– Ты ее любишь, Билл? Да?
– Люблю? Да ты спятил.
Не хватало еще, чтобы кто-нибудь, пусть даже Мак, догадывался. В самом деле, он мог признать, что никогда так не был увлечен. И кажется, он опять позволил себе лишнее. Он был очень недоволен собой. И он задавал себе вопрос: как будет вести себя Гейл, когда придет пора возвращаться домой?
Глава 7
– Так ты хорошо провела день? – тихо спросила Шелби.
Гейл мешала жаркое в кастрюле на плите. Мак был снаружи и занимался скотом. Гейл понятия не имела, куда ушел Билл, но она знала, что его лошади тоже не было. У нее не было настроения вести светские беседы. Однако Шелби могла свести с ума.
Гейл молча взглянула на нее и отошла. Шелби приблизилась.
– Гейл, ты можешь довериться мне. – Она подсела к ней. Гейл, не торопясь, намазывала толстые куски хлеба маслом для тостов. – Поделишься со мной подробностями? Мак сказал, что Билл сильно злится, это видно. Я всегда чувствую, когда что-то происходит. Что-то случилось, правда? Э… я имею в виду… мы помешали чему-то, не так ли? – Шелби невинно заморгала.
Гейл взглянула с укором. Ей не хотелось откровенничать. Если она не станет распространяться, ну, тогда этого и в самом деле не было. Ей хотелось обмануть себя. Хотя она понимала, что это невозможно, и об этом помнили ее губы, ее грудь, все ее тело.
– Так вы нашли какие-нибудь большие кости, Шелби?
– Одну, – с готовностью затараторила Шелби, – Мак сказал, что она слишком большая, может, и человека, довольно редкая, может, и доисторическая.
Шелби всем своим видом показывала, что очень заинтересована разговором.
– Какой-то первобытный двуногий хомо сапиенс, может быть, даже «бигфут». Ты знаешь, его, бывает, находят на раскопках археологи.
– Да, точно, это был двуногий, – пробормотала Гейл и отвернулась, чтобы засунуть тосты в горячую духовку. Она старалась не смотреть на Шелби. – Мак такой романтик. Ты видела горные цветы, которые он нарвал мне сегодня?
– Как я могла не видеть, ты махала ими весь день, – вспомнила Гейл.
– Держу пари, Билл – почти как он. Ты знаешь, они с Маком были друзьями с раннего возраста. Если бы ты только послушала, как они разговаривают. Так здорово слушать Мака. Билл тоже клевый парень.
Гейл хотелось зажать уши. Ей не нужно было выслушивать, какой прекрасный Билл. Все, что ей нужно было знать о Билле, она знала. Билл точно был классный парень, а с хорошими парнями всегда тяжело расставаться. Шелби продолжала болтать. Гейл едва понимала ее. Ее больше не занимали новости их походной жизни, а какой замечательный был Мак – это тоже было неинтересно. Но Шелби будто заклинило.
– Да, Мак – стоящий мужик, и они с Биллом…
Гейл бросила на нее многозначительный взгляд:
– Слушай, ты не поняла, я больше не хочу об этом разговаривать. Ладно?
Шелби споткнулась на полуслове и удивленно посмотрела на подругу:
– Ну, я не сообразила, что тебя это задевает.
Гейл в сердцах плюхнула жаркое на походный стол.
– Шелби, ты мне действуешь на нервы последние пять минут. – Потом села, опершись подбородком на руки.
– С меня довольно этих ковбоев и лошадей, спальных мешков и ямок для уборной. Я так хочу вырваться из этого проклятого лагеря и готова на чем угодно уехать в Кентукки, и как можно скорее. Ноги моей никогда бы не было в Колорадо. Я не прощу тебе, что ты завлекла меня сюда, понимаешь? Я, может быть, никогда не прощу тебя!
Воцарилась тишина. Но когда Гейл встретила ошеломленный взгляд подруги, она пожалела о каждом сказанном слове. Она выдохнула:
– Шелби, извини, не отворачивайся. Это из-за того, что…
Но тут Шелби обернулась назад.
– Ваше желание скоро исполнится, – услышала она голос откуда-то из-за спины. Гейл обернулась и столкнулась лицом к лицу с Биллом. Его полуопущенные глаза сверкнули. – Да, – произнес он. – Не успеете подумать, как прибудете в Кентукки в целости и сохранности. А теперь – где обед?
Вот же, она приготовила. Он не мог дождаться, когда она уедет. Он торопил дни больше, чем она. Повернувшись, Билл направился к столу и сел. Мак последовал за ним, будто повторяя его движения. Шелби потянулась, доставая тостерницу из духовки. Ошеломленная, Гейл стояла и наблюдала за всем происходящим. «Так! Могущественный Уинчестер промолвил слово, и все подданные вытянулись в струнку. Будь они прокляты, будь они все прокляты!»
Она повернулась и вышла.
Гейл нужно было несколько минут, чтобы собраться с мыслями. Она быстро зашагала прямо к небольшой рощице и опустилась у подножия высокой сосны. Ей были хорошо видны палатка и столовая. «Проклятие. Сидят и сидят, как будто ничего не случилось». А что случилось? Она опустила голову на руки. Ну, во-первых, она чуть не отдалась Биллу прямо на земле, как животное. И потом, было еще кое-что… ну конечно, его бегство. Почему он всегда останавливался и почему она не хотела этого?
«Почему я схожу с ума, когда он уходит? Мне не нужен Билл Уинчестер, – твердила себе Гейл. – Мне определенно не нужны близкие отношения с ним. Мне нужен человек, который даст мне стабильность, защиту, финансовое благополучие, будущее, положение в обществе». Вот все, что для нее требовалось, о чем говорила ей мать.
Внезапно поток ее мыслей прервался. На самом деле она больше всего в жизни хотела, чтобы ее полюбили, и не имело значения, будет ли ее дом на востоке.
Может быть, она была бы счастлива на ранчо в Скалистых горах? А дети? Да, конечно…
Гейл посмотрела сквозь лапы хвойных веток и отчетливо разглядела спину Билла. Кончики ее пальцев напряглись, когда она вспомнила его гладкую кожу, жесткие волосы у него на груди, в памяти всплыло ощущение чего-то грубого, чувственного, первобытного. Пусть. Она поднесла свои пальцы к губам. А какое волшебное ощущение испытала она, когда он водил усами по ее телу.
Резко изменив положение, она села, выпрямившись. «Успокойся, Гейл. Фантазии совсем ни к чему. Билл, кажется, не говорил, что желает разделить свою жизнь с тобой? Все, что он мог, – это дать тебе почувствовать его сексуальность. А потом он внезапно отпрянет от тебя, как испуганный юноша».
«Ладно, я здесь, – решила она. – И я ничего не могу изменить. Не имеет значения, как мои гормоны бушуют в присутствии Билла, когда он, очевидно, не желает ничего большего, кроме нескольких минут близости. Я возвращаюсь в Кентукки одна. Туда, где я нужна своим ученикам и родителям. Из этих ненормальных условий, которые так нравятся Шелби. Я не искала никаких приключений, и мне не нужна, в конце концов, эта встряска. Я не хочу голодать, болеть и страдать».
Гейл бросила взгляд на троицу в столовой. Интересно, заметят они, если она войдет? Вообще демонстрацию устраивать не стоило. А они и в самом деле не обратили внимания.
Она положила себе в тарелку небольшую порцию жаркого, взяла кусочек тоста с чесноком, налила себе остывшего чая и как ни в чем ни бывало уселась рядом с Шелби. Единственное неудобство заключалось в том, что, усевшись рядом с Шелби, она как раз очутилась напротив Билла. Она сразу сосредоточилась на еде и не поднимала головы. Ей правда очень хотелось есть. Некоторое время все молчали.
– Какой чудесный день у нас был сегодня, правда, Мак? – Шелби подперла подбородок руками и приняла умиленный вид.
– О да. Голубое небо, зеленая трава, прохладное дуновение ветерка. – Мак слегка улыбнулся и согласно кивнул. Потом перевел взгляд на Гейл.
Гейл тоже улыбнулась.
– А вы с Биллом как провели время? – наивно протянула Шелби.
Гейл повернулась к ней:
– Шелби Абернатти, я собираюсь убить тебя.
– Шелби, может быть, Билл и Гейл не хотят разглашать события этого дня, это их маленькая тайна. – Мак, оказывается, был еще тот остряк.
Гейл решила не обращать внимания. Но под столом она то клала ногу на ногу, то занимала прежнее положение, и, когда время от времени задевала колено Билла, по ней словно пробегала искра электрического тока. Их взгляды были мимолетны, но Гейл ощутила, что между ними опять возникает близость. Она опустила глаза. Снова на некоторое время наступила тишина.
– Гейл, какое вкусное тушеное мясо.
Она выразительно посмотрела в сторону Мака.
– Благодарю, – ответила она подчеркнуто вежливо.
– Да, – вмешалась Шелби, кивая Маку.
– И гренки тоже очень хорошие.
Гейл пожала плечами:
– Гренки как гренки.
– Нет, я имею в виду – это классно. – Шелби откусила еще один кусочек, жуя и разговаривая в одно и то же время.
– Как тебе удалось смешать чеснок с маслом и так ровно подрумянить их по краям? Гейл, превосходно! Ты можешь хорошо готовить.
Гейл отложила вилку и уставилась на Шелби, взглядом умоляя ее прекратить. Та вопросительно посмотрела на нее.
– Гейл была учительницей по домоводству. Билл, ты знал об этом? – теперь вмешался в разговор Мак.
Смущенная таким неожиданным поворотом, Гейл посмотрела на Мака. Мак толкнул Билла локтем в бок. Он в упор посмотрел на нее.
– Нет. – Он откашлялся, потом глотнул чаю. – Нет, не знал.
– Она в самом деле отлично готовит, – вставила Шелби.
«Вне всякого сомнения», – прочитала Гейл в глазах Билла.
Она проглотила слюну, его взгляд словно опалил ее.
– Она теперь консультант-руководитель, – любезно сообщила Шелби.
Билл принялся за еду. Гейл понуро опустила плечи.
– Ребята так ее любят. Она так хорошо к ним относится. – Шелби не унималась.
Гейл хотелось заплакать. Тушеное мясо на вкус напоминало клейстер.
– О, а вы знаете, что Гейл – спонсор литературного журнала в нашей школе? – выдала Шелби.
– А Билл писал для школьной газеты, – не уступал ей Мак, – о спортивных новостях.
Билл опять закашлялся.
– Ну, Гейл бы это понравилось. Она была редактором газеты в колледже. Еще она была президентом женского клуба и занимается общественной работой в женском кризисном центре в Лесингтоне.
Мак усмехнулся:
– А Билл – единственный фермер, кто имеет подписку на оба журнала – «Уолл-стрит» и «Нью-йоркер». Да, сказал ли я, что он президент нашего местного отделения ассоциации скотоводов? А еще он занимался общественной работой по защите животных еще до того, как мы начали туристические вьючные поездки верхом.
– Да что же это такое? – Гейл посмотрела на Шелби, потом на Мака. Они переглянулись.
Наступила неловкая пауза. Билл уткнулся в тарелку с тушеным мясом. «Будь все проклято. Когда это кончится?» – мучительно думала Гейл.
– Мне кажется, – вдруг сказал Билл, подняв глаза на Гейл, – мы прекрасно устроились, каждый по-своему доволен. Гейл, что бы ты сказала?
Гейл изумленно взглянула на него. Что он хочет от нее услышать? Что ее это все устраивает? Что она сложит свои вещи? Что ж, ладно.
Она кивнула.
– Билл, я считаю, что ты в состоянии оценить все сам. К моему мнению, кажется, все это время не очень-то прислушивались.
Через мгновение она отвела глаза, и в груди у нее что-то сжалось. Но теперь она не могла сдержать слез. Шелби забарабанила пальцами по крышке стола.
– Знаешь, Гейл? Сейчас хорошо бы отведать твои бисквиты.
Шелби взяла вилку в руку.
– Боже, они превосходные. Намного лучше секса, особенно крем, я даже могла бы вылизать сковороду, – болтала она с невинным видом. – Билл, я знаю, может быть, когда мы вернемся на ранчо, Гейл испечет что-нибудь. И тогда…
Вилка Билла звякнула о стол. Гейл поперхнулась чаем.
– …ты сможешь оценить ее искусство.
– Шелби, замолчи!
О Боже, она не могла, не смогла бы взглянуть Биллу в лицо еще раз. Пару минут спустя, когда мужчины вышли, Гейл в негодовании повернулась к Шелби:
– Ты что, рехнулась?
– Гейл, да я хотела помочь.
Гейл в отчаянии замахала руками. Ее опять душили слезы.
Она взяла тарелку, бросила ее со звоном в раковину для мытья посуды и направилась к выходу. Неожиданно она повернулась и посмотрела на Шелби:
– Чтобы ты знала: сегодня вечером я не мою эту чертову посуду. С меня хватит! Я считаю, что пора вам обоим делать что-нибудь полезное, а не только любезничать.
Гейл зашагала к палатке, наконец дав волю слезам. До сих пор она не позволяла себе реветь. Как осмелились Шелби и Мак так вести себя? А Билл? Он пальцем не пошевелил, чтобы остановить их. И чего стоило его высказывание о том, что каждый по-своему доволен.
Твердая рука схватила ее за локоть, заставляя остановиться и повернуться.
– Гейл, – голос Билла был мягкий и нежный, – задержись чуть-чуть.
– О Боже, Билл. Оставь меня в покое, ладно? – Она пыталась уйти.
– Нет, нам нужно поговорить.
Гейл перевела дыхание.
– Поговорить? Мы не разговариваем, Билл, мы вообще непонятно чем занимаемся.
– Я это знаю. – Он притянул ее поближе, его руки обвили ее запястья. – Я знаю, это моя вина. – Он подался вперед и вытер слезы с ее щеки.
Гейл задрожала. Она не могла оторвать взгляд от его лица.
– Я не понимаю, Билл Уинчестер, – прошептала она. – То ты рычишь на меня, то утешаешь, кода мне плохо. Иногда мне кажется, ты хочешь поцеловать меня, а ты несешься от меня так быстро, что у меня голова кружится. Почему?
Он погладил руки Гейл сверху донизу.
– Гейл, меня тянет к тебе.
– Так в чем проблема?
Вместо ответа Билл обнял ее. Она заглянула ему в глаза.
– Тебя ко мне тянет, и что? – Она не была уверена, что он не уклонится от ответа.
– Гейл, что ты хочешь? – Его губы тянулись ближе к ее рту.
Гейл не знала, как поступить.
– Билл, я хочу, чтобы ты меня поцеловал, крепко обнял и не уходил.
Его теплое дыхание на ее губах привело Гейл в состояние невесомости. Он крепче обнял ее. Его прикосновение обдало ее жаром до кончиков ушей. Он нежно запечатлевал поцелуи на ее губах.
– Сколько дней, Гейл? – выдохнул он. – Сколько времени ты хочешь, чтобы я целовал тебя и обнимал?
– Сколько дней нам осталось? – прошептала она.
– Совсем мало.
Жесткая щетина подбородка царапала ее кожу. У Гейл опять перехватило дыхание, когда он сжал ее еще крепче. Потом, заглядывая ей в лицо, повторил: «Совсем мало».
Вот тут-то она и поняла все. Он ожидал, что она вернется домой. Что бы между ними ни было здесь, в горах, это и останется здесь. Жизнь, как известно, будет идти своим чередом. Что еще не ясно?
Гейл вырвалась из его объятий и отступила назад, в темноту.
– Спокойной ночи, Билл, – промолвила она и невольно добавила: – До свидания.
И когда она очутилась в своей палатке, то поняла, что в первый раз сама ушла от него.
Билл был весь в синяках, оттого что два часа провертелся на холодной земле. Не помогла даже подушка спального мешка, под которой торчало множество кореньев и камней. У него даже не было времени узнать, куда он забросил свои вещи. Ему нужно было хоть на время сбежать из лагеря, от Мака, действующей на нервы Шелби и от Гейл.
После того как все улеглись спать, он скатал свой спальный мешок и отправился в горы. Недалеко от тропы он нашел небольшую площадку в безопасном месте. Улегшись на спину, Билл затих.
Звезды мерцали в небе словно хрупкие драгоценные кристаллы на черном бархате. Они несли в себе магическую силу и власть, силу притяжения, почти как Гейл.
Он никогда не встречал такой женщины, как Гейл. Гейл была особенная. На самом деле она будто не старалась быть привлекательной, оставаясь сама собой. Он был рад этому, так как ненавидел женское кокетство. И у нее хватало остроумия и присутствия духа. Гейл не играла чувствами, она была честна и с собой, и с ним. Он мог судить об этом с самого начала их взаимного влечения. Но он уходил от нее не один раз – из-за глупого предрассудка, что бизнес и удовольствие несовместимы. И что-то тут было с его стороны, в чем он боялся себе признаться.
Билл закрыл глаза и представил, что Гейл идет к нему, не поднимая ресниц. Он снова пережил происшедшее с ними, он помнил запах ее кожи, запах шампуня с розовым маслом от ее волос. Она звала его, ее красноречивый взгляд тянул его, она соблазняла его, поглаживала пальчиками его кожу на груди.
Билл открыл глаза и поднялся. Будьте прокляты все обстоятельства, которые мешают им принадлежать друг другу. И будь проклята их обоюдная нерешительность.
Ветка треснула в двадцати футах, и Билл замер, прислушиваясь. Лось? Медведь? Он не видел никаких следов медведя за последние несколько дней; но это ничего не означало. Запах пищи мог привлечь зверя. Билл соблюдал осторожность, сжигал мусор и промывал использованные консервные банки, но полной безопасности не было. По деревьям пробежал шорох; он приближался. Билл услышал пронзительный вскрик. Потом узкая полоска света мелькнула среди деревьев и пропала.
– Ух… чертовы колокольчики, – тихо сказала Гейл.
Она сморщилась, когда потянулась, чтобы потереть правую лодыжку. «Что я сделала? Неловко повернулась?» Оглядываясь вокруг, она дотянулась до фонарика, который выпал из руки, когда она споткнулась об узловатый корень дерева.
– Глупые деревья. Я думала, они должны расти прямо в земле.
Ее сидение на земле и бормотание под нос ничего не меняли.
Если бы ей не понадобилось в туалет, ей все равно пришлось бы выйти на воздух, – в палатке было очень душно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13