собаки.Вечность коснулась своим крылом острова Хиркенхольм, не слышно было даже шума ветра в кронах деревьев, в ветвях лиственниц, в растяжках антенн. Не видно в темноте скал на противоположном берегу фьорда.Харальд весело махнул рукой и корявым большим пальцем правой руки нажал на кнопку «Пуск».Взревели газовые турбины, заставив даже причал задрожать мелкой дрожью, и мощное судно исчезло в темноте, некоторое время были видны лишь ходовые огни, удалявшиеся в сторону моря.Вот и все. Долгого прощания не было, был короткий поцелуй в лоб и благословение. Присцилла запомнила каждое мгновение расставания.Гертруда молча обняла брата и встала, как статуя, на краю причала. Даже Ингрид не плакала, ей были нужны силы на утро и на день, на долгий перелет над океаном. Она любила своего несчастного мужа и тоже понимала, что дни его сочтены. С трудом ей удалось улыбнуться команде катера, но в глазах у нее стояли слезы.Никакие деньги не сделают чуда, признался сам Харальд, если человек отжил свой срок. Зато я проковырял столько дырок на шельфе, вся нефть в Северном море моя. Мне не страшно умирать, если мои нефтяные вышки окажутся полезными вам, почтенные дамы. А если вы сбережете мой дом и все барахло, я буду просто счастлив! Пусть только в доме звучат детские голоса. Дело за тобой, Присцилла! 8 «Милая Салли! Жизнь моя переменилась, в доме грустно и пусто. Если бы ты только знала, как я жалею Харальда. Представь себе — человек знает, что скоро умрет, но тем не менее так мужественно держится.А как жалко Ингрид! Она бесконечно любит своего несчастного мужа, на ее глазах слезы, но она находит в себе силы улыбаться ему и окружающим нашу семью людям. Вчера Харальд в последний раз смотрел из окон своего дома на фьорд, и в последний раз любовался Хиркенхольмом.Я знаю, он в душе молился за нас. Он встал за штурвал катера так уверенно, что никто бы и не догадался о его болезни. А может быть, Бог сотворит чудо, и врачи в Чикаго спасут Харальда?Я молюсь за него, милая Салли, помолись со мной и ты. Милая сестричка, мне так не хватает тебя! Вчера мы с Гертрудой плакали. Она сказала мне, что будущее дома зависит только от меня.Как я справлюсь с таким хозяйством, вот ужас! И я еще не придумала, что мне делать с обрушившимся на меня богатством. Никто меня не жалеет, но очень хочется знать, что думаешь обо всем случившимся ты, моя дорогая.Салли, я так люблю тебя! На всем белом свете только ты мне в радость, я так ценю каждую возможность говорить с тобой и открывать тебе душу! Сестричка, завтра я расскажу о своем женихе. Помнишь мое письмо о яхтсмене, заночевавшем на острове в нашем доме?Это он, мой жених! Может быть, он хороший человек, может быть, нет. Опыта разбираться в кандидатах в мужья у меня, сама понимаешь, никакого.До свидания, милая Салли, да благословит тебя Бог!».
Прицилла уснула под утро. Пробуждение ото сна казалось обычным. И дом был привычным. Зато за окнами все стало белым-бело. Снег лежал не только на камнях, он покрывал дорожки у дома и хвою под лиственницами, крыши служб, ступени террас, балконы и цветники.Мир был светел и чист. Скалы на противоположном берегу фьорда казались высеченными изо льда, вода залива отражала высокое безоблачное небо, темно-серое со стороны моря и светло-голубое над материком.Присцилла любила зиму, любила память о единственном празднике, который она так хорошо провела с мамой, о Рождестве, с которого минуло так много лет.Минувшая ночь напоминала о себе чувством светлой печали, но новый день постепенно входил в свои права.
Гертруда за завтраком, как и прежде, подсовывала ей вкусные куски и постоянно брюзжала. Легче переделать нашу погоду на средиземноморскую, чем исправить теткин характер, подумала девушка.Присцилла безо всякого аппетита жевала. В голове не было вообще никаких мыслей, пока Гертруда с плохо скрываемым раздражением не произнесла:— Мне интересно, за какие такие места тебя схватит твой будущий муж? Живо доедай творог! Иначе не хватит сил даже на то, чтобы выгрести опилки и стружки из лодочного сарая.Девушка тут же вспомнила, что через два часа на острове Хирке должен появиться Кар-стен. Почему-то моментально проснулся аппетит. Она быстро доела творог, ложку за ложкой прикончила вкуснейшую кашу из пшеничной муки на жирной сметане и выпила большую кружку кофе, не крепкого, но ароматного. Затем поблагодарила Гертруду и бросилась… наводить порядок в лодочном сарае! Как будто Карстен Трольстинген явится на остров инспектировать подсобные помещения владения Люксхольмов.
Вертолет появился внезапно. Желтая стрекоза вылетела из-за утеса и сразу же резко пошла на посадку, но не у дока, где была оборудована посадочная площадка, а на большую поляну между вековых лиственниц, что росли у лодочного сарая.Неужели в вертолете Карстен? Странно, желтый цвет во всей округе, да и на всем побережье страны имели лишь геликоптеры отца. Девушка в растерянности выскочила на выстеленную тесом пристань. Что было ей еще делать? Следовало встречать гостя. Жених в прямом смысле свалился с неба, вот он открыл дверцу, спрыгнул на землю и зашагал по поляне. Как только мужчина приблизился, Присцилла внимательно посмотрела ему прямо в глаза.Неужели он сам не смущен идиотской ситуацией? Господин Трольстинген выдержал взгляд, но при этом так пожал плечами, что стало ясно — тушуется он ничуть не меньше предполагаемой невесты.С лаем подскочили собаки. Присцилла живо вспомнила его прошлый визит на остров и рассмеялась. Каково чувствовал себя сам Карстен, глядя на повязанную платком простушку, хихикающую в дверях лодочного сарая, с ведром и шваброй в руках, красных от холодной воды?Это и есть дочь миллиардера? Разве он дурак, чтобы поверить в это? Отца обманули, подсунули не ту фотографию.— Я — Присцилла, — сказала простушка, перестав хихикать. — Простите меня, это на нервной почве. Я еле-еле выгребла из сарая груду опилок. Что же касается Харальда, то он сейчас на пути в Чикаго. Отец очень хорошо о вас говорил, уговаривая меня стать вашей женой. Правда, смешно? Вы свалились на меня с неба, а я, если честно, не совсем готова к приему женихов: плохо себя чувствую после тяжелой ночи. Жаль, если врачи не смогут хоть немного помочь отцу. И потом… все так неожиданно легло на мои плечи. Даже не представляю, как со всем справлюсь. Вы слышите меня, Карстен Трольстинген? Почему вы так на меня смотрите?Карстен молчал. Произошло невероятное! Чем дольше он вглядывался в девушку, тем яснее понимал, что перед ним самое очаровательное создание, которое, пожалуй, действительно сможет сделать его счастливым. Ему показалось, что Присцилла вполне гармонично связана с необыкновенным островом, наследуя его суровую, неброскую красоту.В зеленых глазах Присциллы ему мерещились глубины вод Хиркефьорда, ее веснушки напоминали ему о первоцветах после ледяной стужи зимних месяцев, а голос — насмешливый голос говорил о том, что счастье… может и не состояться.Карстен вдруг почувствовал себя никчемным искателем приключений рядом с милой и спокойной девушкой, во взгляде которой, кроме любопытства, проглядывала настоящая боль. Что он может сказать ей, что поведать, да и какими словами? Да уж, то, что он свалился с неба, вовсе не было преувеличением. И как расценивать ее слова, что она не готова к приему женихов? Карстен машинально попятился к вертолету.И тут Присцилла подошла, взяла его за руку и повела к дому.— Если честно, я ждала вас. И мне надо теперь о многом вас расспросить. Не беспокойтесь, речь пойдет не о глубоких чувствах. Расскажете мне, как лучше спланировать рабочее время? Сфера интересов Харальда достаточно обширна. Смею вас заверить, отец вселил в мое сердце отвагу, я верю в свои силы, и все же… В бизнесе и делах собственности столько подводных рифов. Я очень надеюсь на ваше соучастие в решении моих проблем. Юристы и технические консультанты введут вас в курс дела. Предполагаю, вы будете довольны, узнав, какое приданое дает за мной господин Люксхольм. Если, конечно, вы решили на мне жениться. Но, я смотрю, вы приуныли? Будьте веселее, Карстен! Документы, деловые встречи и переговоры отложим на завтра, а сейчас Гертруда позовет нас обедать. Будьте с ней повежливее, если собираетесь стать ее родственником.Карстен не знал, что ответить на столь странный монолог. Ведь он еще и рта не успел раскрыть, чтобы предложить этой шустрой леди выйти за него замуж. А она рассуждала так, словно они уже не первый день были помолвлены. Для других красоток такая бесцеремонность, несмотря на все финансовые выгоды предстоящего брака, просто бы окончилась крахом. Он бы, мягко говоря, откланялся, и только его и видели! Ведь Трольстинген-сын, так же как и Трольстинген-отец, терпеть не мог, когда за него принимали решения. Но в данной ситуации он не мог так поступить еще и потому, что девушка просила его о вполне конкретной помощи. Помочь то он, безусловно, поможет…Наконец, подходя к крыльцу дома, он произнес:— Спасибо за доверие, хотя мне нелегко давать советы по планированию вашего времени. Вам одной без должной подготовки все равно не охватить всех областей, на слаженной работе которых держится империя Люксхольмов. Думаю, Харальд давно подобрал себе штат достойных и опытных помощников, вот к мнению этих людей и стоит прислушиваться, во всяком случае, на первом этапе. А что касается остального, то не знаю, что вам и сказать… Кроме того, я уже обедал сегодня.Девушка расхохоталась.— Зовите меня Присциллой, Карстен. Скажу вам честно, ровно год тому назад видела вас, бегающим без штанов по аллеям наперегонки с моими лайками. Тогда у вас был более живой вид, чем сейчас. Я сама смущена ситуацией, но не настолько, чтобы отказаться от замечательного обеда.
Гертруда вздыхала, пряча улыбку, в то время как поглядывала на Карстена, давая понять, что примирилась с его присутствием в доме в качестве жениха. Обед был славным. «Предложения, от которых невозможно отказаться» — так Карстен охарактеризовал каждое блюдо. А вообще же на столе среди прочего разнообразия блюд господствовала рыба, конкретно — селедка. Завершали обед плюшки, кренделя и бергенское печенье. Только изысканные вина и редкие сорта водок, украшавшие стол, говорили о том, что сегодня особенный день. Для кого — особенный, а для кого — самый обыкновенный, даже хуже, чем обыкновенный, было написано на лице Гертруды.Накормив гостя, она вышла из гостиной и, вопреки своим правилам, больше не попадалась на глаза Присцилле.После обеда девушка провела гостя в библиотеку Харальда. Карстена удивило огромное количество книг по истории Норвегии, в частности — редчайшее по полноте собрание мировых изданий сочинений Кнута Гамсуна. Но, что странно, книг о нефтедобыче не было вообще.— Голова Харальда — вот главный справочник по этой дисциплине, — пояснила Присцилла.— Ты прочитала все эти книги? — спросил Карстен, любуясь прекрасными переплетами за стеклом книжных шкафов из красного и вишневого дерева. — Неужели любишь читать Гамсуна? Признаться, я равнодушен к такого рода литературе. Своих проблем хватает.— Хорошая литература — часть жизни любого человека, которого волнует что-то еще, кроме сытого желудка и туго набитого кошелька, — рассердилась на замечание молодого человека Присцилла. — У меня была далеко не щедрая на яркие события жизнь. Благодаря этой библиотеке я только разохотилась читать, а других книг на острове почти не было! От скуки пришлось выучить языки, чтобы читать то, что привозят с собой механики и матросы. Зато я сейчас покажу собрание морских лоций!Отдельно стоящий книжный шкаф грандиозных размеров был заперт на замок, ключ от которого лежал в кармашке платья Присциллы. Легким движением девичьи руки распахнули тяжелые створки, инкрустированные перламутром и другими породами дерева. Воображение Карстена в одинаковой степени поразили как мерцающие золотом и серебром кожаные переплеты одних фолиантов, так и потрепанные корешки других книг. Что и говорить! Перед его глазами предстала настоящая сокровищница лоцманской и штурманской мудрости. Королевский яхт-клуб позавидовал бы даже малой толике подобного собрания.— Ужас, — сказала спокойным голосом Присцилла, — все эти книги я знаю наизусть.— Все? — переспросил Карстен.— Почти все.Карстен сделал пару шагов и застыл у окна библиотеки, выходящего на здание конюшни, рассеянно глядя на то, как Гертруда беседует с конюхом, прогуливающим лошадей. Он чувствовал, что за спиной у него стоит Присцилла и тоже смотрит на идиллическую сценку. Карстен ощущал дыхание девушки, запах ее волос, но почему-то робел повернуться к ней и сказать, что ему все это очень нравится.— Мама проектировала библиотеку так, чтобы вид из ее окна побуждал к чтению серьезных книг, — тихо произнесла Присцилла.Молодой человек в знак согласия кивнул, продолжая любоваться лошадьми. Когда он решил наконец обернуться и сказать девушке, что он о ней думает, никого за его спиной уже не оказалось.— Поднимайтесь наверх! — раздался вскоре звонкий голос Присциллы. — Я покажу вам свою комнату!И вновь, как и при первой встрече у лодочного сарая, Карстена поразил вид девушки, стоящей в темно-синем платье посреди спальни. Никакая она не простушка, а подлинная красавица, подумал он.— Смелее проходите, — улыбнулась Присцилла. — Что толку торчать на пороге!Карстен оглядел стены, увешанные изображениями парусников, кафельную печь, распространяющую божественное тепло. И робко подошел к столу, стоявшему рядом с узкой деревянной кроватью, аккуратно застланной покрывалом с замысловатым рисунком. Было непонятно, то ли волк гонится за охотником, то ли охотник преследует волка, — так сплетались узоры на старинной вышивке.Внимание Карстена привлекли бронзовые ручки на ящиках стола.— Великолепная работа, — с уважением пробормотал гость и присел на корточки, стараясь получше разглядеть старинное литье.Нечаянно коснувшись потайной планки, Карстен вздрогнул от внезапно раздавшегося щелчка. Сработала пружина, и с музыкальным звоном выдвинулся ящик стола, предназначенный для хранения секретов.— Простите меня, я не хотел…— Ничего! — рассмеялась Присцилла. — Универсальное библейское правило: все тайное становится явным! Сюда я прячу свои письма. Лучше сказать — дневники. В них нет ничего особо секретного, впрочем, как и во всех других девичьих тайнах. И поскольку вы имеете намерение стать моим мужем, вам я признаюсь — это письма к Салли Вудхаус, моей сестре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Пробуждение было обычным. День прошел в хлопотах. Присцилла не сразу вспомнила после тяжелой ночи, что она уже полновластная хозяйка в доме.За завтраком золотой колокольчик, символ власти на Хиркенхольме, лежавший обыкновенно рядом с Харальдом, сегодня красовался подле чашки с кофе перед ней самой.Слуги обращались в первую очередь к ней, затем к Гертруде.Адвокаты Харальда провели с Присциллой беседу, которая закончилась тем, что они стали адвокатами Присциллы. Были подписаны все бумаги, сделаны соответствующие распоряжения и заявления.Империя Харальда, царство нефтяных вышек и королевство супертанкеров, стала принадлежать приемной дочери миллиардера, Присцилле Люксхольм, урожденной Вудхаус.В гавани острова показался катер с журналистами, и никто больше не обстреливал его из ракетниц, не поливал из пожарных пушек водой. Но девушка ничего не слышала, никого не видела, нервы ее были напряжены до предела.Как могла, она утешала Ингрид и улыбалась сквозь слезы Харальду. Да, ей предстояло встретиться немедленно с женихом, с Карстеном Трольстингеном, чего бы это ни стоило. Она станет его женой…
В три часа ночи, к ночному рейсу на Нью-Йорк, сначала в Ставангер катером, а потом на автомобиле в Сулу, в аэропорт, отправились Харальд и Ингрид. А с ними домашний врач, господин Юнгвальд.Каким-то краешком сознания Присцилла понимала, что видит своего названного отца последний раз в жизни. Харальд был плох, тем не менее он самостоятельно поднялся по трапу на борт катера, сам встал к штурвалу. В зубах у него торчала нераскуренная сигара.Свет луны и звезд отражался в воде, было холодно и печально. На пирс вышли матросы и механики, у их ног жались молчаливые в эту ночь собаки.Вечность коснулась своим крылом острова Хиркенхольм, не слышно было даже шума ветра в кронах деревьев, в ветвях лиственниц, в растяжках антенн. Не видно в темноте скал на противоположном берегу фьорда.Харальд весело махнул рукой и корявым большим пальцем правой руки нажал на кнопку «Пуск».Взревели газовые турбины, заставив даже причал задрожать мелкой дрожью, и мощное судно исчезло в темноте, некоторое время были видны лишь ходовые огни, удалявшиеся в сторону моря.Вот и все. Долгого прощания не было, был короткий поцелуй в лоб и благословение. Присцилла запомнила каждое мгновение расставания.Гертруда молча обняла брата и встала, как статуя, на краю причала. Даже Ингрид не плакала, ей были нужны силы на утро и на день, на долгий перелет над океаном. Она любила своего несчастного мужа и тоже понимала, что дни его сочтены. С трудом ей удалось улыбнуться команде катера, но в глазах у нее стояли слезы.Никакие деньги не сделают чуда, признался сам Харальд, если человек отжил свой срок. Зато я проковырял столько дырок на шельфе, вся нефть в Северном море моя. Мне не страшно умирать, если мои нефтяные вышки окажутся полезными вам, почтенные дамы. А если вы сбережете мой дом и все барахло, я буду просто счастлив! Пусть только в доме звучат детские голоса. Дело за тобой, Присцилла! 8 «Милая Салли! Жизнь моя переменилась, в доме грустно и пусто. Если бы ты только знала, как я жалею Харальда. Представь себе — человек знает, что скоро умрет, но тем не менее так мужественно держится.А как жалко Ингрид! Она бесконечно любит своего несчастного мужа, на ее глазах слезы, но она находит в себе силы улыбаться ему и окружающим нашу семью людям. Вчера Харальд в последний раз смотрел из окон своего дома на фьорд, и в последний раз любовался Хиркенхольмом.Я знаю, он в душе молился за нас. Он встал за штурвал катера так уверенно, что никто бы и не догадался о его болезни. А может быть, Бог сотворит чудо, и врачи в Чикаго спасут Харальда?Я молюсь за него, милая Салли, помолись со мной и ты. Милая сестричка, мне так не хватает тебя! Вчера мы с Гертрудой плакали. Она сказала мне, что будущее дома зависит только от меня.Как я справлюсь с таким хозяйством, вот ужас! И я еще не придумала, что мне делать с обрушившимся на меня богатством. Никто меня не жалеет, но очень хочется знать, что думаешь обо всем случившимся ты, моя дорогая.Салли, я так люблю тебя! На всем белом свете только ты мне в радость, я так ценю каждую возможность говорить с тобой и открывать тебе душу! Сестричка, завтра я расскажу о своем женихе. Помнишь мое письмо о яхтсмене, заночевавшем на острове в нашем доме?Это он, мой жених! Может быть, он хороший человек, может быть, нет. Опыта разбираться в кандидатах в мужья у меня, сама понимаешь, никакого.До свидания, милая Салли, да благословит тебя Бог!».
Прицилла уснула под утро. Пробуждение ото сна казалось обычным. И дом был привычным. Зато за окнами все стало белым-бело. Снег лежал не только на камнях, он покрывал дорожки у дома и хвою под лиственницами, крыши служб, ступени террас, балконы и цветники.Мир был светел и чист. Скалы на противоположном берегу фьорда казались высеченными изо льда, вода залива отражала высокое безоблачное небо, темно-серое со стороны моря и светло-голубое над материком.Присцилла любила зиму, любила память о единственном празднике, который она так хорошо провела с мамой, о Рождестве, с которого минуло так много лет.Минувшая ночь напоминала о себе чувством светлой печали, но новый день постепенно входил в свои права.
Гертруда за завтраком, как и прежде, подсовывала ей вкусные куски и постоянно брюзжала. Легче переделать нашу погоду на средиземноморскую, чем исправить теткин характер, подумала девушка.Присцилла безо всякого аппетита жевала. В голове не было вообще никаких мыслей, пока Гертруда с плохо скрываемым раздражением не произнесла:— Мне интересно, за какие такие места тебя схватит твой будущий муж? Живо доедай творог! Иначе не хватит сил даже на то, чтобы выгрести опилки и стружки из лодочного сарая.Девушка тут же вспомнила, что через два часа на острове Хирке должен появиться Кар-стен. Почему-то моментально проснулся аппетит. Она быстро доела творог, ложку за ложкой прикончила вкуснейшую кашу из пшеничной муки на жирной сметане и выпила большую кружку кофе, не крепкого, но ароматного. Затем поблагодарила Гертруду и бросилась… наводить порядок в лодочном сарае! Как будто Карстен Трольстинген явится на остров инспектировать подсобные помещения владения Люксхольмов.
Вертолет появился внезапно. Желтая стрекоза вылетела из-за утеса и сразу же резко пошла на посадку, но не у дока, где была оборудована посадочная площадка, а на большую поляну между вековых лиственниц, что росли у лодочного сарая.Неужели в вертолете Карстен? Странно, желтый цвет во всей округе, да и на всем побережье страны имели лишь геликоптеры отца. Девушка в растерянности выскочила на выстеленную тесом пристань. Что было ей еще делать? Следовало встречать гостя. Жених в прямом смысле свалился с неба, вот он открыл дверцу, спрыгнул на землю и зашагал по поляне. Как только мужчина приблизился, Присцилла внимательно посмотрела ему прямо в глаза.Неужели он сам не смущен идиотской ситуацией? Господин Трольстинген выдержал взгляд, но при этом так пожал плечами, что стало ясно — тушуется он ничуть не меньше предполагаемой невесты.С лаем подскочили собаки. Присцилла живо вспомнила его прошлый визит на остров и рассмеялась. Каково чувствовал себя сам Карстен, глядя на повязанную платком простушку, хихикающую в дверях лодочного сарая, с ведром и шваброй в руках, красных от холодной воды?Это и есть дочь миллиардера? Разве он дурак, чтобы поверить в это? Отца обманули, подсунули не ту фотографию.— Я — Присцилла, — сказала простушка, перестав хихикать. — Простите меня, это на нервной почве. Я еле-еле выгребла из сарая груду опилок. Что же касается Харальда, то он сейчас на пути в Чикаго. Отец очень хорошо о вас говорил, уговаривая меня стать вашей женой. Правда, смешно? Вы свалились на меня с неба, а я, если честно, не совсем готова к приему женихов: плохо себя чувствую после тяжелой ночи. Жаль, если врачи не смогут хоть немного помочь отцу. И потом… все так неожиданно легло на мои плечи. Даже не представляю, как со всем справлюсь. Вы слышите меня, Карстен Трольстинген? Почему вы так на меня смотрите?Карстен молчал. Произошло невероятное! Чем дольше он вглядывался в девушку, тем яснее понимал, что перед ним самое очаровательное создание, которое, пожалуй, действительно сможет сделать его счастливым. Ему показалось, что Присцилла вполне гармонично связана с необыкновенным островом, наследуя его суровую, неброскую красоту.В зеленых глазах Присциллы ему мерещились глубины вод Хиркефьорда, ее веснушки напоминали ему о первоцветах после ледяной стужи зимних месяцев, а голос — насмешливый голос говорил о том, что счастье… может и не состояться.Карстен вдруг почувствовал себя никчемным искателем приключений рядом с милой и спокойной девушкой, во взгляде которой, кроме любопытства, проглядывала настоящая боль. Что он может сказать ей, что поведать, да и какими словами? Да уж, то, что он свалился с неба, вовсе не было преувеличением. И как расценивать ее слова, что она не готова к приему женихов? Карстен машинально попятился к вертолету.И тут Присцилла подошла, взяла его за руку и повела к дому.— Если честно, я ждала вас. И мне надо теперь о многом вас расспросить. Не беспокойтесь, речь пойдет не о глубоких чувствах. Расскажете мне, как лучше спланировать рабочее время? Сфера интересов Харальда достаточно обширна. Смею вас заверить, отец вселил в мое сердце отвагу, я верю в свои силы, и все же… В бизнесе и делах собственности столько подводных рифов. Я очень надеюсь на ваше соучастие в решении моих проблем. Юристы и технические консультанты введут вас в курс дела. Предполагаю, вы будете довольны, узнав, какое приданое дает за мной господин Люксхольм. Если, конечно, вы решили на мне жениться. Но, я смотрю, вы приуныли? Будьте веселее, Карстен! Документы, деловые встречи и переговоры отложим на завтра, а сейчас Гертруда позовет нас обедать. Будьте с ней повежливее, если собираетесь стать ее родственником.Карстен не знал, что ответить на столь странный монолог. Ведь он еще и рта не успел раскрыть, чтобы предложить этой шустрой леди выйти за него замуж. А она рассуждала так, словно они уже не первый день были помолвлены. Для других красоток такая бесцеремонность, несмотря на все финансовые выгоды предстоящего брака, просто бы окончилась крахом. Он бы, мягко говоря, откланялся, и только его и видели! Ведь Трольстинген-сын, так же как и Трольстинген-отец, терпеть не мог, когда за него принимали решения. Но в данной ситуации он не мог так поступить еще и потому, что девушка просила его о вполне конкретной помощи. Помочь то он, безусловно, поможет…Наконец, подходя к крыльцу дома, он произнес:— Спасибо за доверие, хотя мне нелегко давать советы по планированию вашего времени. Вам одной без должной подготовки все равно не охватить всех областей, на слаженной работе которых держится империя Люксхольмов. Думаю, Харальд давно подобрал себе штат достойных и опытных помощников, вот к мнению этих людей и стоит прислушиваться, во всяком случае, на первом этапе. А что касается остального, то не знаю, что вам и сказать… Кроме того, я уже обедал сегодня.Девушка расхохоталась.— Зовите меня Присциллой, Карстен. Скажу вам честно, ровно год тому назад видела вас, бегающим без штанов по аллеям наперегонки с моими лайками. Тогда у вас был более живой вид, чем сейчас. Я сама смущена ситуацией, но не настолько, чтобы отказаться от замечательного обеда.
Гертруда вздыхала, пряча улыбку, в то время как поглядывала на Карстена, давая понять, что примирилась с его присутствием в доме в качестве жениха. Обед был славным. «Предложения, от которых невозможно отказаться» — так Карстен охарактеризовал каждое блюдо. А вообще же на столе среди прочего разнообразия блюд господствовала рыба, конкретно — селедка. Завершали обед плюшки, кренделя и бергенское печенье. Только изысканные вина и редкие сорта водок, украшавшие стол, говорили о том, что сегодня особенный день. Для кого — особенный, а для кого — самый обыкновенный, даже хуже, чем обыкновенный, было написано на лице Гертруды.Накормив гостя, она вышла из гостиной и, вопреки своим правилам, больше не попадалась на глаза Присцилле.После обеда девушка провела гостя в библиотеку Харальда. Карстена удивило огромное количество книг по истории Норвегии, в частности — редчайшее по полноте собрание мировых изданий сочинений Кнута Гамсуна. Но, что странно, книг о нефтедобыче не было вообще.— Голова Харальда — вот главный справочник по этой дисциплине, — пояснила Присцилла.— Ты прочитала все эти книги? — спросил Карстен, любуясь прекрасными переплетами за стеклом книжных шкафов из красного и вишневого дерева. — Неужели любишь читать Гамсуна? Признаться, я равнодушен к такого рода литературе. Своих проблем хватает.— Хорошая литература — часть жизни любого человека, которого волнует что-то еще, кроме сытого желудка и туго набитого кошелька, — рассердилась на замечание молодого человека Присцилла. — У меня была далеко не щедрая на яркие события жизнь. Благодаря этой библиотеке я только разохотилась читать, а других книг на острове почти не было! От скуки пришлось выучить языки, чтобы читать то, что привозят с собой механики и матросы. Зато я сейчас покажу собрание морских лоций!Отдельно стоящий книжный шкаф грандиозных размеров был заперт на замок, ключ от которого лежал в кармашке платья Присциллы. Легким движением девичьи руки распахнули тяжелые створки, инкрустированные перламутром и другими породами дерева. Воображение Карстена в одинаковой степени поразили как мерцающие золотом и серебром кожаные переплеты одних фолиантов, так и потрепанные корешки других книг. Что и говорить! Перед его глазами предстала настоящая сокровищница лоцманской и штурманской мудрости. Королевский яхт-клуб позавидовал бы даже малой толике подобного собрания.— Ужас, — сказала спокойным голосом Присцилла, — все эти книги я знаю наизусть.— Все? — переспросил Карстен.— Почти все.Карстен сделал пару шагов и застыл у окна библиотеки, выходящего на здание конюшни, рассеянно глядя на то, как Гертруда беседует с конюхом, прогуливающим лошадей. Он чувствовал, что за спиной у него стоит Присцилла и тоже смотрит на идиллическую сценку. Карстен ощущал дыхание девушки, запах ее волос, но почему-то робел повернуться к ней и сказать, что ему все это очень нравится.— Мама проектировала библиотеку так, чтобы вид из ее окна побуждал к чтению серьезных книг, — тихо произнесла Присцилла.Молодой человек в знак согласия кивнул, продолжая любоваться лошадьми. Когда он решил наконец обернуться и сказать девушке, что он о ней думает, никого за его спиной уже не оказалось.— Поднимайтесь наверх! — раздался вскоре звонкий голос Присциллы. — Я покажу вам свою комнату!И вновь, как и при первой встрече у лодочного сарая, Карстена поразил вид девушки, стоящей в темно-синем платье посреди спальни. Никакая она не простушка, а подлинная красавица, подумал он.— Смелее проходите, — улыбнулась Присцилла. — Что толку торчать на пороге!Карстен оглядел стены, увешанные изображениями парусников, кафельную печь, распространяющую божественное тепло. И робко подошел к столу, стоявшему рядом с узкой деревянной кроватью, аккуратно застланной покрывалом с замысловатым рисунком. Было непонятно, то ли волк гонится за охотником, то ли охотник преследует волка, — так сплетались узоры на старинной вышивке.Внимание Карстена привлекли бронзовые ручки на ящиках стола.— Великолепная работа, — с уважением пробормотал гость и присел на корточки, стараясь получше разглядеть старинное литье.Нечаянно коснувшись потайной планки, Карстен вздрогнул от внезапно раздавшегося щелчка. Сработала пружина, и с музыкальным звоном выдвинулся ящик стола, предназначенный для хранения секретов.— Простите меня, я не хотел…— Ничего! — рассмеялась Присцилла. — Универсальное библейское правило: все тайное становится явным! Сюда я прячу свои письма. Лучше сказать — дневники. В них нет ничего особо секретного, впрочем, как и во всех других девичьих тайнах. И поскольку вы имеете намерение стать моим мужем, вам я признаюсь — это письма к Салли Вудхаус, моей сестре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13